Поэтическая классика

[shlahani]

Heinrich Heine

Генрих Гейне (перевод С. Маршака)


Весь отражен простором
Зеркальных рейнских вод,
С большим своим собором
Старинный Кельн встает.

Сиял мне в старом храме
Мадонны лик святой.
Он писан мастерами
На коже золотой.

Вокруг нее - цветочки,
И ангелы реют над ней.
А волосы, брови и щечки -
Совсем, как у милой моей.

[Евлампия]

[QUOTE]

Пользуясь случаем, хочу исправить недоразумение.
Цитата, которую Вы привели - мой перевод стихотворения
Карло Каргеса (Carlo Karges), гитариста немецкой
группы "Novalis", а не самого Новалиса.

Неужели? А я всегда считала, что эта цитата принадлежит Новалису
Но спасибо Вам. У меня нет оснований не доверять переводчику.

[Евлампия]

А волосы, брови и щечки -
Совсем, как у милой моей.

А это точно Гейне. И точно перевод А. Толстого.
(кстати, одно из моих самых любимых у Гейне)


Довольно! Пора уж забыть этот вздор,
Пора бы вернуться к расудку!
Довольно с тобой, как искусный актер,
Я драму разыгрывал в шутку!

Расписаны были кулисы пестро.
Я так декламировал страстно,
И мантии блеск и на шляпе перо,
И чувства - все было прекрасно.

Но вот, хоть уж сбросил я это тряпье,
Хоть нет театрального хламу,
Доселе болит еще сердце мое,
Как будто играю я драму.

И что я поддельною болью считал,
То боль оказалась живая -
О Боже, я раненый насмерть играл,
Гладьятора смерть представляя!

[Евлампия]

Юнна Мориц

Не вспоминай меня. И не забудь.
Мы не расстались, мы растаяли с тобою.
Мы глубоко влились в единый путь,
Где след не оставляется стопою.

На том пути любой преображен
И в силах приподняться над сейчасом,
Где здравый смысл иных мужей и жен
Не сыт любовью, хлебом, жизнью, мясом,

Не сыт весельем и печалью дней,
Не сыт свободой, силою и славой.
И вот, один другого голодней,
Грызут науку сытости кровавой.

А я сыта по горло всем, что есть,
И голод мой не утолит добыча!
Не возвращайся. Встретимся не здесь,
А в голубом, воркуя и курлыча.

Не вспоминай меня. И не забудь.
Пускай как есть не дальше и не ближе.
Подольше не давай меня задуть.
И чаще снись во сне я лучше вижу.

[[GerA]]

Яна Дагилева

классика понятие растяжимое... короче я не знаю куда еще можно это выложить, пусть тут будет.


Порой умирают боги - и права нет больше верить

Порой заметает дороги, крестом забивают двери

И сохнут ключи в пустыне, а взрыв потрясает сушу,

Когда умирает богиня, когда оставляет души

Огонь пожирает стены, и храмы становятся прахом

И движутся манекены, не ведая больше страха

Шагают полки по иконам бессмысленным ровным клином

Теперь больше верят погонам и ампулам с героином

Терновый венец завянет, всяк будет себе хозяин

Фольклором народным станет убивший Авеля Каин

Погаснет огонь в лампадах, умолкнут священные гимны

Не будет ни рая, ни ада, когда наши боги погибнут

Так иди и твори, что надо, не бойся, никто не накажет

Теперь ничего не свято...
(1985)

[shlahani]

Янка Дягилева

Будешь светлым лучом,
Рожденным в тени,
Или тенью, родившей луч?
Будешь синим дождем,
упавшим на снег,
Или одной из туч?
Будешь твердым звеном
золотой цепи,
Или молотом, кто кует?
Будешь землей далекой тропы,
Или тем, кто по ней идет?
Будешь пером в крыле орла
Или самим орлом?
Будешь каплей в кувшине вина,
Или кувшина дном?

1987 г.

[ija]

Продолжая немецкую тему...

Г. Гессе

СЛУЖЕНИЕ

Благочестивые вожди сначала
У смертных были. Меру, чин и лад
Они блюли, когда, творя обряд,
Благословляли поле и орала.
Кто смертей, жаждет справедливой власти
Надлунных и надсолнечных владык,
Они не знают смерти, зла, несчастий,
Всегда спокоен их незримый лик.
Полубогов священная плеяда
Давно исчезла. Смертные одни
Влачат свои бессмысленные дни,
Нет меры в горе, а в веселье лада.
Но никогда о жизни полноценной
Мечта не умирала. Среди тьмы
В иносказаньях, знаках, песнях мы
Обязаны беречь порыв священный.
Ведь темнота, быть может, сгинет вдруг,
И мы до часа доживем такого,
Когда, как бог, дары из наших рук,
Взойдя над миром, солнце примет снова.

СТУПЕНИ

Цветок сникает, юность быстротечна,
И на веку людском ступень любая,
Любая мудрость временна, конечна,
Любому благу срок отмерен точно.
Так пусть же, зову жизни отвечая,
Душа легко и весело простится
С тем, с чем связать себя посмела прочно,
Пускай не сохнет в косности монашьей!
В любом начале волшебство таится,
Оно нам в помощь, в нем защита наша.
Пристанищ не искать, не приживаться,
Ступенька за ступенькой, без печали,
Шагать вперед, идти от дали к дали,
Все шире быть, все выше подниматься!
Засасывает круг привычек милых,
Уют покоя полон искушенья.
Но только тот, кто с места сняться в силах,
Спасет свой дух живой от разложенья.
И даже возле входа гробового
Жизнь вновь, глядишь, нам кликнет клич призывный,
И путь опять начнется непрерывный...
Простись же, сердце, и окрепни снова.

Перевод С. Апта
Герман ГЕССЕ / Hermann HESSE :: Игра в бисер - скачать книгу, чтение онлайн, заказать произвдение

[Евлампия]

Любимое из Фридриха Шиллера

Горная дорога

Над страшною бездной дорога бежит,
Меж жизнью и смертию мчится;
Толпа великанов ее сторожит:
Погибель над нею гнездится.
Страшись пробужденья лавины ужасной:
В молчанье пройди по дороге опасной.

Там мост через бездну отважной дугой
С скалы на скалу перегнулся;
Не смертною был он поставлен рукой
Кто смертный к нему бы коснулся?
Поток под него разъяренный бежит,
Сразить его рвется и ввек не сразит.

Там, грозно раздавшись, стоят ворота;
Мнишь, область теней пред тобою;
Пройди ихдолина, долин красота,
Там осень играет с весною.
Приют сокровенный! желанный предел!
Туда бы от жизни ушел, улетел.

Четыре потока оттуда шумят
Не зрели их выхода очи.
Стремятся они на восток, на закат;
Стремятся к полудню, к полночи;
Рождаются вместе; родясь, расстаются;
Бегут без возврата и ввек не сольются.

Там в блеске небес два утеса стоят,
Превыше всего, что земное;
Кругом облака золотые кипят,
Эфира семейство младое;
Ведут хороводы в стране голубой;
Там не был, не будет свидетель земной,


Царица сидит высоко и светло
На вечно-незыблемом троне;
Чудесной красой обвивает чело
И блещет в алмазной короне;
Напрасно там солнцу сиять и горсты
Ее золотит, но не может согреть.

Чей перевод, Ия?

[shlahani]

И.В.Гёте:

Uber allen Gipfeln
Ist Ruh',
In allen Wipfeln
Spurest Du
Kaum einen Hauch;
Die Vogelein schweigen im Walde.
Warte nur! Balde
Ruhest du auch.

1780

перевод на русский



М.Лермонтов:

Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты.

1840

[ija]

Горная дорога - это перевод В.А.Жуковского

Раз уж речь о Жуковском зашла:

ЖАВОРОНОК

На солнце темный лес зардел,
В долине пар белеет тонкий,
И песню раннюю запел
В лазури жаворонок звонкий.


Он голосисто с вышины
Поет, на солнышке сверкая:
Весна пришла к нам молодая,
Я здесь пою приход весны.

Здесь так легко мне, так радушно,
Так беспредельно, так воздушно;
Весь божий мир здесь вижу я.
И славит Бога песнь моя!



Стихотворение знакомо мне со школьной
скамьи, только последнего куплета не
припоминаю - в те времена славили другое -
наверное потому и вырезали.

[Евлампия]

[quote]

Горная дорога - это перевод В.А.Жуковского

Спасибо. Теперь буду знать.

А мне с детства элегии Жуковского нравятся. Кое-что я уже размещала в этой теме. Как Вам, к примеру, вот эта:

Вечер

Ручей, виющийся по светлому песку,
Как тихая твоя гармония приятна!
С каким сверканием катишься ты в реку!
Приди, о Муза благодатна,

В венке из юных роз, с цевницею златой;
Склонись задумчиво на пенистые воды,
И, звуки оживив, туманный вечер пой
На лоне дремлющей Природы.

Как солнца за горой пленителен закат -
Когда поля в тени, а рощи отдаленны
И в зеркале воды колеблющийся град
Багряным блеском озаренны;

Когда с холмов златых стада бегут к реке,
И рева гул гремит звучнее над водами;
И, сети склав, рыбак на легком челноке
Плывет у брега меж кустами;

Когда пловцы шумят, скликаясь по стругам,
И веслами струи согласно рассекают;
И, плуги обратив, по глыбистым браздам
С полей оратаи съезжают...

Уж вечер... облаков померкнули края,
Последний луч зари на башнях умирает;
Последняя в реке блестящая струя
С потухшим небом угасает.

Все тихо: рощи спят; в окрестности покой;
Простершись на траве под ивой наклоненной,
Внимаю, как журчит, сливаяся с рекой,
Поток, кустами осененной.

Как слит с прохладою растений фимиам!
Как сладко в тишине у брега струй плесканье!
Как тихо веянье зефира по водам,
И гибкой ивы трепетанье!

Чуть слышно над рекой колышется тростник;
Глас петела вдали уснувши будит селы;
В траве коростеля я слышу дикий крик,
В лесу стенанье Филомелы...

Но что?.. Какой вдали мелькнул волшебный луч?
Восточных облаков хребты воспламенились;
Осыпан искрами во тьме журчащий ключ;
В реке дубравы отразились.

Луны ущербный блик встает из-за холмов...
О тихое небес задумчивых светило,
Как зыблется твой блеск на сумраке лесов!
Как бледно брег ты озлатило!

Сижу задумавшись; в душе моей мечты;
К протекшим временам лечу воспоминаньем...
О дней моих весна, как быстро скрылась ты,
С твоим блаженством и страданьем!

Где вы, мои друзья, вы, спутники мои?
Ужели никогда не зреть соединенья?
Ужель иссякнули всех радостей струи?
О вы, погибши наслажденья!

О братья! о друзья! где наш священный круг?
Где песни пламенны и Музам и свободе?
Где Вакховы пиры при шуме зимних вьюг?
Где клятвы, данные Природе,

Хранить с огнем нетленность братских уз?
И где же вы, друзья?.. Иль всяк своей тропою,
Лишенный спутников, влача сомнений груз,
Разочарованный душою,

Тащиться осужден до бездны гробовой?..
Один - минутный цвет - почил, и непробудно,
И гроб безвременный любовь кропит слезой.
Другой... о небо правосудно!..

А мы... ужель дерзнем друг другу чужды быть?
Ужель красавиц взор, иль почестей исканье,
Иль суетная честь приятным в свете слыть
Загладят в сердче воспоминанье

О радостях души, о счастье юных дней,
И дружбе, и любви, и Музам посвященных?
Нет, нет! пусть всяк идет вослед судьбе своей,
Но в сердце любит незабвенных...

Мне Рок судил: брести неведомой стезей,
Быть другом мирных сел, любить красы Природы,
Дышать под сумраком дубравной тишиной,
И, взор склонив на пенны воды,

Творца, друзей, любовь и счастье воспевать.
О песни, чистый плод невинности сердечной!
Блажен, кому дано цевницей оживлять
Часы сей жизни скоротечной!

Кто, в тихий утра час, когда туманный дым
Ложится по полям и холмы облачает,
И солнце, восходя, по рощам голубым
Спокойно блеск свой разливает,

Спешит, восторженный, оставя сельский кров,
В дубраве упредить пернатых пробужденье,
И, лиру соглася с свирелью пастухов,
Поет светила возрожденье!

Так, петь есть мой удел... но долго ль?.. Как узнать?. .
Ах! скоро, может быть, с Минваною унылой
Придет сюда Альпин в час вечера мечтать
Над тихой юноши могилой!

[shlahani]

Тютчев без цензуры

Стихотворение знакомо мне со школьной
скамьи, только последнего куплета не
припоминаю - в те времена славили другое -
наверное потому и вырезали.

А это изумительное стихотворение мы учили в школе тоже без последней строфы:

ВЕСЕННЯЯ ГРОЗА

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.

С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной и шум нагорный -
Все вторит весело громам.

Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

<1828, 1854>

Я думаю, дело тут в национальных рифмах, присущих каждому народу. Французские: lamour-toujur, английские: together-forever, а русское небо рифмуется либо с хлебом, либо с сомнительной для лицемеров Гебой. Написал бы Тютчев типа "гром с неба - а я жую ломоть хлеба, посыпав его солью и обувшись в лапоть", его бы не отцензурировали.

[Евлампия]

Николай Заболоцкий

Лебедь в зоопарке

Сквозь летние сумерки парка
По краю искусственных вод
Красавица, дева, дикарка
Высокая лебедь плывет.

Плывет белоснежное диво,
Животное, полное грез,
Колебля на лоне залива
Лиловые тени берез.

Головка ее шелковиста,
И мантия снега белей,
И дивные два аметиста
Мерцают в глазницах у ней.

И светлое льется сиянье;
Над белым изгибом спины,
И вся она как изваянье
Приподнятой к небу волны.

Скрежещут над парком трамвая,
Скрипит под машинами мост,
Истошно кричат попугаи,
Поджав перламутровый хвост.

И звери сидят в отдаленье,
Приделаны к выступам нор,
И смотрят фигуры оленьи
На воду сквозь тонкий забор.

И вся мировая столица,
Весь город, сверкающий наш,
Над маленьким парком теснится,
Этаж громоздя на этаж.

И слышит, как в сказочном мире
У самого края стены
Крылатое диво на лире
Поет нам о счастье весны.

[Lumen]

Маяковский - первый русский рок-поэт.

Группа Сплин записала песню на стихи Маяковского.
Сначала не понял, кто это такой выискался в Сплине высокоодаренный - такие тексты катать. Потом тока узнал.

ЛИЛИЧКА(Вместо письма)

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

[ija]

Григорий Саввич Сковорода

ПЕСНЬ 10-Я

Из сего зерна: Блажен муж, иже в премудрости умрет и иже в разуме своем поучается святыне (Сирах).

Всякому городу нрав и права;
Всяка имеет свой ум голова;
Всякому сердцу своя есть любовь,
Всякому горлу свой есть вкус каков,
А мне одна только в свете дума,
А мне одно только не йдет с ума.
Петр для чинов углы панскии трет,
Федька-купец при аршине все лжет.
Тот строит дом свой на новый манер,
Тот все в процентах, пожалуй, поверь!
А мне одна только в свете дума,
А мне одно только не йдет с ума.
Тот непрестанно стяжает грунта,
Сей иностранны заводит скота.
Те формируют на ловлю собак,
Сих шумит дом от гостей, как кабак,
А мне одна только в свете дума,
А мне одно только не йдет с ума.
Строит на свой тон юриста права,
С диспут студенту трещит голова.
Тех безпокоит Венерин амур,
Всякому голову мучит свой дур,
А мне одна только в свете дума:
Как бы умерти мне не без ума.
Смерте страшна, замашная косо!
Ты не щадишь и царских волосов,
Ты не глядишь, где мужик, а где царь,
Все жереш так, как солому пожар.
Кто ж на ея плюнет острую сталь?
Тот, чия совесть, как чистый хрусталь...
Конец
SFI.RU - Григорий Саввич СКОВОРОДА. САД БОЖЕСТВЕННЫХ ПЕСНЕЙ, ПРОЗЯБШИЙ ИЗ ЗЕРЕН СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ

На склоне лет, достигнув возраста в 72 года, Григорий Саввич Сковорода гостил у одного из своих учеников. Как-то под вечер он взял заступ и начал рыть узкую яму. Чем это ты занят, друг мой? - спросил его хозяин. Пора, друг, кончить странствие! - ответил гость, - И прошу тебя, пусть здесь будет моя последняя могила, и на ней напишите, что мир ловил меня, но не поймал. На следующий день его нашли в комнате мертвым. Руки его были сложены на груди крестом, голова покоилась на свитках собственных его сочинений. Изданы они были только через сто лет после его смерти. Тем не менее, это не помешало ему стать поистине легендарной фигурой в народе. А официальная наука считает его первым философом России.
http://outcomer.narod.ru/kamorka/skovor1.html

Широко известна эпитафия на могиле мыслителя-странника, написанная им самим: «Мир ловил меня, но не поймал».

Украинский философ Г.С.Сковорода был настолько незаурядной и разносторонней личностью, что просвещенные украинцы называли его "своим Пифагором", "украинским Сократом", "степным Ломоносовым". А что касается памяти народной, то по свидетельству историка Н.И.Костомарова, мало можно указать таких народных лиц, каким был Сковорода и которых бы так помнил и уважал украинский народ. Отзвуки легендарной жизни странствующего поэта и мудреца и по сей день рассыпаны в речи украинской то в виде шутки, поговорки, а то в виде афоризма, приписываемых Сковороде.