Мф 27:3 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, раскаялся и возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам,
4 говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали: какое нам дело? Смотри сам.
5 И бросив сребреники в храме, он ушел и повесился.
Иуда совершил грех предательства. Однако он раскаялся:
- согрешил я, предав кровь невинную.
Почему же он, с точки зрения ортодоксии, погиб навеки? Разве его раскаяние не было серьезным? Разве он раскаялся лишь для того, чтобы ему простили? Он увидел ужас своего греха и даже сам себя не смог простить. Раскаяние это сожаление о грехе. Человек, сожалеющий о своем грехе, но просящий прощения с готовностью его принять, еще недостаточно видит весь ужас и всю мерзость своего греха. Но Иуда подлинно осудил себя, посчитал недостойным жизни ни здесь, ни там. О глубине его сожаления и ненависти к себе предателю говорят
слова ''согрешил я, предав кровь невинную'', и дело ''бросив сребреники в храме, он ушел и повесился''.
Он должен был надеяться на милость? Его раскаяние было настолько сильным, что он не посмел надеяться на милость. Он ее не хотел. Он возненавидел душу свою до смерти. Разве Отец не мог встретить его Там со словами: ''Я не сужу тебя, сын мой, ибо ты сам уже осудил себя!'' ? Не такова ли должна быть любовь Отца? Ведь Иуда, осудивший предателя на смерть, был уже не тем Иудой предателем.
4 говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали: какое нам дело? Смотри сам.
5 И бросив сребреники в храме, он ушел и повесился.
Иуда совершил грех предательства. Однако он раскаялся:
- согрешил я, предав кровь невинную.
Почему же он, с точки зрения ортодоксии, погиб навеки? Разве его раскаяние не было серьезным? Разве он раскаялся лишь для того, чтобы ему простили? Он увидел ужас своего греха и даже сам себя не смог простить. Раскаяние это сожаление о грехе. Человек, сожалеющий о своем грехе, но просящий прощения с готовностью его принять, еще недостаточно видит весь ужас и всю мерзость своего греха. Но Иуда подлинно осудил себя, посчитал недостойным жизни ни здесь, ни там. О глубине его сожаления и ненависти к себе предателю говорят
слова ''согрешил я, предав кровь невинную'', и дело ''бросив сребреники в храме, он ушел и повесился''.
Он должен был надеяться на милость? Его раскаяние было настолько сильным, что он не посмел надеяться на милость. Он ее не хотел. Он возненавидел душу свою до смерти. Разве Отец не мог встретить его Там со словами: ''Я не сужу тебя, сын мой, ибо ты сам уже осудил себя!'' ? Не такова ли должна быть любовь Отца? Ведь Иуда, осудивший предателя на смерть, был уже не тем Иудой предателем.
Комментарий