Твитнуть
Ты бы не болтал пустое, а говорил конкретно и аргументировано с чем не согласен
речь Черчилля исторический факт
Browser Connection Security Issues
речь Черчилля исторический факт
Browser Connection Security Issues
«Мы будем сражаться на пляжах» (англ. We Shall Fight on the Beaches) речь Уинcтона Черчилля, произнесённая им 4 июня 1940 года перед палатой общин. Второе выступление перед парламентом в качестве премьер-министра после вступления Великобритании во Вторую мировую войну.В этой речи Черчиллю пришлось сообщить о постигшей союзников военной катастрофе и предупредить о возможной попытке вторжения Германии. Премьер-министр подготавливал британцев к тому, что Францию спасти не удастся, и она выйдет из войны, а также ещё раз подтверждал свою приверженность принципам, выраженным в речи от 13 мая 1940 года «Кровь, пот и слёзы»
Исторический контекстПравить
Уинстон Черчилль встал во главе британского правительства 10 мая 1940 года, через восемь месяцев после начала Второй мировой войны. По стечению обстоятельств, именно в этот день Германия начала Французскую кампанию. Когда 13 мая новый премьер-министр впервые выступил перед парламентом, он ничего не сообщил о положении Франции.
Ожидая, что немецкое наступление будет развиваться по сценарию 1914 года, коммуникации Британских экспедиционных сил осуществлялись не по короткому маршруту через Булонь, Кале, Дюнкерк, а по длинному через Дьеп и Гавр. 13 мая силы Вермахта пробились через Арденны и достигли реки Маас у Седана, а затем форсировали реку, прорвав оборону французской армии. К 20 мая танковые дивизии Вермахта достигли побережья Ла-Манша, разделив британские и французские войска.
Далее немцы двинулись вдоль побережья, отсекая союзные силы и встречая лишь слабое сопротивление. После капитуляции Бельгии 28 мая разрыв также появился и на восточном фланге союзных войск, которые были вынуждены отступить на небольшой плацдарм вокруг портового города Дюнкерк. Отсюда были эвакуированы основная часть британских и значительная часть французских войск, но практически всё тяжёлое вооружение, технику и снаряжение пришлось бросить[1].
Черчилль сделал краткое заявление в Палате общин 28 мая, сообщив о капитуляции Бельгии, закончив своё обращение словами:
Немцы не стали развивать наступление в южном направлении, а французы организовали относительно слабую оборону вдоль рек Эна и Сомма. Британские военные считали, что этот фронт не выдержит удара Вермахта. В воздухе французам не хватало истребителей, и положение ухудшалось вследствие больших потерь. Французское военное командование просило направить в бой дополнительные британские эскадрильи. Однако существовали определённые политические сомнения в желании Франции продолжать войну. Черчилль выступал за отправку истребителей во Францию, так как считал жизненно важным поддержать боевой дух французов, а также не допускал никаких оправданий развалу французской армии. Отказ мог не только привести к выходу Франции из войны, но и сделать её врагом Великобритании. Военный совет обсуждал вопрос 3 июня и утром 4 июня, в результате возобладало мнение Королевских военно-воздушных сил и государственного секретаря Арчибальда Синклера, что приоритетом является защита своей страны. Три эскадрильи, находившиеся во Франции, получат доукомплектование, но другой помощи не будет.
Несмотря на разрядку кризиса с Британскими экспедиционными силами, в основной массе вернувшимися домой, опросы общественного мнения показывали, что боевой дух нации во многих регионах близок к нулю[2]. Только половина населения считала, что Великобритания должна воевать, выражая своё отношение словами: «Это не наша война это война больших людей, произносящих длинные слова и чувствующих иначе»[2][3]. По этой причине в своей речи Черчилль должен был описать случившуюся катастрофу и предупредить о возможности германского вторжения, не ставя под сомнение победу британского оружия. Он должен был подготовить британцев к выходу Франции из войны и показать, что нет никаких путей предотвратить подобный исход. В своей следующей речи от 18 июня, произнесённой сразу после французской капитуляции, Черчилль заявил: «Военные события, произошедшие в последние две недели, ни в чём не были для меня сюрпризом. Действительно, две недели назад я чётко указал, что возможно худшее, и я абсолютно ясно дал понять тогда: что бы ни случилось во Франции, это никак не изменит решимость Британии и Британской империи воевать дальше, в случае необходимости в одиночку и в течение многих лет». Также премьер-министру требовалось подтвердить свою приверженность принципам, выраженным в речи от 13 мая 1940 года: «Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь; потому что без победы не будет жизни».
Исторический контекстПравить
Уинстон Черчилль встал во главе британского правительства 10 мая 1940 года, через восемь месяцев после начала Второй мировой войны. По стечению обстоятельств, именно в этот день Германия начала Французскую кампанию. Когда 13 мая новый премьер-министр впервые выступил перед парламентом, он ничего не сообщил о положении Франции.
Ожидая, что немецкое наступление будет развиваться по сценарию 1914 года, коммуникации Британских экспедиционных сил осуществлялись не по короткому маршруту через Булонь, Кале, Дюнкерк, а по длинному через Дьеп и Гавр. 13 мая силы Вермахта пробились через Арденны и достигли реки Маас у Седана, а затем форсировали реку, прорвав оборону французской армии. К 20 мая танковые дивизии Вермахта достигли побережья Ла-Манша, разделив британские и французские войска.
Далее немцы двинулись вдоль побережья, отсекая союзные силы и встречая лишь слабое сопротивление. После капитуляции Бельгии 28 мая разрыв также появился и на восточном фланге союзных войск, которые были вынуждены отступить на небольшой плацдарм вокруг портового города Дюнкерк. Отсюда были эвакуированы основная часть британских и значительная часть французских войск, но практически всё тяжёлое вооружение, технику и снаряжение пришлось бросить[1].
Черчилль сделал краткое заявление в Палате общин 28 мая, сообщив о капитуляции Бельгии, закончив своё обращение словами:
Между тем, Палата должна быть готова к жестким и тяжелым вестям. Мне осталось только добавить, что ничто из того, что может случиться в этом сражении, никоим образом не снимает с нас обязанность защищать мир, которому мы себя посвятили; оно также не должно разрушить нашу уверенность, что это в наших силах, как неоднократно бывало в нашей истории. Через катастрофы и горе, мы одолеем наших врагов.
Он обещал выступить с докладом о военном положении 4 июня, и, по сути, главной частью речи является изложение военных событий, поскольку они прямо затрагивали Британские экспедиционные силы, начиная с немецкого прорыва у Седана.Немцы не стали развивать наступление в южном направлении, а французы организовали относительно слабую оборону вдоль рек Эна и Сомма. Британские военные считали, что этот фронт не выдержит удара Вермахта. В воздухе французам не хватало истребителей, и положение ухудшалось вследствие больших потерь. Французское военное командование просило направить в бой дополнительные британские эскадрильи. Однако существовали определённые политические сомнения в желании Франции продолжать войну. Черчилль выступал за отправку истребителей во Францию, так как считал жизненно важным поддержать боевой дух французов, а также не допускал никаких оправданий развалу французской армии. Отказ мог не только привести к выходу Франции из войны, но и сделать её врагом Великобритании. Военный совет обсуждал вопрос 3 июня и утром 4 июня, в результате возобладало мнение Королевских военно-воздушных сил и государственного секретаря Арчибальда Синклера, что приоритетом является защита своей страны. Три эскадрильи, находившиеся во Франции, получат доукомплектование, но другой помощи не будет.
Несмотря на разрядку кризиса с Британскими экспедиционными силами, в основной массе вернувшимися домой, опросы общественного мнения показывали, что боевой дух нации во многих регионах близок к нулю[2]. Только половина населения считала, что Великобритания должна воевать, выражая своё отношение словами: «Это не наша война это война больших людей, произносящих длинные слова и чувствующих иначе»[2][3]. По этой причине в своей речи Черчилль должен был описать случившуюся катастрофу и предупредить о возможности германского вторжения, не ставя под сомнение победу британского оружия. Он должен был подготовить британцев к выходу Франции из войны и показать, что нет никаких путей предотвратить подобный исход. В своей следующей речи от 18 июня, произнесённой сразу после французской капитуляции, Черчилль заявил: «Военные события, произошедшие в последние две недели, ни в чём не были для меня сюрпризом. Действительно, две недели назад я чётко указал, что возможно худшее, и я абсолютно ясно дал понять тогда: что бы ни случилось во Франции, это никак не изменит решимость Британии и Британской империи воевать дальше, в случае необходимости в одиночку и в течение многих лет». Также премьер-министру требовалось подтвердить свою приверженность принципам, выраженным в речи от 13 мая 1940 года: «Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь; потому что без победы не будет жизни».
Комментарий