Поэтическая классика

[Евлампия]

Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики
...А я была его женой.

А.Ахматова (1910 г.)

Ой, а тут у меня опять литературный кружок образовался А я и не вижу

Ахматова Поэтесса, переводчик, литературовед. Очень верно об этой удивительной женщине и ее творчестве писал Анненков. Поэзия Ахматовой, верной своим чувствам, интимная, сохраняющая при этом аристократическую сдержанность и простоту своих форм. Именно в этом сказывалась гипнотическая сила ее стихов.

* * *
Меня окликнул в новолунье
Мой друг любимый. Ну так что ж!
Шутил: «канатная плясунья!
Как ты до мая доживешь?»
Ему ответила, как брату,
Я не ревнуя, не ропща,
Но не заменят мне утрату
Четыре новые плаща.
Пусть страшен путь мой, пусть опасен,
Еще страшнее путь тоски...
Как мой китайский зонтик красен,
Натерты мелом башмачки!
Оркестр веселое играет,
И улыбаются уста.
Но сердце знает, сердце знает,
Что ложа пятая пуста!

[.Аlex.]

Сразу стало тихо в доме,
Облетел последний мак,
Замерла я в долгой дреме
И встречаю ранний мрак.

Плотно заперты ворота,
Вечер черен, ветер тих.
Где веселье, где забота,
Где ты, ласковый жених?

Не нашелся тайный перстень,
Прождала я много дней,
Нежной пленницею песня
Умерла в груди моей.

[.Аlex.]

Я научилась просто мудро жить
Смотреть на небо и молиться Богу
И долго перед вечером бродить
Чтоб утомить ненужную тревогу

Когда шумят в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной
Слагаю я прекрасные стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной

Я возвращаюсь, лижет мне ладонь
Пушистый кот мурлыкает умильней
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста слетевшего на крышу
И если в дверь мою ты постучишь
Мне кажется я даже не услышу

[Фуфа]

В свете жаркого августа 2008 вспонился Вертинский.

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.

Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам, под шумок толковать,
Что пора положить бы конец безобразию,
Что и так уже скоро мы начнем голодать.

Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне!

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.

[shlahani]

Борис Пастернак

В свете жаркого августа 2008 вспомнился Вертинский.

АВГУСТ

Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.

В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:

«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я поле твоего сражения.

Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».

1953

[svetham]

Асеев, Николай

ПРОСТЫЕ СТРОКИ

Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя - сушь,
Мне и в жару без тебя - стыть.
Мне без тебя и Москва - глушь.

Мне без тебя каждый час - с год,
Если бы время мельчить, дробя;
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.

Я ничего не хочу знать -
Слабость друзей, силу врагов;
Я ничего не хочу ждать,
Кроме твоих драгоценных шагов.

[Евлампия]

Я ничего не хочу знать -
Слабость друзей, силу врагов;
Я ничего не хочу ждать,
Кроме твоих драгоценных шагов.

Что такое счастье,
милый друг?
Что такое счастье
близких двух?

Выйдут москвичи из норок,
в белом все, в летнем все,
поглядеть, как на планерах
дни взмывают над шоссе.

По шоссе шуршат машины,
на лету, налегке.
Тополевые пушины
по Москве по реке.
А по лесу, по опушке,
здесь, у всех же на виду,
тесно сдвинуто друг к дружке,
на серебряном ходу
едет счастье краем леса.
По опушке по лесной
пахнет хвоевым навесом,
разомлелою сосной.
Едет счастье, едет, едет,
еле слышен шины хруст,
медленно на велосипеде
катит драгоценный груз.
Он руками обнял стан ей,
самый близкий, самый свой.
А вокруг зари блистанье,
запах ветра, шелест хвой.
Милая бочком уселась
у рогатого руля.
Ветер проявляет смелость,
краем платья шевеля.
Едет счастье, едет, едет
здесь, у всех же под рукой,
медленно на велосипеде
ощущается щекой.
Чуть поблескивают спицы
в искрах солнечных лучей.
Хорошо им, видно, спится
друг у друга на плече.
А вокруг Москва в нарядах,
а вокруг весна в цвету,
и планеры в высоту.

Что ж такое счастье
близких двух?
Вот оно какое,
милый друг!

Спасибо за Асеева, Света.

[shlahani]

Николай Рубцов

Едет счастье, едет, едет,
еле слышен шины хруст,
медленно на велосипеде
катит драгоценный груз.

БУКЕТ

Я буду долго
Гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов.
И подарю букет
Той девушке, которую люблю.
Я ей скажу:
С другим наедине
О наших встречах позабыла ты,
И потому на память обо мне
Возьми вот эти
Скромные цветы!
Она возьмет.
Но снова в поздний час,
Когда туман сгущается и грусть,
Она пройдет,
Не поднимая глаз,
Не улыбнувшись даже...
Ну и пусть.
Я буду долго
Гнать велосипед,
В глухих лугах его остановлю.
Я лишь хочу,
Чтобы взяла букет
Та девушка, которую люблю...

[Фуфа]

Ей сегодня 861 год.

Песня о Москве.

До электрички на Москву остался ровно час,
И этот час я проживу так далеко от Вас.
В такой пустынной пустоте, прозрачности такой,
Что можно тронуть горизонт рукой.
Я в ненаглядный город свой сойду на Текстилях,
Вагон качнется голубой на золотых осях.
Зажатый шаткой толпой я вынырну к реке,
И наконец прижмусь щекой к твоей щеке.

Куда мне укрыться от нашей
Капризной любви, Москва?
Блестит на ресницах твоих проводов
Мокрый свет, Москва.
На башнях горят огни,
И, значит, еще нас хранит
Твоя любовь, Москва.
Летим над лентою реки,
Над маревом седым,
И, как всегда, твои духи
Напоминают дым.
Гремит восторженный салют,
И ждать уже невмочь,
В домах играют и поют,
Приходит ночь.
И твой безумный шепоток
Струится у лица,
И бьется рыжий завиток
Бульварного кольца.
Столица радости моей
И ревности моей,
Еще успеем на метро,
Летим скорей.
Нам негде укрыться от нашей капризной любви, Москва.
Влюбленный в столицу, я знаю, ты даже в капризах права.
На башнях горит восход,
И, кажется, вновь нас спасет
Твоя любовь, Москва.


" Несчастный случай"

[shlahani]

Сергей Есенин

Поэтам Грузии

Писали раньше
Ямбом и октавой.
Классическая форма
Умерла,
Но ныне, в век наш
Величавый,
Я вновь ей вздернул
Удила.

Земля далекая!
Чужая сторона!
Грузинские кремнистые дороги.
Вино янтарное
В глаза струит луна,
В глаза глубокие,
Как голубые роги.

Поэты Грузии!
Я ныне вспомнил вас.
Приятный вечер вам,
Хороший, добрый час!

Товарищи по чувстам,
По перу,
Словесных рек кипение
И шорох,
Я вас люблю,
Как шумную Куру,
Люблю в пирах и в разговорах.

Я - северный ваш друг
И брат!
Поэты - все единой крови.
И сам я тоже азиат
В поступках, в помыслах
И слове.

И потому в чужой
Стране
Вы близки
И приятны мне.

Века все смелют,
Дни пройдут,
Людская речь
В один язык сольется.
Историк, сочиняя труд,
Над нашей рознью улыбнется.

Он скажет:
В пропасти времен
Есть изысканья и приметы...
Дралися сонмища племен,
Зато не ссорились поэты.

Свидетельствует
Вещий знак:
Поэт поэту
Есть кунак.

Самодержавный
Русский гнет
Сжимал все лучшее за горло,
Его мы кончили -
И вот
Свобода крылья распростерла.

И каждый в племени своем
Своим мотивом и наречьем,
Мы всяк
По-своему поем,
Поддавшись чувствам
Человечьим...

Свершился дивный
Рок судьбы:
Уже мы больше
Не рабы.

Поэты Грузии,
Я ныне вспомнил вас,
Приятный вечер вам,
Хороший, добрый час!..

Товарищи по чувствам,
По перу,
Словесных рек кипение
И шорох,
Я вас люблю,
Как шумную Куру,
Люблю в пирах и в разговорах.

<1924>

[.Аlex.]

Про мой город

ТАШКЕНТ ЗАЦВЕТАЕТ

Словно по чьему-то повеленью,
Сразу стало в городе светло -
Это в каждый двор по привиденью
Белому и легкому вошло.
И дыханье их понятней слова,
А подобье их обречено
Среди неба жгуче-голубого
На арычное ложиться дно.

А.Ахматова 1944 г.

[Alex Shevchenko]

Я живу в государстве по имени КАК БЫ,
где, как это ни странно,
нет улицы Кафки,
где и Гоголя как бы читают,
а как бы и Хармса,
где порой как бы любят,
но как бы и не без хамства.
«Это правда, что все как бы пьют
в государстве по имени КАК БЫ?»
Есть, кто как бы не пьет,
и, поверьте мне,
как бы ни капли
«Что вообще за народ эти самые ваши КАКБЫЙЦЫ?»
Как бы милый вполне,
но бывают порой как бы воры и как бы убийцы...
В основном все мы как бы радушны
и как бы достойны.
Все у нас поголовно за мир,
но бывают порой как бы войны.
В стольких кухоньках как бы Чечня,
где побоища, словно с врагами,
утюгами,
ножами кухонными и утюгами.
Наше КАК БЫ везде,
словно будничное полоумье.
Как бы судьи в суде,
как бы думающие в Думе.
Мне раскрыла КАКБЫЙКА одна
свою крошечную как бы тайну:
«Я в вас как бы навек влюблена...
Вас читаю и как бы вся таю...»

Я хочу перед Богом предстать
как я есть,
а не как бы,
не вроде
лишь бы «как бы счастливым не стать»
в «как бы жизни»
и «как бы свободе».

Е.Е.

[Евлампия]

[quote]

Я живу в государстве по имени КАК БЫ,
где, как это ни странно,
нет улицы Кафки,
где и Гоголя как бы читают,
а как бы и Хармса,

Когда я думаю о Блоке,
когда тоскую по нему,
то вспоминаю я не строки,
а мост, пролетку и Неву.
И над ночными голосами
чеканный облик седока
круги под страшными глазами
и черный очерк сюртука.
Летят навстречу светы, тени,
дробятся звезды в мостовых,
и что-то выше, чем смятенье,
в сплетенье пальцев восковых.
И, как в загадочном прологе,
чья суть смутна и глубока,
в тумане тают стук пролетки,
булыжник, Блок и облака...

[Евлампия]

Поликсена Соловьева




Земля не спит, напрасно ожидая
Объятий сумрака и нежной тишины,
Горит заря, полнеба обнимая,
Бредут толпой испуганные сны.

И все живет какой-то жизнью ложной,
Успокоения напрасно жаждет взор,
Как будто ангел бледный и тревожный
Над миром крылья белые простер.

[Евлампия]

Импрессионизм

Художник нам изобразил
Глубокий обморок сирени
И красок звучные ступени
На холст как струпья положил.

Он понял масла густоту, -
Его запекшееся лето
Лиловым мозгом разогрето,
Расширенное в духоту.

А тень-то, тень все лиловей,
Свисток иль хлыст как спичка тухнет.
Ты скажешь: повара на кухне
Готовят жирных голубей.

Угадывается качель,
Недомалеваны вуали,
И в этом сумрачном развале
Уже хозяйничает шмель.

Мандельштам