Твитнуть
Без тела можно только либо а) бесстрастно созерцать умом Царство Всех (Нирвана Даро), либо б) спать беспробуддным сном без мыслей, желаний и чувств (ваша Нирвана). А вот ЖИТЬ постоянной радостной жизнью без тела никак не получится потому что жизнь это полнота, цельность, "тельность" действий, желаний, мыслей и чувств.
-
-
Андрей, если я правильно вас понял, то Даро всё равно канет в вашу Нирвану без медитации, даже если она этого и не хочет?Комментарий
-
Андрей! Вы говорите: "Ради Бога"?!! С трудом сдерживаюсь, чтобы не начать разговор об этом. Длинный и изнуряющий обоих...))) Возможно, что это в канун нового года такие перевертыши)))
Ладно, ГП скоро проснется и...танцы продолжатся, долги выплатятся...)))Комментарий
-
В связи со возобновившейся дискуссией о взаимоотношении буддизма и христианства,
небесполезно будет напомнить о христианском святом, царевиче Иоасафате, христианизированной версии буддизма.
Начать можно со следующей интересной заметки:
Источник: "Spectrus" " "
- - - Добавлено - - -Кто из нас не любовался фресками кремлевского Успенского собора, многоцветным ковром покрывающими его стены, колонны, своды! Вот только времени никогда не хватает, чтобы разобраться в огромном пантеоне христианских святых.
Одних святых знают все, других скажем, епископа Лампсакийского Парфена или Иоанна Кущника - лишь редкие знатоки. А есть и вовсе непонятные изображения. Уже более пяти веков (с 1481 года, когда собор расписывали лучшие мастера московской школы во главе с великим Дионисием) взирают на нас с алтарной преграды лики загадочного «индийского принца Иоасафа и его духовного отца Варлаама». И не знают вечно спешащие посетители, что настоящее имя царевича не Иоасаф, а Сиддхартха Гаутама. Тот самый, которому суждено было задолго до пришествия Христа стать основателем одного из старейших на земле религиозных учений буддизма. Вот так ни много ни мало - изображение Будды в главном соборе древней Руси!
Когда знаменитый венецианский путешественник Марко Поло (12541324) после многолетних скитаний по Азии вернулся домой, он привез с собой легенды о Будде и его деяниях. И был изрядно удивлен, обнаружив, что они давным-давно известны в Европе. Но в виде жития христианского святого, где индийский принц Сиддхартха Будда превратился в царевича Иоасафа и был под этим именем занесен в святцы почти всех западных и восточных церквей.
В далекой индийской стране, гласит житие, правил некогда могучий царь Авенир, ярый преследователь христиан. Даже его любимый царедворец Варлаам, принявший новую веру, вынужден был бежать в пустынь. Когда у царя родился сын, 60 мудрецов, собравшихся у колыбели, предрекли ему богатство и славу, но самый мудрый добавил: «Да, он будет велик и славен, но в ином царстве христианском». И тогда царь спрятал сына в замке, изолированном от мира, где он и жил долгие годы счастливо и беспечно со своими сверстниками. Но однажды Иоасаф случайно вышел за ворота и увидел обезображенного проказой нищего, затем дряхлого старика, похоронную процессию. Потрясенный несовершенством мира, принц впал в меланхолию. Однако аскет Варлаам по наитию свыше в своей далекой келье узнал об этом и, переодевшись торговцем драгоценными камнями, поспешил к принцу. Он вел с Иоасафом долгие беседы и указал ему путь к спасению: принц принял христианство. Авенир пытался вернуть сына в язычество: устраивал религиозные диспуты, подсылал к нему прекрасных дев. Но Иоасаф выдержал все испытания. Через какое-то время он унаследовал трон, правил милостиво и мудро, но, несмотря на просьбы народа, оставил дворец и удалился в пустынь, чтобы рядом со своим учителем, старцем Варлаамом, предаться подвигам самоотречения. (В буддистском подлиннике принц Сиддхартха после скитаний по свету садится под дерево в глухом лесу и после 48 дней и ночей бдения и борьбы с соблазнами достигает духовного совершенства и становится Буддой Просветленным.)
Первый известный нам христианский вариант легенды это грузинская рукопись начала VII века «Мудрость Балавара», хранящаяся в одном из монастырей Синая. Грузинские монахи путешествовали по всему Востоку, жили в Палестине, Сирии, на Афоне, и где-то в их среде была впервые письменно зафиксирована переделка жития Будды в христианскую легенду. Пути легенды приводят нас в Грецию, на славную гору Афон, в Иверский (то есть грузинский) монастырь. В XI веке его игуменом был Евфимий Ивер, образованный книжник, знаток византийской житийной литературы. Сегодня все исследователи сходятся во мнении, что именно он впервые перевел «Мудрость Балавара» с грузинского на греческий язык и не просто перевел, но по сути создал новое произведение, насытив его христианской философией. Этому переводу и суждено было стать родоначальником всех последующих. Рядом с грузинским монастырем соседствовал бенедиктинский, италийцы поддерживали с грузинами дружеские отношения, даже жили в их общине. Немудрено, что они одними из первых обрели греческую рукопись, известно даже имя грузинского монаха, передавшего его бенедиктинцам, Лео. Первый латинский перевод был сделан в 1048 году и позже вошел в знаменитый житийный сборник «Золотая легенда» (Legenda aurea) Якопо да Варраце (12301298). А потом пошли переводы на сирийский, коптский, армянский, вновь на грузинский, даже на арабский язык.
На Руси «Повесть о Варлааме и Иоасафе» стала известна лишь немного позже, чем в Италии. Извлечения из нее есть уже у известного проповедника Кирилла Туровского (XII век), в других литературных памятниках Киевской Руси, но полный перевод не сохранился, возможно, его постигла участь всех других книг домонгольского периода. До середины XV века по Руси ходил полный перевод с греческого, сделанный неизвестным автором, вероятно сербом. В XV веке появилась новая редакция, носившая сильный латинский отпечаток. Она была создана в кругах, близких к Иосифу Волоцкому - крупному церковному деятелю, автору ряда книг, и новгородскому епископу Геннадию. Первые русские печатные издания «Варлаама и Иоасафа» (XVII век) воспроизводили именно эту версию. Надо отметить, что и до того, как был сделан перевод всего сказания, древнерусские книжники включали в свои рукописи так называемые «притчи Валаамовы» те, что рассказывал старец принцу, склоняя его к христианству. Это небольшие занимательные новеллы: о лучнике и соловье, о неверных друзьях, есть даже вариант арабской сказки из «1001 ночи» о калифе на час. Одну из них о человеке и единороге, использовал в своей «Исповеди» Лев Толстой. Вот ее краткий пересказ.
Итак, некого человека загнал на дерево разъяренный единорог. Устроившись на ветвях, человек огляделся и увидел у подножия дерева двух мышей, черную и белую, грызущих корни. В пропасти, на краю которой стояло дерево, извивался дракон, готовый проглотить человека, а на самом дереве угрожающе выглядывали из нор головы четырех аспидов. Но человек узрел на ветвях немного меда горных пчел и стал его жадно слизывать, забыв об опасностях.
Варлаам учит: единорог это смерть, преследующая сынов человеческих, пропасть мир сей. Мыши день и ночь, четыре аспида вещества, из которых создан человек, от исчезновения любого из них он гибнет. Дракон это ад, а мед мирские наслаждения, которыми мир обманывает испокон века людей...
http://ikonostas.orthodox.ru/ikonopis4a.html
"Об индийских преподобных Варлааме и царевиче Иоасафе на Руси узнали из переведенной в XII веке с греческого языка повести, которая была популярнейшим чтением у народов всего христианского мира. Варлаам и царевич Иоасаф - персонажи легендарные, а сюжет самой повести очень напоминает жизнеописание Будды. В ней рассказывается о том, как у индийского царя Авенира родился долгожданный сын, которому звездочеты предсказали будущее великого христианского подвижника. Отец-идолопоклонник заключил сына в изолированный от внешнего мира дворец, чтобы тот наслаждался жизнью, не видел смерти и людских страданий и не смог узнать о христианской вере. Но во дворец под видом купца проник пустынник Варлаам, открывший царевичу правду о страданиях земного мира и ставший его наставником в вере. После многих испытаний Иоасаф ушел в пустыню к Варлааму, где вместе с учителем предался отшельническому подвигу. Родившаяся как рассказ о благочестивом царевиче, эта повесть стала восприниматься как житие святых подвижников, а ее герои вошли в церковные календари многих христианских народов.
Изображения Варлаама и царевича Иоасафа часто присутствуют среди образов других преподобных в русских храмовых стенописях, начиная с XV века. Есть они и в иконах того же времени, в частности, на одной из икон уже упоминавшейся серии икон-святцев новгородского Софийского собора конца XV века, где рядом с ними также представлен Афанасий Афонский (ум. 1000) - основатель первого афонского монастыря Великая Лавра. Здесь Варлаам и Иоасаф представлены не во фронтальном повороте к зрителю, как другие святые, а обращенные друг к другу, как бы ведущие беседу между собой.
Беседа Варлаама и Иоасафа стала отдельным сюжетом в иконах. Этот момент представлен на происходящей с Русского Севера иконе XVII века, хранящейся в Музее имени Андрея Рублева. Народный мастер наивно исказил пропорции, увеличив головы главных персонажей, а восточную экзотику передал доступным ему способом, изобразив на головных уборах царевича и царя Авенира фантастические перья.
Интерес к теме индийских преподобных в русской традиции то угасал, то вновь возрождался. Так большую популярность история Варлаама и Иоасафа вновь приобрела в конце XVII века. В типографии при царском дворе даже было выпущено первое печатное издание Повести о них, подготовленное известным придворным поэтом Симеоном Полоцким и проиллюстрированное гравюрой, выполненной Афанасием Трухменским по рисунку знаменитого изографа Симона Ушакова. Этот сюжет лег также в основу одной из первых пьес зарождавшегося русского театра. Интерес к теме возродил старший брат Петра I царь Федор Алексеевич, а затем поддержала его сестра, царевна Софья, в годы своего правления. Согласно их взглядам, царь Федор, рано вступивший на престол - в четырнадцатилетнем возрасте, ассоциировался с царевичем Иоасафом, а Симеон Полоцкий, обучавший царских детей и познакомивший их с западной культурой, с мудрым старцем Варлаамом. Преподобным стали посвящать храмы, а в иконостасах дворцовых церквей, выполненных в 1670 - 1680-х годах, в местном ряду размещали их иконы. Написанные в новой живописной манере, эти образы настолько индивидуальны и острохарактерны, что мы вправе искать в них портретное сходство с царем Федором и Симеоном Полоцким, как в двух иконах из иконостаса храма Варлаама и Иоасафа в Новодевичьем монастыре."Не важно, что написано. Важно как понято.Комментарий
-
Ну, ответьте теперь конкретно. Вот, например, Даро хочет медитировать в Нирване. Ну, нравится ей так, веселей и всё тут. Почему, по вашей версии Тхеравады, вы ей это запрещаете? Что в медитации плохого, неправильного?
Поясните на примере не вашего абстрактного "архата", а на примере конкретной Даро.Последний раз редактировалось Господи помилуй; 29 December 2012, 03:44 PM.Комментарий
-
Всё, кажется, паззл сложился.
В мире идёт борьба Всеобщего Замысла с Роковым Заблуждением (Утопией). Замысел первичней и истинней, но Утопия тоже древняя, укоренённая и массовая. Её реализуют сейчас подавляющее большинство людей.
Буддизм правильно показывает утопичность (пустоту) Заблуждения. И предлагает прекратить это бессмысленное занятие. Но он не правильно отвергает Замысел.Когда ты молод и смотришь телевизор, то думаешь, что телекомпании сговорились и хотят сделать людей тупыми. Но потом ты взрослеешь и приходит понимание: люди сами этого хотят. И это гораздо более пугающая мысль. Заговор это не страшно. Ты можешь пристрелить ублюдков, начать революцию! Но нет никакого заговора, телекомпании просто удовлетворяют спрос. К сожалению, это правда.
Стив Джобс
Таким образом, буддизм прогрессивен по отношению к реализации массовой Утопии, но регрессивен, реакционен по отношению к исполнению Замысла. Хотя, по большому счёту, буддист помогает косвенно исполнению Замысла, тем, что ослабляет, подрывает Заблуждение, не культивируя его. Через разрушение всякой деятельной мотивации в себе (посредством медитации) и в других (через глубокую унижающую жалость к ним).
Если буддизм принял Замысел, то стал бы истинной абсолютной религией. Даже более продвинутым, чем историческое христианство. Правда, Андрей считает, что он при этом перестанет быть буддизмом, но я так не считаю. Ведь всё самое ценное (релаксация, психоанализ) в нём останется, исчезнут лишь суеверия и предрассудки, вроде реинкарнации и кармы...Последний раз редактировалось Господи помилуй; 30 December 2012, 05:00 PM.Комментарий
Комментарий