Непридуманные истории

[Valerius]

Белая Церковь неподалеку от Киева: в августе в город пришли каратели зондеркоманда 4 а штандартенфюрера Пауля Бломбеля. Целью карателей были евреи. Жители Белой Церкви вспоминали случившееся: «Всех евреев города семьями согнали во двор лагеря. Потом, раздев донага, сгоняли ко рву, ставили на колени и расстреливали. Стоял душераздирающий плач, крик. Люди прощались, прятали детей, пытались бежать, но их расстреливали».
Много лет спустя рядовой зондеркоманды 4 а Курт Вернер вспоминал о тех событиях: «Невозможно себе представить, какого нервного напряжения все это стоит, чтобы внизу выполнять эту грязную работу. Это было ужасно Я должен был всю первую половину дня находиться внизу, в овраге. И там все это время я должен был беспрерывно стрелять».
Еще совсем недавно, в июле, каратели расстреливали только мужчин; теперь евреев уничтожали целыми семьями. Как раз в это время в город вошла 295 я пехотная дивизия. Услышав треск выстрелов, дивизионный радист Франц Колер отправился смотреть, что происходит. До него не сразу дошло, что он стал свидетелем массового расстрела; увиденное зрелище он впоследствии охарактеризовал как «ужасное». Сотни мужчин и женщин лежали мертвыми во рву; на глазах Франца Колера эсэсовцы и полицейские достреливали последних. На вопрос, что же будет с детьми этих людей, один из эсэсовцев ответил: «Нас это не касается. Мы расстреливаем только тех, кому 14 лет и более».
Командование зондеркоманды, однако, придерживалось иного мнения; после некоторых раздумий оставшихся детей было решено расстрелять. Сначала расстреляли всех старше семи лет. Оставшиеся были заперты в доме на окраине без еды и воды; их плач и вопли были слышны по всей округе.
Священник 295 й пехотной дивизии доктор Ройсс зашел в здание, чтобы знать, что происходит. «Мы беспрепятственно прошли в дом и обнаружили в двух помещениях около 90 (у меня было время подсчитать) детей в возрасте от нескольких месяцев до пяти, шести или семи лет, писал он в докладной командованию дивизии. Оба помещения, в которых размещались дети к ним примыкало пустое третье помещение, были в очень грязном состоянии. Дети лежали или сидели на полу, который был покрыт их испранениями. Мухи сидели большей частью на ногах и животах полуодетых детей. Несколько больших детей (два, три, четыре года) соскребали со стен известку и ели ее».
Начальник штаба 295 й дивизии подполковник Гроскурт отправился выяснять отношения с представителями СД. Он даже послал запрос командованию армии. Фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау, однако, подтвердил необходимость расстрела малолетних детей, заявив: «Фактически я решил, что однажды начатая акция должна быть доведена до конца должным образом».
Получив окончательный приказ завершить начатое дело, штандартенфюрер СС Пауль Бломбель вызвал к себе оберштурмфюрера Августа Хэфнера и распорядился организовать расстрел детей.
Кто конкретно займется этим? спросил Хэфнер.
Солдаты СС.
Но это же сплошь молодые ребята, и мы не имеем права поручать им такое дело.
Хэфнеру пришла мысль привлечь к расстрелу украинскую вспомогательную полицию. Это предложение было принято без возражений: "В конце концов, местных недочеловеков для того и вооружали, чтобы они за умеренную плату уничтожали себе подобных".
Хэфнер лично отправился проконтролировать действия украинской полиции. «Я вошел в лес, вспоминал оберштурмфюрер. Солдаты вермахта уже выкопали могилу. Детей везли туда на тракторе. Техническая сторона дела меня не касалась. Украинцы стояли вокруг и дрожали. Детей выгрузили с трактора. Их поставили на край могилы когда украинцы начали в них стрелять, дети падали туда. Раненые тоже падали в могилу. Это зрелище я не забуду до конца жизни. Оно все время у меня перед глазами. Особенно запомнилась мне маленькая белокурая девочка, взявшая меня за руку. Потом ее тоже застрелили».
Брухфельд С.
В городке Клинцы Брянской области нацисты расстреливали местных евреев. Местных жителей согнали закапывать общую могилу; много позже один из них расскажет: «Ребенок остался жив. Я засыпаю его землей, а он разгребает ручонками землю и смеется. Потемнело у меня в глазах, я зашатался и упал».
По подсчетам исследователей, всего за шесть месяцев 1941 года на оккупированной нацистами территории было уничтожено около 1,2 миллиона советских евреев.
Мужчин, женщин, стариков, детей.

А сейчас памятники ставят в честь украинской дивизии СС"Галичина".

[Александр_З.]

Белая Церковь неподалеку от Киева: в августе в город пришли каратели зондеркоманда 4 а штандартенфюрера Пауля Бломбеля. Целью карателей были евреи. Жители Белой Церкви вспоминали случившееся: «Всех евреев города семьями согнали во двор лагеря. Потом, раздев донага, сгоняли ко рву, ставили на колени и расстреливали. Стоял душераздирающий плач, крик. Люди прощались, прятали детей, пытались бежать, но их расстреливали».
Много лет спустя рядовой зондеркоманды 4 а Курт Вернер вспоминал о тех событиях: «Невозможно себе представить, какого нервного напряжения все это стоит, чтобы внизу выполнять эту грязную работу. Это было ужасно Я должен был всю первую половину дня находиться внизу, в овраге. И там все это время я должен был беспрерывно стрелять».
Еще совсем недавно, в июле, каратели расстреливали только мужчин; теперь евреев уничтожали целыми семьями. Как раз в это время в город вошла 295 я пехотная дивизия. Услышав треск выстрелов, дивизионный радист Франц Колер отправился смотреть, что происходит. До него не сразу дошло, что он стал свидетелем массового расстрела; увиденное зрелище он впоследствии охарактеризовал как «ужасное». Сотни мужчин и женщин лежали мертвыми во рву; на глазах Франца Колера эсэсовцы и полицейские достреливали последних. На вопрос, что же будет с детьми этих людей, один из эсэсовцев ответил: «Нас это не касается. Мы расстреливаем только тех, кому 14 лет и более».
Командование зондеркоманды, однако, придерживалось иного мнения; после некоторых раздумий оставшихся детей было решено расстрелять. Сначала расстреляли всех старше семи лет. Оставшиеся были заперты в доме на окраине без еды и воды; их плач и вопли были слышны по всей округе.
Священник 295 й пехотной дивизии доктор Ройсс зашел в здание, чтобы знать, что происходит. «Мы беспрепятственно прошли в дом и обнаружили в двух помещениях около 90 (у меня было время подсчитать) детей в возрасте от нескольких месяцев до пяти, шести или семи лет, писал он в докладной командованию дивизии. Оба помещения, в которых размещались дети к ним примыкало пустое третье помещение, были в очень грязном состоянии. Дети лежали или сидели на полу, который был покрыт их испранениями. Мухи сидели большей частью на ногах и животах полуодетых детей. Несколько больших детей (два, три, четыре года) соскребали со стен известку и ели ее».
Начальник штаба 295 й дивизии подполковник Гроскурт отправился выяснять отношения с представителями СД. Он даже послал запрос командованию армии. Фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау, однако, подтвердил необходимость расстрела малолетних детей, заявив: «Фактически я решил, что однажды начатая акция должна быть доведена до конца должным образом».
Получив окончательный приказ завершить начатое дело, штандартенфюрер СС Пауль Бломбель вызвал к себе оберштурмфюрера Августа Хэфнера и распорядился организовать расстрел детей.
Кто конкретно займется этим? спросил Хэфнер.
Солдаты СС.
Но это же сплошь молодые ребята, и мы не имеем права поручать им такое дело.
Хэфнеру пришла мысль привлечь к расстрелу украинскую вспомогательную полицию. Это предложение было принято без возражений: "В конце концов, местных недочеловеков для того и вооружали, чтобы они за умеренную плату уничтожали себе подобных".
Хэфнер лично отправился проконтролировать действия украинской полиции. «Я вошел в лес, вспоминал оберштурмфюрер. Солдаты вермахта уже выкопали могилу. Детей везли туда на тракторе. Техническая сторона дела меня не касалась. Украинцы стояли вокруг и дрожали. Детей выгрузили с трактора. Их поставили на край могилы когда украинцы начали в них стрелять, дети падали туда. Раненые тоже падали в могилу. Это зрелище я не забуду до конца жизни. Оно все время у меня перед глазами. Особенно запомнилась мне маленькая белокурая девочка, взявшая меня за руку. Потом ее тоже застрелили».
Брухфельд С.
В городке Клинцы Брянской области нацисты расстреливали местных евреев. Местных жителей согнали закапывать общую могилу; много позже один из них расскажет: «Ребенок остался жив. Я засыпаю его землей, а он разгребает ручонками землю и смеется. Потемнело у меня в глазах, я зашатался и упал».
По подсчетам исследователей, всего за шесть месяцев 1941 года на оккупированной нацистами территории было уничтожено около 1,2 миллиона советских евреев.
Мужчин, женщин, стариков, детей.

А сейчас памятники ставят в честь украинской дивизии СС"Галичина".

Твоих лично родных затронул СС и КПСС ? моих да.

[Valerius]

Твоих лично родных затронул СС и КПСС ? моих да.

И моих. И СС, и КПСС.

[Ex nihilo]

История стыренная с тырнета. Но она меня впечатлила и сильно.
Можно фильм снимать.


Привидение

1941 год. Начало немецкой оккупации в маленьком городке Полтавской области. В бывший райком партии вселилась комендатура. Небольшой дореволюционный двухэтажный особняк. По коридорам снуют немецкие офицеры, взвод охраны, обслуга из местных. Стучат пишущие машинки, тренькают телефоны, немецкий порядок входит в свои права.
В один из кабинетов, для разбирательства привели двенадцатилетнюю девочку. Ее поймали на улице, есть подозрение, что еврейка.
На свою беду, она и вправду была еврейкой. Родители уже месяц как поджидали свою доченьку на небе, и вот пришла пора Адочки. Месяц она бродила по городу, жила, где придется. Приютить опасную девочку никто не решился.
В комнате работали два офицера за двумя письменными столами. Один оторвался от бумаг, перекинулся парой слов с конвоиром, глянув на Аду, сказал:
-Я! Дас юдише швайн! и опять углубился в бумаги. Советская пионерка хоть и не понимала по-немецки, но что такое юдиш и что ее ждет, знала.
Она вдруг в отчаянии бросилась к дверям и опрометью выскочила в коридор. Присутствующие не кинулись догонять беглянку, а дружно заржали, ведь в здании не было ни одного окна без решетки, а внизу на выходе круглосуточная охрана и только немецкая. Бежать-то некуда, разве что заскочить в другой кабинет А толку? Но страх смерти не имеет логики. Ада из коридора кинулась на второй этаж и забежала в первую попавшуюся открытую дверь.
Немцы обрадовались новому развлечению и не спеша, планомерно, как инопланетяне в поисках человека, обходили комнату за комнатой:
- Тефощка. Ау!
Кте ты ест?
Ком, дас кляйн юдише швайн
Ау! Ми тепя искать!
Инопланетяне обошли все помещения на обоих этажах, потом еще раз, еще Им уже было не смешно. Еврейки нигде не было. Через пару часов поиска они поняли, что девчонке удалось просунуть голову между прутьями в туалете, и она сбежала. И какие же маленькие головы бывают у этих подлых еврейских детей
Тут же вызвали майстра из местных, и он присобачил дополнительную перемычку к туалетной решетке.
В комендатуре наступила ночь. Офицеры разошлись по домам, темный особняк опустел, только охрана у входа еле слышно переговаривалась.
С самого утра Ада лежала внутри старинного камина, но до сих пор боялась дышать. Камин зиял чернотой в самой большой комнате купеческого дома. При советской власти барство было не в почете, экономили дрова, топили буржуйками и каминную трубу заложили кирпичом, но так удачно, что внутри на высоте полутора метров получилась кирпичная полка. Сантиметров сорок в ширину, тут пока можно было переждать. Пока
В эту ночь девочка так и не покинула своего убежища.
Наступило утро, в комендатуре затрещала работа и о вчерашней сбежавшей еврейской девочке все конечно забыли.
Только во вторую ночь Ада решилась покинуть свою норку. Она неслышно как привидение пробралась в туалет, без которого уже почти падала в обморок. Жадно напилась воды и вернулась в «свою» комнату, По запаху нашла в чьем-то столе спрятанное печенье и залегла до следующей ночи.
Так из ночи в ночь Ада все расширяла свой жизненный круг. Доходила даже до первого этажа, влезала в буфет, а там всегда можно было поживиться кусочком хлебушка, не обделяя господ офицеров. Она понимала, что если пропадет хоть кусочек сала, то будут подозрения и могут здание обыскать с собакой. А это смерть. Но пока сама Ада превращалась в дикую собачку, или скорее в затравленного мышонка с огромным не мышиным телом, которое нужно кормить. Все чувства ее обострились. Девочка слышала даже, сколько существ находится на втором этаже и сколько на первом. Лежа в камине, она чувствовала вибрацию стен от входящих в здание инопланетян. Днем не спала, боялась, что во сне пошевелится. Девчонка знала всех солдат и офицеров комендатуры, хоть никогда их и не видела. Различала по голосам, походке и запаху. Вскоре приноровилась мыться и стирать белье в туалете. Самым страшным еженочным испытанием был слив воды унитазного бачка. Со временем Аду уже невозможно было застать врасплох. Она по своим внутренним часам знала, когда под утро придут истопники, работники кухни, а уж охранники, по ночам обходящие этажи, для нее казались просто махорочными топающими слонами.
Человек ко всему привыкает.
Ада стала привидением, о котором даже не ходило слухов
Девочка сначала интуитивно, а потом, и по словам начала понимать немецкую речь.
Жизнь шла. Ведь, несмотря на ежесекундный смертельный риск быть обнаруженной, это была все же жизнь. Чтоб не сойти с ума, она мысленно разговаривала с родителями и со знакомыми немецкими офицерами.
Однажды ночью, когда девчушка привычно прокралась в туалет, ее как громом поразило. На умывальнике лежали: ломтик хлеба и малюсенький кусочек мыла. Это был не офицерский туалет и мыло каждый приносил свое, могли, конечно, забыть, но хлеб откуда!!?
О НЕЙ КТО-ТО ЗНАЛ!
Ада не притронулась к этому богатству. Вдруг западня На следующую ночь все повторилось. Эх, будь что будет, взяла. В конце концов, немцы люди педантичные. Если б что и заподозрили, то не мыльцем бы выманивали, а овчарками.
Через неделю девочка поняла, что доброй феей была уборщица тетя Зина. Толи по маленьким мокрым следам, толи еще как, но тетя Зина догадалась о «привидении». Жизнь у Ады началась царская: целый кусочек хлеба в день иногда даже с кубиком сахара.
В одно прекрасное утро в комендатуре перестала звучать немецкая речь. Все шло совсем непривычно. Дом наполнился новыми запахами и звуками. Незнакомые люди говорили только по-русски. Ада целых три дня еще сидела в камине прислушиваясь, пока не решилась выйти к нашим.
Был 1943 год.
-
Четырнадцатилетнюю еврейскую девочку Аду вначале отправили в полтавский детский дом, а в 44-ом во Львовский интернат. В этом городе она и прожила всю свою жизнь. Детей у Ады не было, расплата за подорванное в камине женское здоровье.
Я знаю тетю Аду, сколько себя помню. Мы жили дверь в дверь. Меня часто с ней оставляли родители, когда шли в кино. От нее я и услышал всю эту жуть.
Году в семидесятом, тетя Ада съездила на полтавщину, где и разыскала уборщицу
Тетю Зину, которая к тому времени уже давно отмотала свою «десятку».

[Евлампия]

Всем привет!

Я еще не совсем вышла из отпуска, однако уже вернулась в Минск... Не могу пока передать вам словами, друзья, свои впечатления о путешествии по родной Беларуси... Скажу только, что родина моя край голубых озер и шумных боров... Троицкий костел, мемориальная колонна 18 века, монастыри базилиан и кармелитов, собор Рождества Богородицы, усадьба Витгенштейнов, могила Ф.Мюнхгаузена... это только сотая часть всего, что я увидела, чем подышала... Если наберутся солова - обязательно расскажу. Но позже. А пока... Вот Троицкий костел в г. Зельва Гродненской области:

[Евлампия]

Витебская область расположена на северо-востоке Беларуси, граничит с Литвой, Латвией и Россией и занимает почти пятую часть территории республики. Витебский край настоящее озерное царство: здесь расположена основная часть Белорусского Поозерья и 11 из 19 крупнейших озер Беларуси. Столь уникальные природные данные придают этому краю невыразимую прелесть красота здешних мест известна далеко за пределами страны.

Одной из наиболее ценных «жемчужин» Витебщины, я называю комплекс Браславских озер 50 водоемов общей площадью 130 кв. км с сохранившимися в естественной среде редкими видами растений и животных. Мне посчастливилось в самом конце этого лета еще раз посетить это сказочное местечко.

Дорога, по которой я отправилась в путь, бежала по полям, вдоль лесов и деревень, то взбиралась вверх на холмы и пригорки, то спускалась вниз на равнины к ручейкам, речушкам и озерам. Таких небольших озер и извилистых речушек, вдоль которых бежала дорога, на пути у меня попадалось довольно много. Иногда, на крышах деревенских домов или придорожных столбах я встречала гнезда белых аистов.

И вот перед моими глазами этот край синих озер, больших и малых, соединенных между собою небольшими речушками и протоками Их целых тридцать! Озера очень красивы в окружении сосновых и еловых лесов. Они сделали этот край чудесным краешком земли. В озерах много рыбы, а в лесах грибов и ягод. А сколько разных птиц прилетает сюда, чтобы родить и подрастить птенцов! И все потому, что здесь ни один птенчик не умрет от голода. В лесах и на лугах полным-полно корма для птиц.

Мне нравятся эти чудесные тихие места, где в синих озерах отражается восход и закат солнца, а вода в реках чиста и прозрачна, где много болот и лягушек. И вот я добираюсь до горы Маяк. Она не очень высокая. Но с ее вершины можно еще лучше полюбоваться красотой Браславских озер.
Гора и вправду похожа на маяк, только не морских вод, а озерных. С ее вершины открывается чудесный вид на синие Браславские озера. Они окружают гору со всех сторон.

Старые дубы, сосны и липы; деревенские хаты с гнездами аистов на крышах; маленькие речушки и пруды; огромные валуны, свидетели далекой старины, того времени, когда огромный ледник изменил природу этого дивного края, оставив ему на память множество больших и малых озер я часто буду вспоминать долгими зимними вечерами и буду мечтать о следующей поездке, следующим летом, если Господь продлит мою жизнь

[Евлампия]

Сентябрьское утро...

Накануне прошел дождь, оставив поле себя небольшие лужицы. Радужные мазутные «зеркала» ветер украсил яркими листьями, словно в рамы их оформил. В «зеркалах» отражаются деревья с сидящими на них птицами и обрывки облаков, бегущих по блёклому небу.

Прохожие спешат на работу, торопятся, не замечая ничего вокруг. Я не спешу. Выйдя пораньше, я могу себе позволить прогуляться, вдохнуть свежий осенний воздух и полюбоваться завораживающей красотой.

А осень всегда прекрасна! Целый карнавал красок приводит она с собой. Даже если погода хмурится, она оставляет в душе грусть, а грустить иногда очень полезно.

Я шла, помахивая веточкой боярышника, которую подобрала под деревом. Остановилась я перед мелкой лужей, к противоположному концу которой неожиданно подлетела ворона. В ее клюве был зажат сухарь. Оглядевшись по сторонам, ворона бросила его на край лужи и опустилась рядом.
Я заинтересовалась, что же будет дальше?

Через пару мину, клюнув сухарь, ворона отскочила в сторону. По всей видимости, он еще не размяк и был жёстким. Подлетев к нему снова, она стала лапкой переворачивать сухарь с боку на бок.

Тут к луже подлетели еще две вороны. Моя героиня не растерялась, а, схватив охапку листьев, прикрыла ими свой завтрак. После этого она стала чинно медленно вышагивать туда-сюда. Весь её вид словно говорил:

- Здесь нет ничего интересного, абсолютно ничего!

Потоптавшись на месте и не заметив ничего интересного, товарки улетели ни с чем. Хозяйка же, смахнув лапой листья, перетащила размякший к тому времени сухарик, на сухой асфальт и принялась не спеша его клевать.

- Приятно аппетита, - пожелала я ей.

[VinsentVega]

Довлатов

...Я выбрал свободу.

[Евлампия]

Смотрели как-то с шестилетней дочкой телевизор. Показывали наших солдат в Афганистане На дворе стоял 1987 год.

А что они там делают? спрашивает дочь.

Воюют, отвечаю я.

Их убивают?

Да, частенько.

А почему их мамы отпускают?

Мам не спрашивают...

Надо спрашивать! взволнованно выкрикнула Мила, мамы их не отпустили бы и все тут!

Так нельзя, наверное, горько сказала я неуверенным голосом вон Диме тоже скоро в армию идти...

Мила ужаснулась: соседский Дима ей очень нравился. То к потолку подбросит, то семечек отсыплет, то на велосипед к себе посадит.

Я не хочу, чтобы Диму убивали.

Вернется Дима твой, не всех же посылают на войну. Ты успокойся, Мила!

Вон тот солдат на танке похож на Диму! А вот еще! Мила никак не успокоится.

Но это же не Димка!..

Так что с того?! Ах, мама! Почему не могут взрослые договориться, чтобы не драться?! Они же взрослые! Ведь взрослые они!!!

Я молчала, глядя в окно. Мила насильно повернула к себе мое лицо. Глаза мои были странно неподвижные. Из них катились слезы.

[ilya481]

Памяти Саши Цикал (Ex nihilo) посвящается.

Хочу разместить ещё пару зарисовок о своей жизни.
Первая.

У меня был дед, горячо любимый мной.
И он во мне души не чаял.
Он был мне не родной.
Моя бабушка вышла за него замуж, когда моей маме было 16 лет.
Это было до войны.
Других дедов я не знал.
Мой дед (вместе с бабушкой) по линии отца были уничтожены фашистами в Хмельницкой области (Украина).
Загнали их (вместе с другими евреями) в каменоломню и взорвали (завалили) оба выхода.

Отец мой тогда был на фронте.
Здесь, в Израиле, их имена хранятся в книге памяти жертв холокоста.

Для меня ранее детство, плюс начальная школа, были озарены его присутствием (моего единственного деда).
Я больше жил у них и в школу (первый класс) пошёл тогда, когда жил у них.
Он собою заполнял всё для меня.
Благодаря ему я в шесть лет знал все европейские государства (мог показать по карте, которая у нас висела в доме), и знал их столицы.
Знал главные реки, горные вершины и многое другое из географии
Знал имена главных композиторов, писателей на тот момент (середина пятидесятых лет прошлого столетия), знал о том, что земля круглая,.да много чего ещё знал.
К пяти годам стал читать.
Первой моей самостоятельно прочитанной книгой была книжонка «огурцы».
Это о том, как мальчик на охраняемом огороде нарвал огурцов с грядки и принёс домой.
А мать заставила их нести назад ночью и отдать сторожу- ветерану.

И только позже я узнал кое- что о нас с ним.
Когда меня уже принесли из роддома и я лежал в кроватке, как- то раз они пришли в гости к моим родителям, посмотреть на меня, так сказать, поближе.
Ну посмотрели, возможно и я на них посмотрел, сейчас уже не помню , как не помню и того, что подумал в тот момент.

Но когда меня укачали и я уснул, а мой дед вместе с бабушкой собрались уходить домой, то стоило деду открыть дверь и переступить порог, как я моментально проснулся и стал орать.
Меня никто (ни мать, ни отец) не могли успокоить.
И только дед, подошед к кроватке, сделал чудо.
Я моментально закрыл глаза и уснул.
Но как только он опять пытался покинуть дом, я немедленно просыпался и начинал орать.
Это продолжалось несколько раз и не знаю, когда в этот день или ночью, они вместе с бабушкой смогли оставить наш дом.
И что могло произойти, какая невидимая сила заставила вначале меня, а потом его прилепить нас друг ко другу?
И разве можно вообще найти разумное объяснение таким чувствам как любовь, привязанность, взаимное притяжение.
Разве можно всё это объяснить какими- то объективными причинами?

[ilya481]

А вот вторая зарисовка.
Тоже обо мне, маленьком.
С рассказа моего незабвенного деда.
Я тогда жил у них года полтора, в Черновицах.
Там и пошёл в первый класс.

Время было непростое, послевоенное (во дворе 55 год).
Я был мальчиком скромным и очень послушным.

Учительницы начальной школы при переходе из класса в класс,в сопроводительных характеристиках всегда указывали, даже, на флегматичность(это я уже сам помню).

А теперь перехожу к описанию случая.

Что запомнил я.

Стою перед директором школы (бывший фронтовик; в то время очень часто в директорах ходили мужчины- фронтовики, часто после ранения) и он на меня кричит и показывая на висевшую на стенке доску почёта с отличниками, говорит, что хотели и меня туда поместить, а теперь и не поместят.

Ну я и в слёзы: то ли от обиды, то ли от страхану вот не помню.

И причину, по которой там оказался, тоже не помню.
Помню только, что привела меня туда моя учительница.

Что рассказал дедушка, лет 10 спустя.

Вызывают его срочно в школу, чтобы меня забрал.
Учительница с круглыми глазами повествует ему следующее:
был у нас в классе самый большой хулиган, с которым никто и никогда не связывался.
Он был переростком и очень агрессивным.
И вот заходит, стало быть, моя первая учительница в класс после звонка и лицезреет картину Репина.
Перед всем классом, возле доски, при полном молчании класса, мы с этим хулиганом, «чистим» друг другу физиономии.
Она конечно нас растащила, а потом увела меня и стала расспрашивать о причинах драки.
Но я молчал как Зоя Космодемьянская.
Просто ни слова.
Она повела меня к директору.
Но и там я вёл себя точно так же.
(Я немного помню встречу с директором; об этом писал выше).

Потом учительница стала спрашивать в классе (уже без меня).
Но и там ничего вразумительного не услышала.
А деда, когда он пришёл за мной, тихо попросила, чтобы он дома устроил дознание со мной.
Но и деду это не удалось.
И потом от меня все отступили.
Никто уже не приставал.
Но спустя несколько дней после этого к нам домой пришла учительница и весьма взволнованно рассказала ему (деду), что чувствует себя сильно виноватой предо мной (конечно в моё отсутствие).

Кто- то из класса «раскололся» (а может и не один, не знаю) и рассказал учительнице, что хулиган ударил в классе перед всеми девочку и вдруг выскакиваю я и полез на него в драку.
Правда, я подозреваю, что та девочка мне нравилась (была одна такая в классе, и, впоследствии, чтобы не забыть её, я в классной выпускной фотографии пометил её, поместив на лоб жирную карандашную точку.
Эта фотография ещё долго оставалась у меня и только лет через 30 куда- то девалась).

Что ещё могу добавить.
Только то, что по жизни больше никогда ни с кем не дрался.
Так что мои «мушкетёрские» замашки (кое- кто на форуме знает, что я имею ввиду) скорее всего были вложены в меня ещё от рождения.

[Ольга Владим.]

Если не врут - реальная история.

Капибара

Непридуманные истории реальных людей

УКРОЩЕНИЕ ТРАКТОРИСТА НИКОЛАЕВА

Опубликовано 29/08/2016


Николаев, мой сосед, ненавидел кошку, мокрые носки и тещу. Носки намокали из-за дыры в сапоге, теща пилила Николаева за то, что он угробил счастье её дочери, а кошка писала Николаеву в кепку, если он засыпал на полу.

С тещей бороться бесполезно. Живучая бабка легко уходила от пущенного в нее ухвата и проверяла табуретки на предмет подпиленной ножки.

С носками дело обстояло хуже. Носки плела теща, приходилось унижаться и красть их из тещиной укладки. Носки она считала, и как переваливало за шесть пар, теща начинала канючить денег или обещала вызвать участкового.

Кошку звали Люськой. Её мать, старая Муська, окотилась из последних сил и, родив последыша, тихо померла. Жена с тещей прям с ума сходили, кормили котёныша из пипетки, дышать боялись, уж больно она им любимицу Муську напоминала.

С того кошка избаловалась и перестала его, Николаева, уважать как мужчину и отца семьи. Николаев, замученный за день тракторным грохотом да тряской, хотел одного выпить и спать. Но кошка имела свое мнение. Играючи, она пару раз смахнула чекушку со стола, за что бывала выброшена в форточку. С того война у них и занялась

Люська поджидала, пока Николаев сядет ужинать, и, тихо урча, подбиралась сзадипометя хвостом пол, вцеплялась в николаевскую икру, прокусывала её острыми зубками и убегала под пол. Николаев тут же шел ловить кошку, преодолевая сопротивление тещи и жены. Плюнув, ложился спать на печку, где Люська уже успевала намочить дедов зипун. Люська грызла сапоги и драла когти о валенки.

По выходным, придя из бани, Николаев сидел за столом в сатиновых трусах по колено и в тельняшке, жмурясь от счастья, пил пиво большими глотками из эмалированного бидона и закусывал луком с селедкой. Заранее отловленная сачком Люська злобно выла в сундуке.

Так они и жили, пока Николаев не сломал ногу. От больнички он отказался наотрез, решив, что теща лучше, чем дюжина сопалатников. Тут-то Люська и переменилась. Николаев, не в силах шевельнуться, бессильно злился, ощущая на себе кошкин взгляд с печки. Потом Люська осмелела, стала спускаться вниз, ложилась на половичок у кровати и запрыгивала на продавленный диван. Тёща гремела кастрюлями да вёдрами, а Люська потихоньку точила коготочки о николаевский гипс.

С тоски от лежания Николаев стал даже делиться с Люськой своими бедами и угощал её сыром, который варила теща. Через неделю Николаев и часа не мог прожить, волнуясь, если Люська, грузно оттолкнувшись, выпрыгивала в форточку.

Котилась Люська ночью, разбудив Николаева странным сопением и шуршанием в простынях. До утра Николаев глаз не сомкнул, боясь пошевелить загипсованной ногою, и только утром, тихо и слабо покричал: Мамаша! Где Вы там? У меня тут котёночки Ох, бяда! заголосила тёща. Ты колченогай, кто топить буит? Убью, внятно сказал Николаев и потянулся за костылем. Всех шестерых Николаев оставил.

Текст_Дарья Гребенщикова

[GeorgH]

[greshnik]

[GeorgH]