Всякие мысли о разном (коллективные заметки на полях)
Свернуть
Эта тема закрыта.
X
X
-
Комментарий
-
-
Ну вот например говорит чел, а я чувствую, что он говорит совсем не то, что хочет или не то, что хотел бы, или не то что соотв. реальности.
Да мне пофиг, пусть говорит! Но я это чувствую блин и мне конкретно фигово от этого! А сказать ему я ничего не могу, потому что он себя же, своё...ну чего то там, защищать от меня будет
И фигзна, мож он прав
А потом, "через века", все открывается, как оно на самом деле было, и мне легчеКомментарий
-
Комментарий
-
Комментарий
-
Мне представилось, что нет ни одного случая, когда бы за правду не били по мурсалам..... кроме линейки Отец-Сын
Наверное поэтому есть такая защита, на выбор - сойти с ума
Но еще труднее сказать то что желают услышать...
Там очень, невероятно тяжело. 100% комплементарность оказывается совсем не кайф
Поэтому это тоже защитаКомментарий
-
Комментарий
-
Комментарий
-
Знаете, а может и так?
Я вот раньше как думала. Что типа если любит, то каждый жест любимый.... А вот оказывается любимый, и может бить, и совсем этого не хочу я .
Какая же это семейная жизнь, когда там могут ударять? да ведь? Даже пусть он 100 000 000 раз мужественный, это же....плохо. когда ему больноКомментарий
-
И в полночь на край долины
увел я жену чужую,
а думал - она невинна...
То было ночью Сант-Яго,
и, словно сговору рады,
в округе огни погасли
и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся,
последний проулок минув,
и жарко они раскрылись
кистями ночных жасминов.
А юбки, шурша крахмалом,
в ушах у меня дрожали,
как шелковые завесы,
раскромсанные ножами.
Врастая в безлунный сумрак,
ворчали деревья глухо,
и дальним собачьим лаем
за нами гналась округа...
За голубой ежевикой
у тростникового плеса
я в белый песок впечатал
ее смоляные косы.
Я сдернул шелковый галстук.
Она наряд разбросала.
Я снял ремень с кобурою,
она - четыре корсажа.
Ее жасминная кожа
светилась жемчугом теплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стеклам.
А бедра ее метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнем горели.
И лучшей в мире дорогой
до первой утренней птицы
меня этой ночью мчала
атласная кобылица...
Тому, кто слывет мужчиной,
нескромничать не пристало,
и я повторять не стану
слова, что она шептала.
В песчинках и поцелуях
она ушла на рассвете.
Кинжалы трефовых лилий
вдогонку рубили ветер.
Я вел себя так, как должно,
цыган до смертного часа.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться,
запомнив обман той ночи
у края речной долины, -
она ведь была замужней,
а мне клялась, что невинна.
Федерико Гарсиа Лорка - Неверная женаКомментарий
Комментарий