Поэтическая классика

[Евлампия]

Ни горя. Ни любви. Стук сердца мне не нужен.
Меня ты не сберег... Я....умерла. Вчера...

А.Н. Майков.

Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печалях занемог:
Чем ночь темней, тем ярче звезды,
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог


В чем счастье?..
В жизненном пути,
Куда твой долг велит идти,
Врагов не знать, преград не мерить,
Любить, надеяться и верить.

[Бергер]

Гарсиа Лорка

ДОЖДЬ

Есть в дожде откровенье - потаенная нежность.
И старинная сладость примиренной дремоты,
пробуждается с ним безыскусная песня,
и трепещет душа усыпленной природы.

Это землю лобзают поцелуем лазурным,
первобытное снова оживает поверье.
Сочетаются Небо и Земля, как впервые,
и великая кротость разлита в предвечерье.

Дождь - заря для плодов. Он приносит цветы нам,
овевает священным дуновением моря,
вызывает внезапно бытие на погостах,
а в душе сожаленье о немыслимых зорях,

роковое томленье по загубленной жизни,
неотступную думу: "Все напрасно, все поздно!"
Или призрак тревожный невозможного утра
и страдание плоти, где таится угроза.

В этом сером звучанье пробуждается нежность,
небо нашего сердца просияет глубоко,
но надежды невольно обращаются в скорби,
созерцая погибель этих капель на стеклах.

Эти капли - глаза бесконечности - смотрят
в бесконечность родную, в материнское око.

И за каплею капля на стекле замутненном,
трепеща, остается, как алмазная рана.
Но, поэты воды, эти капли провидят
то, что толпы потоков не узнают в туманах.

О мой дождь молчаливый, без ветров, без ненастья,
дождь спокойный и кроткий, колокольчик убогий,
дождь хороший и мирный, только ты - настоящий,
ты с любовью и скорбью окропляешь дороги!

О мой дождь францисканский, ты хранишь в своих каплях
души светлых ручьев, незаметные росы.
Нисходя на равнины, ты медлительным звоном
открываешь в груди сокровенные розы.

Тишине ты лепечешь первобытную песню
и листве повторяешь золотое преданье,
а пустынное сердце постигает их горько
в безысходной и черной пентаграмме страданья.

В сердце те же печали, что в дожде просветленном,
примиренная скорбь о несбыточном часе.
Для меня в небесах возникает созвездье,
но мешает мне сердце созерцать это счастье.

О мой дождь молчаливый, ты любимец растений,
ты на клавишах звучных - утешение в боли,
и душе человека ты даришь тот же отзвук,
ту же мглу, что душе усыпленного поля!

[Евлампия]

Хуан Рамон Хименес

Душе все роднее мглистый
закат над листвой сухою.
Коснись меня, луч осенний,
своей потайной тоскою!

Деревья сырого сада
размыто сквозят в тумане
и кажутся нареченной,
с которой все ждут свиданья,
и тянутся листья с тропок
подобно живым ладоням...
Листком обернемся, сердце,
и в палой листве потонем!

Приветный, потусторонний
закат золотит аллею,
и самое потайное
под зыбким лучом светлее.

Ласкающий листья отсвет
так нежен в касанье робком!
Созвучья иного лада
плывут по размокшим тропкам -
напевов и ароматов
согласие неземное,
что сад золотит нездешней
и вечной своей весною.

Сияние нежит листья
и, дымчато-золотое,
в душе зацветает смутной,
неведомой красотою.

(Перевод Б. Дубина)

[komi]

Черная лиса

МЫ ВСТРЕТИМСЯ

Мы встретимся у неба на краю,
И солнце на протянутой руке
Перевернётся и застынет дважды.
На непонятном древнем языке
Ты скажешь мне, что я уже в раю,
Что здесь не знают голода и жажды.

Останемся у неба на краю.
Твои следы на голубом песке,
Вдруг пропадут. Благословляя каждый,
На непонятном древнем языке
Я машинально трижды повторю
Чуть нараспев:
Мы встретимся однажды.

Кем будешь ты, и кем не буду я,
Чем станет солнце, на твоей руке
Притихшее, уже не будет важно.
На непонятном древнем языке
Мы оба отречёмся от вранья,
А заодно, от правды, и отважно
Посмотрим вниз.
Ты видишь, где земля?
Возможно, там.. мы встретимся однажды.

[komi]

сВЕТЛАНА мИТРОШЕНКО

КОГДА УМИРАЕТ АНГЕЛ

Он заблудился, Ангел Белокрылый,
Слетел на землю, видно по ошибке,
Хоть воздух мира вёл его в могилу,
Любовь и кротость он хранил в улыбке.

Врачи бездушно изучали крылья,
Выщипывая пёрышки пинцетом
Им не понять, и тщетны все усилья,
Что стало с необычным пациентом?

Последний всплеск под золотом ресничек,
На холод щёчек покатились слёзы
Он умирал под щебетанье птичек,
На месте том сегодня плачут розы.

В лучах сиянье ангельского лика,
Звонят колокола, ликуя: «Ника!»

[Fantazy]

Зинаида Гиппиус

Спасение

Мы судим, говорим порою так прекрасно,
И мнится силы нам великие даны.
Мы проповедуем, собой упоены,
И всех зовем к себе решительно и властно.
Увы нам: мы идем дорогою опасной.
Пред скорбию чужой молчать обречены,-
Мы так беспомощны, так жалки и смешны,
Когда помочь другим пытаемся напрасно.

Утешить в горести, поможет только тот,
Кто радостен и прост и верит неизменно,
Что жизнь - веселие, что все - благословенно;
Кто любит без тоски и как дитя живет.
Пред силой истинной склоняюсь я смиренно;
Не мы спасаем мир: любовь его спасет.


Нить

Через тропинку в лес, в уютности приветной,
Весельем солнечным и тенью облита,
Нить паутинная, упруга и чиста,
Повисла в небесах; и дрожью незаметной
Колеблет ветер нить, порвать пытаясь тщетно;
Она крепка, тонка, прозрачна и проста.
Разрезана небес живая пустота
Сверкающей чертой струною многоцветной.

Одно неясное привыкли мы ценить.
В запутанных узлах, с какой-то страстью ложной,
Мы ищем тонкости, не веря, что возможно
Величье с простотой в душе соединить.
Но жалко, мертвенно и грубо всё, что сложно;
А тонкая душа проста, как эта нить.

1901

[Fantazy]

Зинаида Гиппиус

СЧАСТЬЕ

Есть счастье у нас, поверьте,
И всем дано его знать.
В том счастье, что мы о смерти
Умеем вдруг забывать.
Не разумом, ложно-смелым.
(Пусть знает, твердит свое),
Но чувственно, кровью, телом
Не помним мы про нее.

О, счастье так хрупко, тонко:
Вот слово, будто меж строк;
Глаза больного ребенка;
Увядший в воде цветок,
И кто-то шепчет: «Довольно!»
И вновь отравлена кровь,
И ропщет в сердце безвольном
Обманутая любовь.

Нет, лучше б из нас на свете
И не было никого.
Только бы звери, да дети,
Не знающие ничего.


Весна 1933

[Евлампия]

Спасибо всем!

Спасибо, милые друзья, что в мое отсутствие пополнили тему чудесными стихами! А мне позвольте все же еще немного о Феодосии написать. Ну не равнодушна я к ней!

Сергей Шервинский

ФЕОДОСИЙСКИЕ СОНЕТЫ

Здесь мерил море генуэзский лот;
С зерном степным по ветреному лону
Питать Милан и Брэшу и Верону
Из Кафы без компаса плыл пилот.

С виолой пел при звездах мореход.
И бросил здесь любовную канцону,
Чтобы века по каменному склону
Ее татарский распевал народ.

До сей поры на Карантинной грани
Ключи Петра, гербы Джустиниани;
На Итальянской шумно, тень аркад.

И в разноречье русского "лэвантэ"
Обмолвился вдруг город, рад не рад,
Великолепным именем Дурантэ.

[Евлампия]

Всеволод Рождественский



ФЕОДОСИЯ

Художнику К.Ф. Богаевскому

Путник, кто бы ты ни был, присядь, отдыхая,
Над откосом, где ходит морской купорос.
Под тобой Феодосия - чаша пустая,
Сохранившая запах аттических лоз.

Над рыбачьим поселком, над скудным прибоем,
По колючкам оврагов ты будешь готов
Целый день пробродить, обессиленный зноем,
В жидкой охре ее невысоких холмов.

День сегодняшний здесь так похож на вчерашний:
Над пустеющим портом - соленая синь,
Черепицы лачуг, генуэзские башни,
Те же сети рыбачьи, и та же полынь.

По извилинам рва заблудилась корова,
Время гложет латинские буквы ворот,
И, как девушка, башня Климента VI-го
В хороводе подруг над холмами идет...

На закате мы вышли к стене Карантина,
Где оранжевый холм обнажен и высок,
Где звенит под ногой благородная глина,
И горячей полынью горчит ветерок.

Зоркой тростью слегка отогнув подорожник,
Отшвырнув черепицу и ржавую кость,
В тонких пальцах сломал светлоглазый художник
Скорлупу из Милета, сухую насквозь.

И, седого наследства хозяин счастливый,
Показал мне, кремнистый овраг обходя,
Золотую эмаль оттоманской поливы,
Генуэзский кирпич и обломок гвоздя.

Но не только монеты разбойничьей расы
Сохранила веков огненосная сушь -
Есть колодезь у стен караимской кенасы,
Весь осыпанный листьями розовых груш.

Здесь, покуда у двери привратник сердитый
Разбирал принесенные дочкой ключи,
Я смотрел, как ломались о дряхлые плиты
В виноградном намете косые лучи.

Старый вяз простирал над стеною объятья,
Розовеющий запад был свеж и высок,
И у девочки в желтом разодранном платье
Тихо полз по плечу золотистый жучок...

А потом мы спускались по алым ступеням
Лабиринтами улицы к порту, к огням,
И не мог надышаться я этим осенним
Острым уксусом славы с вином пополам.

Итальянская улица. Сад. И у входа
Громыханье оркестра. В ларьках виноград,
И в порту нескончаемый рев парохода,
Где у мола тяжелые волны гремят.

Ровно в полночь, качаясь на койке каютной,
Я увижу, вдыхая прохладу и мрак,
Как мигнет мне в окошко тревогой попутной
Над Двуякорной бухтой зеленый маяк.

И останется звездною ночью хранима
У ворот в Киммерию, страну забытья,
Внучка синей Эллады, соперница Рима,
Смуглоскулая Кафа, турчанка моя!

[Шооран]

М.Каневский

Когда меня поймает ветер
И закружит по мостовой,
Я осознаю, что на свете
Мне суждено прожить листвой.

Мне суждено быть листопадом,
Быть вечным иноком дорог,
И навсегда остаться рядом
С тем, кто душою одинок.

Я буду на ступенях храма
Бросаться в ноги прихожан,
Шуметь листвой над головами
Всегда ликующих мирян.

И не поладив с нашим веком
Я выше купола взлечу...
Мне суждено быть человеком,
Стать листопадом я хочу.

[Бергер]

Гарсиа Лорка

* * *

Проходили люди
дорогой осенней.

Уходили люди
в зелень, в зелень.
Петухов несли,
гитары - для веселья,
проходили царством,
где царило семя.
Река струила песню,
фонтан пел у дороги.
Сердце,
вздрогни!

Уходили люди
в зелень, в зелень.
И шла за ними осень
в желтых звездах.
С птицами понурыми,
с круговыми волнами,
шла, на грудь крахмальную
свесив голову.
Сердце,
смолкни,успокойся!

Проходили люди,
и шла за ними осень.

[Бергер]

Гарси Лорка

ПЕЙЗАЖ

Вечер оделся в холод,
чтобы с пути не сбиться.

Дети с лучами света
к окнам пришли проститься
и смотрят, как желтая ветка
становится спящей птицей.

А день уже лег и стихнул,
и что-то ему не спится.
Вишневый румянец вспыхнул
на черепице.

* * *

Август.
Персики и цукаты,
и в медовой росе покос.
Входит солнце в янтарь заката,
словно косточка в абрикос.

И смеется тайком початок
смехом желтым, как летний зной.

Снова август.
И детям сладок
смуглый хлеб со спелой луной.

[Шооран]

Н.Рубцов. Элегия

Прочитал тему "Богатые христиане", вспомнилось:

Стукнул по карману - не звенит.
Стукнул по другому - не слыхать.
В тихий свой, таинственный зенит
Полетели мысли отдыхать.

Но очнусь и выйду за порог
И пойду на ветер, на откос
О печали пройденных дорог
Шелестеть остатками волос.

Память отбивается от рук,
Молодость уходит из-под ног,
Солнышко описывает круг -
Жизненный отсчитывает срок.

Стукну по карману - не звенит.
Стукну по другому - не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать...

[Евлампия]

Три сестры...

Анна Бронте

Поднимается ветер вверх,
Возбуждая земную твердь.
Голый сук забывает вес,
Мёртвый лист забывает смерть.
Поднимается ветер-визг,
Возбуждая морскую ширь,
Исторгая каскады брызг,
Хлещет волнами от души.
Я хотела бы полететь,
Сохранив над собою власть...
Я хотела бы поглядеть
С высоты на такую страсть.


Эмилия Бронте

Солнце село; длинная трава
На ветру колышется дремотно.
Птица полетела неохотно
От камней к себе на острова.
Ничего - ни звука, ни огня
Не доносится до меня.
Только ветер блуждает, болен,
Над серым колючим полем.

Шарлотта Бронте

Я помню вересковый Север -
Опухший, тихий, без дорог.
Там в темноте в лощинах серых
С потоком сходится поток.
Там папоротник трёхаршинный
Вокруг разбрасывает тень,
Когда, как молния с вершины,
К потоку спустится олень.
С вершины белой и холодной...
А выше - синяя слюда.
А выше - крупно, благородно
Одна Полярная Звезда.

Перевод Яков Фельдман

[Шооран]

Александр Матюшин

Перечитал свою тему "Хочу попрощаться". Вспомнил любимого поэта:

Затворюсь, закроюсь, замолчу
В старом доме у речной излуки.
Отдохну от суеты чуть-чуть,
Напитаюсь досыта разлукой.

Нет меня! Забудьте обо мне!
Умер я! Кому какое дело.
Видно вам пригрезилось во сне,
Что я жил на этом свете белом...