Нужна ли Украине российская культура?

[Воздух]

Я вважаю, що треба в першу чергу брати до уваги думку того, кого обговорюєте, а не те що про нього думають в росії.

Знов ви недоречно посилаєтесь на думку росію, а я посилаюсь на закони, канони (і церковні і світські).

[Наташа К]

Пять мифов Путина: как империя маскирует экспансию под восстановление справедливости

Oleh Cheslavskyi

Декабрьское выступление Путина и Белоусова на коллегии Минобороны — это не столько озвучивание планов, сколько очередная порция идеологического наркотика для внутреннего потребления и информационного оружия для внешнего применения.За каждым тезисом скрывается отработанный столетиями имперский миф, который работает по одной схеме: патриотическая риторика маскирует банальную экономическую экспансию, а религиозно-исторические претензии прикрывают элементарный грабеж.

Разберем пять ключевых мифов, которые Кремль выдает за аксиомы. Миф первый: "Исторические земли" требуют возвращения


Путин оперирует понятием исторических земель, под которыми подразумевает не только Донбасс, но всю Украину. Это классический имперский нарратив, который использовали все континентальные империи — от Османской до Габсбургской. Суть его проста: любая территория, которая когда-то находилась под контролем метрополии, автоматически считается ее исторической собственностью навечно.

Проблема этой логики в том, что она превращает всю европейскую историю в бесконечную серию взаимных претензий. По такой логике Турция имеет право на Балканы, Австрия — на половину Центральной Европы, а Монголия — на всю Евразию от Тихого океана до Днепра. Историческое право — это не юридическая категория, а идеологический конструкт, который всегда обслуживает текущие экономические интересы.

В случае с Украиной под историческими землями скрываются вполне материальные активы: черноморские порты, металлургические комбинаты Донбасса, аграрные земли юга, транзитные коридоры. Москва не восстанавливает историческую справедливость — она пытается захватить контроль над экономическими ресурсами и стратегической инфраструктурой, которые позволят ей доминировать в регионе.

Исторический прецедент показателен: когда Москва в XV-XVI веках поглощала Новгород и Тверь, риторика была той же — собирание русских земель вокруг законного центра. На деле это было подчинение богатых торговых республик бедному военизированному княжеству, которое паразитировало на контроле торговых путей между Европой и Азией. Экономическая модель не изменилась за пятьсот лет. Миф второй: НАТО готовится напасть на Россию


Белоусов заявил о форсированной подготовке НАТО к противостоянию с Россией к 2030 году. Это зеркальная проекция собственных намерений на противника — классический прием пропаганды, известный со времен Геббельса. Обвинить врага в том, что собираешься сделать сам, чтобы оправдать превентивные действия.

Реальность прозаична: НАТО не имеет ни малейшего интереса нападать на ядерную державу с территорией в 17 миллионов квадратных километров. Альянс создавался и функционирует как оборонительная структура, что подтверждается всей его историей. За 75 лет существования НАТО не провела ни одной наступательной операции против России, хотя возможностей было предостаточно — от чеченских войн до грузинского конфликта.

Зато Россия за последние 15 лет провела военные операции в Грузии, Сирии, аннексировала Крым, оккупировала части Донбасса, а теперь ведет полномасштабную войну против Украины. Кто именно представляет угрозу, вопрос риторический.

Разговоры о подготовке НАТО к 2030 году нужны для внутреннего потребления — чтобы оправдать военные расходы, мобилизацию, экономические трудности. Население должно верить, что жертвы необходимы для защиты от внешней угрозы, а не для реализации имперских амбиций узкой группы, которая присвоила государственные ресурсы. Миф третий: украинская государственность разваливается


Путин утверждает, что украинское государство деградирует, ссылаясь на коррупцию и дезертирство. Это проекция собственной системы на противника плюс классическая тактика деморализации. Враг должен выглядеть слабым и обреченным, чтобы собственное население не сомневалось в победе.

Парадокс в том, что украинское государство показало гораздо большую жизнеспособность, чем прогнозировали в Москве. Вместо трехдневного коллапса — почти четыре года эффективного сопротивления армии, которая численно превосходит украинскую в разы. Вместо бегства власти — функционирующее правительство, которое координирует оборону, экономику и международную поддержку.

Коррупция в Украине действительно проблема, но это проблема транзитного общества, которое проходит путь от постсоветской системы к европейским стандартам. Этот путь всегда болезненный и сопровождается институциональными кризисами. Но принципиальная разница в том, что в Украине антикоррупционные реформы идут, системы контроля создаются, а публичное давление работает.

В России коррупция — это не баг, а базовая операционная система. Там нет и не может быть антикоррупционной борьбы, потому что коррупция и есть способ распределения ресурсов между кланами внутри режима. Золотые унитазы, о которых упомянул Путин, это вообще-то традиция российских чиновников, от патриарха Кирилла до силовиков.

Что касается дезертирства — это проблема любой армии в затяжной войне. Но если сравнивать масштабы, то российские потери личного состава на порядок выше украинских, а российская армия вынуждена проводить скрытую мобилизацию через СИЗО, долговые ямы и вербовку мигрантов за гражданство. Миф четвертый: с новыми элитами в Европе будет проще договориться


Путин открыто ставит на ультраправых и ультралевых популистов в Европе, рассчитывая, что они развалят единство альянса. Это не новая стратегия — Москва финансирует и поддерживает антисистемные партии в ЕС уже больше десяти лет, от французского Национального объединения до немецкой Альтернативы для Германии.

Логика простая: демократические правительства предсказуемы и договороспособны, но они же и принципиальны в вопросах территориальной целостности и международного права. С популистами действительно проще — они готовы торговать принципами за экономические выгоды и политическую поддержку.

Но здесь Кремль делает стратегическую ошибку. Популисты непредсказуемы не только для противников, но и для союзников. Они приходят к власти на волне популярных настроений, которые быстро меняются. Сегодня они могут быть пророссийскими, завтра — нет. Более того, популисты у власти быстро сталкиваются с реальностью и вынуждены проводить прагматичную, а не идеологическую политику.

Главное же в том, что ставка на раскол Европы через популистов — это признание слабости, а не силы. Сильные державы не нуждаются в манипуляциях чужими выборами, они договариваются с любыми правительствами на основе взаимных интересов. Манипулируют только те, кто не может конкурировать на равных. Миф пятый: Россия не угрожает, ей угрожают


Это главный миф, который цементирует все остальные. Россия позиционирует себя как жертву западной агрессии, которая вынуждена защищаться. Классическая инверсия агрессора и жертвы, отработанная всеми империями в истории.

Факты упрямы: Россия единственная страна в Европе, которая за последние 30 лет регулярно применяет военную силу против соседей. Молдова, Грузия, Украина — везде одна схема: создание сепаратистских анклавов, заморозка конфликтов, постепенное поглощение. Это не оборона, это экспансия по классическим лекалам континентальной империи.

Разговоры об угрозе со стороны НАТО нужны для внутренней легитимации режима. Путин не может сказать населению правду: мы воюем, потому что хотим восстановить империю и контролировать соседние территории. Это честно, но не продается. Нужен образ врага, который угрожает самому существованию России, чтобы оправдать жертвы и мобилизацию.

Инверсия агрессора и жертвы работает эффективно, потому что апеллирует к травматическому историческому опыту. Россия действительно пережила нашествия — от монголов до Наполеона и Гитлера. Этот опыт глубоко укоренен в коллективном сознании. Кремль эксплуатирует эту травму, проецируя образ внешней угрозы на любого, кто не соглашается с имперской экспансией. Итого:


Все пять мифов работают по одной схеме: экономическая экспансия маскируется патриотической риторикой, захват ресурсов выдается за восстановление исторической справедливости, а агрессия позиционируется как оборона.

Это не новая игра. Ее играли Габсбурги в Центральной Европе, Османы на Балканах, британцы в Индии. Меняются декорации и риторика, но механизм остается тот же: империя нуждается в постоянной экспансии для поддержания внутренней стабильности, потому что паразитическая экономическая модель не может существовать без притока внешних ресурсов.

Путин действительно не скрывает своих намерений. Он озвучивает их открыто, потому что уверен: Запад не поверит или не захочет верить, что в XXI веке возможна классическая имперская война. Эта самоуверенность основана на прошлом опыте — после Грузии и Крыма серьезных последствий не последовало.

Но 2022 год изменил правила игры. Европа осознала, что имперская экспансия России не остановится сама собой. Вопрос теперь не в том, хочет ли Путин воевать — он это уже делает. Вопрос в том, хватит ли у Запада воли и ресурсов остановить его до того, как конфликт перерастет в прямое столкновение с НАТО.

Потому что единственное, что останавливает империи, это не моральные аргументы и не международное право. Их останавливает только превосходящая сила или экономическое истощение. Все остальное — иллюзии, которыми империи кормят своих жертв, пока готовят следующий удар.

[Наташа К]

• Путинская математика: как нарисовать 10 миллионов избирателей
  
  
  Что ж, давайте разберем этот шедевр кремлевской арифметики по косточкам.
  
  Во-первых, вы ничего не вправе требовать. Вообще ничего. Страна-агрессор, ведущая геноцидную войну против Украины, не имеет никаких прав относительно украинских выборов. Это примерно как серийный убийца требует права голоса в суде присяжных по своему делу.
  
  Во-вторых, никаких 5-10 миллионов граждан Украины на территории России нет и близко.Согласно последней переписи 2021 года, в РФ проживало 884 тысячи украинцев. После полномасштабного вторжения на территорию России выехали или были вывезены около 1,97 миллиона украинцев – включая 19,5 тысяч депортированных детей. Но посчитать реальное количество почти невозможно: кто-то выезжал через Россию транзитом в третьи страны, кого-то принудительно русифицировали, кому-то выдали паспорта РФ под дулами автоматов.
  
  Откуда же тогда эта магическая цифра в 5-10 миллионов? Ответ прост: Путин имеет в виду украинцев, проживающих на временно оккупированных территориях. Тех, кто всеми правдами и неправдами хранит свой украинский паспорт. Тех, кого осенью 2022-го под дулами автоматов заставляли "голосовать" на фейковых "референдумах". Вот их кремлевский дед и решил зачислить в "проживающих в России".
  
  Логика железная: если мы объявили эти территории своими, то и люди там автоматически становятся "нашими избирателями". А что там какие-то международные конвенции об оккупированных территориях запрещают проводить любые избирательные процедуры – мелочи, о которых можно не упоминать.
  
  Естественно, голосование на территории страны-врага – это такой же юридический нонсенс, как и те "референдумы" на территориях, которые Путин еще не успел захватить. Но вопрос в другом: насколько Трамп сочтет это хорошей идеей? И вот тут начинается настоящая головная боль для Украины и Европы – придется объяснять американскому президенту, почему невозможно организовать участки в стране, которая ведет геноцидную войну против украинского народа.
  
  Это очередная манипуляция, рассчитанная на то, чтобы усложнить проведение выборов и тем самым снова натравить Трампа на Зеленского или создать для себя предварительные условия для непризнания результатов. Манипуляция, которая в принципе не была бы возможна, если бы Белый дом так охотно на это не велся.
  
  Но это еще не все. Путин также добавил, что готов прекратить дальние удары в день проведения выборов. Какая щедрость! Только вот одна маленькая деталь: это абсолютно ничего не меняет для возможности провести выборы. Потому что не смогут проголосовать военные на фронте, не смогут нормально организовать процесс на прифронтовых территориях, где российские снаряды могут прилететь в любой момент независимо от "дальних ударов".
  
  Для проведения выборов нужно полное прекращение огня на период ВСЕЙ предвыборной кампании – не один день, а несколько месяцев. Но об этом дед из бункера почему-то забыл упомянуть.
  
  Итак, имеем классическую кремлевскую комбинацию: несуществующие миллионы избирателей плюс фейковые гарантии безопасности равняется очередная попытка сорвать украинские выборы и подставить Киев перед международными партнерами. Математика проста, как и тот, кто ее придумал.
  
  Остается только надеяться, что в Вашингтоне умеют считать лучше, чем в Кремле.https://www.fakeoff.org/propaganda/p...ov-izbirateley

[Наташа К]

https://youtube.com/shorts/8laD_-TNPPY?si=pe-7RjEDFEGRysZc

[Наташа К]

Сторонники русского мира до сих пор не могут принять один простой факт: человек, говорящий по-русски, не обязан быть за Россию. В их представлении язык — это не средство общения, а форма присяги. Если ты говоришь по-русски, значит ты «свой». А если при этом называешь себя украинцем — значит ты либо обманут, либо предал, либо временно сбился с правильного пути.

Эта логика удобна, но она ложна. Потому что миллионы украинцев говорят на русском не в результате выбора, а в результате длительной и системной принудительной русификации. Эта политика началась ещё в Советском Союзе и без паузы была продолжена российской федерацией. Русский язык насаждался через образование, армию, индустриализацию, через вытеснение украинского из публичной сферы и через репрессии против украинской культуры.

Поэтому корректнее говорить не о «русскоязычных украинцах», а о принудительно русифицированных украинцах. Это принципиальное различие, которое россия сознательно игнорирует.
Поэтому корректнее говорить не о «русскоязычных украинцах», а о принудительно русифицированных украинцах. Это принципиальное различие, которое россия сознательно игнорирует. Потому что если признать факт насилия, придётся признать и право этих людей отказаться — от языка как маркера лояльности, от навязанной идентичности и от самой империи.

Именно здесь у русского мира начинается сбой. Его логика построена на предположении, что язык — это добровольная принадлежность и знак любви. Но когда язык оказывается следствием колониальной политики, вся конструкция рушится. Имперская система не умеет работать с отказом — особенно с осознанным.

Русский мир держится на жёсткой связке: язык, вера и государство должны совпадать. Русский язык обозначает «своего», государство требует подчинения, а рпц выполняет роль сакрального оправдания. Не случайно именно церковь сегодня благословляет "сво", уничтожение мирных и захваты территорий, превращая христианство в агрессивное государственное язычество. В этой системе нет места свободе — есть только правильные и неправильные.

Отсюда и отрицание украинцев как народа. Если украинец существует как самостоятельная идентичность, значит вся имперская логика ложна. Поэтому украинцев объявляют «неправильными русскими», Украину — «искусственным образованием», а любой отказ — результатом заговора, внешнего влияния или «промывки мозгов». Колония, по этой логике, не имеет права решать, кто она.

Особенно болезненной эта ошибка стала в Украине. Именно здесь россия была уверена, что всё сойдётся: десятилетия русификации, советское прошлое, навязанный язык, подавленная память. Всё это, как им казалось, гарантировало лояльность. Но вместо покорности они получили осознанный отказ — в том числе на языке, который считали своим главным инструментом контроля.

Если признать, что язык может быть навязан, а идентичность — выбрана, миф о «русском мире» перестаёт существовать. Оказывается, язык — не цепь, вера — не индульгенция, а культура — не форма собственности. И именно этот факт оказался для России непереносимым. Дальше остаётся проверить эту логику не на словах, а на практике. В конкретном месте, среди конкретных людей. Там, где россия была уверена, что у неё есть все основания рассчитывать на лояльность. Именно там эта конструкция впервые дала трещину — и начала разрушаться. Не в теориях, а на земле.https://youtu.be/uXYyA3Ell7Y

[Наташа К]

Меня удивляют люди, которые всю жизнь прожилии в СССР, многие служили в армии на территории РСФСР, а многие вообще жили там и при этом они строят из себя щирых украинцев, не говоря уже о том, что обвиняют людей ни разу не бывавших в РФ в том, что они россияне.

Сторонники русского мира до сих пор не могут принять один простой факт: человек, говорящий по-русски, не обязан быть за Россию. В их представлении язык — это не средство общения, а форма присяги. Если ты говоришь по-русски, значит ты «свой». А если при этом называешь себя украинцем — значит ты либо обманут, либо предал, либо временно сбился с правильного пути.

Эта логика удобна, но она ложна. Потому что миллионы украинцев говорят на русском не в результате выбора, а в результате длительной и системной принудительной русификации. Эта политика началась ещё в Советском Союзе и без паузы была продолжена российской федерацией. Русский язык насаждался через образование, армию, индустриализацию, через вытеснение украинского из публичной сферы и через репрессии против украинской культуры.

Поэтому корректнее говорить не о «русскоязычных украинцах», а о принудительно русифицированных украинцах. Это принципиальное различие, которое россия сознательно игнорирует.
Поэтому корректнее говорить не о «русскоязычных украинцах», а о принудительно русифицированных украинцах. Это принципиальное различие, которое россия сознательно игнорирует. Потому что если признать факт насилия, придётся признать и право этих людей отказаться — от языка как маркера лояльности, от навязанной идентичности и от самой империи.

Именно здесь у русского мира начинается сбой. Его логика построена на предположении, что язык — это добровольная принадлежность и знак любви. Но когда язык оказывается следствием колониальной политики, вся конструкция рушится. Имперская система не умеет работать с отказом — особенно с осознанным.

Русский мир держится на жёсткой связке: язык, вера и государство должны совпадать. Русский язык обозначает «своего», государство требует подчинения, а рпц выполняет роль сакрального оправдания. Не случайно именно церковь сегодня благословляет "сво", уничтожение мирных и захваты территорий, превращая христианство в агрессивное государственное язычество. В этой системе нет места свободе — есть только правильные и неправильные.

Отсюда и отрицание украинцев как народа. Если украинец существует как самостоятельная идентичность, значит вся имперская логика ложна. Поэтому украинцев объявляют «неправильными русскими», Украину — «искусственным образованием», а любой отказ — результатом заговора, внешнего влияния или «промывки мозгов». Колония, по этой логике, не имеет права решать, кто она.

Особенно болезненной эта ошибка стала в Украине. Именно здесь россия была уверена, что всё сойдётся: десятилетия русификации, советское прошлое, навязанный язык, подавленная память. Всё это, как им казалось, гарантировало лояльность. Но вместо покорности они получили осознанный отказ — в том числе на языке, который считали своим главным инструментом контроля.

Если признать, что язык может быть навязан, а идентичность — выбрана, миф о «русском мире» перестаёт существовать. Оказывается, язык — не цепь, вера — не индульгенция, а культура — не форма собственности. И именно этот факт оказался для России непереносимым. Дальше остаётся проверить эту логику не на словах, а на практике. В конкретном месте, среди конкретных людей. Там, где россия была уверена, что у неё есть все основания рассчитывать на лояльность. Именно там эта конструкция впервые дала трещину — и начала разрушаться. Не в теориях, а на земле.https://youtu.be/uXYyA3Ell7Y

[Наташа К]

https://youtube.com/shorts/mqfsjHNNWHk?si=FoIBhKAkplKlcoMU

[Наташа К]

Государство-призрак: почему Россия — это иллюзия.


«Государство как Россия — это иллюзия», — говорит историк и аналитик Олег Чеславский, и в этой фразе сконцентрировано то, что официальная российская историография старательно прячет уже восемь столетий. Не ошибка системы. Не временный сбой. А сама её суть, её железная логика, её единственно возможный способ существования.

Чеславский не случайно назвал свою книгу не «Русский мир», а «Русскій Міфъ». Разница принципиальная. Мир — это что-то материальное, осязаемое, существующее независимо от того, верите вы в него или нет. Миф — это конструкция сознания, виртуальная реальность, которая работает только пока в нее верят. И российская власть с маниакальной последовательностью вкладывает колоссальные ресурсы именно в миф. В победобесие. В очередного героя пантеона. В виртуальное величие.

Но не в реальность.

Не в дороги. Не в медицину. Не в образование. Не в то, что могло бы дать стране реальное развитие, создать фундамент для будущего, превратить территорию в настоящее государство. Потому что им это не просто не нужно — это им категорически запрещено. Запрещено самой природой системы.

Почему? Потому что развитая инфраструктура, качественная медицина, функционирующее образование — это создание реальной ценности. А реальная ценность рождает независимость. Критическое мышление. Способность сравнивать. Право требовать. Настоящее государство с развитыми институтами не нуждается в мифах о величии — у него есть реальные достижения.

Российская же власть существует исключительно как посредник между ресурсом и его потребителем. Восемьсот лет одной и той же схемы: перехватить чужой товар (шкуры, зерно, нефть, газ), продать подороже, разницу присвоить. Никакого созидания. Никакого производства ценности. Только перепродажа и контроль транзита. И для такой системы развитое общество — смертельная угроза.

Вот почему деньги идут в пропаганду, а не в больницы. В памятники мифическим героям, а не в ремонт школ. В церемонии «бессмертных полков», а не в пенсии ветеранам. Миф дешевле, управляемее и безопаснее реальности. Миф не спорит. Не задает неудобных вопросов. Не требует доказательств.

Россия научилась виртуозно монетизировать иллюзию. Продавать образ вместо содержания. Заставлять миллионы людей гордиться тем, чего нет, и жертвовать реальным благополучием ради виртуального величия. Это гениальная схема контроля — до тех пор, пока иллюзия не столкнется с реальностью.

И вот тогда начинают рушиться мосты. Взрываться котельные. Тонуть города. Потому что инфраструктура — это не миф. Её нельзя поддерживать парадами. Больницу не построишь победобесием. Школу не отремонтируешь пафосным сериалом о величии империи.

Чеславский вскрывает скальпелем историка то, что восемь веков маскировалось ритуалами, золотыми куполами, имперской символикой и потоками пропаганды: Россия никогда не была государством в современном понимании этого слова. Она всегда была машиной по извлечению ренты из транзита. Паразитической структурой, встроенной между производителем и потребителем. И для такой структуры развитие общества — не цель, а угроза.

Вопрос в том, сколько еще может просуществовать государство-призрак в мире, где реальность все настойчивее требует своих прав.

https://www.fakeoff.org/russkiy-mif/gosudarstvo-prizrak-pochemu-rossiya-eto-illyuziya