Богословская реформа каппадокийцев

[олег колыванов]

Плоть Спасителя не тленна, а не растленна как это бывает у обычного греховного человека. Иисус уставал, хотел есть, то есть обладал всеми свойствами нашего естества (был нам единосущен). Если плоть Его была нетленна, то страдания Его на кресте были призрачны в силу самой ее нетленности, а значит и непричастности искупительных страданий.

Конечно тело Его было тленно и грешно в результате грешности Марии как носительнице тела в себе, именно поэтому смерть Его не была призрачной как и не была пресвята и пречиста сама носительница Мария как лгут сейчас неразумные.

- - - Добавлено - - -

исчез, если смертная тварь пс81 7, но человек это не только это

Верно не исчез ни человек ни один не исчезает и не умирает его дух так же и Христос умерло тело ибо Дух вышел из него, но Сам Он не умирал

[Брянский волк]

Конечно тело Его было тленно и грешно в результате грешности Марии как носительнице тела в себе, именно поэтому смерть Его не была призрачной как и не была пресвята и пречиста сама носительница Мария как лгут сейчас неразумные.

Олег Васильевич, Вы по прежнему продолжаете молоть (ненормативное слово, но в рамках морали). Очнитесь и пойте - ХРИСТОС ВОСКРЕС!!!

[олег колыванов]

В принципе нет смысла скрывать, что в ПЦ разные проповедники и богословы учат по-разному, с использованием разной терминологии (так называемая проблема симметричной и асимметричной христологии http://www.textology.ru/article.aspx?aId=135 ).

"Асимметричные" называют ипостасью "Личность" и говорят, что Личность Иисуса Христа = Личность Бога Сына, которая овладела Его человеческой природой. Например, так учит прд.Андрей Кураев.

"Симметричные" называют ипостасью "конкретное существование" и говорят о сложной (богочеловеческой) Ипостаси Иисуса Христа. Например, диакон Андрей Юрченко.

Короче если сказать прямо то вы сами не знаете во что надо правильно верить, вот и разброд идет, то Иисус это человек то Иисус это Бог а у иных богочеловек, смешно вам верить.

[Брянский волк]

Короче если сказать прямо то вы сами не знаете во что надо правильно верить, вот и разброд идет, то Иисус это человек то Иисус это Бог а у иных богочеловек, смешно вам верить.

А мне кажется, что на самом деле не я, а Вы не разобрались. Христос Воскресе!

[олег колыванов]

Олег Васильевич, Вы по прежнему продолжаете молоть (ненормативное слово, но в рамках морали). Очнитесь и пойте - ХРИСТОС ВОСКРЕС!!!

Воистину Воскрес! Дух Сына вернулся в тело и благодаря помощи Отца его воскресил и обожил. Вот только от Марии Он получил грешное тело ибо она сама грешница от рождения и с личными грехами потому и говорила о Спасителе ее естественно что Спасителе от грешности.

[Брянский волк]

Воистину Воскрес! Дух Сына вернулся в тело и благодаря помощи Отца его воскресил и обожил. Вот только от Марии Он получил грешное тело ибо она сама грешница от рождения и с личными грехами потому и говорила о Спасителе ее естественно что Спасителе от грешности.

Вы можете перечислить ЕЕ грехи?

[олег колыванов]

А мне кажется, что на самом деле не я, а Вы не разобрались. Христос Воскресе!

Воистину воскрес! По мере ума своего понял как сумел понять, видно плохо обьясняли раз вас непонятно или не разобрать чего же вы провозглашаете.

- - - Добавлено - - -

Вы можете перечислить ЕЕ грехи?

Неверие в Иисуса как в Сына Божия, гордыня и властолюбие и думание о мирском а не о Божием деле, плохое исполнение своей миссии родительства ну и прочие как у всех

[Брянский волк]

Воистину воскрес! По мере ума своего понял как сумел понять, видно плохо обьясняли раз вас непонятно или не разобрать чего же вы провозглашаете.

Я Вас раньше отсылал к известной литературе. Вы отказались. Что же я могу лучше ее объяснить?

[олег колыванов]

Я Вас раньше отсылал к известной литературе. Вы отказались. Что же я могу лучше ее объяснить?

Ну дак если даже ваша литература написана так что неспособна обьяснять то чем я то могу вам помочь? Перепишите более понятном языке вот это только могу посоветовать.

[Брянский волк]

Ну дак если даже ваша литература написана так что неспособна обьяснять то чем я то могу вам помочь? Перепишите более понятном языке вот это только могу посоветовать.

Посмотрите, Олег Васильесич. Я Вам сейчас повторю список. Приобретите себе что-либо из него и посмотрите слог подачи материала. Он наиболее понятный чем современный демократический сленг. Вот список: Болотов В. В. "Лекции по древней истории Церкви", В. Н. Лосский "Боговидение", Прот. Г. Флоровский "Отцы 4-8 веков", и прот М. Помазанский "Догматическое богословие". Все книги написаны на прекрасном русском языке незамутненном англиканизмами и прочей современной шелухой, ибо авторы люди ушедшей эпохи.

[KristonyA]

1. Дело в том, что наш мир имеет атомарное устройство. Воскресший же Христос мог проходить сквозь стены, перемещаться, скажем, из Эмауса в Иерусалим и т. д.

Кто вам сказал, что Он этого не мог до Воскресения?

То есть свойства воскресшей человеческой природы в личности Христа были совершенно другого характера. Мы говорим просто - духовного.

Т.е. вы профанируете и отвергаете факт реального воскресения Христова, сводя его на иеговистическое "духовное воскресение"? О еретизме и несостоятельности таких представлений можно говорить много, но лучше ограничиться констатацией того факта, что вы говорите такое, что не соответствует даже греко-халкидонитским представлениям о воскресении Христа.

2. Диверсия в терминологии и ее понимании теми, кто культурно и исторически этих терминов у себя не имел (русские в том числе).

Вы все время пытаетесь все проблемы греко-халкидонитского криптоподобосущничества свести к терминологии. Но термины - это всего-лишь набор звуков. Диверсия же в самом испохабленном учении.

3. Скажите, состояние человеческого естества в будущем веке будет такое же как здесь у нас, или другое?

Человеческая природа остается всегда человеческой природой, иначе человек перестанет быть человеком. Но для жизни вечной человечество должно быть обожено. Оно остается тем же самым материальным человечеством, но обретшим нетление и все необходимое для жизни без потребностей в соединении с Богом.

4. В новом состоянии оБожения не будет привычных представление об устройстве организма - типа нервной системы и органов выделения.

У Христа после Воскресения и сейчас нет органов выделения? Это кто вас такому научил?

[свящ. Евгений Л]

Подскажите, Флоровский в своем описании что неверно передал?
Византийские Отцы V-VIII веков, Часть 1 читать, скачать - протоиерей Георгий Флоровский
интересна оценка этого кусочка

...характерны богословские воззрения Филоксена Иерапольского и Севира Антиохийского, двух крупнейших руководителей сирийского монофизитства конца V-го и начала VI-го века. Именно система Севира стала официальной догматической доктриной монофизитской церкви, когда она окончательно в себе замкнулась, и сирийских яковитов, и коптов в Египте, и армянской церкви. Это было, прежде всего, формальное и словесное монофизитство. О Богочеловеческом единстве эти монофизиты говорили, как о «единстве природы», но μία φύσις значило для них немногим больше, чем μία ύπόστασις халкидонского ороса. Под именем «естества» они разумели именно «ипостась» (Севир это прямо отмечает); в этом отношении они были довольно строгими аристотеликами, и реальными или существующими признавали только «особи» или «ипостаси». Во всяком случае, в «единстве природы» для них не исчезало и не снималось двойство «естественных качеств» (термин святого Кирилла). Поэтому уже Филоксен называл «единое естество» сложным. Это понятие «сложного естества» и является основным Бог системе Севира μία φύσις σύνθετоς Богочеловеческое единство Севир определяет именно как «синтез», «составление», σύνθεσις. И при этом строго разграничивает «составление» от всякого слияния или смешения, в «составлении» не происходит никакого изменения или превращения «составляющих», но они только «сочетаются» неразрывно, не существуют «обособленно». Поэтому для Севира «двойное единосущие» Воплощенного Слова есть бесспорный и непреложный догмат, критерий правой веры... Севира скорее можно назвать «диплофизитом», чем монофизитом в собственном смысле слова. Он даже соглашался «различать» во Христе «две природы» (или, лучше, «две сущности»), и не только «до соединения», но даже в самом соединении («после соединения»), конечно, с оговоркой, что речь может идти только о мысленном или аналитическом различении («в созерцании», έν θεωρία; «по примышлению», κατ᾿ έπίνоιαν), и снова это почти что повторение слов святого Кирилла... Для Севира и для севириан «единство природы» означало единство субъекта, единство лика, единство жизни. Они были к святого Кириллу гораздо ближе, чем-то казалось обычно древним полемистам. Сравнительно недавно труды монофизитских богословов вновь стали для нас доступны (в древних сирийских переводах), и стало возможно судить об их воззрениях без посредства пристрастных свидетелей. Не приходится уже теперь говорить о монофизитстве, как о возродившемся аполлинаризме, и нужно строго различать «евтихиан» и «монофизитов» в широком смысле слова. Очень характерно, что эту грань вполне твердо проводил еще Иоанн Дамаскин. В своей книжечке «О ересях вкратце» Дамаскин прямо говорит о «монофизитах», как о раскольниках и схизматиках, но не еретиках. «Египтяне, они же схизматики и монофизиты. Под предлогом халкидонского определения они отделились от Православной Церкви. Египтянами они названы потому, что египтяне первые начали этот вид разделения («ереси») при царях Маркиане и Валентиане. Во всем остальном они православные« (ересь 83)... Однако, именно это делает схизму загадочной и непонятной. Конечно, вполне возможны разделения в Церкви и без догматического разногласия. И политическая страсть, и более темные увлечения могут нарушить и разорвать церковное единство. В монофизитском движении с самого начала к религиозным мотивам приразились национальные или областные. Для «египтян» Халкидонский собор был неприемлем и ненавистен не только потому, что в своем вероопределении учил о «двух природах», но еще и потому, что в известном 28-м правиле он превознес Константинополь над Александрией, с чем плохо мирились и сами православные александрийцы. Не случайно «монофизитство» очень скоро становится негреческой верой, верой сирийцев, коптов, эфиопов, армян. Национальный сепаратизм все время чувствуется очень остро в истории монофизитсих споров. Догматика монофизитства очень связана с греческой традицией, только из греческой терминологии она и понятна, из греческого строя мысли, из категорий греческой метафизики; именно греческие богословы выработали догматику монофизитской церкви. Однако, для монофизитства в целом очень характерна острая ненависть к эллинизму, «греческое» в их устах синоним языческого («греческие книги и языческие науки»)... Греческое монофизитство было сравнительно недолговечно. А в Сирии очень скоро начинается прямое искоренение всего греческого. В этом отношении очень характерна судьба одного из самых замечательных монофизитских богословов VII-го века, Иакова Едесского, особенно знаменитого своими библейскими работами (его называют сирийским Иеронимом). Ему пришлось уйти из знаменитого монастыря Евсеболы, где он одиннадцать лет старался возродить греческую науку, пришлось уйти, «преследуемому братией, которая ненавидела греков»... Все эти сторонние мотивы, конечно, очень запутывали и разжигали богословский спор. Однако, никак не следует преувеличивать их значение. Решающим было все-таки религиозное разночувствие, именно разночувствие, не столько разномыслие. Именно этим объясняется упорная привязанность монофизитов к богословскому языку святого Кирилла и их непреодолимая подозрительность в Халкидонскому оросу, где им неизменно чудилось «несторианство». Этого нельзя объяснить одним только различием умственного склада или навыков мысли. Этого не объясняет и преклонение пред мнимой древностью монофизитской формулы («подлоги аполлинаристов»). Вряд ли можно думать, что Севир в частности не умел понять Халкидонской терминологии, что он не сумел бы понять, что «синодиты» иначе употребляют слова, чем он, но в содержании веры не так уж далеко от него уходят. Но дело в том, что монофизитство не было богословской ересью, не было «ересью» богословов, и не в богословских построениях или формулах открывается его душа, его тайна. То правда, что систему Севира можно почти без остатка переложить в Халкидонскую терминологию. Но именно только «почти». Всегда получается некий остаток... От святого Кирилла монофизитов отличает, прежде всего, дух системы. Перестроить вдохновенное учение Кирилла в логическую систему было очень нелегко. И терминология затрудняла эту задачу. Всего труднее было отчетливо определить образ и характер человеческих «свойств» в Богочеловеческом синтезе. О человечестве Христа севириане не могли говорить, как об «естестве». Оно разлагалось в систему свойств. Ибо учение о «восприятии» человечества Словом еще не доразвилось в монофизитстве до идеи «во-ипостасности». Обычно монофизиты говорили о человечестве Слова, как о «домостроительстве» (оίκоνоμία). И не напрасно «синодиты» улавливали здесь тонкий привкус своеобразного докетизма. Конечно, это совсем не докетизм древних гностиков, и не аполлинаризм. Однако, для севириан «человеческое» во Христе не было вполне человеческим. Ибо не было активным, не было «самодвижным», здесь тончайшее сродство с Аполлинарием, которого смущало именно соединение «двух совершенных и самодвижных»... В созерцании монофизитов человечество во Христе было как бы пассивным объектом Божественного воздействия. «Обожение» (феозис) представлялось, как односторонний акт Божества, без достаточного учета синергизма человеческой свободы (допущение которой вовсе де предполагает «второго субъекта»). В их религиозном опыте момент свободы вообще не был достаточно выражен, это и можно назвать антропологическим минимализмом. В известном смысле, есть сродство между монофизитством и августинизмом, человеческое заслонено и как бы подавлено Божественным. И то, что Августин говорил о необоримом действии благодати, в монофизитской доктрине относится к Богочеловеческому «синтезу». В этом смысле можно говорить о «потенциальной ассимиляции» человечества Божеством Слова даже в системе Севира... У Севира это сказывается в его запутанном и натянутом учении о «едином богомужном действии» (выражение взято из Ареопагитик). Действующий всегда Един, Слово. И потому едино в действие («энергия»). Но вместе с тем оно и сложно, сложно в своих проявлениях (τά άπоτελέσματα), сообразно сложности («синтетичности») действующей природы или субъекта. Единое действие двояко проявляется. И то же относится и к воле (или волению). Иначе сказать, Божественное действие преломляется и как бы прикрывается в «естественных качествах» воспринятого Словом человечества... Нужно помнить, Севир касался здесь трудности, которая не была разрешена я в православном богословии его времени. И у православных богословов иногда понятие «обожения» принимало оттенок необоримого воздействия Божества. Однако, для Севира трудность оказывалась непреодолимой, в виду неповоротливости и негибкости «монофизитского» языка. И еще потому, что в своем размышлении он исходит всегда из Божества Слова, а не из Богочеловеческого лика. Формально это был путь Кирилла, но по существу это приводило к мысли о человеческой пассивности (можно даже сказать, несвободе) Богочеловека. А в этих уклонах мысли сказывалась нечеткость христологического видения. Человеческое во Христе представлялось этим консервативным монофизитам все-таки слишком преображенным, конечно, не качественно, не физически, но потенциально или виртуально; во всяком случае так, что действует оно не свободно, Божественное проявляется не в свободе человеческого... Отчасти здесь есть простая недосказанность, и во времена Севира православные богословы тоже не всегда раскрывали учение о человеческой свободе Христа (вернее, о свободе «человеческого» во Христе) с достаточной ясностью и полнотой. Однако, Севир совсем не ставил вопроса о свободе и, конечно, не случайно. При его предпосылках самый вопрос должен был казаться «несторианским», скрытым допущением «второго субъекта». Православный ответ (как он дан у преподобного Максима) предполагает различение «естества» а не «ипостаси», свободен не только «человек» («ипостась»), но и «человеческое», как таковое (самое «естество»), во всех своих «естественных качествах», во всех и в каждом. И подобное признание никак уже не вмещается в рамки монофизитской (хотя и «диплофизитской») доктрины...

[Брянский волк]

Крестонии. 1. Кто вам сказал, что Он этого не мог до Воскресения?
Евангелие. Фактов полета по воздуху и перемещения в пространстве там нету.
2. Т.е. вы профанируете и отвергаете факт реального воскресения Христова, сводя его на иеговистическое "духовное воскресение"? О еретизме и несостоятельности таких представлений можно говорить много, но лучше ограничиться констатацией того факта, что вы говорите такое, что не соответствует даже греко-халкидонитским представлениям о воскресении Христа.
Я говорю о теле Христа по воскресении, что оно совсем другого свойства чем то, что было до воскресения. Это не значит что оно не человеческое и способно к изменению с нарушениями самой природы, я говорю, что по воскресение оно обрело свойства будущего века. Я не знаю этих свойств так же как и Вы, поэтому употребил выражение Духовное в противовес нашему теперешнему состоящему из атомов.
3. Нет. Я все-таки считаю, что за терминологией стоит некий опыт адекватный тому, какой мы видим, к примеру, в общинах организованных Павлом и общинах управляемых Иаковом. Христос ведь разделиться не может. Человек может что-то не понять и переиначить, как и у нас с терминами.
4. Полностью согласен. Вопрос только в свойствах и способностях. Насчет разницы в способе существования: атомарном или духовном, это только предположение. Может быть теперешняя природа обретет такие свойства, преобразившись как-то так, или же ей дано будет какое-то новое свойство отличающее ее от предыдущей без изменение самой сущности природы - это неизвестно.
5. У Христа после Воскресения и сейчас нет органов выделения? Это кто вас такому научил?
Тогда встречный вопрос. А зачем они в новых условиях?

- - - Добавлено - - -

Подскажите, Флоровский в своем описании что неверно передал?
Византийские Отцы V-VIII веков, Часть 1 читать, скачать - протоиерей Георгий Флоровский
интересна оценка этого кусочка

Я и писал нашему уважаемому Крестонии, что вопрос именно о ТЕРМИНАХ и не более того.

[свящ. Евгений Л]

Тут по томосу Льва - http://pmoac.blogspot.com/2016/11/blog-post.html Это кому интересно хоть что-то знать, а не веровать в мифы или рожать в своей голове новые откровения.

из вашего источника

Суть томоса папы Льва можно свести к желанию показать самоочевидность исповедания двух природ во Христе, притом, что Он являет Собой одно лицо. В этом смысле, Лев просто повторяет Нестория.

а почему же так мало разбора текста дано у вас? Прямо как в анекдоте про кукушку:
Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить осталось?
- Ку!
--А что так ма...?
Из того, что увидел, вы субъектом в словах Льва назвали "плоть". Очень сильный ход.

Лев прямо назвал «двумя природами» то, что у несториан называлось «двумя ипостасями»:

«Каждая из двух природ в соединении с другой действует так, как ей свойственно: Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти».

То, что Слово (Бог Сын) является не божественной ипостасью, а «природой», является богословской революцией совершенной Львом. Но и этим уникальность томоса не заканчивается. Лев не просто переименовал «ипостаси» в «природы», но и сделал «природы» субъектами действия. Действующая природа это абсурд, если понимать природу как природу. Но все становится на свои места, если понимать, что под «природой» Лев подразумевает то, что Несторий подразумевал под «ипостасью».

сравните с
Византийские Отцы V-VIII веков, Часть 1 читать, скачать - протоиерей Георгий Флоровский
официальным определением Собора - его пониманием Томоса. Ведь нехорошо переиначивать источники.

«Последуя святым отцам, все согласно научаем исповедовать одного и того же Сына, Господа Нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в человечестве; одного и того же истинно Бога и истинно человека, из души разумной и тела, Единосущного Отцу по божеству и единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам кроме греха, Рожденного прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни нас ради и нашего ради спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству; Одного и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие естеств, но скорее сохраняется особенность каждого естества и они соединяются во единое лицо и единую ипостась; не рассекаемого или разделяемого на два лица, но Одного и того же Сына и Единородного, Бога Слово, Господа Нашего Иисуса Христа, как о Нем учили прежде пророки и Сам Господь Иисус Христос научил нас, и как то предал нам символ отцов»

[свящ. Евгений Л]

А вот разбор Томоса у Флоровского

8. К собору 449-го года папа Лев прислал свое знаменитое послание («томос»), адресованное Флавиану Константинопольскому. На разбойничьем соборе оно было замолчано. В Халкидоне оно было принято с утешением и восторгом. И принято, как исповедание Кирилловской веры, Λέων είπε τά Κυρίλλоυ... Это не было догматическое определение. Это было торжественное исповедание. В этом его сила, и в этом его ограниченность. Папа Лев говорил на богослужебном, не на богословском языке. Отсюда художественная пластичность его изложения. Он всегда говорил и писал своеобразной мерной речью. Он рисует яркий образ Богочеловека. И вместе с тем он почти что замалчивает спорный вопрос, не только не определяет богословских терминов, но попросту их избегает и не употребляет. «Философствовать» о вере он не любил, совсем не был богословом. Папа писал на языке западной богословской традиции и даже не ставил вопроса о том, как нужно перевести его исповедание по-гречески, как нужно выразить православную истину в категориях греческой традиции. Эта слабость папского «свитка» сразу обнаружилась. Несторий увидел в нем исповедание своей веры. Халкидонские отцы увидели в нем «веру Кирилла». Однако, иные из них (и любопытно, епископы Иллирика) колебались принять «свиток», пока их не успокоили прямыми ссылками на святого Кирилла. Все зависело от того, как читать римское послание, как «переводить» его и в каких богословских категориях... Папа исходит из сотериологических мотивов. Только восприятие и усвоение нашего естества Тем, Кого ни грех не мог уловить, ни смерть пленить, открывает возможность победы над грехом и над смертью, nisi nаturаm nostrаm Ille susciperet et suаm fаceret... «И одинаково опасно исповедовать Господа Иисуса Христа только Богом без человечества, и только человеком без Божества»; et аequаlis erаt periculi, Dominum Jesum Christum аut Deum tаntummodo sine homine, аut sine Deo solum hominem credidisse... Отрицание человеческого единосущия между нами и Христом ниспровергает все «таинство веры»... Не оказывается, не устанавливается подлинной связи со Христом, «если не признавать в Нем плоть нашего рода», если Он имел только «образ человека (formаm hominis), но не воспринял от Матери «истину тела» (et non mаterni corporis veritаtem)... Чудо девственного рождения не нарушает единосущия Сына и Матери, Дух Святый дал силу рождения, но «действительность тела от тела», veritаs corporis sumptа de corpore est... Через новое, ибо непорочное, рождение Сын Божий вступает в этот дольний мир. Но это рождение во времени не ослабляет Его вечного рождения от Отца. Единородный от вечного Отца рождается от Духа Свята из Марии Девы. И в воплощении Он истинно един, и «нет в этом единстве никакого обмана», Кто есть истинный Бог, Он есть и истинный человек; qui enim verus est Deus, verus est homo... Две природы соединяются в единство лица (in unаm coeunte personаm), и «свойства» природ остаются «неизмененными» (sаlvа proprietаte). Величие воспринимает ничтожество, мощь немощь, вечность соединяется со смертностью, «бесстрастное естество» соединяется со страдательным. Бог рождается в совершенной природе истинного человека, соединяя в этом полноту и цельность обоих природ, in integrа ergo veri hominis perfectаque nаturа verus nаtus est Deus, totus in suis, totus in nostris... Он приобрел человеческое, не теряя Божественного, humаnа аugens, divinа non minuens... И это явление Невидимого было движением благости, не умалением мощи. Восприятие человеческого естества Словом было его возвеличением, не уничижением Божества... Папа Лев достигает большой выразительности в этой игре контрастами и антитезами... Полноту единства и соединения он определяет, как единство Лица. Однако, никогда он не определяет прямо и точно, что разумеет он под именем лица. Это не было случайным умолчанием, и умалчивать об этом в догматическом «свитке» было бы в особенности неуместно... Но папа не знал, как определить «лице»... В ранних своих проповедях Лев говорил о Богочеловеческом единстве то как о «смешении», то как о «сопребывании». Опять таки не находил слов... В «свитке» он достигает большой четкости, но не в отдельных определениях, а в описательном синтезе... Совершилось неизреченное соединение, но в единстве лица каждая природа («каждый образ», formа) сохраняет свои свойства («особенности», proprietаs), каждый образ сохраняет особенность своего действия, и двойство действий не разрывает единство лица... Двойство действий и обнаружений в совершенном единстве неделимого лица, таков евангельский образ Христа. Одно лице; но одна сторона блистает чудесами, а другая в уничижении, одна есть общий для обеих источник уничижения, другая источник общей славы... Но в силу единства лица в двух природах (in duаbus nаturis) и уничижение, и слава взаимны. Потому можно сказать, что Сын человеческий сошел с небес, хотя в действительности Сын Божий принял тело от Девы. И наоборот, можно сказать, что Сын Божий был распят и погребен, хотя Единородный претерпел это не в своем совечном и единосущном со Отцом Божестве, но в немощи человеческого естества... В последовательности евангельских событий чувствуется некое нарастание таинственной очевидности: все яснее становится человеческое, все лучезарнее становится Божество... Детские пелены и голоса ангелов, крещение от Иоанна и свидетельство от Отца на Иордане это внешние знамения. Алчущий и жаждущий, скитающийся без крова, и великий Чудотворец... Плачущий об умершем друге, и затем Воскрешающий его единым повелительным словом... Здесь открывается нечто большее... Слезы и признание: «Отец Мой больше Меня» свидетельствуют о полноте и подлинности человеческого самосознания. И утверждение: «Я и Отец одно» открывает Божество... Не два, но Один; но не одно, а два (естества)... И после воскресения Господь обращается с учениками, ест с ними, но проходит чрез затворенные двери, дает им осязать Себя, но Своим дуновением сообщает им Духа, и это сразу и вместе, чтобы они познали в Нем нераздельное соединение двух природ, и не сливая Слово и плоть, поняли, что Слово и плоть образуют единого Сына... В изображении папы Льва действительно виден единый Христос, он четко и уверенно перечерчивает в своем «свитке» евангельскую икону Богочеловека. Это было свидетельство сильной и ясной веры, смелой и спокойной в своем ясновидении... И, конечно, Лев излагал именно «Кириллову веру», хотя и совсем не на языке Кирилла. Их соединяют не формулы, но общность ведения, один и тот же, почти наивный, метод восприятия или усмотрения Богочеловеческого единства... Однако, еще меньше, чем Кирилл, папа Лев мог подсказать или предвосхитить однозначное догматическое определение. Его слова очень ярки, но как бы окутаны лучистым туманом... Нелегко и непросто было их закрепить («зафиксировать») в терминах догматического богословия... Совпадает ли personа Папы Льва с ύπόστασις (или φύσις) святого Кирилла или с πρόσωπоν τής ένώσεως Нестория, оставалось все же неясно. Совпадает ли латинское nаturа с эллинским φύσις; и как точно разуметь это единство лица «в двух природах», это «схождение» двух природ «во единое лицо»? и, наконец, самое неясное у папы Льва, это понятие «образа», взятое им из давней, еще Тертуллиановской традиции... Во всяком случае, «томос» Льва не был достаточно четким, чтобы заменить собой спорное «соглашение» 433-го года. Подлинное звучало не с Запада, но на Востоке, из уст восточных отцов, в 451-м году, в Халкидоне.