Душа после смерти
В НЗ слово «душа» по-гречески «yuchv».
В своем обычном переводе слова yuchv Септуагинта выразила понятие выживания души после телесной смерти яснее, чем на это указано в древнееврейском тексте. Параллельное развитие различимо в Новом Завете, хотя также и здесь большинство случаев употребления yuchv подразумевает «всего человека».
Следовательно, формы множественного числа слова yuchv будут плохо поняты в стихах, подобных 1 Петр. 1:9 и 22, если их истолковывать как указание только на часть человека; и напротив, христиане с нетерпением ожидают «полного спасения», что является следствием их веры (1 Петр. 1:9), и они уже «очистили» себя своим послушанием истине (1 Петр. 1:22). Пророчество нашего Господа о предании Своей yuchv для искупления многих (Марк. 10:45) говорит о полном, а не частичном самопожертвовании, а утверждение, что Его yuchv скорбит смертельно (Марк. 14:34), также свидетельствует о Его глубокой скорби в ожидании страданий, которые Ему предстояло перенести за неблагодарное человечество.
Благодатное приглашение, провозглашенное в Матф. 11:29, адресовано не отдельной части человека, отличающейся от его тела, а слушателям Иисуса «целиком». Кроме того, зачастую yuchv означает просто «жизнь», как в случае с жизнью Младенца Христа, которой искал Ирод (Матф. 2:20), с жизнью, которую Сын Человеческий желает спасти даже в субботу (Марк. 3:4), и с тем, что ни одна жизнь не будет потеряна при кораблекрушения близ острова Мелит (Деян. 27:22).
Пожалуй, самое отчетливое употребление в Новом Завете слова yuchv в значении «бессмертной души» встречается в Откр. 6:9, где при снятии пятой печати пророк видит yuca;" мучеников, под жертвенником Небесным. Здесь yuchv означает человека, существующего между смертью и воскресением.
Эдуард Швейцер склонен видеть в изречении нашего Господа касательно сбережения yuchv посредством ее потери (Марк. 8:35; см. также: Матф. 10:39; Лук. 17:33; Иоан. 12:25) тот смысл, что «yuchv представляет собою гарантию того, что человеческая жизнь не просто является здоровьем или богатством, но жизнью, которую непрестанно дарует Бог, которую невозможно пресечь смертью, такою жизнью, какою ее задумал Бог».
Вывод, который можно извлечь из этого изречения, переданного всеми четырьмя евангелистами, делает еще более странным суждение Швейцера относительно того, что в Матф. 10:28 (по поводу которого он заявляет, будто «вряд ли можно оспаривать, что греческие идеи оказали влияние на эту формулировку») «указание на власть Бога разрушить yuchv и sw'ma в аду противопоставлена идее бессмертия души».
Единственною разновидностью бессмертия души, которую возможно опровергнуть при помощи этого текста, является та разновидность, при которой сама душа представляется не как часть сотворенного порядка, а как онтологически божественная и, значит, неподвластная суду Божию. Фактически, провозглашение нашего Господа о том, что yuchv, в отличие от sw'ma, невозможно убить силою творений, весьма соответствует представлению о том, что yuch, не будучи разрушенной временнoю смертью, наделена своим Творцом качеством производного бессмертия.
Признавая тот факт, что согласно изначальной воле Творца, vp,n</yuchv задумана как полная жизнь человека, включающая в себя его тело как неотъемлемый компонент, а также признавая, что телесная смерть является катастрофою, которой подвергается целостность человеческой личности, тем не менее, в соответствии со свидетельством Святого Писания, следует исповедовать, что жизнь человека продолжается, даже если после смерти он превратился в обломок своей прежней сущности.
Это библейское учение справедливо определяется как бессмертие души. Несмотря на тот факт, что кризис временной смерти представляет членов духовного Тела Христова трогательно несовершенными в себе, даже в период между физической смертью и воскресением они силою живительной полноты, присущей богочеловеческой природе Христа, все же могут устремить свой взор к полноте жизни.
Сам по себе физически мертвый член народа Божия является трагически неполным, однако «полнота радостей пред лицом Твоим» (Пс. 15:11). Отцам Лютеранства было хорошо известно, что бессмертие не принадлежит Богу и человеку в одном и том же смысле. А потому они апеллировали к 1 Тим. 6:16, где мы читаем, что Бог «единый имеющий бессмертие», бессмертие же души, напротив, представляет собою дар, предназначенный творениям, созданным по образу Божию.
И все же нет ничего внутренне неортодоксального в прослеживании постепенного раскрытия высот, глубин и дивных тайн святого Евангелия от протоевангелия в Быт. 3:151 до вочеловечивания и его истолкования в апостольских писаниях. Таким образом, мы обращаемся к загадке, заключающейся в том, что тогда как Ветхий Завет никогда не изображал смерть как тотальное истребление, Святой Дух с большой осторожностью высказывался о состоянии усопших людей, приподнимая покров редко, но надежно в таких местах, как Псалмы 48 и 72. Божий запрет любопытствовать относительно состояния усопших подтвержден суровым объявлением вне закона культа мертвых и общения с ними (Лев. 19:31; 20:6, 27; Втор. 18:11). Пожалуй, в этом смысле наилучшего понимания Божия откровения можно достичь через мысль о том, что полноту щедрот Божиих по отношению к Его усопшим святым невозможно было явить до тех пор, пока полнота Евангелия не открылась в своем неприкрытом величии2. Когда наш Господь принял смерть за всех людей, воскрес и вознесся на Небеса, чтобы приготовить там для нас место, стало возможным то, что удачно описывается как христологический переворот веры в Шеол3, мрачность которого была навсегда рассеяна прославленным Иисусом, Который Сам воссоздал рай для блаженных.
Рассматривая прежде ветхозаветные свидетельства, мы обращаем внимание на то, что с ранних времен о смерти говорится не в смысле истребления, а напротив, таким языком, который указывает на переход из одного уровня существования в другой (см. последний абзац главы 4). Например, о смерти патриархов, а также как об Аароне и Моисее сказано, что они «приложились к народу своему» (Быт. 15:15; 25:8, 17; 35:29; 49:29, 33; Втор. 32:50). Утомленный жизнью Иаков, сраженный известием о мнимой гибели Иосифа, объявляет о своей собственной приближающейся смерти как о схождении в Шеол (Быт. 37:35). Ветхий Завет зачастую изображает Шеол общим местом пребывания всех усопших, как благочестивых, так и безбожников (1 Цар. 2:6; 3 Цар. 2:6; Иов. 7:9).
Шеол неизменно представляется в свете Закона, так что даже для верующего Езекии схождение в Шеол является мрачной перспективой (Ис. 38:10). Шеол, ранее переводимый по-гречески как a{/dh", изображался иногда не отличимым от ада (Чис. 16:30-33; Ис. 14:9, 11, 15; Иез. 31:15-17). Тем не менее, Иов может, хоть и гипотетически, размышлять о перспективе избавления из Шеола (Иов. 14:13), о вероятности, которая для автора Пс. 48:16 является несомненным фактом веры4. Избавление из Шеола, фактически, уже подразумевается протоевангелием в Быт. 3:15, которое не содержало бы много Евангелия при отсутствии такого содержания.
Хотя Ветхий Завет, несомненно, связывает избавление из Шеола с телесным воскресением мертвых (Ис. 26:19; Дан. 12:2; см. также Иез. 37:1-14, где образ воскресения прилагается, прежде всего, к воссозданию исторического народа Израиля), мы не можем упускать из виду тот факт, что Пс. 72:24-26 недвусмысленно помещает блаженное упование за телесною смертью, но прежде всеобщего воскресения, и эта весть более или менее отчетливо слышится в Пс. 10:7; 15:11; 16:15 и 48:15-16.
Новозаветное свидетельство о реальности переходного состояния столь сильно, что можно лишь молчаливо изумляться решению такого проницательного ученого как Вернер Элерт свести status medius лишь к «сохранению усопших в вечной памяти Божией»5. Такое размывание содержания божественного откровения представляет собой самую жестокую форму пасторской безответственности, поскольку оно отказывает верующим душам, ожидающим разрешения всех земных уз в смерти, в утешении, которым Святой Дух с радостью наделил бы их посредством, по меньшей мере, двух ясных текстов.
Элерт отказался учесть второе слово, произнесенное с креста и записанное в Лук. 23:43, в котором наш Господь провозглашает оправдание безбожников в обетовании кающемуся разбойнику: «Ныне же будешь со Мною в раю». Этот ученый из Эрлангена в равной мере упустил из виду Филип. 1:21, где Св. Павел противится разуму плоти, называя смерть «приобретением», состоянием, в котором он будет «со Христом», и которое «несравненно лучше», нежели просто земное существование (Филип. 1:23). Апокрифическая Премудрость Соломонова полностью согласуется с этими и другими фрагментами Нового Завета, когда она учит, что «души праведных в руке Божией» (Прем. 3:1), что подразумевает активное взаимоотношение со Всемогущим Богом и влечет за собой гораздо больше, чем просто сохранение в Его памяти.
Иначе владычество Христа над умершими верующими отстояло бы невообразимо далеко от их вечного пребывания с Ним (Рим. 14:8-9). Смерть влечет за собой «выход из тела и водворение у Господа» (2 Кор. 5:8). Кроме «видения» душ мучеников на Небесах (Откр. 20:4), Св. Иоанн в своем Откровении являет нам драгоценные отблески жизни усопших святых между их смертью и всеобщим воскресением. Они заняты поклонением Всемогущему Богу (Откр. 17:9-10, 14-15). Более того, телесная смерть не ведет к катапультированию из времени в исключительно божественную вечность. Рай движется к завершению творения, а не к его упразднению. Потому душам мучеников знакомо течение времени, а иначе не имел бы смысла их вопль «доколе?..» (Откр. 6:10). Блаженные умершие «успокоились еще на малое время» (Откр. 6:11), ожидая наполнения вселенской Церкви, парусии и завершения Божиих обетований в новых небесах и на новой земле.
До сих пор мы говорили о свидетельствах Нового Завета относительно переходного состояния блаженных. Его скудные указания на переходное состояние погибших отражают ужасающую истину, которую объявил Сам Вочеловечившийся Бог, а именно, что на неверующих пребывает гнев Божий (Иоан. 3:36). Согласно Вернеру Элерту, истолкование Лук. 16:19-31 исчерпывается утверждением о том, что не существует второго шанса на покаяние после смерти. Однако, подобно тому как состояние Лазаря на лоне Авраама согласуется с другими изречениями Нового Завета относительно переходного состояния блаженных, так же и мучения, которые испытывает богач, соответствуют данному Св. Петром изображению пребывания «в темнице» неверующих, живших до Потопа (1 Петр. 3:19). Как души верующих до воскресения пребывают «со Христом» и наслаждаются Божией любовью, так и неверующие испытывают на себе Его ярость, которая не прекратится до второй смерти (Откр. 20:14-15). В то время как уста Самого Христа обозначили место пребывания блаженных умерших термином «рай»8, место пребывания погибших душ в Писании названо «адом» (Лук. 16:23; Откр. 20:13-14), термином, который, наряду с его древнееврейским эквивалентом Шеол, также может быть нейтрально употреблен для обозначения общего обиталища всех умерших (Деян. 2:27, 31)
"Ужасающая реальность стремительного погружения большей части современного христианства в водоворот отступничества указывает прямо на события последних дней. Многие современные богословы находят смехотворным представление о том, что душа продолжает существовать после телесной смерти, которая уже более не рассматривается в целом как заслуженная кара Божия, вызванная грехом наших прародителей.
Сверх того, конец света сегодня рассматривается в основном как возможный результат термоядерной войны или экологической катастрофы и, следовательно, как событие, которого можно избежать человеческими силами. Ясные предсказания нашего Господа о Его личном видимом втором пришествии с целью защиты Его Церкви и отмщения Его врагам отвергаются либо как мрачные образные выражения, вложенные в Его уста более поздними последователями, либо как бред экзальтированного апокалиптика первого века.
А ожидание небес обычно развеивается как миф, разбавляется или ставится ниже всех богословских приоритетов ради достижения «социальной справедливости» здесь и сейчас. К тому же известно, что богословы, которые отреклись от непреложности авторитета Святого Писания, поднимают вопросы относительно «моральности» Бога, обрекающего некоторые Свои творения на вечные страдания.
Последние десятилетия стали свидетелями растущих как грибы под дождем эсхатологических спекуляций, которые популяризировал С. И. Скофилд в начале этого столетия через свою широко известную Толковую Библию Скофилда. «Диспенсационализм», насаждаемый Скофилдом, вытесняет Христа как центр Писания и уводит христианское упование от смиренного ожидания Его пришествия в славе к ужасным поискам сенсационных промежуточных зловещих событий, датировка которых стала объектом лихорадочной спекуляции.
Труды по диспенсационализму имеют широкий спектр: от иногда научных вкладов Дональда Грэя Барнхауза с одной стороны, чья книга Невидимая война содержит много ценных примеров экзегетической и пасторской проницательности, до бредовой сенсационной халтуры Хола Линдси с другой стороны. Большое количество книжек в мягких переплетах последнего автора изданы чудовищными тиражами не только по-английски, но также в многочисленных переводах.
Грубый диспенсационализм Линдси строится на предполагаемой эсхатологической значимости повторного основания израильского государства и ожидает приближающегося пришествия антихриста из стран Европейского Сообщества, а также «тайного восхищения», во время которого автомобили благочестивых людей останутся без водителей, о чем нам напоминают многочисленные наклейки на бамперах. Христиан должна обеспокоить не только экзегетическая топорность Линдси, но также пасторская безответственность, порождаемая алчным духом измышлений, который, после того как его безосновательные предсказания окажутся лживыми, может разрушить веру миллионов не только в диспенсационализм, но даже в само святое Слово Божие.
Судя по кулуарным агитационным усилиям многих приверженцев диспенсационализма в пользу израильского государства, эсхатологические представления человека могут также оказывать прямое воздействие на его политические обязательства."
Джон Р. Стивенсон
Комментарий