Люди старше 35 лет считают жизнь в СССР лучше
Свернуть
Эта тема закрыта.
X
X
-
Ad fontes
Ватник, это человек нетрадиционной умственной ориентации...(с)Комментарий
-
Йицхак, подняв взор свой к горнему левому углу экрана и заметив надпись - христианский портал, ответьте плиз, Вы таки поддерживаете сей пассаж Х. Клинтон, или считаете это следствием тяжкого недуга гордости и превозношения, поразившего американскую страновую элиту и которое не останется без Божиего прещения:
"США - это исключительная нация. Я верю, что мы все еще "последняя и самая лучшая надежда Земли" Линкольна. Мы все еще "сияющий город на холме" Рейгана. Мы все еще "великая, бескорыстная, сочувствующая страна" Роберта Кеннеди... И то, что делает нас исключительной нацией,также делает нас незаменимой нацией."Комментарий
-
получается по вашему у евреев рабский менталитет?Комментарий
-
Ровно 54 года назад, 2 июня 1962 года, в Новочеркасске, советская власть расстреляла безоружную рабочую демонстрацию. Люди, возмущенные ухудшающимся экономическим положением в стране, повышением цен и одновременным повышением нормы выработки для рабочих заводов, пришли к горисполкому и горкому КПСС чтобы выразить свой протест. Власть ответила рабочим автоматным и пулеметным огнем. В результате только по официальным данным в ходе разгона демонстрации было убито ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ человек и ранее БОЛЕЕ ВОСЬМИДЕСЯТИ.
А началось всё с забастовки на Новочеркасском электровозостроительном заводе. Накануне по радио объявили о повышении цен на мясо и молочные продукты в среднем на 30%, а на масло на 25%. Как всегда, в издевательской манере «по многочисленным просьбам трудящихся». Ничего умнее коммунисты придумать не могли, да и плевать им было на мнение этих самых трудящихся. Одновременно местное начальство Новочеркасского электровозостроительного завода имени Буденного (НЭВЗ) снизило расценки на оплату труда рабочих и увеличило нормы выработки. 1 июня к 10 часам завод полностью прекратил работу. У заводоуправления собралось до тысячи человек, начался стихийным митинг. Рабочие задавали руководству простой вопрос: на что нам дальше жить! И в ответ услышали от директора завода Курочкина ставшую потом знаменитой фразу «Вместо пирожков с мясом будете жрать с ливером». Это и был ответ советской власти простому советскому рабочему.
О забастовке и начавшихся волнениях практически сразу доложили в Москву, Никите Хрущеву. Хрущев связался с руководством КГБ и МВД, министром обороны и руководством Ростовского обкома КПСС приказав любым способом подавить начавшееся выступление рабочих. В Новочеркасск была направлена группа членов Президиума ЦК - Козлов, Микоян, Кириленко, Полянский, Ильичев, Шелепин. Перетрусившее партийное и советское руководство в свою очередь требовало от военных срочно ввести в город войска и поднять по тревоге танковую дивизию. Министр обороны Малиновский отдал соответствующие распоряжения.
К вечеру 1 июня к забастовщикам снизошло местное начальство - первый секретарь ростовского обкома Басов, председатель ростовского облисполкома И. И. Заметин, первый секретарь Новочеркасского горкома КПСС Т. Логинов и директор завода Б. Н. Курочкин. Увы, никакого конструктивного диалога народа с властью не получилось власть продолжала морочить людям голову. Начальников освистали, в некоторых, особо скомпрометированных, полетели камни и палки. Страсти накалялись, начальников даже пришлось спешно эвакуировать с завода силами армейского спецназа, переодетого в штатское. На митинге тем временем рабочие предлагали организовать забастовку и на других предприятиях города, отключить подачу газа с распределительной станции, идти в город и поднимать там восстание.
В ночь с 1 на 2 июня в город и на территорию завода выли введены танки и военные части. Территория завода была полностью очищена от митингующих и захвачена военными. Двадцать два человека из числа митингующих были задержаны.
С утра 2 июня на нескольких предприятиях Новочеркасска начались стихийные митинги. Введение ночью воск в город народу почему-то очень не понравилось. Люди самоорганизовывались и шли к горкому партии, где непрерывно заседали прилетевшие из Москвы члены Президиума ЦК. Была дана команда остановить стихийное шествие людей и с этой целью был перекрыт танками мост через реку Тузлов, но людей это не остановило. По информации Николая Трубина (с декабря 1990 года по январь 1992 года Генеральный прокурор СССР) «Фрол Козлов, член Президиума ЦК, доложил в Москву Никите Хрущеву об обстановке и просил через министра обороны СССР дать указания командующему войсками И.А. Плиеву по пресечению военнослужащими возможных в городе погромов. 2 июня из г. Ростова-на-Дону были подвезены и выданы всему личному составу внутренних войск оружие и боеприпасы, а к 10 часам все подразделения названных войск приведены в боевую готовность... Многотысячная группа людей приблизилась на расстояние 100-60 метров к зданию горисполкома».
Начальник Новочеркасского гарнизона генерал-майор Олешко прибыл к зданию горисполкома с 50 вооруженными автоматами военнослужащими внутренних войск. Они выстроились в цепь и дали предупредительный залп поверх голов митингующих. В это время толпа уже ворвалась в здание горисполкома, были разбиты стекла, начался штурм. Очевидцы рассказывали, что в результате первого залпа погибли несовершеннолетние подростки, забравшиеся на деревья. Кто-то из толпы кричал «Не бойтесь, стреляют холостыми». После чего «люди вновь ринулись к зданию горисполкома и к выставленным вдоль него солдатам. Последовал повторный залп вверх и сразу единичные выстрелы по толпе, в результате чего 10-15 человек остались лежать на площади. После этих выстрелов возникла паника, люди стали разбегаться, началась давка
Погибших хоронили тайно, советская власть сделала всё, чтобы максимально засекретить обстоятельства забастовки и расстрела митингующих. Один из позже осужденных участников этих событий, раненный срикошетившей пулей, в лагере рассказывал, что их заставляли складировать трупы погибших в подвале рядом находящегося госбанка. Трупы складывали штабелями, а они еще агонизировали. По его словам, возможно, среди них были и такие, которых можно было спасти. Спустя 30 лет, когда были рассекречены все документы и подписки о неразглашении были признаны недействительными, на разных кладбищах были найдены останки всех погибших, их имена известны, все они перезахоронены в Новочеркасске. Окончательно скрыть свои преступления советская власть так и не смогла. Однако многие документы из архивов КГБ по событиям в Новочеркасске остаются до сих пор засекреченными.
Семь активных участников Новочеркасского восстания - Александр Зайцев, Андрей Коркач, Михаил Кузнецов, Борис Мокроусов, Сергей Сотников, Владимир Черепанов, Владимир Шуваев были приговорены к смертной казни и расстреляны. Еще СТО ПЯТЬ человек осуждены получили сроки заключения от 10 до 15 лет с отбыванием в колонии строгого режима. Наказала родная КПСС и начальников, допустивших столь вопиющие перегибы и нарушения: бюро Ростовского обкома КПСС за «плохое руководство коллективом предприятия, бездушное отношение к нуждам и запросам рабочих, запущенность в вопросах нормирования и организации труда» исключило из партии и сняло с должности директора т. Курочкина Б.Н. За неудовлетворительную постановку партийной работы освобожден от обязанностей секретарь парткома завода т. Перерушев М.Ф. Ему объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку.
Позднее среди почтовой корреспонденции чекисты обнаружили анонимный «Первый ультиматум», подписанный неким «Народным комитетом». В нём содержалось требование допустить родственников к раненым, указать место захоронения трупов. В противном случае авторы документа грозили сообщить о расстреле иностранцам. Власти очень боялись утечки информации за границу. В Новочеркасске и Шахтах работало несколько передвижных патрулей радиоконтроля службы контрразведки. Это на случай попыток радиолюбителей отправить сообщения за границу или сообщить что-либо о событиях в городе в прямом эфире.
В одном из цехов завода им. Буденного нашли листовку протеста, написанную токарем-револьверщиком В.М. Богатыревым. В том же цехе обнаружили еще одну листовку (автора не нашли), а на стене надпись с угрозами в адрес начальника цеха. На улице Герцена на видном месте прохожие читали: «Да здравствует забастовка».
Окончательная реабилитация всех осужденных по этому делу произошла лишь в 1996 году по указу президента Бориса Ельцина.
Вот так советская власть отвечала на вопрос рабочих «Как нам жить дальше?». Отвечала расстрелами, тайными захоронениями, тюрьмой и расписками о неразглашении. И долгими десятилетиями страха, когда пострадавшим, но выжившим, запрещено было даже рассказывать о своих ранениях и причинах инвалидности.
ПБ
НОВОЧЕРКАССК. 1962 год. Расстрелянная демонстрация - lyzakov_pavel
- - - Добавлено - - -Комментарий
-
Екатерина 2 немка(захватила власть переворотом)
В Российской АКАДЕМИИ НАУК БЫЛО 100 человек 99немцев и 1 Ломоносов
В России вся знать во времена Наполеона разговаривала на французом.
Китайские матрешки
японские деревянные куклы кокеши были прообразами
Руские матрешки начали делать только в конце 19 века
даже пельмения китайские а не руские
Пётр родился в ночь на 30 мая (9 июня) 1672 года тоесть 343 года назад
А Киево-Могилянская академия отмечает сегодня уже 400 летКомментарий
-
ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО
"Братская ГЭС"
Я диспетчер света, Изя Крамер.
Ток я шлю крестьянину, врачу,
двигаю контейнеры и краны
и кинокомедии кручу.
Где-то в переулочках неслышных,
обнимаясь, бродят, как всегда.
Изя Крамер светит вам не слишком?
Я могу убавить, если да.
У меня по личной части скверно.
До сих пор жены все нет и нет.
Сорок лет не старость, это верно,
только и не юность сорок лет.
О своей судьбе я не жалею,
отчего же все-таки тогда
зубы у меня из нержавейки,
да и голова седым-седа!
Вот стою за пультом над водою,
думаю про это и про то,
а меня на белом свете двое,
и не знает этого никто.
Я и здесь и в то же время где-то.
Здесь - дела, а там - тела, тела...
Проволока рижского гетто
надвое меня разодрала.
Оба Изи в этой самой коже.
Жарко одному, другой дрожит.
Одному кричат: «Здорово, кореш!» -
а другому: «Эй, пархатый жид!»
И у одного, в тайге рождаясь,
просят света дети-города,
у другого к рукаву прижалась
желтая несчастная звезда.
Но другому на звезду, на кепку
сыплется черемуховый цвет,
а семнадцать лет - они и в гетто,
что ни говори, семнадцать лет.
Тело жадно дышит сквозь отрепья
и чего-то просит у весны...
А у Ривы, как молитва ребе,
волосы туманны и длинны.
Пьяные эсесовцы глумливо
шляются по гетто до зари...
А глаза у Ривы - словно взрывы,
черные они, с огнем внутри.
Молится она окаменело,
но молиться губы не хотят
и к моим, таким же неумелым,
шелушась, по воздуху летят!
И, забыв о голоде и смерти,
полные особенным, своим,
мы на симфоническом концерте
в складе продовольственном сидим.
Пальцы на ходу дыханьем грея,
к нам выходит крошечный оркестр.
Исполнять Бетховена евреям
разрешило все-таки эсэс.
Хилые, на ящиках фанерных,
поднимают скрипки старички,
и по нервам, по гудящим нервам
пляшут исступленные смычки.
И звучат бомбежки ураганно,
хоры мертвых женщин и детей,
и вступают гулко и органно
трубы где-то ждущих нас печей.
Ваша кровь, Майданек и Освенцим,
из-под пианинных клавиш бьет,
и, бушуя, - немец против немцев, -
Людвиг ван Бетховен восстает!
Ну, а в дверь, дыша недавней пьянкой,
прет на нас эсэсовцев толпа...
Бедный гений, сделали приманкой
богом осененного тебя.
И опять на пытки и на муки
тащит нас куда-то солдатня.
Людвиг ван Бетховен, чьи-то руки
отдирают Риву от меня!
Наш концлагерь птицы облетают,
стороною облака плывут.
Крысы в нем и то не обитают,
ну, а люди пробуют - живут.
Я не сплю, на вшивых нарах лежа,
и одна молитва у меня:
«Как меня, не мучай Риву, боже,
сделай так, чтоб Рива умерла!»
Но однажды, землю молчаливо
рядом с женским лагерем долбя,
я чуть не кричу... я вижу Риву,
словно призрак, около себя.
А она стоит, почти незрима
от прозрачной детской худобы,
колыхаясь, будто струйка дыма
из кирпичной лагерной трубы.
И живая или неживая -
не пойму... Как в сон погружена,
мертвенно матрасы набивает
человечьим волосом она.
Рядом ходит немка, руки в бедра,
созерцая этот страшный труд.
Сапоги скрипят, сверкают больно.
Сапоги новехонькие. Жмут.
«Эй, жидовка, слышишь, брось матрасы!
Подойди! А ну-ка помоги!»
Я рыдаю. С ног ее икрастых
стягивает Рива сапоги.
«Поживее! Плетки захотела!
Посильней тяни! - И в грудь пинком. -
А теперь их разноси мне, стерва!
Надевай! Надела? Марш бегом!»
И бежит, бежит по кругу Рива,
спотыкаясь посреди камней,
и солдат лоснящиеся рыла
с вышек ухмыляются над ней.
Боже, я просил ей смерти, помнишь?
Почему она еще живет?
Я кричу, бросаюсь ей на помощь,
мне товарищ затыкает рот.
И она бежит, бежит по кругу,
падает, встает, лицо в крови.
Боже, протяни ей свою руку,
навсегда ее останови!
Боже, я опять прошу об этом!
Милосердный боже, так нельзя!
Солнце, словно лагерный прожектор,
Риве бьет в безумные глаза.
Падает... К сырой земле прижалась
девичья седая голова.
Наконец-то вспомнил бог про жалость.
Бог услышал, Рива: ты мертва...
Я диспетчер света, Изя Крамер.
Я огнями ГЭС на вас гляжу,
грохочу электротракторами
и электровозами гужу.
Где-то на бетховенском концерте
вы сидите, - может быть, с женой,
ну, а я - вас это не рассердит? -
около сажусь, на приставной.
Впрочем, это там не я, а кто-то...
Людвиг ван Бетховен, я сейчас
на пюпитрах освещаю ноты
из тайги, стирая слезы с глаз.
И, платя за свет в квартире вашей,
счет кладя с небрежностью в буфет,
помните, какой ценою страшной
Изя Крамер заплатил за свет.
Знает Изя: много надо света,
чтоб не видеть больше мне и вам
ни колючей проволоки гетто
и ни звезд, примерзших к рукавам.
Чтобы над евреями бесчестно
не глумился сытый чей-то смех,
чтобы слово «жид» навек исчезло,
не позоря слова «человек»!
Этот Изя кое-что да значит -
Ангара у ног его лежит,
ну, а где-то Изя плачет, плачет,
ну, а Рива все бежит, бежит...Комментарий
Комментарий