Католическая инквизиция в Европе

[Инна Бор]

Католическая инквизиция в Европе

Игорь Гарин
История это страшный сон, от которого хочется проснуться.
Д. Джойс

Огонь святой инквизиции горит в душе каждого дьявола.
В. Коняхин

Хотя первые христиане, испытав на себе жуткую жестокость римских императоров, отдавали приоритет принципу религиозной терпимости (здесь можно привести множество текстов Тертуллиана, святого Киприана, Лактанция, святого Гилария из Пуатье, святого Амвросия Миланского, Григория Низианзина), благочестивые идеи Константинова «Эдикта веротерпимости» * просуществовали очень недолго. Уже в 316 г. император Константин издал эдикт, присуждавший донатистов к конфискации имущества.
Зародыши инквизиции можно обнаружить уже в первые века христианства тогда в обязанности церковников входило разыскивать и исправлять заблуждения в вере. Впрочем, тогда епископский суд не отличался особой жестокостью и самым сильным наказанием было отлучение от церкви. Но уже в 325 году Никейский собор грозил смертью всем последователям Ария, а в 353 году император Констанций издал закон против иноверцев, после чего, как из рога изобилия, посыпались ужасные законодательства Грациана, Валентина, Феодосия и Юстиниана, направленные против язычников, евреев и еретиков. В V веке лишь два отца церкви Иоанн Златоуст на Востоке и Блаженный Августин на Западе последовательно и в духе Христа категорически отвергали смертную казнь. Впрочем, это не воспрепятствовало Августину заложить основы инквизиционной идеологии борьбы с людьми, выступавшими против церкви. С присущим ему экстатическим энтузиазмом он доказывал, что сам Бог требует кары для всех, восстававших против светской и церковной власти.
После признания христианства государственной религией Римской империи, к церковным наказаниям присоединились гражданские. Угроза смертной казни по отношению к манихеям впервые прозвучала из уст Феодосия Великого в 382 г., а в 385 г. она была приведена в исполнение после осуждения присциллиан.
Папа Григорий I (590604) считал абсолютно неприемлемой доктрину мирного сосуществования различных идеологий, что вело к нетерпимости по отношению к инакомыслящим единоверцам.
В капитуляриях Карла Великого (747814) встречаются предписания, обязывающие епископов следить за нравами и правильным исповеданием веры в их епархиях, а на саксонских границах искоренять языческие обычаи. В 844 г. Карл Лысый предписал епископам утверждать народ в вере посредством проповедей, расследовать и исправлять его заблуждения.
Впрочем, вплоть до Х века борьба христиан с еретиками не носила массового характера, каковой она приобрела с появлением катар. Начиная с ХXI вв., церковь все охотнее обращается к насильственным мерам против еретиков, чем к средствам их увещания. Наиболее строгими наказаниями уже в ту пору были конфискация имущества и сожжение на костре.
Последний отголосок евангельской традиции милосердия мы обнаруживаем в письме люттихского епископа Вазона (1048): «Господь не хочет смерти грешника Довольно костров! Не будем убивать мечом тех, кого наш Создатель и искупитель оставляет жить, чтобы они вырвались из пут демона» Впрочем, призыв Вазона запоздал: в 1022 году король Роберт Благочестивый уже зажег первые инквизиторские костры в Орлеане.
Увы, теоретиком инквизиции стал самый выдающийся философ и теолог Средневековья Фома Аквинский (12271274), который в знаменитой «Summa Theologiae» писал: «Ересь есть грех, за который виновный не только должен быть отлучен от Церкви, но и изъят из мира смертью. Если еретик упорствует в своем заблуждении, то церковь, потеряв надежду на его спасение, должна заботиться о спасении души людей и отсечь его от себя путем отлучения; а затем она предоставляет его светскому судье, дабы он изгнал его из этого мира смертью».

- - - Добавлено - - -

Продолжение...

Фома Аквинский считал ересь большим преступлением, чем оскорбление государя и рекомендовал заживо сжигать еретиков, лицемерно заявляя о нежелательности проливать кровь осужденных еретиков. Начиная со второй половины XIII в., инквизиционные костры запылали во многих европейских странах.
В роли инквизиторов, уполномоченных папой привлекать к ответственности, рассматривать дела вероотступников, выносить и осуществлять приговоры, обычно выступали руководители монашеских орденов, епископы и архиепископы, кардиналы и папские легаты. Любопытно, что верховный инквизиционный трибунал, учрежденный в Риме папой Павлом III в 1543 г., под названием Конгрегации священной тайной канцелярии просуществовал вплоть до II Ватиканского собора (19621965 гг.).
Католическая инквизиция не только широко пользовалась изощреннейшими орудиями пыток, вызывавшими нечеловеческие мучения, но создала специальный институт адвокатов или защитников дьявола (advocatus diaboli). Согласно эдикту папы Сикста V (1587 г.), защитниками дьявола называли монахов-участников процессов канонизации, выискивающих у претендентов на святость темные пятна в биографии. Вплоть до 1983 года, когда эта должность была упразднена, ни один акт канонизации не мог быть признан законным, если при этом не присутствовал адвокат дьявола, оппонирующий защитнику Бога (advocatus Dei), представляющему церкви кандидатуру очередного «святого».
Наказание еретиков сожжением на костре было введено в светское законодательство многих стран в XIIXIII вв. Для оправдания этого обычно ссылались на «божественные» законы. Так получила «теоретическое» обоснование длившаяся несколько веков церковная программа «заботы о спасении душ». У инквизиторов была своя логика, восходящая к Библии. Скажем, Людвиг Парамо в 1598 году провозгласил Бога первым инквизитором, наказавшим Адама и Еву изгнанием из Рая за непослушание. Отталкиваясь от известного текста «Pasce oves meas» и «Евангелия от Иоанна» (Ин. 15:6), он и Христа объявил идеологом инквизиции.

- - - Добавлено - - -

Продолжение...

Другим источником религиозной нетерпимости в христианстве стала доктрина «спасения верой», исходя из которой долг христианина обращать неверующих на путь спасения. Если проповедь и убеждение оказываются недейственными, если неверующие упорствуют в неприятии учения церкви, то тем самым они создают соблазн для других и угрожают их спасению: отсюда проистекает потребность удалить их из общества верующих отлучением, наказанием или сожжением на костре. По мере укрепления церковной власти она все строже относилась к своим противникам. Но, как мы знаем из истории, нетерпимость не созидательна, а разрушительна она разрушает церковь гораздо сильнее, чем ее внешние враги.
Святая инквизиция (Inquisitio baereticae pravitatis) или святой трибунал (sanctum officium) учреждение католической церкви, имевшее целью розыск, суд и наказание еретиков и колдунов. На самом деле это был первый в мировой истории государственно-церковный орган искоренения инакомыслия. Свидетельствует Е. Рерих:

Инквизиция была установлена не для преследования только жалких ведьм и колдунов, большей частью медиумов, но для уничтожения всех инакомыслящих. И среди таких врагов, прежде всего, насчитывались все наиболее просвещенные умы, все служители общего блага и истинные последователи заветов Христа.
Существование инквизиции пожалуй, наиболее яркий пример совершенно немыслимого симбиоза религии любви и терпимости с хорошо отлаженной церковной системой, поставившей на поток уничтожение лучших людей и неофилов, не желавших смириться с консерватизмом и догматизмом церкви.
Подобно тому, как никто никогда точно не сочтет жертв сталинизма и гитлеризма, невозможно определить общее количество людей, павших от рук христианской церкви. Количество преследованных, искалеченных, отверженных, лишенных имущества и доброго имени исчислялось миллионами, в их числе участники народных еретических движений, руководители восстаний, герои патриотической борьбы, философы и естествоиспытатели, гуманисты и просветители, противники папства и феодальных порядков, народные знахари и ведуны. Католическая церковь не терпела конкурентов и инакомыслящих. На протяжении столетий костры инквизиции неизменно пылали там, где пробивались ростки нового, передового, нетрадиционного, свободного от догм и табу.
С историей средневековой инквизиции можно познакомиться по переведенной на многие европейские языки «Критической истории» Хуана-Антонио Льоренте и по двухтомнику американского историка Генри Чарльза Ли «История инквизиции в средние века» (1888), а также дополняющей его монографии С. Г. Лозинского, изданных на русском Брокгаузом и Ефроном в 19111914 гг. Эти книги на многие годы заставили замолчать многих апологетов инквизиции. Ведь инквизиция в зародыше душила ростки всего нового и живого, с таким трудом пробивавшиеся при феодализме, тормозя социальное и духовное развитие человеческого общества.
Историю инквизиции принято условно делить на три периода:
преследование еретиков до XIII в.;
доминиканская со времени Тулузского собора (1229);
испанская инквизиция, берущая начало с 1480 г.
В статье об инквизиции, опубликованной в «Британской энциклопедии», говорится:

- - - Добавлено - - -

Продолжение...

Неправильно утверждать, что инквизиция появилась в XIII в. в готовом виде со всеми ее принципами и учреждениями. Это был результат или, вернее, еще один шаг вперед в процессе развития, начало которого восходит по крайней мере к IV столетию.
На Веронском синоде (1185) были опубликованы правила преследования еретиков, обязывавшие епископов возможно чаще ревизовать свои епархии и выбирать зажиточных мирян, которые оказывали бы им содействие в розыске инакомыслящих и в предании их епископскому суду; светским властям предписывалось оказывать поддержку епископам под страхом отлучения и других наказаний.
В первый период своего существования преследование еретиков носило периодический и случайный характер; во втором были созданы постоянные инквизиционные трибуналы, находящиеся в ведении монахов-доминиканцев; в третьем инквизиция была направлена, главным образом, против мавров и евреев, а затем против непрерывно усиливающегося протестантизма.
Я не хотел бы представлять историю западно-европейской инквизиции исключительно в черных тонах и судить о ней «по отдельным извергам, везде возможным» *. Во-первых, за 300 лет количество жертв инквизиции во всех странах Европы не превысило 0,10,2% (!) от числа жертв тоталитарных режимов ХХ века. Во-вторых, инквизиция так или иначе отражала политические страсти в соединении с варварством и невежеством того времени. В-третьих, при всем том инквизиционные процессы существенно отличались от бессудных ужасов нашего времени, о чем можно судить по ярко описанному Б. Шоу процессу над Жанной дАрк («Святая Иоанна»).
Инквизиция не только предоставляла слово обвиняемому, но требовала от обвинителя ясных и однозначных доказательств Следует признать, что инквизиционный суд выносил большое количество оправдательных приговоров: «В первые полстолетия своей деятельности инквизиторы приговаривали к смерти на костре до 40% всех судимых. Впоследствии этот процент снизился до 34%». В третьих, по окончании инквизиционного процесса обвиняемые имели право апеллировать к верховному инквизиционному трибуналу или к папе, причем заступничество богатых друзей (осужденный и ограбленный инквизиторами подсудимый значительными денежными суммами уже не располагал) нередко решало дело в пользу обвиняемого. Наконец, в-четвертых, по словам С. Г. Лозинского, нельзя судить об инквизиции по отдельным изуверам, потому что дело не в лицах, а в учреждении.

[Юханна]

А вот в эти клетки они сажали анабаптистов.
Живых или мёртвых не знаю. Щас погуглю.
Если живых,то живые анабаптисты гадили прямо на часы.
Если было чем...

[Юханна]

Дохлые они были.К сожалению.
Так что не много с них на циферблат натекло.
..."тела их были разорваны на куски раскалёнными до бела железными клещами"...
Будете знать как на иконы плевать...

[Инна Бор]

Дохлые они были.К сожалению.
Так что не много с них на циферблат натекло.
..."тела их были разорваны на куски раскалёнными до бела железными клещами"...
Будете знать как на иконы плевать...

Щас прибежит Лука и скажет, что мы наглые лжецы. Как пить дать!

[Юханна]

Щас прибежит Лука и скажет, что мы наглые лжецы. Как пить дать!

В эти клетки были помещены разодранные тела трёх сектантов-бунтарей.
Одного из них,что весьма примечательно,звали Бернт Книппердолинг.
Что в переводе на русский означает сами знаете что...

[zeroman]

ЛУЧИО БРУНЕЛЛИ

ЧЕРНАЯ ЛЕГЕНДА В СВЕТЕ ФАКТОВ

Инквизиция, костры, пытки, охота на ведьм один из наиболее часто обсуждаемых моментов истории Церкви, конек антиклерикального секуляризма. Ватиканский симпозиум пересмотрел эти факты и позволил дать объективную оценку многим расхожим представлениям.
Мы слышим слова: «Священная инквизиция», и воображение заполняется призрачными образами: признания, вырванные жестокими пытками у десятков, сотней и тысяч ведьм и колдунов, пламя, охватывающее еретиков под удовлетворенными взглядами бессердечных церковников. Само выражение «охота на ведьм», другой сомнительный вид деятельности, которым занимались трибуналы веры, позднее в повседневном языке стало синонимом слепого и беспорядочного преследования, основанного только на подозрении или, еще хуже, на предрассудках Трудно, конечно, утверждать, что такое количество образов, такое количество фактов или преступлений есть просто черная легенда, миф, придуманный постфактум искусством и секуляристско-масонской историографией для того, чтобы очернить Церковь. С глубокой убежденностью, несмотря на нерешительность многих кардиналов, Папа вновь попросил прощения за «принятие некоторыми сынами Церкви, особенно в некоторые периоды ее истории, методов нетерпимости и даже жестокости в служении истине».
Действие, совершенное перед Богом
Иоанн Павел II пожелал подчеркнуть, что акт покаяния Церкви был совершен перед Иисусом Христом ради большей истинности веры, а не ради удовлетворения требований мира. Справедливый критерий суждения о прошлом Церкви, по словам Папы, это sensus fidei (букв. "чувство веры". Прем. ред.), а не «менталитет, господствующий в определенную эпоху». В том числе и по этой причине Иоанн Павел II пожелал, чтобы просьба о прощении сопровождалась строгим историческим исследованием: «Прежде, чем просить прощения, необходимо иметь точное представление о фактах и выявить, в чем действительно проявились несоответствия евангельским требованиям». Кардинал Жорж Коттье, доминиканец и в этом смысле прямой потомок инквизиторов, выразил это еще более точно: «Просьба о прощении может касаться только подлинных и объективно признанных фактов. Невозможно просить прощения за некие образы, распространенные в обществе, в которых больше мифа, чем реальности».
Каковы же результаты исследования, проведенного под руководством Папы?
Распространенные представления
Масштабы многих представлений о Святой Инквизиции сократились, другие были полностью разрушены. Например, «охота на ведьм». В 80-х годах теолог Ганс Кюнг говорил о девяти миллионах ведьм (девяти миллионах!), которые преследовались и были сожжены Церковью (это более кровавый геноцид, чем тот, что устроили нацисты в прошлом веке по отношению к евреям). Но светские эксперты, к которым обратился Папа, существенно опровергли оценки Кюнга. Преследования ведьм были весьма распространенным явлением, но речь идет не о миллионах, а о нескольких тысячах случаев. Еще более красноречивый факт: протестантские страны по сравнению с католическими были гораздо более суровы в отношении женщин, обвиняемых в занятиях магией или общении с демонами. Для сравнения: осужденных ведьм было в Италии тысяча человек на тридцать миллионов жителей, во Франции около четырех тысяч на двадцать миллионов, в Германии двадцать пять тысяч на шестьдесят миллионов. Так рушится распространенное представление, милое либеральной итальянской мысли, согласно которому лютеранский протестантизм превосходил католицизм в том, что касается гарантии индивидуальных прав. На самом деле, Католической Церкви в скандинавских странах часто приходилось пересекать беспорядочные обвинения или случаи самосуда, выражение атавистических и языческих страхов по отношению к людям, подозреваемым в наведении порчи.
Смертные приговоры
В общем, исследование показало, что количество смертных приговоров, вынесенных трибуналами Инквизиции, намного меньше, чем принято считать. Профессор Агостино Борромео заявил: «К пыткам и смертной казни прибегали не так часто, как считалось долгое время; смертные приговоры, выносимые инквизицией, были гораздо менее частотными, чем приговоры любого государственного суда». Поэтому не только протестанты были суровее католиков, но и гражданское правосудие было гораздо более жестким, чем пресловутое правосудие религиозное. Число осужденных Инквизицией на сожжение исчисляется «сотнями против ста тысяч осужденных светскими судами».
Но имеет ли смысл в таком случае просить прощения, как делает это Папа, от лица Церкви за грехи Священной Инквизиции? Многие авторитетные католические мыслители, от Витторио Мессори до кардинала Джакомо Биффи, свободно высказали свои колебания. Не вдаваясь в теологические тонкости можно ли говорить об ответственности Церкви или же о случайной вине ее отдельных представителей остается то «принятие» принудительного метода передачи Истины, который не может не быть противным уму и чувствительности каждого христианина. У любого, кто пережил опыт христианства как не идеологической истины, которой размахивают перед другими, а непредвиденного дара встречи, в крови бесконечное уважение к собственной свободе и свободе другого человека.
(Опубликовано в журнале «След», сентябрь 2004 г.)

[Юханна]

9 октября 1942 года Лубурич в торжественной обстановке вручил в Ясеноваце золотые и серебряные медали усташам, награжденным Павеличем за "заслуги". На банкете, устроенном по этому случаю, Лубурич, напившись, как и все остальные "должностные лица", произнес речь, в которой, по рассказу одного свидетеля, заявил буквально следующее: "Таким образом, в этом году здесь, в Ясеноваце, мы убили больше людей, чем Османская империя за все время господства турок в Европе".

[zeroman]

Д-р Джеймс Хичкок

Инквизиция

Доктор Джеймс Хичкок (James Hitchcock) - популярный автор, пишущий на многие темы, профессор истории в Университете Сент-Луиса и член Консультативного совета Центра ресурсов для католического образования.
Вопрос об Инквизиции хорошо иллюстрирует один из парадоксов "информационного века": доступность верной информации о каком-либо предмете ни в коей мере не гарантирует ее влияния на общественное восприятие.
Одно только слово - "Инквизиция" - и образ уже стоит перед глазами. Принято считать, что это была пародия на следствие и суд, что инквизиторы были фанатиками, причем скорее всего - сумасшедшими, пристрастившимися ко вкусу крови, и что они пытками выбивали из ни в чем не повинных людей ложные признания, а потом отправляли их на костер.
Даже в этом стереотипе присутствует неразрешимое противоречие: были ли обвиняемые ни в чем не виноватыми и, следовательно, жертвами кровавой истерии, или же героями свободомыслия, а значит - формально, с точки зрения закона, виновными в его нарушении? В зависимости от целей, которые ставят перед собой пишущие об Инквизиции, они подчеркивают либо один, либо другой вариант, либо даже оба вместе, хотя согласовать их друг с другом едва ли возможно.
Современная историография Инквизиции, созданная по большей части некатолическими авторами, создала внимательный, относительно точный и, в общем, довольно умеренный ее образ. Среди важных трудов в этой области можно назвать "Инквизицию" Эдварда Петерса, "Римскую Инквизицию и Венецию" Пола Ф. Грендлера, "Преследование ереси" Джона Теденчи и "Испанскую Инквизицию" Генри Кэмена.
Вот выводы, к которым они приходят:
Инквизиторы обычно были профессиональными легистами и бюрократами, строго руководствовавшимися установленными процедурными правилами, а не какими-либо личными чувствами.
Правила эти сами по себе не были несправедливы. Они требовали наличия доказательств, позволяли обвиняемому защищаться и изымали из употребления сомнительные свидетельства.
Таким образом, в большинстве случаев вердикт трибунала был справедлив, то есть соответствовал доказательствам.
Многие дела прекращались на той или иной стадии, поскольку инквизиторы убеждались в несостоятельности доказательств.
Пытки использовались лишь в незначительном числе случаев и дозволялись лишь в случаях, когда наличествовали убедительные доказательства того, что обвиняемый лжет. В ряде случаев (например, в исследованиях, проведенных Карло Гинзбургом в итальянской местности Флиулия) свидетельств о применении пыток нет вовсе.
Лишь небольшой процент осужденных подвергался смертной казни (в каждом конкретном регионе он колебался в пределах не более двух или трех на сотню). Гораздо чаще приговор состоял в пожизненном заключении, нередко смягчавшемся по прошествии нескольких лет. Наиболее распространенным наказанием было публичное покаяние в той или иной форме.
Особенно преувеличивается число жертв "кошмарной" испанской Инквизиции. Она преследовала не миллионы людей, как часто приходится слышать, а примерно 44 тысячи (с 1540 по 1700 гг.), из которых казнено было менее двух процентов.
Знаменитый случай Жанны д'Арк связан с многочисленными нарушениями процедуры, а сам процесс был подстроен ее политическими врагами, англичанами. Когда несколько лет спустя был проведен повторный, без нарушений, процесс, инквизиторы посмертно оправдали ее.
Хотя Инквизиция действительно преследовала ведьм, точно так же поступало и практически любое светское правительство. К концу XVI в. римские инквизиторы начали выражать серьезные сомнения в большинстве случаев обвинения в ведовстве.
Инквизиция давно уже стала bête noir (предметом ненависти) практически для всех врагов Церкви, например, для европейских антиклерикалов. Но особенно сильны мифы о ней в англоязычных странах, в том числе в Америке.
Во многом "благодарить" за это надо Джона Фокса с его "Деяниями и памятниками" (Acts and Monuments), которые часто называют еще "Книгой мучеников". Вот уже сотни лет это стандартный учебник для преданных протестантов, наряду с Библией и книгами Джона Буньяна. Фокс, живший в елизаветинскую эпоху, в подробностях рассказывает бесчисленные истории о протестантских мучениках, особенно - во времена королевы Марии. Забавно, учитывая то, для каких целей это произведение обычно используется, что преследование Марией протестантов не имело никакого отношения к Инквизиции, поскольку последняя в Англии попросту не существовала.
Но ненависть англоязычного мира к Инквизиции проистекает еще и из того, что юридическая система, которая в ней применялась, незнакома ему. Слово "Инквизиция" означает "исследование", что само по себе едва ли звучит зловеще. Но большинство юридических систем континентальной Европы, в отличие от английской, были основаны на Римском праве: они не состязательны, и функции суда в них сводятся не к нейтральному взиранию на борьбу обвинения и защиты, а к выяснению истины.
В книге Фокса, как и в других протестантских писаниях об Инквизиции, игнорируется тот факт, что не одни только католики занимались преследованием по религиозным мотивам. Еретиков сжигала и Елизавета I, и ее наследник Иаков I, и власти практически любого протестантского государства в Европе вплоть до середины XVII столетия. Инквизиция отличалась лишь тем, что благодаря ей этот процесс был хорошо организован и, по меньшей мере теоретически, поставлен на единую основу во всей Церкви, тогда как у протестантов преследование ереси происходило обычно хаотически и зависело в первую очередь от местных условий.
Просвещение, как все хорошо знают, осудило религиозные гонения, и в XVIII веке в Западной Европе они, в своей традиционной форме, прекратились. Но Просвещение же породило в ходе Французской революции Комитеты общественной безопасности, и ирония истории состоит в том, что вот как раз они-то вполне соответствовали тем стереотипам, которые люди часто имеют об Инквизиции - это были судилища, управляемые нередко психически неуравновешенными фанатиками, и там людей действительно приговаривали скопом, не разбирая, кто прав, кто виноват. Если бы Комитеты общественной безопасности функционировали так же долго, как Инквизиция, их жертвам буквально не было бы числа.
Причина же, по которой правда об Инквизиции никак не может проникнуть в общественное сознание, не составляет большой загадки. В сохранении традиционного ее образа заинтересовано множество людей, и некоторые из них, к сожалению, католики. Те, кто отрицает притязания Церкви на моральную власть, используют в качестве своего главного оружия обвинение в лицемерии: как, мол, может Церковь, на чьих руках кровь миллионов людей, осуждать аборты? Для кое-кого из католиков благие вести о том, что Инквизиция была не так дурна, как им казалось, это на самом деле вести дурные, и слушать они их не хотят. Во многих послесоборный католицизм породил постоянное низкопоклонство перед секулярным миром, и они не знают другой позиции, кроме непрестанных извинений. Их взгляд на нынешнюю Церковь требует от них верить, будто Церковь прошлых столетий была сущим кошмаром, от которого мы, дескать, только начинаем, наконец, просыпаться.
Понять Инквизицию можно лишь в контексте веков, когда она существовала; веков, когда религиозная однородность и ортодоксия, как и подчинение властям, считались необходимыми для выживания общества и утверждались силой, в чем принимали участие практически все политические и религиозные институты. Декларация II Ватиканского Собора "Dignitatis Humanae" раз и навсегда положила конец образу мыслей, способному возродить Инквизицию или рассматривать ее как имеющую вечное значение. Однако должна Инквизиция и перестать быть тем мифом и лозунгом, которым была так долго. Почему бы нам теперь не назвать жестокий и неправедный суд, скажем, комитетским?
Первая публикация: "Catholic Dossier".

- - - Добавлено - - -

Щас прибежит Лука и скажет, что мы наглые лжецы. Как пить дать!

Это давно не дискутируемый вопрос. Это ваша суть.

[Юханна]

И все же, что касается кровожадности, то всех превзошел монах Мирослав Филипович-Майсторович, бывший одно время комендантом лагеря-III, а затем - лагеря в Стара-Градишке. Филипович был францисканцем. Он прославился во время массовой резни сербов, учиненной усташами в окрестностях Баня-Луки, особенно в селе Грачаница летом 1941 года. В первой половине 1942 года он прибыл в Ясеновац, где очень скоро стал усташским сотником, а в декабре 1942 года - комендантом лагеря-III.

[zeroman]

ИЗ КНИГИ:

ВИТТОРИО МЕССОРИ

ЧЕРНЫЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ЦЕРКВИ

перевод о. Анджея Щенсного

СМЕРТЬ ИНКВИЗИТОРА
Лето располагает к чтению книг, и прежде всего классики. К ней, несомненно, относится книга Жака Ле Гоффа "Цивилизация Средневекового Запада" которую я читал еще во французском варианте, неоднократно переиздававшуюся и в настоящее время вышедшую в свет карманным изданием Эйнаудге. Я выбрал именно летнее время, чтобы вновь пересмотреть ее.
Среди светских исследователей средневековья, Ле Гофф является одним из видных, хотя им допускались ошибки, среди которых самой значительной является историческая консультация к экранизации романа "Имя розы" Умберто Эко. Книга более точно отражает климат средневековья, чем фильм, поставленный с помощью "консультанта", которым является вышеназванный француз. Ле Гофф также является автором La nascita del Purgatorio (1), работы, которая, несмотря на то, что считается научной, читать ее нужно между строк, так как она содержит ложные пастырские идеи (иконопись на самом деле хорошо завуалирована), а, прежде всего догматические.
Однако вернемся к "Цивилизации Средневекового Запада", работе, в которой также нет недостатка сектантских перспектив, а точнее выражаясь фальсификаций. Например, в последнем итальянском издании, на страницах 102 и 103 читаем: "Доминиканцы и францисканцы для многих являются символом лицемерия; именно они были одними из первых, кто ввел насильственные методы борьбы с ересью, не понимая сущности инквизиции. Народная революция в Вероне обошлась очень жестоко с первым "мучеником" доминиканцем, св. Петром, которого монашеская пропаганда провозгласила мучеником и распространяет картину с изображением ножа, который всадили ему в голову".
Очень трудно согласиться с этим мнением относительно францисканцев, если принимать во внимание рамки эпохи, которые Ле Гофф выделил в своей работе. А именно, середину средневековья, Х XIII вв. Франциск Ассизский умер в 1226 г. и до конца столетия между основанным им движением и народом создалась некая идиллия, которая осталась после средневековья и, в какой-то степени, существует и в наше время. Не случайно та же самая работа очень часто ссылается на образ францисканского брата, когда в каком-нибудь деле необходимо вдохновение, доверие и обаяние. Разве не был францисканцем отец Пио да Пьетрельчино, основоположник одного из самых больших "межклассовых" движений, сильного и прочного, в котором участвовали богатые и бедные, неграмотные и просвещенные?
Высказывания Ле Гоффа не только попахивают сектантством, но и заключают ложные намеки, якобы, о "ненависти", которая сопутствовала доминиканцам в связи с "получением высокой должности в репрессиях, направленных против еретиков", и "роли, которую сыграла инквизиция". Однако удивляет тот факт, что известный исследователь средневековья, историк, чье имя знает весь мир, вообще перевернул истину, касающуюся Петра из Вероны.
Однако будем последовательны. Во-первых, инквизиция не была создана как инструмент, с помощью которого подавляли народные массы, наоборот, она оказывала им помощь. В обществе, которое, прежде всего, заботилось о вечном спасении, на ересь смотрели (как образованные люди, так и невежественные) как на опасность. Подобно тому, как в нашем обществе тот, кто заботится только о своем физическом здоровье, опасается каждого, в ком видит переносчика смертельных инфекционных болезней или причину заражения окружающей среды.
Для людей средневековья еретик являлся "опасным носителем" заразы, неприятелем спасения душ, личностью, которая навлекала на всех кару Божью. Поэтому доминиканец, как это подтверждают документы, который появлялся для того, чтобы изолировать еретика от общества, не был тем, к кому относились с ненавистью, его принимали с облегчением, у него искали защиты.
Среди других описаний этой истории бросается в глаза образ "народа", стонущего под ярмом инквизиции и жаждущего своего освобождения. В действительности, все обстояло иначе. Если в некоторых случаях люди оказывали сопротивление инквизиции, то вовсе не потому, что считали ее жестокой. Наоборот при расправе с еретиками, которые по мнению vox pорuli (2) не заслуживали милосердия, оказанного доминиканцами, возмущение вызывала излишняя мягкость наказания. На самом деле христиане стремились покончить с этой опасностью и хотели без церемоний избавиться от тех, для которых судьи в доминиканских рясах являлись гарантией справедливости.
До распространения протестантизма в XVI в. среди еретических движений средневековья, казалось, только одно вредит широким кругам людей, и то на определенных территориях. Имеются в виду катары-альбигойцы, которые нанесли вред в Провансе (и поэтому объявление крестового похода против них было необходимостью). Однако, как напоминает Ле Гофф, деятельность альбигойцев, поддерживал не народ, а дворянство Южной Франции, сотрудничавшее с ними и пропагандировавшее их учение, что явилось причиной распространения еретических воззрений на всю страну. А произошло это, по мнению историка, не по религиозной причине: "Дворянство решило оказать противодействие Церкви, по той причине, что росло число людей, которых не допускали к церковному браку в связи с кровосмешением, вследствие чего происходил раздел аристократических земель". Одним словом, браки должны были заключаться в рамках семьи с единственной целью сохранить свои земельные владения.
Вернемся, однако, к словам, сказанным в "Цивилизации Средневекового Запада": "Народная революция в Вероне обошлась жестоко с первым доминиканским "мучеником" св. Петром, которого монашеская пропаганда провозгласила мучеником, и распространила картину, его мученической смерти при помощи ножа, который всадили ему в голову"; пишет Ле Гофф.
Вызывает удивление то, что будущий святой действительно родился в Вероне, но он был убит 6.04.1252 г. в Брианца, близ Меди, в лесу под названием Фарга, в то время, когда он шел в Милан с монахом по имени Комо, которого тоже убили. Итак, Верону ничто не может связывать с этим событием, так как он был убит в другом месте. Упомянутые "народные восстания" никак не связаны с его смертью. Папа назначил Петра инквизитором для борьбы с еретическим учением "патаренов" и "катаров". Он был убит в лесу двумя еретиками из секретной группировки longa manus" (3), действовавшей против него. Убийцы однако вскоре признали свою вину, покаялись и вступили в доминиканский орден!
Их обращение было вызвано, среди прочего, реакцией народа на убийство. Именно тот народ, который по мнению Ле Гоффа, хотел решительно покончить со "злым инквизитором", незамедлительно оказал ему высокую честь, какую только помнит история святых. Жители Милана, приходившие массами слушать его проповеди, зная о том, что привезут гроб с его телом, вышли на улицу в знак признания. Светские власти даже вынуждены были отправить делегацию к Папе с просьбой о возведении Петра в ранг святых.
Отчет комиссии, созданный Иннокентием IV для исследования "голоса народа", убедил его очень скоро принять решение и уже 9 марта 1253 г., спустя одиннадцать месяцев после смерти Петра, инквизитор был занесен в списки мучеников, а затем в списки святых. В признательность Петру жители Милана на собранные народные деньги в Сан-Кустодио установили надгробный памятник, являющийся одним из лучших скульптур итальянской готики.
Что касается картины с изображением ножа, который всадили ему в голову, как пишет Ле Гофф, можно только напомнить, что средневековые хроники утверждают, что Петр был убит ударом "фалькастро" (так в старину называли инструмент, похожий на косу), который наполовину всадили в голову. Это не имеет ничего общего с "пропагандой". Такова историческая, правда.
Владимир Коделька, современный доминиканский историк писал: "Не следует удивляться, что у современных историков встречаются ложные мнения на эту тему". Нет, нас это не удивляет, так как св. Петр мученик, названный "инквизитором", уже опровергает подобного рода исторические неточности.
ИНКВИЗИТОРЫ
В одной из своих вступительных статей И. Монтанелли пишет: "Техника лозунга "козла отпущения" была использована инквизицией в темные века, в то время, когда толпа была доведена до отчаяния в связи с занесенной заразой или наступлением голода. Тогда ей выводили обвиняемую колдунью или виновного в распространение заразы, чтобы обрушить на них гнев толпы и сжечь на костре".
Монтанелли имеет много заслуг и все мы в долгу перед ним, так как он честно и мужественно занимался искусством конформизма. К сожалению, в этом случае он попадает в светский, демократический, прогрессивный конформизм учебника.
На самом деле, те кто знает истинную историю, уверены, что все было наоборот. Деятельность инквизиции не была направлена на то, чтобы вызывать волну народного гнева и направлять безумную ярость на якобы виновных или якобы ведьм. При возникновении сутолоки в каком-либо месте, инквизитор являлся туда с членами трибунала и чаще всего с вооруженными стражниками. В их обязанности входило установление социального порядка и попытка разогнать толпу, жаждущую крови.
После чего приступали к самому процессу, устанавливая необходимое время на прослушивание. Точность и справедливость действия юридического процесса могут послужить примером для других и на сегодняшний день. В большинстве случаев, как это подтверждают исторические исследования, процесс не заканчивался костром, чаще всего их пытались оправдать или объявить выговор, или наложить какие-нибудь религиозные епитимии. На самом деле подвергали себя опасности те, кто возмущенно кричал: "Вон с ведьмами!" или "Вон с еретиками!" Достаточно напомнить о книге "Обрученные", чтобы осознать, что охоту на еретиков начинала и поддерживала гражданская власть, роль Церкви в деятельности трибунала была весьма умеренной, если даже не скептической. Как мы видим, обвинения, выдвигаемые сегодня католикам, равно как и в прошлом не соответствуют исторической правде.
(C сайта agnuz.info)

[Юханна]

"...Просто невероятно, насколько этот монах был кровожадным, настоящий кровопийца. Если о Матковиче и Милоше уже по одному внешнему виду можно было сказать, что они из себя представляют, то Майсторович выглядел исключительно обходительным и доброжелательным. Но когда он принимался за резню, то по кровожадности его трудно было превзойти. Он длительное время был главным экзекутором во время массовых уничтожении в Градине. Отправляясь на "работу" с вечера, Майсторович обычно надевал зеленый комбинезон. Возвращался он к утру весь в крови. Никто из усташских убийц, участников массовой резни в Градине, не мог так долго выдержать эту "работу", как монах Майсторович... Я своими глазами видел следующую картину: Майсторович обедал, сидя за одним из накрытых столов перед административным зданием и офицерской столовой. Это делалось специально, чтобы голодные узники могли видеть, как хорошо питаются усташские бандиты. Помню, что помимо всего прочего на столе перед ним был зеленый салат. Вдруг к нему подошел усташ и что-то сказал. Майсторович что-то ответил. Усташ ушел к лагерным воротам и некоторое время спустя подвел к Майсторовичу какого-то узника. Майсторович, преспокойно отложив в сторону вилку и нож, вынул пистолет и, не говоря ни слова, застрелил несчастного. И тут же продолжил как ни в чем не бывало свой обед, приказав лишь усташу: "Позови могильщика!""

[zeroman]

Эдвард О'Брайен

Новый взгляд на испанскую инквизицию

Все мы знакомы с популярным представлением об испанской Инквизиции, которую веками изображали как инструмент чудовищной тирании, навязанной Испании злобными церковниками и чиновниками. Стремясь к искоренению ереси, Инквизиция так нам говорили по своему собственному усмотрению хватала ни в чем не повинных испанцев, обвиненных в еретических взглядах, мучила их бесконечными жестокими допросами, а часто и пытала, чтобы добиться бессмысленных признаний. А потом осужденных кидали в мрачные темницы, где они ждали смерти на костре. Говорят, так погибли миллионы людей.
Заправляли всем этим так нам говорили монахи-доминиканцы, предвзятые, невежественные фанатики. Это, мол, была темная страница испанской истории. Какому ребенку будь он из протестантской или из католической семьи не рассказывали о жутких, мрачных ужасах подземелий Инквизиции? На страницах книг, чьим авторам присущ подлинный гений воображения взять хотя бы Эдгара По жестокости Инквизиции выглядят не уступающими гестаповским. Помню, читая По, я дрожал от каждого его слова.
Правда, историки давно уже знают, что популярное мнение об испанской Инквизиции всего лишь часть "черной легенды", создававшегося с XVI века корпуса текстов, поносящих Испанию и ее католическую веру. Тогда, в 1500-х годах, католическая Испания была величайшей континентальной державой. Ее враги-протестанты завидовали Испании и нередко, стремясь свергнуть испанское могущество, прибегали ко лжи. Жители севера Европы изображали испанцев темным, жестоким, алчным, подлым, невежественным и узколобым народцем. Больше же всего доставалось инквизиторам. В основе искаженного образа Инквизиции лежит политическое соперничество, презрение к католической вере и расовая ненависть к испанцам.
Но сегодня становятся известны новые, удивительные факты, и темная паутина лжи и мифов расистское искажение образа испанского национального характера, испанской культуры спадает. 9 июня 1995 г. в эфир вышел документальный фильм, снятый Би-Би-Си. Телеканалы часто несут всякий вздор о Церкви, но на сей раз было иначе. Испанские ученые, исследовавшие при помощи компьютеров оригинальные записи, принадлежащие перу служителей Инквизиции, показали, что у Инквизиции не было ни возможности, ни желания властвовать над Испанией.
Историки, давшие интервью создателям фильма, говорят, что в XVI веке четверо из каждых пяти испанцев жили в сельской местности, вдали от городов, где действовала Инквизиция. Средства передвижения были тогда, по нашем меркам, примитивны. Для проведения допросов по делам, связанным с обвинениями в ереси, инквизиторам приходилось путешествовать по всей стране. Однако зимой дороги приходили в негодность, а летом стояла удушающая жара. Инквизиторы университетские легисты, привыкшие к городскому комфорту покидали города с большой неохотой. Кроме того, средний испанский крестьянин не задавался тонкими вопросами богословия: он больше заботился о том, чтобы не умереть от голода. Ереси возникали нечасто. А настоятель деревенского прихода, когда ему сообщали, что инквизиторы наконец собрались нанести визит в его края, наставлял свою паству никого не обвинять, говорить как можно меньше, чтобы они поскорей убрались восвояси. Да, на мрачные легенды непохоже, но это правда. Весь тон фильма, снятого Би-Би-Си, был хладнокровен, прям, небросок. Факты излагались в убедительно-современной манере.
Важнейшее обстоятельство, замеченное испанскими учеными, это то, что церковные инквизиционные трибуналы были одновременно и справедливее, и гуманнее, нежели гражданские и религиозные суды где-либо еще в Европе того времени. Зная это, заключенные светских тюрем Испании порой начинали богохульствовать, чтобы их передали в руки Инквизиции там условия содержания были мягче.
Современные испанские ученые указывают на то, что в других странах с еретиками обходились хуже, чем в Испании. Под властью протестантского режима страшно страдали католики Англии. Американский историк Уильям Т. Уолш (Walsh) пишет: "В Британии было сожжено за ведовство 30 000 человек; в протестантской Германии 100 000". Жестокой смерти предавали обвиненных в ведовстве и в Шотландии. Карл Китинг (Keating) приводит такую цитату: "Общеизвестно, что вера в справедливость наказания ереси смертью была столь широко распространена среди реформаторов XVI столетия Лютера, Цвингли, Кальвина и их последователей что можно сказать, что они пришли к терпимости лишь тогда, когда лишились власти". Любители "черной легенды", слыша об этом, зажимают уши.
Католикам, желающим узнать, какова на самом деле была историческая Инквизиция, полезно было бы почитать и Уошла, и Китинга. Оба автора принадлежат к Католической Церкви, но ни тот, ни другой не пытается обелить испанскую Инквизицию. Злоупотребления существовали. Случаи жестокости, травли, личной мести были. И странно было бы, если бы в человеческом учреждении, проработавшем столько лет, их не нашлось. В фильме, снятом Би-Би-Си, рассказывается и о применении пыток; но пытка не могла длиться дольше 15 минут, не могла дважды применяться к одному и тому же человеку. А Уолш добавляет, что для применения пытки необходимо было присутствие врача, по приказу которого она немедленно прекращалась. Имелись и другие меры предосторожности.
Как бы то ни было, обелять Инквизицию ни один католик не должен. Необходимо честно признать, что трое Пап Сикст IV, Иннокентий VIII и Александр VI пытались умерить чрезмерную суровость ранней испанской Инквизиции. Надо задать и такой вопрос: правомерно ли, чтобы человека бросали в тюрьму или приговаривали к смерти за то, что его верования еретичны? Евангельский ли это путь, путь ли это разума? Уолш пишет, что сегодня ни один католик не желает возвращения той Инквизиции. Но не желаем мы и скрывать свое прошлое. Ведь, как сказал Лев XIII, "Церкви не нужно, чтобы хоть кто-нибудь лгал".
Мы служим Богу в истине и посему должны знать всю правду об Инквизиции и опровергать нелепые мифы, которые сочиняют враги Церкви.
Например, фра Томас де Торквемада, Великий Инквизитор, само имя которого стало теперь символом беспощадной жестокости, на самом деле... сдержал непомерное рвение ранних инквизиторов во множестве областей, в том числе смягчил пытки и ограничил их применение. Уолш полагает, что при Торквемаде пытки были никак не страшней, чем в американском полицейскому участке 1930-х годов. Кроме того, за все пребывание Торквемады в должности Великого Инквизитора (1483-1498 гг.) по всей Испании перед различными трибуналами прошло 100 000 заключенных. Из этого числа казнено было менее двух процентов. В Барселоне с 1488 по 1498 гг. "казнен был один заключенный из 20" (всего 23 человека). Нет, хотя на его счету все же от тысячи до полутора тысяч казненных, причем обычным методом того времени, через сожжение, Торквемада не то чудовище, которое рисует нам "черная легенда".
Для тех, кто хочет иметь возможность защищать Церковь против этих обвинений, у нас есть и другая информация. Например, Китинг указывает, что под названием Инквизиции существовало три института: средневековая Инквизиция была основана в 1184 г. и сошла на нет с исчезновением ереси катаров, Римская Инквизиция возникла в 1542 и была "наименее активной и самой мягкосердечной", а у испанской "самая дурная репутация" из всех. Римский трибунал судил Галилея тот не был подвергнут пыткам, а находился под домашним арестом, и в конце концов умер в своей постели, получая... папскую пенсию!
Инквизиции никогда не было в Англии, в Скандинавии, в северных и восточных частях Европы. О ее существовании в Ирландии и Шотландии нам также ничего не известно. И это очень много значит: хотя в средневековье Католическая Церковь в этих краях процветала, Инквизиция ей там не требовалась. Средневековое католичество не синоним церковных трибуналов.
Сегодня, после публикации Би-Би-Си новых данных, нас особенно беспокоит то, как Инквизицию изображают в произведениях искусства. Например, вымышленный персонаж знаменитого романа Достоевского Великий Инквизитор, ходячий кошмар, повелевающий всей страной и собирающийся предать смерти Христа, вернувшегося в Испанию XVI века. Великий Инквизитор Достоевского призрак, плод заблуждения, проросший на почве неведения. Можно ли верить в то, о чем пишет литератор? Может ли искусство строиться на лжи? Торквемада не правил Испанией и ни за что не убил бы Христа. А Эдгар По с его рассказом? Его фабула ложна, обстановка фантастична, что же остается? Но сила искусства велика, и все эти писания не перестанут будоражить воображение и противиться правде. Они останутся литературными бельмами на глазу Церкви. И вряд ли в ближайшем будущем те, кто хочет вредить Церкви, откажутся от столь удобного оружия, как "черная легенда".

[Юханна]

"...В период моего пребывания в Ясеноваце я часто был свидетелем того, как Майсторович во время общих поверок собственноручно расстреливал узников. У него имелся резиновый шланг, через который он, приставляя его к кровоточащей ране жертвы, время от времени сосал кровь, приговаривая: "Хочу напиться коммунистической крови".
Следственная комиссия допросила этого преступника, попавшего после освобождения в руки органов правосудия. Ниже приводятся некоторые его показания:
"...В Ясеноваце я был усташским офицером, комендантом лагеря с конца июня до конца октября 1942 года. Признаю, что я лично в ходе массовых расстрелов убил около ста узников лагерей Ясеновац и Градишка. Признаю также, что когда я был комендантом лагеря Ясеновац, в нем совершались массовые убийства в Градине, но я в этом не участвовал, хотя и знал о них. Точнее, я присутствовал при этих массовых убийствах, но сам их не совершал. Эти массовые убийства я как комендант разрешал, так как мне поступали такого рода устные приказания от Любо Милоша, еще чаще от Ивицы Матковича, а иногда и от Макса Лубурича. В Градине убивали с помощью молота: для того чтобы жертва упала в выкопанный ров, удар молотом наносился по голове в затылок. Кроме того, узников пытали, расстреливали и убивали. Знаю, что в ходе ликвидации женщин и девушек в Градине молодых узниц насиловали. На этот счет распоряжения отдавал Ивица Маткович, а насиловали, насколько мне известно, цыгане, причем цыгане-могильщики. Я не совершал изнасилований. При мне, по моим подсчетам, в Ясеноваце было ликвидировано 20-30 тысяч узников. Особо хочу отметить, что в начале лета в Ясеноваце был ликвидирован лагерь Джаково. При этом было уничтожено около 2-3 тысяч евреек и их детей. Из Ясеноваца меня в конце октября 1942 года перевели в лагерь СтараГрадишка. За это время и в нем имели место массовые уничтожения узников, которые проводились за пределами территории лагеря, например, в Млаке и Ябланаце. Иногда узников отправляли с этой целью и в Ясеновац. Подобные крупные партии узников, предназначенных для ликвидации, отправлялись по приказу Ивицы Матковича. Было отправлено около 2-3 тысяч человек.

[zeroman]

Проф. Томас Мэдден

Правда об испанской Инквизиции

Сцена представляет собой просто обставленную комнату с дверью в левой стене. Миловидный молодой человек, которому наскучили нудные и не имеющие отношения к делу вопросы, раздраженно восклицает: "Не ожидал встретиться с испанской Инквизицией!" Внезапно дверь распахивается, и за ней обнаруживается кардинал Хименес с кардиналами Фангом и Бигглзом по сторонам. "Никто не ожидает встретиться с испанской Инквизицией! - кричит Хименес. - Наше главное оружие это неожиданность неожиданность и страх страх и неожиданность Два наших оружия - страх и неожиданностьи безжалостная эффективность Три наших оружия это страх, неожиданность и безжалостная эффективность и почти что фанатическая преданность Папе Четыре наших нет Среди нашего оружия в нашем арсенале Такие элементы, как страх, неожиданность Я зайду в другой раз".
Любой, кто не прожил последние 30 лет в берлоге с медведями, наверняка узнает знаменитую сцену из шоу "Летающий цирк Монти Пайтона". В этих скетчах три нелепых, облаченных в пурпур инквизитора пытают своих жертв инструментами вроде подушек и мягких кресел. Все выглядит смешно, поскольку аудитория отлично знает: настоящие испанские инквизиторы не были ни нелепы, ни мягки, а лишь безжалостны, нетерпимы и смертоносны. Не обязательно прочесть "Колодец и маятник" Эдгара По, чтобы вам были знакомы темные подземелья, садисты-церковники и мучительные пытки испанской Инквизиции. Дыба, железная дева, костры, на которых Католическая Церковь миллионами бросала своих врагов - все это хорошо узнаваемые образы испанской Инквизиции, плотно вошедшие в нашу культуру.
Такое представление об испанской Инквизиции весьма подходит тем, кому не по нраву Католическая Церковь. У всякого, кто хочет задать Церкви хорошую трепку, всегда под рукой две любимых дубинки: Крестовые походы и испанская Инквизиция. С первой мы разобрались в статье "О подлинной истории Крестовых походов". Теперь займемся второй.
Чтобы понять испанскую Инквизицию, возникшую в конце XV столетия, необходимо коротко взглянуть на ее предшественника - Инквизицию средневековую. Но прежде стоит указать на то, что средневековый мир был не таков, как современный. Для людей Средневековья религия - не просто то, как ты ведешь себя в церкви. Она была для них наукой, философией, политикой, самоопределением и надеждой на спасение. Не личным предпочтением, а неизменной и универсальной истиной. А значит, ересь била в сердце этой истины. Еретика она обрекала, тех, кто находился рядом с ним - подвергала опасности, а ткань общества разрывала. Средневековые европейцы не были одиноки в этих своих представлениях. Их разделяли многочисленные культуры по всему свету. Современная практика всеобщей религиозной толерантности - вещь сама по себе довольно новая и исключительно западная.
Мирские и церковные вожди средневековой Европы имели к ереси различные подходы. Римское право уравнивало ересь с изменой. Почему? Потому, что королевская власть была богоданной, а ересь, следовательно, не могла не быть вызовом монаршему авторитету. Еретики разделяли людей, порождая волнения и мятежи. Ни один христианин не сомневался в том, что Бог покарает общину, позволившую ереси укорениться и распространиться. Короли и простолюдины имели все основания разыскивать и уничтожать еретиков везде, где те им встретятся - и поступали так с большим удовольствием.
Один из самых устойчивых мифов об Инквизиции гласит, что она была репрессивным инструментом, навязанным не желавшим того европейцам жадной до власти Церковью. Нет ничего более далекого от истины. На самом деле Инквизиция несла порядок, справедливость и сострадание в противовес безудержным преследованиям еретиков со стороны светских властей и народных масс. Когда жители деревни окружали подозреваемого в ереси и тащили его к местному лорду - как было его судить? Как мог неграмотный мирянин определить, являются ли убеждения обвиняемого еретическими или нет? Как надо было заслушивать и проверять показания свидетелей?
Средневековая Инквизиция появилась в 1184 г., когда Папа Луций III разослал епископам Европы список ересей и повелел принимать активное участие в определении того, действительно ли обвиняемые в ереси виновны. Вместо того, чтобы полагаться на мирские суды, местных сеньоров или просто на толпу, епископы должны были обеспечить то, чтобы обвиняемые в ереси в их епархиях бывали допрошены квалифицированными церковными деятелями с использованием римского доказательственного права. Иными словами, они должны были проводить "исследование" (лат. inquisitio) - отсюда и слово "Инквизиция".
С точки зрения светских властей еретики были предателями Бога и короля, а значит - заслуживали смерти. С точки же зрения Церкви еретики являлись заблудшими овцами, отошедшими от стада. Будучи пастырями, Папа и епископы обязаны были вернуть этих овец в состав паствы, как заповедал им Добрый Пастырь. Итак, мирские властители Средневековья стремились ограждать свои королевства, а Церковь старалась спасать души. Инквизиция предоставляла еретикам возможность избежать смерти и вернуться в общество.
Большинство тех, кого средневековая Инквизиция обвиняла в ереси, либо были оправданы, либо приведение приговора в исполнение откладывалось. Тем, кого находили виновными в серьезном заблуждении, позволялось исповедать свой грех, совершить покаяние и вновь стать членами Тела Христова. Основной посылкой Инквизиции было то, что еретики, подобно потерявшимся овцам, просто ошиблись дорогой. Если же, однако, инквизитор определял, что та или иная конкретная овца нарочно отошла от стада из-за враждебности к нему, сделать больше ничего было нельзя. Нераскаявшиеся или упрямые еретики отлучались от Церкви и передавались светским властям. Несмотря на популярный миф, Церковь не жгла еретиков. Это светские правители считали ересь преступлением, караемым смертной казнью. Простой же факт в том, что средневековая Инквизиция спасла тысячи невинных (и даже не совсем невинных) людей, которых иначе поджарили бы на костре мирские сеньоры или растерзала бы толпа.
По мере роста власти средневекового папства росли и размах и сложность Инквизиции. Появление в начале XIII в. францисканцев и доминиканцев обеспечило Пап корпусом преданных монахов, желающих посвятить свою жизнь спасению мира. Доминиканцы, чей орден был специально создан с целью оспаривания ереси и проповеди католической веры, особенно активно работали в структурах Инквизиции. Следуя наиболее прогрессивным юридическим кодексам того времени, Церковь сформировала в XIII столетии инквизиционные трибуналы, подотчетные не местным епископам, а Риму. Чтобы обеспечить справедливость и единообразие, для официальных лиц Инквизиции писались руководства. Бернар Ги, в наши дни больше всего известный как фанатичный и злобный инквизитор из "Имени Розы", составил особенно влиятельное из них. Нет причин верить, будто Ги был чем-либо подобен тому, как он изображен в романе.
К XIV веку Инквизиция представляла собой наилучшую из имевшихся в наличии юридических систем. Ее официальные лица имели университетское образование в области юриспруденции и богословия. Процедуры были аналогичны тем, что употреблялись в светском следствии (оно называлось тем же словом - inquisitio).
В эпоху позднего Средневековья власть королей пережила огромный рост. Светские правители поддерживали Инквизицию потому, что видели в ней эффективный способ обеспечения религиозного здоровья своих владений. Если уж на то пошло, короли винили Инквизицию в том, что она обходится с еретиками слишком уж мягко! Как было и в других сферах церковного управления, светские власти позднего Средневековья начали присваивать Инквизицию себе, выводя ее из-под надзора Папы. К примеру, во Франции контроль над Инквизицией захватили королевские чиновники, которым помогали ученые легисты Парижского университета. Короли оправдывали это мнением, будто им лучше знать, как обращаться с ересью в их собственных владениях, нежели находящемуся где-то далеко Папе.
Эта тенденция способствовала формированию испанской Инквизиции. Но были также и другие определившие его факторы. Испания во многом отличалась от остальной Европы. Иберийский полуостров, в VIII столетии завоеванный мусульманами в ходе джихада, был местом почти постоянных военных действий. Поскольку границы между мусульманскими и христианскими королевствами с веками быстро сдвигались, в интересах большинства правителей было сохранение довольно большой степени терпимости по отношению к другим религиям. Способность мусульман, христиан и иудеев жить вместе, называющаяся у испанцев convivencia, была для Средних веков большой редкостью. Испания была в средневековой Европе самой разнообразной и терпимой страной. Из Англии все иудеи были изгнаны в 1290 году. Из Франции - в 1306-м. В Испании же иудеи процветали на всех уровнях общества.
Но, вероятно, неизбежным было то, что волны антисемитизма, прокатывавшиеся по средневековой Европе, в конце концов проникли и в Испанию. Зависть, жадность и легковерие привели к тому, что в XIV веке между христианами и иудеями стали нарастать трения. Летом 1391 г. толпы горожан в Барселоне и других городах врывались в еврейские кварталы, ловили иудеев и предлагали им на выбор крещение или смерть. Большинство предпочитало крещение. Король Арагона, сделавший все возможное, чтобы прекратить эти нападения, позднее напоминал своим подданным о прочно утвержденном католическом учении насчет принудительного крещения: оно не считается действительным. Он объявил, что каждый иудей, принявший крещение, чтобы избежать гибели, может вернуться к своей прежней религии.
Но большинство новообращенных, или conversos, решили остаться католиками. Тому было много причин. Некоторые считали, что отступничество делает их негодными для иудаизма. Других волновало то, что возвращение к иудейству поставит их под удар возможных будущих нападений. Третьи видели в крещении способ избежать нарастающего числа ограничений и пошлин, налагаемых на иудеев. Со временем conversos укоренились в новой вере, став столь же набожны, как и остальные католики. Их дети бывали крещены при рождении и воспитаны в католичестве. Но в культурном отношении они оставались иным миром. Хотя и будучи христианами, большинство conversos говорило, одевалось и питалось по-еврейски. Многие оставались жить в еврейских кварталах, чтобы быть поблизости от своей родни. Присутствие conversos оказывало на испанское еврейство христианизирующее воздействие. Это, в свою очередь, вело к постоянному потоку добровольных обращений в католичество.
В 1414 г. в Тортосе проходил диспут между христианским и иудейскими лидерами. Присутствовал сам Папа Бенедикт XIII. С христианской стороны выступал папский врач Джеронимо де Санта-Фе, недавно обратившийся из иудаизма. Дебаты породили новую волну добровольных обращений. В одном лишь Арагоне приняло крещение три тысячи евреев. Все это приводило к довольно большой напряженности между теми, кто оставался в иудаизме, и теми, кто становился католиком. После 1391 года испанские раввины считали conversos иудеями, поскольку те были крещены насильно. Но к 1414-му раввины постоянно подчеркивали, что conversos - настоящие христиане, поскольку покинули иудаизм добровольно.

[Инна Бор]

Инквизиция, в римско-католической церкви(Inquisitio haereticae pravitatis), или св. И., или св. трибунал (sanctum officium) учреждение римско-католической церкви, имевшее целью розыск, суд и наказание еретиков.

Термин И. существует издавна, но до XIII в. не имел позднейшего специального значения, и церковь еще не пользовалась им для обозначения той отрасли своей деятельности, которая имела целью преследование еретиков. Развитие преследований находится в тесной зависимости от некоторых общих положений христианского вероучения, изменявшихся под влиянием стремлений средневекового папства. Человек может найти спасение только в вере: отсюда долг христианина и особенно служителя церкви обращать неверующих на путь спасения. Если проповедь и убеждение оказываются недействительными, если неверующие упорно отказываются принять учение церкви в его целом или частях, то этим они создают соблазн для других и угрожают их спасению: отсюда выводилась потребность удалить их из общества верующих, сперва посредством отлучения от церкви, а потом и посредством тюремного заключения или сожжения на костре. Чем более возвышалась духовная власть, тем строже относилась она к своим противникам.

В истории И. различаются 3 последовательных периода развития: 1) преследование еретиков до XIII в.; 2) доминиканская И. со времени Тулузского собора 1229 г. и 3) испанская И. с 1480 г.

В 1-м периоде суд над еретиками составлял часть функций епископской власти, а преследование их имело временный и случайный характер; во 2-м создаются постоянные инквизиционные трибуналы, находящиеся в специальном ведении доминиканских монахов; в 3-м инквизиционная система тесно связывается с интересами монархической централизации в Испании и притязаниями ее государей на политическую и религиозную супрематию в Европе, сперва служа орудием борьбы против мавров и евреев, а потом вместе с иезуитским орденом являясь боевой силой католической реакции XVI в. против протестантизма.