Твитнуть
Ещё есть версия великого психолога - Карла Густава Юнга, книга носит название "Ответ Иову".
-
-
Эту мысль я читала еще у кого-то. У погибшего в гитлеровских застенках протестантского пастора Дитриха Бонхоффера в книге его дневников "Сопротивление и покорность". Наблюдая и испытывая на себе такие зверства он ни на минуту не усомнился в благой воле благого Бога, так как верил, что Бог именно устранился с самого начала и предоставил нам свободу, возложил на нас ответственность за происходящее на Земле. Поэтому и Высший Суд имеет смысл. То есть Бог-то устранился, но именно он держит своей Благодатью эту Землю на оси, без него бы все стало еще хуже, чем есть...
В православии есть мысль о том, что вся наша история развивается в Седьмой День Творения. У Бога - выходной день. Он отдыхает от своих трудов по созданию Вселенной и Человека, а мы в это время развиваемся более или менее самостоятельно. Отдых Бога здесь - аллегория. Он конечно не отдыхает, но скрыт от нас, он дал нам определенную свободу. которую однако надо использовать мудро и смиренно, в духе Евангелия.Комментарий
-
И вот еще из статьи о пасторе Дитрихе Бонхеффере -
В чем же видит Бонхёффер основное содержание христианства?
Как уже говорилось, он пытается отделить христианство от других религий. Он заявляет: Быть христианином не означает быть религиозным в определенном смысле... а означает быть человеком... (там же, стр. 244). Иисус призывает не к новой религии, а к новой жизни (там же, стр. 246).
Если отвлечься от некоторых туманных и не представляющих для нас интереса теологических идей Бонхёффера относительно христианского бога как бога страдающего и сострадающего человеку в отличие от богов иных религий, которые противостоят человеку как чуждые ему и могущественные существа, то сущность христианского вероучения Бонхёффер видит в евангельском учении о любви к ближнему. Наше отношение к богу не является религиозным, пишет Бонхёффер, не выступает как отношение к мыслимому наивысшему, наимогущественнейшему, наилучшему существу; наше отношение к богу есть новая жизнь в бытии для другого... Не бесконечные, недостижимые задачи, а постоянно достижимый ближний наш выступает как трансцендентное (там же, стр. 259260). Быть христианином, по мнению Бонхёффера, означает, во-первых, молиться и, во-вторых, делать справедливое для людей (там же, стр. 207).
Встает вопрос: какое же реальное социальное содержание вкладывал Бонхёффер в этическое учение о любви к ближнему, о делании справедливого и т. п.? Письма, написанные из тюрьмы и проходившие гитлеровскую цензуру, не дают конкретных указаний на этот счет. Однако многие высказывания Бонхёффера и особенно его практическое поведение позволяют заключить, что христианскую мораль он отнюдь не сводил к беззубой проповеди всеобщей любви, покорности и всепрощения. В отличие от официальных представителей церкви, Бонхёффер понимал любовь к ближнему прежде всего как ответственность христианина за все, что совершается в мире, в обществе, в государстве. Он высказывал надежду, что в будущем христианство сможет изменить и обновить мир (там же). И поэтому необходимыми качествами христианина должны быть не только покорность, но и сопротивление (см. там же, стр. 150151). Таким образом, этические взгляды Бонхёффера носят социально-активный характер. Христианскую этику последний пытается представить как учение, которое может и должно преобразовать земные отношения людей.
Для Бонхёффера христианство проявляется не в словах (время благочестивых слов прошло, утверждает он), а в делах, в поступках, в отношении к другим людям. По его собственному признанию, ему в тюрьме претила внешняя набожность некоторых заключенных верующих, их постоянные упоминания о боге и разговоры на религиозные темы. Он чувствовал себя свободнее и лучше в обществе неверующих людей. С последними он быстрее находил общий язык (см. там же, стр. 180181).
Для Бонхёффера суть христианства состоит не в признании бога, не в вере в него как в творца мира, а в реализации принципов христианской этики в поведении человека. Поэтому он приходит к парадоксальному выводу, что неверующий человек может быть большим христианином, чем верующий. Совершеннолетний мир, пишет он, является более безбожным (gottloser), чем несовершеннолетний, и поэтому он, быть может, как раз ближе к богу, чем последнийКомментарий
-
принимая теорию "отстранения Бога" есть ли смысл в молитвах прошения
Бог отстранен не абсолютно, а относительно. Если вы позовете его в свою жизнь, он откликнется. И прошение исполнится в меру полеезного и доступного для вас.
Вот что пишет о молитве конкретно пастор Дитрих Бонхоффер:
"Молитва означает не что иное, как готовность и желание принять Слово и жить им, и более того принять его в конкретных обстоятельствах нашей жизни, решениях, грехах и искушениях. То, что нельзя передать в совместной молитве, здесь можно молча доверить Богу. Согласно Слову Писания мы молимся о том, чтобы день наш был чист, чтобы Бог сохранил нас от греха, освятил, дал веру и силу в труде. И мы можем быть уверены, ибо она есть ответ на Слово Божие и Его обетование. Как Слово Бога исполняется в Иисусе Христе, так и все молитвы, направленные к Слову, будут услышаны и получат ответ в Иисусе Христе."
Я даже иногда думаю, что все что дает нам Бог - это его Любовь (Энергия). Только это он нам по сути и дает. И с помощью этой Силы мы и должны самостоятельно выстроить свою жизнь. Выстоять в ней. Высший Суд заключается в том, что если человек так и не стал Любовью, то он будет очень страдать от невозможности больше любить (по Достоевскому).Комментарий
-
Так можно сказать пожалуй только о Марине Цветаевой. Все прочие (и Маяковский, и Есенин не верили ни в Бога, ни в дьявола). А Цветаева и впрямь "вернула Богу билет в рай". Подобный персонаж есть в самой книге Иова - жена Иова. Она тоже страдалица. Вместе с мужем она все потеряла, все, ради кого и ради чего жила. И она как раз и говорит Иову: вот видишь, кому ты служил, так прокляни Бога и покончи с собой. Понятий о дьяволе, как о ангеле, противостоящем Богу, тогда еще не было. Впервые учение о сатане, восставшем и низвергнутом с небес, приводится в книге "Откровение Еноха", датируемой 165 г до н. э. А книга Иова на три столетия старше.
Эти мысли уже неоднократно появлялись по ходу этой темы. Но все равно большое спасибо, беседа очень интересная.Но никакого сговора между Богом и дъяволом не было - этот вымысел на совести автора этой истории.
Стыдно, господа! Христианству две тысячи лет, а мы все еще друзья Иова, а не Иисуса.Комментарий
-
Да. Само это слово в канонических текстах появляется в 455 г. до н. э.. в книге Паралипоменон (Пропущенное), написанной во времена правления персидского царя Артаксеркса І. В ветхом Завете употребляется еще и в книге Иова. Как раз того же времени. Но самого учения, космогонии, повествующей о борьбе Зла против Добра, причем персонифицированных, тогда еще не было. То есть не было еще в еврейских книгах. В персидских очень даже было. Как раз в те времена.Комментарий
-
Да Бог с ним, с Юнгом. Мне он близок, но ... Иов, это, ещё один из смыслов, - всё человечество, или сам человек, который сталкивается в жизни с той стороной Бога, которую всегда стараемся игнорировать, а именно - "творю губителя". Исцеление же человеческая душа получает тогда, когда обретает целостность, воспринимая жизнь такой как она есть.Комментарий
-
Наверное, наличие одновременно Провидения и Свободы, свободной воли людей - это какой-то парадокс, недоступный нашему сознанию. Или пока недоступный. Возможно, так проявляет себя закон единства и борьбы противоположностей. Но в этом случае, я думаю, люди все равно не роботы и от них тоже кое-что зависит, а иначе зачем все это - обращение к людям с Откровением о том, какими им быть, если за них уже все предрешили.Последний раз редактировалось Город Скир; 31 May 2011, 03:34 AM.Комментарий
-
А вот что писал А. Мень. Я очень даже согласна с его рассуждениями, вот у него грамотный подход: "Читателя книги может неприятно поразить: как это Бог делает человека ставкой в споре? Но не нужно забывать, что перед нами аллегория, притча, никак не претендующая на точное изображение реальности. Эта почти жанровая по тональности сцена, не лишенная даже оттенка иронии, лишь литературный прием, призванный раскрыть главную и очень серьезную мысль. Вспомним евангельские притчи. Было бы поистине странно, если бы мы сочли подлинным образом Бога господина, который «жнет, где не сеял», или царя, в раздражении наполняющего свой дворец уличным сбродом.
В том же условном ключе изображены, по существу, и беды, которые Сатана навлек на Иова. Автор нагнетает их, не заботясь о чувстве меры и правдоподобии".Комментарий
-
Это - ошибочоное сообщение. Смотрите текст ниже.Комментарий
-
Приведу выдержки из прекрасного - глубокого и всестороннего - комментария к Книге Иова протоиеререя А. Меня:
«В своих жалобах и обвинениях Иов доходит до самого края пропасти, кажется, что вот-вот он сорвется, и тогда ничего не останется, кроме бунта. Недаром смысл «Иова» пытались свести к богоборчеству только слегка замаскированному(3). Но на самом деле и в этом весь парадокс книги она стоит на одной из высочайших ступеней веры, той веры, которая побеждает вопреки всему, бросает вызов самой Вселенной, идет против очевидности и теорий. Автора книги не смущают самые страшные слова, он не замалчивает ничего, что свидетельствует против его веры. Он предельно искренен перед Богом, той искренностью, которая почти граничит с кощунством.
..
Отвергая ложные облики Бога, Иов пробивается к Богу Истинному.
..
Больше всего Иов боится обнаружить, что Бог чужд ему и вообще нечеловечен. Повседневный опыт жизни прямо-таки навязывает эту мысль.
Предал Он землю во власть злых, завесил лица судей земли;
А если не Он, кто еще?
.
Со дна бездны Иов обвиняет Бога в жестокости, втайне надеясь, что ошибается.
В этой неотступности проявляется величайшее ДОВЕРИЕ Иова, составляющее самую суть его отношения к Богу. Хотя и разум, и чувства говорят ему, что все вопли напрасны, он не перестает взывать. Молчание Неба не может поколебать праведника. Он подобен хананеянке, которая кричала вослед Христу.
.
Многие из прежних взглядов исчерпали себя, обнаружив свое несовершенство.
.
Автор «Иова» дает место «новым мехам» и «новому вину». Ненавязчиво, но с силой великой убежденности он подводит читателей к мысли, что богословие Завета еще не полное и не окончательное. Вот почему друзья Иова в конце концов умолкают: они исчерпали свои аргументы перед лицом правды и «безумия веры».
..
Явившись Иову, Бог не снимает покрова с тайны. Значит ли это, что ответов вообще не существует? Нет, но в данном случае все объяснения были неуместны.
..
Иов мог бы услышать о бессмертии человека, о воздаянии в вечности, о воскресении, но ведь его мучило и иное. Почему Бог допускает зло в мире?
..
Автор мог бы сказать, что не Бог виновник зла, а те силы мироздания, которые восстали против Него, тем более что об этих силах в книге говорится много раз. Загадочные существа, «проклинающие день», космические чудища Левиафан, Рахав, Змей все они олицетворяют бунтующий хаос, который Бог до времени сдерживает, но не уничтожает(7). Но и этот ответ неизбежно привел бы к другому вопросу: для чего Творец вообще позволял демоническим существам восстать против «Дня» вселенской гармонии?
.
Христианский ответ указал бы на свободу как главное условие существования мира(8). В свободе создана тварь, в свободе же она удаляется от Сущего и в свободе возвращается к Нему. Без свободы все бытие осталось бы пляской автоматов. Но как обосновать, как объяснить саму свободу в ее иррациональной действительности? Можно ли извлечь смысл из бессмысленной и темной воли к «ничто», рождающей мятеж против Бога? В Книге Бытия Бог видит мир уже прекрасным и завершенным, ибо Сущий пребывает над временем. Для человека же мир еще творится, проходя через трудные стадии восхождения. Сочетать понятие о свободе твари с волей Бога в рассудочной плоскости невозможно. Перед антиномией свободы и Промысла ограниченный разум останавливается, будучи не в силах заключить бытие в рамки системы».
Именно поэтому так слабы все рациональные теодицеи, которые пускаются в бескрайнее море на утлых суденышках. Здесь нужен стремительный полет веры, ее великие прозрения. Перед бессмыслицей мирового зла, перед лицом страдания любая теодицея кажется фальшивой и превращается в набор слов. Не в теории заблуждались друзья Иова (тут во многом они были правы); ошибка их в том, что они ограничились рассуждениями. А Иов взывал к Самому Богу, искал ответа там, где умолкают все слова и куда не достигает человеческий разум.
.
Потому-то и в речах Ягве мы находим лишь едва уловимый намек на ответ. Он говорит только о том, что автор знает. А знает он пока одно: мысль человека не в силах вместить всех замыслов Провидения.
................................
Богу неугодна успокоенность человека перед лицом страдания и несовершенства. Протест Иова рожден справедливым чувством, ибо человек, примирившийся со злом, даже из благочестивых побуждении, подавляет в себе святую жажду добра и совершенства, которая есть признак его богоподобия». (А. Мень «На пороге Нового Завета»).
Да здравствует мятежный дух Иова! В нем глубина смирения, доступная ветхозаветному человеку. Как создатель образа Иова автор Книги Иова велик, глубок и бесстрашен.Последний раз редактировалось Город Скир; 31 May 2011, 08:31 PM.Комментарий
Комментарий