Не перебор ли это? Не слишком ли много ненависти в сердцах ко всему русскому?

[Kosack]

А, понятно, вам необходимы эмоции и страсти.

Да, но только в позитивные, а не разрушающие. Эмоции и страсти, как часть любви, а не греха.

[Мелодия]

Да, но только в позитивные, а не разрушающие. Эмоции и страсти, как часть любви, а не греха.

Ну хоть такой, интеллигентный, размеренный вампиризм)
Высшего порядка.
Хоть так))))

[Мон]

Змея не знает жалости. Она абсолютно бездушная и убивает жертву расчетливо, как машина, реагируя на тепло. Тепло - жизнь, кровь, пульсация. Змея - холод, яд, смерть.

Интересно, что какие-то чувства испытывают даже рептилии. Например, они могут ощущать привязанность.
Видел ролик про африканца, который годами водил дружбу с огромным крокодилом, до самой его смерти. Крокодил приплывал к нему, и они играли, мужик даже голову ему клал в пасть.

[Мелодия]

Интересно, что какие-то чувства испытывают даже рептилии. Например, они могут ощущать привязанность.
Видел ролик про африканца, который годами водил дружбу с огромным крокодилом, до самой его смерти. Крокодил приплывал к нему, и они играли, мужик даже голову ему клал в пасть.

Женщина- рептилия крокодил)))
Да, с чувством юмора у вас все в порядке

[Kosack]

Ну хоть такой, интеллигентный, размеренный вампиризм)

Христиане - не вампиры, но мы пьем кровь Христа, и вкушаем Его тело. Таинство любви Бога состоит в том, что Он добровольно захотел войти в боль и страдания каждого человека всех времён. Там, на Голгофе страданий, Он воткнул свой собственный крест. Крест, на котором Его распяли, но Он со своей стороны источает нам источник жизни, кровь и воду, таинственную жизнь Церкви, которая течёт из его раны в боку сегодня и способна дать силу бессильному, дать надежду тому, кто её потерял, вернуть достоинство тому, у кого его забрали. Говорит пророк Исаия: «Его ранами мы исцелились». Бог присутствует в страданиях и муках каждого кого предали. Предали самые близкие, самые родные, которые вчера клялись, что готовы пойти и на смерть, а сегодня отреклись и от тебя, и от всего того, что ты им дал.

Средневековые мистики сравнивали кровь Спасителя с материнским молоком, а повитухи давали амулеты с изображением раны Христовой роженицам. К XV в. можно говорить о настоящей одержимости страданиями Христа эта тема постоянно звучит в молитвах, проповедях, религиозных стихах и мистериях. Особую роль здесь сыграли монахи францисканского ордена, многие из которых были популярными проповедниками. Своим слушателям они внушали, что, сосредоточившись на муках Спасителя, всякий верующий получит духовную выгоду. С XIII в. в мистических трактатах и записях видений монахов и монахинь Иисус приобретает не только отеческие, но и материнские черты. Юлианна Нориджская (1342ок. 1416), английская отшельница, мистик и богослов, пишет, что Спаситель это наша истинная мать, в нем мы бесконечно рождаемся, и из него никогда не выходим. Кровоточащие раны в первую очередь та, которая расположена на груди (именно ее потом начинают изображать отдельно от тела Иисуса), делают Иисуса питателем человечества. Екатерина Сиенская проводит аналогию с детьми: когда младенец хочет есть, он находит грудь матери и сосет молоко. Мы же должны припасть к груди Христа распятого, которая является источником милосердной любви и питает нас. Описывая одно из своих видений, Екатерина рассказывает, как она пила кровь непосредственно из раны Христовой. То же самое происходит и с цистерцианской монахиней и визионеркой Мехтильдой из Хакеборна (1240/12411298):

«Любовь взяла душу Мехтильды и привела ее к Господу. И душа склонилась над раной Христовой и сладчайшим сердцем своего единственного Спасителя, и глубокими глотками пила оттуда вкуснейшее и сладчайшее. Она также сорвала с сердца Христова бесконечно сладкий плод и поместила его в свои уста». Мехтильда из Хакеборна. Книга особой благодати, 1290-е гг. (Перевод Д.Д. Харман). В житии св. Екатерины Сиенской описывается, как Христос, чтобы отблагодарить святую за дела милосердия, предложил ей отпить из «источника жизни» в своем ребре. Екатерина приникла к ране и пила кровь Христову, «пока не достигла полного физического и духовного удовлетворения». Бернард Клервосский в письме одному из монахов своего ордена говорил, что следует приникать не только к ранам, но и к груди Распятого, как младенец приникает к груди своей матери. Так Иисус становится матерью, а верующий его сыном.

Для понимания этого образа очень важно, что в Средние века материнское молоко считалось преобразованной менструальной кровью. Поэтому для средневекового читателя и зрителя разница между питающим молоком и питающей кровью не была так велика, как для нас сегодня. Кроме того, молоко могло ассоциироваться и с таинством евхаристии, ведь священники и избранные миряне причащались вином, то есть кровью Христовой. Но и все остальные верующие, причащавшиеся только хлебом, тоже считали, что принимают и кровь Христову. На этот счет в Католической церкви существовало специальное учение о конкомитанции. Оно гласило, что Христос, в плоти и крови, присутствует в обоих видах причастия и в хлебе, и в вине. Об этой вере свидетельствуют многочисленные рассказы о чудесно кровоточащих гостиях. Более того, из многих средневековых текстов следует, что само созерцание ран Христовых и крови, стекающей по его телу, часто вызывало у верующих желание ее лизнуть или выпить, питаться ею.

На то, что рана Спасителя могла ассоциироваться с женской грудью, указывают изображения так называемых «заступничеств», где Иисус и Дева Мария предстают перед Богом-Отцом как просители за род человеческий. При этом оба они указывают на ту часть тела, которая дает им право ходатайствовать за грешников: Иисус на свою рану в боку, а Дева Мария на грудь. Конечно, богословский смысл этого образа состоял в том, что Христос умер во искупление грехов человечества свидетельством тому его рана, а Дева Мария вскормила Богомладенца, о чем напоминает ее грудь. Но есть и второе значение: оба они питатели всех людей, дающие им духовную пищу.

Идея заступничества эффектно передана в Часослове Екатерины Клевской. Прямо под Распятием Дева Мария демонстрирует грудь и призывает Сына, ради молока, которым она его кормила, смилостивиться над герцогиней заказчицей рукописи. Умирающий Христос, не сходя с креста, просит Отца, ради нанесенных ему ран, помиловать эту женщину, а Отец отвечает: «Твои молитвы услышаны».

Кроме того, через рану Христа, в соответствии с известной метафорой, в мир пришла Церковь. Августин, Иоанн Златоуст и другие раннехристианские авторы видели в строках из Евангелия от Иоанна «но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (19:34) символическое описание рождения Церкви. Кровь и вода были для них знаками таинств причастия и крещения. Это мужские «роды»: так же, как из ребра Адама выходит Ева, из прободенного ребра Христа, «второго Адама», появляется Церковь. У мистиков зрелого и позднего Средневековья Христос, рождающий на кресте Церковь, порой приобретает черты женщины. Например, картузианская монахиня Маргерит из Уана (ок. 12401310) сравнивала Иисуса с матерью, его жизнь до Распятия со схватками, а смерть на кресте с родами.

В иконографии Девы Марии мотиву Христа-Питателя соответствуют изображения, где она кормит грудью верующих (как св. Бернард Клервосский, который однажды во время молитвы увидел Мадонну, кормящую младенца Иисуса, и тоже удостоился нескольких капель ее молока) или души в Чистилище (которые благодаря этой «пище» получают облегчение от мук).

Неслучайно на так называемых «родильных амулетах», т. е. рукописях-свитках, которые обматывали вокруг живота роженицы или в мешочке вешали ей на шею, иногда изображалась рана Христова вместе с другими орудиями Страстей. Конечно, в текстах рана Христова нигде прямо не сравнивается с вагиной, но у рожениц могла возникнуть подобная ассоциация, а рана считалась могущественным амулетом именно в силу своего визуального сходства с органом, через который происходят роды. В одной из таких рукописей XV в. бесплодным женщинам советовали поместить на свое тело молитвы с изображением раны Христовой в масштабе 1:1. В другой молитве, записанной на том же свитке, родившимся под изображением раны была обещана особая защита.

Надпись на «родильном поясе» обещает владельцу или владелице всевозможные блага, в т.ч. безопасные роды, а также заверение в том, что младенец доживет до крещения. Длина свитка, как заявляют его создатели, точно соответствует росту Девы Марии. Изображение креста предлагалось прикладывать к животу с началом схваток. Над раной Христовой расположен текст, в котором подсчитывается количество капель крови (547 000), вытекших из нее.

Итак, на уровне физиологических метафор рана Христова кровоточит, рождает и кормит «молоком» именно эти функции ассоциировались с женским телом. Женщины могли сравнивать со Страстями Христовыми свои страдания во время деторождения и даже трудности грудного вскармливания.

Из книги «Страдающее Средневековье».

[Мелодия]

Христиане - не вампиры, но мы пьем кровь Христа, и вкушаем Его тело. Таинство любви Бога состоит в том, что Он добровольно захотел войти в боль и страдания каждого человека всех времён. Там, на Голгофе страданий, Он воткнул свой собственный крест. Крест, на котором Его распяли, но Он со своей стороны источает нам источник жизни, кровь и воду, таинственную жизнь Церкви, которая течёт из его раны в боку сегодня и способна дать силу бессильному, дать надежду тому, кто её потерял, вернуть достоинство тому, у кого его забрали. Говорит пророк Исаия: «Его ранами мы исцелились». Бог присутствует в страданиях и муках каждого кого предали. Предали самые близкие, самые родные, которые вчера клялись, что готовы пойти и на смерть, а сегодня отреклись и от тебя, и от всего того, что ты им дал.

Средневековые мистики сравнивали кровь Спасителя с материнским молоком, а повитухи давали амулеты с изображением раны Христовой роженицам. К XV в. можно говорить о настоящей одержимости страданиями Христа эта тема постоянно звучит в молитвах, проповедях, религиозных стихах и мистериях. Особую роль здесь сыграли монахи францисканского ордена, многие из которых были популярными проповедниками. Своим слушателям они внушали, что, сосредоточившись на муках Спасителя, всякий верующий получит духовную выгоду. С XIII в. в мистических трактатах и записях видений монахов и монахинь Иисус приобретает не только отеческие, но и материнские черты. Юлианна Нориджская (1342ок. 1416), английская отшельница, мистик и богослов, пишет, что Спаситель это наша истинная мать, в нем мы бесконечно рождаемся, и из него никогда не выходим. Кровоточащие раны в первую очередь та, которая расположена на груди (именно ее потом начинают изображать отдельно от тела Иисуса), делают Иисуса питателем человечества. Екатерина Сиенская проводит аналогию с детьми: когда младенец хочет есть, он находит грудь матери и сосет молоко. Мы же должны припасть к груди Христа распятого, которая является источником милосердной любви и питает нас. Описывая одно из своих видений, Екатерина рассказывает, как она пила кровь непосредственно из раны Христовой. То же самое происходит и с цистерцианской монахиней и визионеркой Мехтильдой из Хакеборна (1240/12411298):

«Любовь взяла душу Мехтильды и привела ее к Господу. И душа склонилась над раной Христовой и сладчайшим сердцем своего единственного Спасителя, и глубокими глотками пила оттуда вкуснейшее и сладчайшее. Она также сорвала с сердца Христова бесконечно сладкий плод и поместила его в свои уста». Мехтильда из Хакеборна. Книга особой благодати, 1290-е гг. (Перевод Д.Д. Харман). В житии св. Екатерины Сиенской описывается, как Христос, чтобы отблагодарить святую за дела милосердия, предложил ей отпить из «источника жизни» в своем ребре. Екатерина приникла к ране и пила кровь Христову, «пока не достигла полного физического и духовного удовлетворения».Бернард Клервосский в письме одному из монахов своего ордена говорил, что следует приникать не только к ранам, но и к груди Распятого, как младенец приникает к груди своей матери. Так Иисус становится матерью, а верующий его сыном.

Для понимания этого образа очень важно, что в Средние века материнское молоко считалось преобразованной менструальной кровью. Поэтому для средневекового читателя и зрителя разница между питающим молоком и питающей кровью не была так велика, как для нас сегодня. Кроме того, молоко могло ассоциироваться и с таинством евхаристии, ведь священники и избранные миряне причащались вином, то есть кровью Христовой. Но и все остальные верующие, причащавшиеся только хлебом, тоже считали, что принимают и кровь Христову. На этот счет в Католической церкви существовало специальное учение о конкомитанции. Оно гласило, что Христос, в плоти и крови, присутствует в обоих видах причастия и в хлебе, и в вине. Об этой вере свидетельствуют многочисленные рассказы о чудесно кровоточащих гостиях. Более того, из многих средневековых текстов следует, что само созерцание ран Христовых и крови, стекающей по его телу, часто вызывало у верующих желание ее лизнуть или выпить, питаться ею.

На то, что рана Спасителя могла ассоциироваться с женской грудью, указывают изображения так называемых «заступничеств», где Иисус и Дева Мария предстают перед Богом-Отцом как просители за род человеческий. При этом оба они указывают на ту часть тела, которая дает им право ходатайствовать за грешников: Иисус на свою рану в боку, а Дева Мария на грудь. Конечно, богословский смысл этого образа состоял в том, что Христос умер во искупление грехов человечества свидетельством тому его рана, а Дева Мария вскормила Богомладенца, о чем напоминает ее грудь. Но есть и второе значение: оба они питатели всех людей, дающие им духовную пищу.

Идея заступничества эффектно передана в Часослове Екатерины Клевской. Прямо под Распятием Дева Мария демонстрирует грудь и призывает Сына, ради молока, которым она его кормила, смилостивиться над герцогиней заказчицей рукописи. Умирающий Христос, не сходя с креста, просит Отца, ради нанесенных ему ран, помиловать эту женщину, а Отец отвечает: «Твои молитвы услышаны».

Кроме того, через рану Христа, в соответствии с известной метафорой, в мир пришла Церковь. Августин, Иоанн Златоуст и другие раннехристианские авторы видели в строках из Евангелия от Иоанна «но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (19:34) символическое описание рождения Церкви. Кровь и вода были для них знаками таинств причастия и крещения. Это мужские «роды»: так же, как из ребра Адама выходит Ева, из прободенного ребра Христа, «второго Адама», появляется Церковь. У мистиков зрелого и позднего Средневековья Христос, рождающий на кресте Церковь, порой приобретает черты женщины. Например, картузианская монахиня Маргерит из Уана (ок. 12401310) сравнивала Иисуса с матерью, его жизнь до Распятия со схватками, а смерть на кресте с родами.

В иконографии Девы Марии мотиву Христа-Питателя соответствуют изображения, где она кормит грудью верующих (как св. Бернард Клервосский, который однажды во время молитвы увидел Мадонну, кормящую младенца Иисуса, и тоже удостоился нескольких капель ее молока) или души в Чистилище (которые благодаря этой «пище» получают облегчение от мук).

Неслучайно на так называемых «родильных амулетах», т. е. рукописях-свитках, которые обматывали вокруг живота роженицы или в мешочке вешали ей на шею, иногда изображалась рана Христова вместе с другими орудиями Страстей. Конечно, в текстах рана Христова нигде прямо не сравнивается с вагиной, но у рожениц могла возникнуть подобная ассоциация, а рана считалась могущественным амулетом именно в силу своего визуального сходства с органом, через который происходят роды. В одной из таких рукописей XV в. бесплодным женщинам советовали поместить на свое тело молитвы с изображением раны Христовой в масштабе 1:1. В другой молитве, записанной на том же свитке, родившимся под изображением раны была обещана особая защита.

Надпись на «родильном поясе» обещает владельцу или владелице всевозможные блага, в т.ч. безопасные роды, а также заверение в том, что младенец доживет до крещения. Длина свитка, как заявляют его создатели, точно соответствует росту Девы Марии. Изображение креста предлагалось прикладывать к животу с началом схваток. Над раной Христовой расположен текст, в котором подсчитывается количество капель крови (547 000), вытекших из нее.

Итак, на уровне физиологических метафор рана Христова кровоточит, рождает и кормит «молоком» именно эти функции ассоциировались с женским телом. Женщины могли сравнивать со Страстями Христовыми свои страдания во время деторождения и даже трудности грудного вскармливания.

Из книги «Страдающее Средневековье».

Вот же мерзость вы запостили.Это уму непостижимо.
Я вас в игнор не буду помещать, но , пожалуйста, эту гадость больше не пишите.
Впрочем, нет, пишите, тем самым вы будете дискредитировать ваше мировоззрение.
Пусть читающие видят, до каких глубин мерзопакостности может дойти человек , посещающий католический храм.

[Kosack]

Вот же мерзость вы запостили.

В чем Вы видите мерзость?

[Тихий]

В чем Вы видите мерзость?

Людям не терпиться вправить Вам мозги, потому истинная женщина эмоционально полоснула Вас гротеском, чтобы умерить ваше разыгравшееся воображение ! Мудрый Ли Куан Ю старался не пренебрегать женской интуицией, и в результате мы имеем неповторимый Сингапур !

[Kosack]

Людям не терпиться вправить Вам мозги, потому истинная женщина эмоционально полоснула Вас гротеском, чтобы умерить ваше разыгравшееся воображение !

Пускай тогда! Может для некоторых открытие, что христиане пьют кровь Христа и вкушают Его тело во время Евхаристии. Многие даже очень умные люди спотыкались на том, что не могли принять Таинство Евхаристии, осуществляемое в Церкви. К ним принадлежал, например, и великий русский писатель Лев Толстой. Он неоднократно писал в своих дневниках, что участие в этом Таинстве, пока он ходил в храм, всякий раз было связано у него с мучительными переживаниями. Он все никак не мог заставить себя поверить, что он и правда причащается Тела и Крови Бога, и поэтому свое участие в Причащении он воспринимал как нечто фальшивое, ненастоящее. Более того, как считают многие исследователи творчества Толстого, его нападки на Церковь и отход от нее во многом были связаны у него с радикальным неприятием Таинства Причащения, словно одно неизбежно повлекло за собой другое.

«И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26. 26-28).

Святое Причащение дает возможность быть в единстве с Богом, причем не только духовно или идеально, но и в том числе телесно.

А это и подразумевает полное причастие, реальная принадлежность чему-либо когда человек принадлежит ему не только в идеальном смысле, но и телесно, физически, то есть полностью. Так что есть большой смысл в известном афоризме «Человек есть то, что он ест».

[Тихий]

Пускай тогда! Может для некоторых открытие, что христиане пьют кровь Христа и вкушают Его тело во время Евхаристии.

Не стоит Вечерю Господню ставить в один ряд с сомнительными мистическими практиками.мне кажется, вы слишком увлеклись этим сегментом.чтение скажем мадам Гийом познавательно, но двигаться дальше неё - это может быть чревато.

[Kosack]

Не стоит Вечерю Господню ставить в один ряд с сомнительными мистическими практиками.мне кажется, вы слишком увлеклись этим сегментом.чтение скажем мадам Гийом познавательно, но двигаться дальше неё - это может быть чревато.

Так учит Католическая Церковь. В самом сердце совершения Евхаристии находятся хлеб и вино, которые через слова Христа и через призывание Духа Святого становятся Телом и Кровью Христа. Тридентский Собор сжато излагает католическую веру, заявляя: «Поскольку Христос, наш Искупитель, сказал, что то, что Он предлагает в виде хлеба, есть воистину Его Тело, Церковь всегда хранила это убеждение, которое святой Собор снова провозглашает: освящением хлеба и вина совершается изменение всего существа хлеба в существо Тела Христа, Господа нашего, и всего существа вина в существо Крови Его; это изменение Католическая Церковь справедливо и точно называет пресуществлением». Господь обращается к нам с настойчивым приглашением принимать Его в Таинстве Евхаристии: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин 5, 53).

Из Катехизиса Католической Церкви.

[Ольга Владим.]

Христиане - не вампиры, но мы пьем кровь Христа, и вкушаем Его тело. Таинство любви Бога состоит в том, что Он добровольно захотел войти в боль и страдания каждого человека всех времён. Там, на Голгофе страданий, Он воткнул свой собственный крест. Крест, на котором Его распяли, но Он со своей стороны источает нам источник жизни, кровь и воду, таинственную жизнь Церкви, которая течёт из его раны в боку сегодня и способна дать силу бессильному, дать надежду тому, кто её потерял, вернуть достоинство тому, у кого его забрали. Говорит пророк Исаия: «Его ранами мы исцелились». Бог присутствует в страданиях и муках каждого кого предали. Предали самые близкие, самые родные, которые вчера клялись, что готовы пойти и на смерть, а сегодня отреклись и от тебя, и от всего того, что ты им дал.

Средневековые мистики сравнивали кровь Спасителя с материнским молоком, а повитухи давали амулеты с изображением раны Христовой роженицам. К XV в. можно говорить о настоящей одержимости страданиями Христа эта тема постоянно звучит в молитвах, проповедях, религиозных стихах и мистериях. Особую роль здесь сыграли монахи францисканского ордена, многие из которых были популярными проповедниками. Своим слушателям они внушали, что, сосредоточившись на муках Спасителя, всякий верующий получит духовную выгоду. С XIII в. в мистических трактатах и записях видений монахов и монахинь Иисус приобретает не только отеческие, но и материнские черты. Юлианна Нориджская (1342ок. 1416), английская отшельница, мистик и богослов, пишет, что Спаситель это наша истинная мать, в нем мы бесконечно рождаемся, и из него никогда не выходим. Кровоточащие раны в первую очередь та, которая расположена на груди (именно ее потом начинают изображать отдельно от тела Иисуса), делают Иисуса питателем человечества. Екатерина Сиенская проводит аналогию с детьми: когда младенец хочет есть, он находит грудь матери и сосет молоко. Мы же должны припасть к груди Христа распятого, которая является источником милосердной любви и питает нас. Описывая одно из своих видений, Екатерина рассказывает, как она пила кровь непосредственно из раны Христовой. То же самое происходит и с цистерцианской монахиней и визионеркой Мехтильдой из Хакеборна (1240/12411298):

«Любовь взяла душу Мехтильды и привела ее к Господу. И душа склонилась над раной Христовой и сладчайшим сердцем своего единственного Спасителя, и глубокими глотками пила оттуда вкуснейшее и сладчайшее. Она также сорвала с сердца Христова бесконечно сладкий плод и поместила его в свои уста». Мехтильда из Хакеборна. Книга особой благодати, 1290-е гг. (Перевод Д.Д. Харман). В житии св. Екатерины Сиенской описывается, как Христос, чтобы отблагодарить святую за дела милосердия, предложил ей отпить из «источника жизни» в своем ребре. Екатерина приникла к ране и пила кровь Христову, «пока не достигла полного физического и духовного удовлетворения». Бернард Клервосский в письме одному из монахов своего ордена говорил, что следует приникать не только к ранам, но и к груди Распятого, как младенец приникает к груди своей матери. Так Иисус становится матерью, а верующий его сыном.

Для понимания этого образа очень важно, что в Средние века материнское молоко считалось преобразованной менструальной кровью. Поэтому для средневекового читателя и зрителя разница между питающим молоком и питающей кровью не была так велика, как для нас сегодня. Кроме того, молоко могло ассоциироваться и с таинством евхаристии, ведь священники и избранные миряне причащались вином, то есть кровью Христовой. Но и все остальные верующие, причащавшиеся только хлебом, тоже считали, что принимают и кровь Христову. На этот счет в Католической церкви существовало специальное учение о конкомитанции. Оно гласило, что Христос, в плоти и крови, присутствует в обоих видах причастия и в хлебе, и в вине. Об этой вере свидетельствуют многочисленные рассказы о чудесно кровоточащих гостиях. Более того, из многих средневековых текстов следует, что само созерцание ран Христовых и крови, стекающей по его телу, часто вызывало у верующих желание ее лизнуть или выпить, питаться ею.

На то, что рана Спасителя могла ассоциироваться с женской грудью, указывают изображения так называемых «заступничеств», где Иисус и Дева Мария предстают перед Богом-Отцом как просители за род человеческий. При этом оба они указывают на ту часть тела, которая дает им право ходатайствовать за грешников: Иисус на свою рану в боку, а Дева Мария на грудь. Конечно, богословский смысл этого образа состоял в том, что Христос умер во искупление грехов человечества свидетельством тому его рана, а Дева Мария вскормила Богомладенца, о чем напоминает ее грудь. Но есть и второе значение: оба они питатели всех людей, дающие им духовную пищу.

Идея заступничества эффектно передана в Часослове Екатерины Клевской. Прямо под Распятием Дева Мария демонстрирует грудь и призывает Сына, ради молока, которым она его кормила, смилостивиться над герцогиней заказчицей рукописи. Умирающий Христос, не сходя с креста, просит Отца, ради нанесенных ему ран, помиловать эту женщину, а Отец отвечает: «Твои молитвы услышаны».
...
Из книги «Страдающее Средневековье».

Далее не было сил читать.

Вот уж действительно средневековье - тьма тьмущая...

- - - Добавлено - - -

Так учит Католическая Церковь. В самом сердце совершения Евхаристии находятся хлеб и вино, которые через слова Христа и через призывание Духа Святого становятся Телом и Кровью Христа. Тридентский Собор сжато излагает католическую веру, заявляя: «Поскольку Христос, наш Искупитель, сказал, что то, что Он предлагает в виде хлеба, есть воистину Его Тело, Церковь всегда хранила это убеждение, которое святой Собор снова провозглашает: освящением хлеба и вина совершается изменение всего существа хлеба в существо Тела Христа, Господа нашего, и всего существа вина в существо Крови Его; это изменение Католическая Церковь справедливо и точно называет пресуществлением». Господь обращается к нам с настойчивым приглашением принимать Его в Таинстве Евхаристии: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин 5, 53).

Из Катехизиса Католической Церкви.

КЦ не дошла до духовного понимания причастия..

[Лука]

Средневековые мистики сравнивали кровь Спасителя с материнским молоком, а повитухи давали амулеты с изображением раны Христовой роженицам.

Место этому сообщению в теме Идолопоклонники в Церкви Христовой

[Kosack]

КЦ не дошла до духовного понимания причастия.

«Вот Сердце, которое так сильно возлюбило людей, а взамен получает лишь неблагодарность, пренебрежение и забвение». Это слова Иисуса, обращены к св. Маргарите Марии Алакок во время третьего явления 2 июля 1674 г. Мы можем соединить нашу личную беду и боль с болями и страданиями Спасителя нашего, и тогда наша боль становится лекарством от гордыни, очищает сердце, чтобы произрастать в любви, приближаясь к Христу. Каждое человеческое страдание имеет свой глубокий смысл и своё значение. Христос это неисчерпаемый источник благодати, а Кровь и Вода, пролившиеся на кресте, являются символом церковных таинств».

Франциск Ассизский.

Через посредничество св. Маргариты Марии Алакок, Католическая Церковь получила 12 обещаний для тех, кто будет почитать Святейшее Сердце Иисуса особенным образом:

Почитающим Мое Святейшее Сердце Я дарую любые необходимые благодати и помощь, согласно их жизненным обстоятельствам.

В их семьях Я установлю и сохраню мир.

Я утешу их в любых печалях.

Я буду для них надежным прибежищем в жизни и, особенно, в смертный час.

Я изолью обильные благословения на все их труды и начинания.

Грешники найдут в Моем Сердце неисчерпаемый источник милосердия.

Благодаря этой форме благочестия теплохладные души станут ревностными.

Ревностные души быстро достигнут высот совершенства.

Мое благословение пребудет там, где будет почитаться образ Святейшего Сердца.

Всем, кто трудится ради спасения душ, Я дарую благодать обращать даже самые черствые сердца.

Имена тех, кто распространяет эту форму благочестия, будут навсегда запечатлены в Моем Сердце.

Всем, кто будет причащаться в первую пятницу девять месяцев подряд, я дарую благодать сохранить веру до конца и обрести вечное спасение.

Эти обещания Христа наполняют надеждой сердце каждого христианина. Стараясь жить по этим обещаниям, мы приобретаем важнейшее сокровище Церкви Любовь Святейшего Сердца, Того Сердца, которое было пронзено, убито нашими грехами. Того Сердца, что живет и бьется, желая получить нашу любовь к Нему.

Христианина не могут оставить равнодушным слова Иисуса, переданные св. Маргарите Марии Алакок, о том, что наши грехи продолжают ранить Его сердце: «Меня особенно ранят грехи». Это ли не доказательство того, что Христос «это Путь, Истина и Жизнь» (Иоан. 14,6). Жизнь во всех смыслах этого слова.

«Молим усердно Святейшее Сердце Иисуса, «в котором сокровища мудрости и познания», чтобы это Сердце стало вдохновением для каждого человека и светом человечеству, которое переступает порог третьего тысячелетия». (Св. Иоанн Павел II. Ватикан, 22.06.2000).

[Elf18]

Интересно, что какие-то чувства испытывают даже рептилии. Например, они могут ощущать привязанность.
Видел ролик про африканца, который годами водил дружбу с огромным крокодилом, до самой его смерти. Крокодил приплывал к нему, и они играли, мужик даже голову ему клал в пасть.

этот был не крокодил, а варан.
Дело в том , что вараны питаются падалью и в их пасти остаётся мясо и гниет и когда он кусает он передаёт жертве трупный яд и дальше ходит за жертвой наблюдая когда она заболеет и умрет.