Поэтическая классика

[янот]

по просьбам...

Габриэла Мистраль

Грустный Бог

Под ветхий шорох осени-калеки,
где дряхлость рощ прикрыта желтизною,
я подымаю горестные веки,
и мой Господь встает перед мною.

Глухих часов медлительные слезы,
кармин листвы и золото заката.
Осенний Бог забыл псалмы и грозы,
в его глазах смятенье и утрата.

И мнится мне, что Тот, в огне и громе,
воспетый слепо, с опьяненьем страсти,
едва ли есть; да есть ли кто-то, кроме
того, кто сам нуждается в участьи!

Поблекли щеки, руки ослабели,
а в сердце -- рощей стонет непогода,
туманный взгляд не достигает цели,
и нас Ему не видно с небосвода.

И я из человеческого ада
иду к Нему с молитвой небывалой:
-- Верь, Отче наш, нам ничего не надо,
наш всемогущий, хрупкий и усталый!

Перевод Н.Ванханен

__________________

Зинаида Гиппиус


* * *

Господи, дай увидеть!
Молюсь я в часы ночные.
Дай мне еще увидеть
Родную мою Россию.

Как Симеону увидеть
Дал Ты, Господь, Мессию,
Дай мне, дай увидеть
Родную мою Россию.

[Евлампия]

У чилийской поэтессы Габриелы Мистраль много великолепных стихов, удивительно поэтична и ее проза. Мне очень нравится вот это ее стихотворение в переводе И. Лиснянской:

Еврейскому народу

Еврейская раса, ты море печали,
Еврейская раса, ты тело скорбей,
Небес и земли твои слезы длинней,
Как сельва, страданья твои вырастали.

Прилечь тебе так и не дали в тени,
Не дали сменить, чтобы зажили раны,
Повязку, и цвет ее жгуче-багряный
Пылает, как роза, и ночи и дни.

Мир дремлет, но слышит он плач твой старинный
Как нити дождя, ему слезы милы.
Смотрю: глубоки, как разрезы пилы,
Твои, столь любимые мною, морщины.

Скажи, что кошмарней еврейского сна?
Лишь слово молитвы дано: miserere.
И все-таки люльку качает жена,
А муж собирает зерно без потери.

Еврейская раса, ты мощь сохраняешь
И голос, чтоб нежно воспеть свой очаг,
Язык твой истерзан и ужас в очах,
Но ты Песню Песней слагать продолжаешь.

Живет в твоей женщине сердце Марии,
Являешь ты профиль Христа среди нас.
Услышал Сион Его речи благие,
Но тщетно Он звал тебя в горестный час.

Пугливой толпой от Него отступилась,
Ты блага в Его не услышала Слове,
Тогда-то коса Магдалины сгодилась,
Спасителя ноги отерла от крови.

Еврейская раса, ты - море печали,
Еврейская раса, ты тело скорбей,
Небес и земли твои слезы древней,
Как сельва, страданья твои вырастали.

[Евлампия]

Памяти поэта...

Евгений Евтушенко
НАД МОГИЛОЙ РУБЦОВА

Над могилою Коли Рубцова
теплый дождичек обложной,
и блестят изразцы леденцово
сквозь несладость погоды блажной.
Но так больно сверкают их краски,
будто смерть сыпанула в ответ
жизни-скряге за все недосластки
горсть своих запоздалых конфет.
Милый Коля, по прозвищу Шарфик,
никаких не терпевший удил,
наш земной извертевшийся шарик
недостаточно ты исходил.
Недоспорил, ночной обличитель,
безобидно вздымая кулак,
с комендантами общежитий,
с участковыми на углах.
Не допил ни кадуйского зелья,
ни останкинского пивка.
Милый дождичек, выдай под землю
ну хотя бы твои полглотка!
Есть в российских поэтах бродяжье,
как исправиться их ни проси,
а навеки хозяин приляжет -
бродят строчки его по Руси.
Есть поэт всероссийский, вселенский,
а не тотьминский, не псковской.
Нет поэзии деревенской,
нет поэзии городской.
Над могилою Коли Рубцова
серый дождичек обложной.
Только тучи висят не свинцово,
а просвечены все до одной.
Золотистая просветь на сером -
это русских поэтов судьба.
Потому нам и светит Есенин
ясной плотницкой стружкой со лба.
В нашей жизни, на беды не бедной,
есть спасенье одно от беды:
за несчастьями слишком не бегай,
а от лишнего счастья - беги.
Перед смертью, как перед обрывом,
завещает светящийся стих:
можно быть самому несчастливым,
но счастливыми делать живых

[Евлампия]

Михаил Юрьевич Лермонтов


ИСПОВЕДЬ

Я верю, обещаю верить,
Хоть сам того не испытал,
Что мог монах не лицемерить
И жить, как клятвой обещал;
Что поцелуи и улыбки
Людей коварны не всегда,
Что ближних малые ошибки
Они прощают иногда,
Что время лечит от страданья,
Что мир для счастья сотворен,
Что добродетель не названье
И жизнь поболее, чем сон!..

Но вере теплой опыт хладный
Противоречит каждый миг,
И ум, как прежде безотрадный,
Желанной цели не достиг;
И сердце, полно сожалений,
Хранит в себе глубокий след
Умерших - но святых видений,
И тени чувств, каких уж нет;
Его ничто не испугает,
И то, что было б яд другим,
Его живит, его питает
Огнем язвительным своим.

[Metaxas]

Часы, как капли, падают подряд
В тишине соборов забытых;
И девушки с кадильницами тихо грустят
На серых плитах,
И часы мрачно
Плачут.

Девушки с кадильницами молятся устало,
Молятся, перебирая четки,
Они расходятся без жалоб
И кротко.

Распяли солнце
Стеклами темными, как монах мрачный,
Как часы черные,
Которые плачут.

Солнце разорвано
Тенями святых,
Длинных, худых.

Распяли солнце,
И его золото сочится на плиты,
Орган не зазвучит молитвами веселыми.
У него нет прежнего голоса,
Он рыдает псалом забытый,
И протяжный,
Как часы, которые плачут,
И как монах мрачный.

Девушки думают
Богу, наверное, очень грустно,
Оттого-то Ему нужен этот темный храм.
Эти стекла угрюмые,
Это мрачное пенье,
Чтобы выразить к земным делам
Свое презренье.

Часы, как капли, падают подряд,
В тишине соборов забытых,
И девушки с кадильницами грустят,
Плачут, полные печали,
На серых плитах.

Распяли солнце!..

Французкого автора этих стихов не помню. А перевод Ильи Эренбурга. За точность не ручаюсь. Цитирую по памяти. Вот ожило почему-то. Тридцать лет спустя...

[Бастет]

ЖИВОЙ ФАКЕЛ

Два брата неземных, два чудотворных глаза
Всегда передо мной. Искусный серафим
Их сплавил из огня, магнита и алмаза,
Чтоб, видя свет во тьме, я следовал за ним.

Два факела живых! Из их повиновенья,
Раб этих нежных слуг, теперь не выйдешь ты...
Минуя западни и камни преткновенья,
Они тебя ведут дорогой Красоты.

Их свет неугасим, хотя едва мерцают,
Как в солнечных лучах, лампады в алтаре,
Но те вещают скорбь, а эти прославляют

Не Смерть во тьме ночной - Рожденье на заре!
Так пусть же никогда не гаснет ваша сила,
Восход моей души зажегшие светила.

Шарль Бодлер. пер. с франц. А. Эфрон.

[Metaxas]

Бастет
Сударыня, специально для Вас...

***
О страсти я молчу, когда я не влюблен,
О красоте молчу, когда не знаю страсти,
О радости молчу, когда попал в несчастье,
О нежности молчу, когда я уязвлен.

О счастье я молчу, когда я ущемлен,
О почестях молчу, не видя их от власти,
О дружбе я молчу, заметив безучастье,
О бодрости молчу, когда я утомлен.

О Короле молчу, расставшись со столицей,
О Франции молчу, когда я за границей,
О чести я молчу, ее не видя здесь.

О золоте молчу, когда не вижу денег,
О доблести молчу, когда встречаю спесь,
О знании молчу, когда со мной священник.

Жоашен Дю Белле, пер. с франц. В. Орла

[Бастет]

В таком случае это - Вам, Metaxas.

БУДУЩИМ ПОЭТАМ

Поэты мощные грядущих поколений,
Вам песни лучшие назначены судьбой,
И ярким пламенем великих вдохновений
Рассеете вы мрак над миром вековой.

Тогда уже давно холодною могилой
Мы будем взяты все, и песней наших звук
Замрет над песнею, исполненню силой,
Пред песнею, где нет страдания и мук.

Но вспомните тогда, что гимны мы слагали,
И пели о любви, и пели о цветах
Под стук оружия, под тяжкий стон печали,
Чтоб пробудить любовь в озлобленных сердцах.

И вспомните тогда вы наших песнопений
Тоской подсказанный, рыданий полный звук, -
Поэты мощные грядущих поколений
И песен, сложенных без горя и без мук.

Лауреат Нобелевской премии Сюлли-Прюдом
Перевод с французского В. Ладыженского

[Евлампия]

Илья Эренбург

Ну а это вам обоим


Мы говорим, когда нам плохо...


Мы говорим, когда нам плохо,
Что, видно, такова эпоха,
Но говорим словами теми,
Что нам продиктовало время.
И мы привязаны навеки
К его взыскательной опеке,
К тому, что есть большие планы,
К тому, что есть большие раны,
Что изменяем мы природу,
Что умираем в непогоду
И что привыкли наши ноги
К воздушной и земной тревоге,
Что мы считаем дни вприкидку,
Что сшиты на живую нитку,
Что никакая в мире нежить
Той тонкой нитки не разрежет.
В удаче ль дело, в неудаче,
Но мы не можем жить иначе,
Не променяем мы упрямы
Ни этих лет, ни этой драмы,
Не променяем нашей доли,
Не променяем нашей роли,
Играй ты молча иль речисто,
Играй героя иль статиста,
Но ты ответишь перед всеми
Не только за себя за Время.

[янот]

одно из самых любимых...

Вадим Шефнер

РАССВЕТНОЕ ОДИНОЧЕСТВО

Не ревнуй меня к одиночеству,
Этой ревности я не пойму.
Иногда человеку ведь хочется
Одному побыть, одному.
Не кори, что порою рассветною,
В ясной утренней тишине
С рощей, с тропкой едва заметною
Я встречаюсь наедине.
И, шагая в утреннем свете,
Вижу счастлив и одинок,
То, чего бы ни с кем на свете
Увидать бы вдвоем не смог.
Нет, отшельничества не жажду я,
Не стремлюсь я от света во тьму
-Иногда просто хочется каждому
С миром встретиться одному.

[Metaxas]

Ну а это вам обоим

Списибо, сударыня. А это - Вам...

СПРАШИВАЮ У ДРУГА

Посадил орхидею,
но полыни я не сажал.
Родилась орхидея
рядом с ней родилась полынь.


Неокрепшие корни
так сплелись, что вместе растут.
Вот и стебли и листья
появились уже на свет.


И душистые стебли,
и пахучей травы листы
С каждым днем, с каждой ночью
набираются больше сил.


Мне бы выполоть зелье, -
орхидею боюсь задеть.
Мне б полить орхидею, -
напоить я боюсь полынь.

Так мою орхидею
не могу я полить водой.
Так траву эту злую
не могу я выдернуть вон.


Я в раздумье: мне трудно
одному решенье найти.
Ты не знаешь ли, друг мой,
как в несчастье моем мне быть?


Бо Цзюйи, пер. с кит. Л. Эйдлина

[Евлампия]

Вадим Шефнер

РАССВЕТНОЕ ОДИНОЧЕСТВО

Не ревнуй меня к одиночеству,
Этой ревности я не пойму.
Иногда человеку ведь хочется
Одному побыть, одному.
Не кори, что порою рассветною,
В ясной утренней тишине
С рощей, с тропкой едва заметною
Я встречаюсь наедине.
И, шагая в утреннем свете,
Вижу счастлив и одинок,
То, чего бы ни с кем на свете
Увидать бы вдвоем не смог.
Нет, отшельничества не жажду я,
Не стремлюсь я от света во тьму
-Иногда просто хочется каждому
С миром встретиться одному.

Замечательное стихотворение, янот! А мне еще вот это нравится у Шефнера:


Предгрозье

На кустиках нежных синеет черника,
Ни шороха ветра, ни птичьего крика.
Над гладкой рекой, над лесными местами
Легла тишина голубыми пластами.
Пружинят остистые мхи под ногою,
По лесу бреду, усмиренный покоем,
И мысли смеркаются мало-помалу,
И сердце мое на ходу задремало.
Шагаю а зной над лесными холмами
Прозрачными к небу восходит волнами,
И зреет зерно неминуемой бури
В дремучем покое, в недвижной лазури.

[Евлампия]

Франсуа Вийон

***
От жажды умираю над ручьем,
Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя,
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне страна моя родная.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовет.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду.
Нагой, как червь, пышнее всех господ,
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я скуп и расточителен во всем,
Я жду и ничего не ожидаю,
Я нищ, и я кичусь своим добром.
Трещит мороз я вижу розы мая.
Долина слез мне радостнее рая.
Зажгут костер и дрожь меня берет,
Мне сердце отогреет только лед.
Запомню шутку я и вдруг забуду,
И для меня презрение почет,
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не вижу я, кто бродит под окном,
Но звезды в небе ясно различаю.
Я ночью бодр и засыпаю днем.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
Глухой меня услышит и поймет.
И для меня полыни горше мед.
Но как понять, где правда, где причуда?
И сколько истин? Потерял им счет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не знаю, что длиннее час иль год,
Ручей иль море переходят вброд?
Из рая я уйду, в аду побуду.
Отчаянье мне веру придает.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

[Metaxas]

А вот - одно из моих самых любимых стихотворений. Каммингз. В переводе Британишского.

кто-то жил в славном считай городке
(колокол мерно звонил вдалеке)
весну и лето осень и зиму
он пел свою жизнь танцевал свой труд

мужчины и женщины (десять и сто)
не думали вовсе что кто-то есть кто
и жили как были посеешь пожнешь
солнце луна звезды и дождь

догадались лишь дети (и тех только часть
да и те повзрослев забывали тотчас
весна и лето осень зима)
что никто без кого-то не может жить

всегдажды сейчас и древожды лист
смеясь его радость грустя его грусть
будь то птицежды снег будь то бурежды штиль
кто-то был ее то (то есть весь ее мир)

а каждые с каждыми жены мужья
трудились свой танец житья и бытья
(ложась и вставая зевая) они
проболтали недни и проспали несны

дождь и солнце луна и звезды
(и только снег объяснил но поздно
как дети умеют забыть запомнить)
и колокол мерно звонил вдалеке

кто-го умер однажды вернее всего
и никто целовать уж не может его
и уложены в гроб деловыми людьми
вместе он и она почивают они

весь мир и весь мир глубина к глубине
грезят ярче и ярче в недремлющем сне
никтожды кто-то земляжды апрель
желаньежды дух и еслижды да

А мужчины и женщины (долго и длинно)
весну и лето осень и зиму
пожинали что сеяли взяв свое даждь
солнце луна звезды и дождь

[pre-clear]

присоединяюсь

А мужчины и женщины (долго и длинно)
весну и лето осень и зиму
пожинали что сеяли взяв свое даждь
солнце луна звезды и дождь

Сэр, а это - Вам. И всем.

Бхартрихари."Сто стихотворений отрешенности".
***
Не насладились мы желанным наслажденьем-
Желанье наслажденья нас пожрало.
Не истязали мы подвижничеством плоть-
Подвижничество истязало нас.
Не мы беспечно проводили время,
Но время, нас, беспечных, провело!
Желанья наши не увяли,
Но из-за них увяли мы!..