Почему словом "гностик" клеймят людей?

[Oleksiy]

о-как.

эт что ? - до этого дня народ ругал гностиков не зная кто они ?

Хотите верьте, хотите нет. Но так и есть

- - - Добавлено - - -

или - не читал этого :
...2. Гностицизм (от γνωσις знание) был смесью греческой философии с восточным мистицизмом.

Т.е. людей, которые не смешивали греческую философию и восточный мистицизм гностиками назвать нельзя?
Давайте на примерах. Маркион, самый опасный гностик. Где доказательства или хотя бы намеки на то, что он смешивал "греческую философию с восточным мистицизмом"?
Или катары? Или павликиане?


- - - Добавлено - - -

Для гностицизма характерен псевдонаучный подход к религиозным вопросам...

Псевдонаучный? Это как? Выдают себя за ученых?

- - - Добавлено - - -

Для гностицизма характерен псевдонаучный подход к религиозным вопросам, который сочетается с мистическими фантазиями и всевозможными секретами.

Набор слов. То же самое может сказать иудей о христианах или христианин о мусульманах. Это не определение гностицизма. У Маркиона были всевозможные секреты или он открыто создавал свои церкви по Средиземноморью?

- - - Добавлено - - -

А в обрядах, церемониях, посвящениях утолялось вечное стремление человека к «сакральному».

И это не характерно для ортодоксального христианства?

[Виталич]

Хотите верьте, хотите нет. Но так и есть

- - - Добавлено - - -


Т.е. людей, которые не смешивали греческую философию и восточный мистицизм гностиками назвать нельзя?

тогда и изначально -нет .

Давайте на примерах. Маркион, самый опасный гностик. Где доказательства или хотя бы намеки на то, что он смешивал "греческую философию с восточным мистицизмом"?
Или катары? Или павликиане?

ничто нивечно под луной и гнстицизм - естественно - мог принимать всякоразные и другие формы.

- - - Добавлено - - -

Псевдонаучный? Это как? Выдают себя за ученых?

якобы-научный.

выдающий себя за научный , но по сути -анти(вместо)христианский .
- - - Добавлено - - -

Набор слов.

отнюдь.

это признаки.

То же самое может сказать иудей о христианах или христианин о мусульманах.

а мы с Вами с какой т.з. смотрим?

- - - Добавлено - - -


И это не характерно для ортодоксального христианства?[/QUOTE]

[Oleksiy]

   Гностицизм, особенно поначалу, был весьма дружелюбен к Церкви. Возникнув до христианства и независимо от него, гнозис в своем развитии не мог не натолкнуться на Церковь и не «заинтересоваться» ею. Его интересовали Восток, иудаизм, мистерии, тайны, секреты. Его полем были те же вопросы, на которые давало ответ христианство: о происхождении зла, о смысле страданий, о смысле жизни.

Зарождавшееся ортодоксальное христианство, особенно поначалу, было весьма дружелюбно к Церкви. Возникнув после христианства, протоортодоксы не могли не натолкнуться на Церковь и не «заинтересоваться» ее гнозисом. Их полем были те же вопросы, на которые давало ответ настоящее христианство: о происхождении зла, о смысле страданий, о смысле жизни. Но они выжали из гнозиса только то, что не противоречило их представлениях о христианстве, как продолжении иудаизма, а потому удовлетворительные ответы на эти важные вопросы они не могут дать и поныне.

[Хатор]

Зарождавшееся ортодоксальное христианство, особенно поначалу, было весьма дружелюбно к Церкви. Возникнув после христианства, протоортодоксы не могли не натолкнуться на Церковь и не «заинтересоваться» ее гнозисом. Их полем были те же вопросы, на которые давало ответ настоящее христианство: о происхождении зла, о смысле страданий, о смысле жизни. Но они выжали из гнозиса только то, что не противоречило их представлениях о христианстве, как продолжении иудаизма, а потому удовлетворительные ответы на эти важные вопросы они не могут дать и поныне.

«Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!»

[Oleksiy]

    3. Гнозис был известен уже в апостольские времена. Св. Павел предупреждает: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол.2:8). Также мы читаем и у св. Иоанна: «Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1Ин.4:1).

А еще можно найти ссылки на гнозис в 1 Тим 6:20

«О, Тимофей! храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий (αντιθεσεις) лжеименного знания (γνωσις)» (1Тим. 6:20).

где есть прямое указание на антитезы Маркиона, которые не могут быть датированы ранее 140 года.

[Лука]

УЧЕНИЕ КАТАРОВ / Катары

«В Нарбонне[22], где некогда расцветала вера, враг веры начал сеять плевелы: народ утратил разум, осквернил таинства Христа, соль и мудрость Господню; обезумев, он отвернулся от истинной мудрости и побрел неведомо куда извилистыми и путаными путями заблуждения, по затерянным тропам, свернув с прямого пути».
Так начинается «Альбигойская история» монаха-цистерцианца Пьера де Во-де-Серне (ок. 1193 после 1218). Этот автор, перед тем как начать повествование о крестовом походе против катарской ереси, с 1209 года заливавшем кровью Лангедок, дает краткие сведения об учении катаров[23]: «вера», некогда расцветавшая это христианская католическая вера, с давних времен укоренившаяся на юге Франции; «заблуждение», в которое впал народ Окситании не что иное, как учение катаров, почти тайно появившееся на этой земле вскоре после начала тысячелетия (первые катарские еретики были сожжены на кострах Орлеана и Тулузы в 1022 году: речь идет о десяти канониках).
Глубочайшим заблуждением, главной ошибкой этих еретиков, по мнению римско-католической Церкви, была их дуалистическая теология, которую Пьер де Во-де-Серне излагает следующим образом:

«Еретики верили в существование двух создателей: один был невидимым, они называли его «добрым» Богом, другой был видимым, и они называли его «злым» Богом. Доброму Богу они приписывали Новый Завет, злому Богу Ветхий Завет, который они, таким образом, полностью отвергали, за исключением нескольких отрывков, вставленных в Новый Завет, считая их по этой причине достойными быть сохраненными в памяти. Они считали «лжецом» [неизвестного] автора Ветхого Завета: в самом деле, он сказал о наших прародителях Адаме и Еве, что в день, когда они вкусят плод с дерева познания добра и зла, умрут смертью[24], однако же, вкусив плода, они не умерли, как он предсказал. Эти еретики говорили на своих тайных собраниях[25], что Христос, который родился в земном и видимом Вифлееме и умер распятым, был дурной Христос и что Мария Магдалина была его сожительницей: она и была той женщиной, взятой в прелюбодеянии, о которой говорится в Евангелиях. На самом деле, говорили они, добрый Христос никогда не ел и не пил и не облекался настоящей плотью: он явился в мир лишь чисто духовным образом, воплотившись в теле святого Павла. Вот потому мы и написали «в земном и видимом Вифлееме», ведь еретики представляли себе иную землю, новую и невидимую, где, по мнению некоторых из них, добрый Христос был рожден и распят. Еще они говорили, что у доброго Бога были две жены, Оолла и Оолиба, родившие ему сыновей и дочерей. Другие еретики говорили, что творец один, но что у него было два сына, Христос и Дьявол [...]»
((АИ, 5))

Катарские проповедники и впрямь утверждали, что Богов было два, добрый Бог, чистый, непорочный дух, и Бог Зла, которого они именовали Сатаной или Люцифером, создавший материальный и нечистый мир солнце, звезды, землю, тела животных и людей; последний, соответственно, оказывался миром сатанинским, и из этого следовало, что добрый Бог не был всемогущим. Что касается людей (потомков Адама и Евы), они также были двойственными созданиями: как существа из плоти, а значит, материальные, они были творениями Дьявола, и каждый из них заключал в себе душу, которую добрый Бог вдохнул в каждое тело и которую он жаждал освободить, чтобы вернуть ее в небесный мир. К несчастью, Бог не мог сам освободить эти души, поскольку пропасть отделяет божественный дух от материального мира, сотворенного Люцифером: и тогда для того, чтобы сделать это, он создал Посредника, Иисуса, который был одновременно Его сыном, Его образом и прекраснейшим, самым безупречным и совершенным из ангелов (катарские богословы не признавали догмата Святой Троицы). Иисус сошел в нечистый мир материи, чтобы освободить человеческие души из их плотской темницы и вернуть в небесную чистоту; но Сатана узнал в нем Божьего Вестника и захотел его погубить, оттого и случились Страсти Христовы и распятие божественного Посланца. Тем не менее неплотское тело Христа не может на самом деле ни страдать, ни умереть; указав Апостолам путь к спасению, Христос вновь поднялся на небеса, оставив на земле Свою Церковь, душа которой Дух Святой. Однако Властелин Зла, оставшийся в земном мире, продолжает увлекать людей на путь заблуждения: он разрушил чистую Христову Церковь и подменил ее ложной Церковью, римской, которую назвали «Христианской», но в действительности это Церковь Дьявола, и то, чему она учит, противоположно тому, чему учил Иисус: она и есть нечистый зверь Откровения, вавилонская блудница, тогда как истинная и чистая Церковь, владеющая Святым Духом, это катарская Церковь.
Из этих теологических построений следует: 1) что таинства римско-католической церкви (крещение, причастие, брак, соборование) всего лишь материальные обряды, ловушки Сатаны; рода крещения всего лишь вода, облатка не может быть телом Христа, это только тесто, кресту не должно поклоняться, его следует ненавидеть и проклинать, поскольку он был орудием унижения и мучений Иисуса; 2) что Пресвятая Дева не могла быть матерью Иисуса, поскольку у него никогда не было тела, он, подобно доброму Богу, является чистым духом; 3) что человеческая душа до тех пор, пока в нее не снизошел Святой Дух, пока она не получила спасительного озарения, делающего человека чистым, остается под властью сатаны и переходит в каждой следующей жизни в одно из множества тел людей или животных (учение о переселении душ); 4) что тому, кто сделался чистым, смерть несет окончательное избавление души и что в конце времен, когда все души будут освобождены из Мрака тел, Свет вновь будет полностью отделен и спасен от нестерпимого господства материи. И тогда материальный мир исчезнет, солнце и звезды погаснут и огонь поглотит души демонов: продолжаться будет лишь вечная жизнь в Боге.
На это путаное учение о предназначении души накладывался свод молитв и обрядов, известных нам под названием «Катарского требника»[26], два варианта которого, относящиеся к XIII веку, один на латыни, другой на окситанском языке, избежали общей участи почти полного уничтожения всего, что было связано с учением катаров, после так называемого альбигойского крестового похода. Катарская Церковь, учившая, что брак есть проституция, отрицавшая воскрешение плоти и сочинявшая, по словам Пьера де Во-де-Серне, «странные небылицы», в действительности была устроена по образцу римско-католической Церкви.

Она включала в себя две категории верных: священников, которые вели аскетическую, полную лишений жизнь, и мирян, которые жили обычной жизнью, могли вступать в брак, заниматься каким-нибудь ремеслом, иметь личное имущество и только стараться при этом жить праведно и честно. Первых называли совершенными: неизменно одетые в черное, они соблюдали безупречное целомудрие; отказывались от мяса, поскольку в теле любого животного могла быть заключена человеческая душа; яиц, молока, масла и сыра они тоже не ели, потому что все эти продукты получались от сексуальной деятельности живых существ, однако употреблять в пищу рыбу им было позволено. Такой образ жизни, если вести его без малейших отклонений, обеспечивал совершенным освобождение души после смерти тела. Вторых называли верующими: они не стремились подражать жизни совершенных, но надеялись, что вера последних принесет спасение и им, и должны были вести жизнь честную, праведную и достойную уважения.
Совершенные, как мужчины, так и женщины, которых можно было бы назвать воинствующими катарами, чаще всего были странствующими отшельниками, они шли от деревни к деревне, от замка к замку и повсюду вызывали уважение благодаря своей строгости, доброте, нравственной силе и аскетизму, поскольку неукоснительно соблюдали посты; их бледные, изможденные лица, их худоба, должно быть, нисколько не уступавшая истощенности почтенных гуру и восточных факиров, ласковый тихий голос, которым они проповедовали, во всем этом народ видел доказательства их святости, называя их добрыми людьми. Те катары, что оставались в городах, вели не менее монашеский образ жизни в общинах, селясь в особых домах, которые враждебно настроенная часть населения называла «домами еретиков»; в таком доме неизменно имелся большой суровый зал с голыми стенами, чаще всего выбеленными известью, где верные собирались для молитвы. Всю обстановку этого зала составляли накрытый белой скатертью деревянный стол, на котором лежало Евангелие, и другой стол, поменьше, на котором стояли кувшин и лохань для омовения рук; в зале постоянно горели белые свечи, пламя которых символизировало пламя Святого Духа.

[Лука]

Мы не знаем, как была устроена катарская Церковь, чье зарождение и развитие происходили в основном подпольно. Один только Пьер де Во-де-Серне дает нам немногие и краткие сведения об этом в начале своей «Альбигойской истории»:

«У еретиков совершенных были представители власти, которых они называли «диаконами» и «епископами»; их просили о наложении рук, дабы всякий умирающий полагал возможным спасение своей души, но в действительности, если они налагали руки на умирающего, какая бы вина на нем ни была, если только он в состоянии был прочитать Pater Noster[27], они считали его спасенным и, пользуясь их выражением, «утешенным» до такой степени, что без всякой епитимьи, без какого-либо другого искупления своих грехов он поднимался на небеса. По этому поводу нам довелось слышать следующую забавную историю: некий верующий, лежа на смертном одре, получил от своего учителя consolamentum[28] посредством наложения рук, но не смог прочитать Pater Noster и испустил дух. Его утешитель не знал, что и сказать: покойный был спасен, поскольку принял наложение рук, но он был проклят, поскольку не смог прочитать молитву! [...] И тогда еретики отправились за советом к рыцарю по имени Бертран де Сессак[29] и спросили у него, как им следует рассуждать. Рыцарь дал им такой совет и ответ: «Про этого человека мы будем говорить и утверждать, что он спасен. Что касается всех прочих, если они в последнюю минуту не прочитают Pater Noster, мы будем считать их проклятыми».
((АИ, 7))

Этот отрывок прекрасно свидетельствует о духе времени. Люди той эпохи и тех поколений, что пришли следом за ними, были одержимы мыслью о спасении своей души после смерти, и у христиан римско-католической Церкви было средство, помогающее справиться с этой неотвязной тревогой: смерть на кресте Иисуса, Сына человеческого, и его воскрешение как Сына Божия вскоре после казни были для них залогом вечной жизни и спасения при условии, что эти христиане при жизни были приобщены к таинствам Церкви (в особенности и прежде всего получили крещение необходимое и достаточное условие для того, чтобы человек был принят в лоно Церкви, а затем, перед смертью, отпущение грехов и соборование).
Со своей стороны, катары, утверждавшие, что католическая теогония неверна и что ее следует заменить дуалистической теогонией, той самой, которую мы вкратце изложили выше, считали обряды и таинства римско-католической Церкви лишенными всякого смысла и ценности. Иными словами, христиане, которых мы будем называть традиционными, для того, чтобы отличить их от катаров, которые также именовали себя «христианами», были глубоко убеждены в истинности поговорки «Вне Церкви (подразумевалось римско-католической) нет спасения» и видели в адептах новой Церкви (катарской) приспешников Сатаны, обреченных вечно гореть в аду. И наоборот эти последние были не менее глубоко убеждены, что их долг в земной жизни состоит в том, чтобы возвращать заблудшие души христиан-католиков на правильный путь чистой религии истинного Бога доброго Бога, с которого их заставил свернуть Властитель Зла.
Если не считать этих скудных сведений о еретическом учении катаров и об упоминавшемся выше «Требнике», нескольких намеков на их догмы, содержащихся в уставах соборов, созванных для того, чтобы бороться с этой ересью между 1179 (III вселенский собор в Латеране) и 1246 годами (собор в Безье), а также нескольких приговоров, вынесенных катарам судом Инквизиции, мы почти ничего не знаем об учении катаров. Зато из текстов уже упоминавшихся летописцев и из намеков, сделанных двумя окситанскими поэтами, сочинившими «Песнь о крестовом походе против альбигойцев», следует, что ересь распространилась по всему югу Франции, от Гаронны до Средиземного моря. Эти авторы единодушно называют Тулузу очагом ереси; так, Пьер де Во-де-Серне в первых же строках своей «Альбигойской истории» заявляет:

«[...] Тулуза, главный источник яда ереси, отравлявшего народы и отвращавшего их от познания Христа, Его истинного сияния и божественного света. Горький корень так вырос и так глубоко проник в сердца людей, что вырвать его стало крайне трудно: жителям Тулузы не раз предлагали отречься от ереси и изгнать еретиков, но лишь немногих удалось уговорить настолько они, отказавшись от жизни, привязались к смерти, настолько они были затронуты и заражены скверной животной мудростью, приземленной, дьявольской, не допускающей той мудрости свыше, которая призывает к добру и любит добро».
((АИ, 3))

Нелишним будет уточнить здесь, что Пьер де Во-де-Серне писал эти строки между 1213 и 1218 годами (крайние даты), два столетия спустя после того, как в Лангедоке появилась катарская ересь; стало быть, мы можем заключить из его слов, что к этому времени катарское учение широко распространилось в тех краях. Приблизительно за полвека до того, как прозвучал призыв к крестовому походу против альбигойцев, в 1145 году, сам святой Бернар, посланный настоятелем Клерво с миссией на тулузскую землю, такими безрадостными словами описывал состояние религии в этой местности:

«Церкви стоят без прихожан, прихожане обходятся без священников, священники утратили честь. Здесь остались лишь христиане без Христа. Таинства втоптаны в грязь, больших праздников уже не отмечают. Люди умирают в грехе, без покаяния. Детей лишают жизни во Христе, отказывая им в благодати крещения».
((Послания, CCXLI))

Примерно тогда же, когда Пьер де Во-де-Серне писал свою «Альбигойскую историю», окситанский поэт Гильем из Туделы приступил к сочинению своей «Песни о крестовом походе против альбигойцев», в которой звучит тот же тревожный тон:

Начнем же. Ересь поднялась, как гад со дна морей
(Господь ее да поразит десницею своей!),
Попал весь Альбигойский край в охват ее когтей
И Каркассон, и Лорагэ. Легли по шири всей
От стен Безье до стен Бордо следы ее путей!
К неложно верящим она пристала как репей,
И были там я не совру все под ее пятой.
((ПКП, 2, 4-10)[30])

С другой стороны, огромное число местностей, на которые обрушились войска крестоносцев под предводительством их не знающего жалости полководца, Симона де Монфора, наводит на мысль о том, что катары обосновались повсюду к югу от Гаронны: Пьер де Воде-Серне перечисляет около полутора сотен населенных пунктов Окситании, пострадавших во время альбигойского крестового похода. Наиболее значительные из них (в хронологическом порядке) Безье, Каркассон, Кастр, Памье, Ломбер, Альби, Лиму, Монреаль, Монже, Монферран, Кастельнодари, Каюзак, Нарбонн, Муассак, Кастельсарразен, Отрив, Мюре, Марманд, Родез и, разумеется, Нарбонн и Тулуза, не считая провансальских городов (Бокер, Ним, Монтелимар). Во всех этих городах, где жили и проповедовали совершенные, было множество катаров, и можно предположить, что из-за их внешнего облика, из-за тайны, окружавшей «дома еретиков», а также благодаря своим делам милосердия и проповедям они привлекали внимание и, должно быть, часто пробуждали любопытство у народа, вызывая тем самым недовольство местного духовенства.
* * * До нас не дошло ни одного ни официального, ни тайного документа, в котором речь шла бы о структуре катарской Церкви, кроме уже упоминавшегося «Требника». Однако нам известно из сочинений Пьера де Воде-Серне и Гильома де Пюилорана, что она состояла из двух ступеней: в каждой области был свой катарский епископ, которому помогали «старший сын» и «младший сын». Перед смертью этот епископ передавал свой епископский сан посредством ритуального наложения рук старшему сыну, которого сменял в этом звании младший сын, чьи обязанности перепоручались новому младшему сыну, избранному из числа местных совершенных. Каждый город или другой крупный населенный пункт был поручен заботам диакона, которого назначал епископ и которому помогало более или менее значительное число совершенных, в том числе необходимо это подчеркнуть и совершенных женщин: не будем забывать о том, что Окситания была страной трубадуров и куртуазной любви и женщина пользовалась там куда большей моральной независимостью, чем во французском королевстве. В то же время сама природа катарской религиозной системы понятий не сочеталась с обращенной к внешнему миру культурной жизнью, равно как и с золотом, и роскошью католической Церкви; у катаров не было ни обедни, ни вечерни, ни совместной молитвы, ни крестного хода, ни открытых, доступных для всех таинств (крещения, причастия, брака); все у них происходило при закрытых дверях, в тишине и тайне «домов еретиков», как их обыкновенно называли посторонние.
Что касается катарского учения, оно частично опиралось на Евангелия (но отвергало догмат Троицы, сближаясь в этом вопросе с арианской ересью, о которой говорилось выше), а также на учение Апостолов и манихейство богомилов; весьма скромные обряды катаров, связанные с принятием мужчины или женщины в катарскую Церковь в качестве верующих или переход из состояния верующего в состояние совершенного (или совершенной) были подчинены строгим правилам, известным нам из свода молитв и ритуалов посвящения, обычно упоминаемого под названием «Катарского требника».
Вот как в этом «Требнике» описан обряд, предваряющий вступление в катарскую Церковь:
«Если верующий [католик] пребывает в воздержании [в ожидании, пока его примут в ряды катаров] и если христиане [это слово употребляли совершенные для обозначения самих себя, поскольку считали себя единственными истинными последователями Христа, отказывая в этом католикам] согласны дать ему молитву [принять его в свои ряды], пусть они умоют руки, и верующие [катары, не принадлежащие к числу совершенных], если таковые есть среди присутствующих, тоже это сделают. Затем один из совершенных, тот, кто следует за Старейшиной [катарский священнослужитель, принимающий допущенного к посвящению], должен трижды поклониться Старейшине, затем приготовить стол, а затем снова трижды поклониться. Затем он должен произнести: «Benedicite, parcite nobis»[31]. Затем верующий должен совершить melioramentum[32] и взять книгу [Евангелие] из рук Старейшины. А Старейшина тогда должен прочесть ему наставление с подобающими случаю свидетельствами [прочесть соответствующие места из Нового Завета].
После Старейшина должен произнести молитву, а верующий повторить ее за ним. Затем Старейшина должен ему сказать: «Мы даем вам эту святую молитву, примите ее от Бога, от нас и от Церкви, теперь вы можете произносить эту молитву во всякий час своей жизни, днем и ночью, в одиночестве или с другими, и никогда не прикасайтесь ни к еде, ни к питью, не сказав этой молитвы. И если вы не сделаете этого, должны будете покаяться». А верующему следует ответить: «Я получаю молитву от Бога, от вас и от Церкви». Затем он должен совершить melioramentum и поблагодарить, после чего христиане [совершенные] дважды сотворят молитву с поклонами и коленопреклонениями, а верующий сотворит ее следом за ними».
После совершения этого обряда катары-неофиты, находившиеся в положении обычных «верующих» в том смысле, который был дан этому понятию выше, продолжали вести обычную жизнь, стараясь жить праведно и честно. Некоторые занимались каким-либо достойным и прибыльным ремеслом, что позволяло им обеспечивать финансовое управление организацией, покупать и содержать «общинные дома» (такие дома существовали почти во всех городах Окситании, где служили одновременно и школами, и больницами, и приютами, и монастырями), и платить за работу простым людям, исполнявшим при них обязанности сторожей, проводников или гонцов. Были и другие молодые люди, доверенные совершенным родителями, или же обращенные в катарскую веру люди всех возрастов, которые надеялись в один прекрасный день получить consolamentum и в свой черед сделаться совершенными. Тем не менее, за исключением этих воинствующих катаров, большинство верующих в городах или деревнях юга Франции жили так же, как и христиане-католики, довольствуясь тем, что посещали богослужения и почитали «добрых людей», этих суровых, одетых в черное совершенных, которые ходили по всему краю, проповедуя катарское учение.
Главным обрядом, необходимым условием спасения души, был consolamentum, обряд, делавший верующего (или верующую) полноправным членом катарской Церкви совершенным отчасти так, как христианское крещение символически вводит новорожденного младенца в римско-католическую Церковь, но с тем существенным различием, что для катара этот обряд был не просто символическим действием: он обладал властью превращать обычного человека, чья душа оставалась пленницей, заточенной в теле, в человека, в котором действительно обитает Дух Святой (откуда и определение обряда как духовного крещения, как его иногда называют). Получившая такое «утешение» душа мужчины или женщины в день его или ее смерти избегала переселения в другое тело и присоединялась на небесах к божественному Духу при условии, что со дня своего крещения обладатель этой души вел святую и добродетельную жизнь, то есть без малейших уступок и без малейших оговорок подчинялся строгим правилам катарской религии. Верующий, получивший consolamentum, благодаря этому делался новым существом, совершенным, и его душа успокаивалась: по смерти тела, в котором она обитала, она будет освобождена и вновь обретет Свет, который утратила при рождении.

[Akella]

Средневековые католики были противниками любых версий христианства, не вписывающихся в религиозную систему взглядов Рима. Поэтому, когда учение катаров широко распространилось на юг Франции, а особенно в предгорья Пиренеев, Римская церковь решила уничтожить секту катаров и использовала фанатизм католиков как оружие в борьбе с ересью.

НЕМНОГО ИСТОРИИ
Для начала заслали проповедников, рассчитывая «вразумить» отступников словом Божьим. Но кроме насмешек римское папство не получило ничего. Потерпев неудачу, церковь стала давить на сеньоров того региона, Раймона (Раймунда) V (11341194) и его наследника Раймона (Раймунда) VI (11561222), графов Тулузских, рассчитывая через них покончить с иноверцами.

Раймон VI не торопился принимать меры и уверял Папу в преданности церковной догме. Пережив публичное унижение, он был вынужден клясться в верности католической церкви, хотя не мог и не хотел идти против собственного народа.

Не дождавшись полного повиновения Раймона VI, Папа Иннокентий III (около 1161 1216) объявил крестовый поход против каторов.

АРМИЯ КРЕСТОНОСЦЕВ

Король Филипп II Французский (11651223) вместе со своим наследником не захотели стать во главе похода против собственных вассалов, однако позволили герцогу Бургундии и графу де Неверу встать во главе армии крестоносцев. Бургундскую аристократию отвлекала нависшая над Пуату угроза мятежа и козни английского короля Джона (Иоанна) Безземельного (11661216), имевшего поддержку со стороны германского кайзера Оттона IV Брауншвейгского (1175/761218). Лишь 500 бургундских рыцарей откликнулись на призыв. Собравшееся в Лионе для папского благословения войско представляло собой весьма разнородную массу, состоявшую из людей самого разного происхождения.

В состав войска входило еще 4000 сержантов в кольчужных бронях, или гоберах, длиной до бедра, следовавших за конницей пешком. 400 арбалетчиков должны были вести «огневой» бой. Их арбалеты обладали способностью выпускать толстую и короткую стрелу на дистанцию до 300 м. Взводились они подвешенным к поясу крюком, за который цепляли тетиву, вставляя ногу в петлю или «стремя» в передней части ложи и толкали ее, то есть ногу, вниз. Это было весьма эффективное оружие против кольчуг и щитов. Римский папа в прошлом дважды запрещал применение арбалетов против христиан, прежде всего потому, что позволял любому крестьянину убить господина. А в данном конфликте арбалетами располагали обе стороны.

НАДЕЖНЫЕ ТЫЛЫ

В действующей армии католиков имелся еще и резерв: рибо пехота, не обученная армейской дисциплине, общим числом до 5000 человек, вооруженная всевозможным, как правило, очень дешевым оружием.

Наличие рибо в военном походе было необходимо для любой средневековой армии. Они нужны были для хозяйственных нужд, так как помимо воинов, нуждавшихся во всевозможных услугах от приготовления пищи до ремонта обуви, были и животные, нуждавшиеся в выпасе и присмотре: их надо было поить, кормить, обихаживать. Все это требовало много людей, способных выполнять эту работу. Взамен предлагалась нехитрая еда и кров над головой. Были и такие, кто просто жить не мог без походной жизни, а потому готовы были следовать за войском хоть на край света.

«Попутчики армии» вооружались кто как мог, следуя, прежде всего, возможностям кошелька, а также полученным навыкам. Кинжалы и ножи были основой «джентльменского набора». Обычные дубины, мечи и сельскохозяйственные орудия тоже имели место быть.

Не будем забывать и о наличии в армии 1000 оруженосцев. Хотя, по правде, у многих рыцарей имелось по два помощника, и до услуг оруженосцев дело, как правило, не доходило.

Кроме того, в походе за войском следовал «осадный поезд», состоящий из разобранных катапульт, камнеметов, «кошек» (симбиоз дома и повозки с усиленной крышей и подвешенным внутри тараном) и даже осадных башен. Естественно, в обслуживающий персонал такого поезда входили и механики, и плотники. Осадный инвентарь сплавлялся по Роне вниз на баржах, а потом отправлялся в повозках, запряженных могучими волами, по старым римским дорогам.

Отправлением религиозных потребностей, а также надзором за духовной чистотой средневекового войска занималось несколько сотен клириков, возглавлял которых Арно Амори, аббат Сито обители цистерцианцев. Войско состояло из 13 000 человек, такого же количества лошадей (боевых, скаковых и ломовых), волов и домашних животных, которые предназначались для приготовления из них пищи. Войско в походе растягивалось в колонну длиной около 10 км.

В обозе следовал и опальный Раймон VI, граф Тулузы, за которым церковниками была установлена неусыпная слежка. Данных о том, что делал граф во время боевых действий, не обнаружилось, однако позже он оставил армию крестового похода и встал во главе войска в защиту катаров.

КРЕСТОНОСЦЫ У СТЕН ГОРОДА

Участники похода потратили целый месяц, чтобы дойти до Безье, первого крупного города катаров, расположенного в 250 км к западу. В Монпелье (городе, расположенном в 80 км не доходя до Безье) виконт города Раймон Роже Транкавель пожелал влиться в ряды крестоносцев, чтобы таким образом отвести от себя подозрения. Аббат Амори, тем не менее, категорически отказался от услуг виконта. Не сумевший выжечь ересь в собственном уделе, он должен был почувствовать на себе последствия попустительства, а потому не должен был ждать никакой пощады. По возвращении в город, Раймон-Рожер известил граждан о необходимости серьезно готовиться к обороне, а сам вместе с евреями отправился в Каркассон в надежде собрать войско и помочь Безье.

Горожане тем временем стали спешно запасать провизию, воду, а также проверять и приводить в порядок оборонительные мощности: чистить и углублять крепостные рвы.

Здесь стоит немного рассказать о Безье. Средневековый город Безье располагался тогда на северном берегу реки Орб, недалеко от прекрасного, теплого Средиземного моря. В свое время римляне построили тут дорогу, назвав ее Виа-Домиция, которая шла через Испанию, юг Франции и Италию. Через реку был построен мост длиной около 300 м, по которому жители Безье могли переходить с правого берега реки на левый и обратно круглый год, несмотря на зимние обширные разливы реки.

Средневековый город, надежно защищенный мощными стенами, стоял на скалистом выступе, возвышаясь над мостом на 20 м. Это позволяло защитникам города держать в поле зрения и в простреливаемой арбалетами зоне ближнюю часть моста силами 400500 человек. Ниже, под стенами, к скале прилепился Фобур посад с множеством домов и домишек, не поместившихся внутри городского периметра. Прямой штурм через мост был нецелесообразен, поскольку сулил большие потери противнику, а ширина реки не позволяла использовать катапульты и камнеметы, так как каменные снаряды просто не долетали до стен Безье.

ПЛАН РАСПОЛОЖЕНИЯ ВОЙСК

Войско крестоносцев подошло к городским стенам 21 июля. Епископ Безье, следовавший вместе с крестоносцами, уговаривал жителей сдать город.

Кроме того, священнослужитель просил выдать армии около 200 еретиков, названных им по именам, предлагая взамен спасенные собственные жизни. Требование с негодованием было отвергнуто. Горожане надеялись на своих защитников, на прочность и неуязвимость городских стен. А еще на то, что, не достигнув успеха, через месяц, войско неприятеля само разбредется по домам.

Крестоносцы тем временем пересекли реку и разбили лагерь на песчаной площадке к юго-западу от города. Расстояние от городских стен было достаточным для того, чтобы вовремя увидеть противника и предотвратить внезапность нападения. Более простые укрытия рибо располагались ближе к мосту.

Когда тьма стала рассеиваться, и забрезжил рассвет, на мосте через реку замаячила какая-то фигура молодого человека, вооруженного ножом.
Непонятна была цель появления его на мосту: то ли бравада, то ли провокация, то ли он был просто пьян. Подобная смелость не сулила ничего хорошего. Небольшой отряд, собравшийся по тревоге, спешно выехал за ворота города, и, нагнав молодого человека, убил его.

Казалось, вот она, фортуна! Сама судьба давала шанс крестоносцам открыть бой. Завязалась драка между рибо и отрядом защитников города. Защитников через Фобур теснили назад к воротам. Крестоносцы ринулись в бой, используя возможность попытать удачу и постараться с наименьшими потерями войти в город. А несчастные горожане спешили отбить ворота у захватчиков. Бой переместился на узкие городские улочки. Всюду раздавались крики раненых и плач детей. Мужчины с оружием в руках пытались отбиться от нападающих, сражаясь за своих близких. Однако силы были неравными. За несколько часов Безье был разорен, а многие жители города нашли свою смерть на улицах, и даже в церквях.

«БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ ВЫЛОЖЕНА ДОРОГА В АД»

Население Безье состояло в основном из католиков, но были среди жителей и катары. Жили, тем не менее, все дружно, мирно, как и положено добропорядочным соседям. Арно Амори, тамошний аббат цистерцианского монастыря был тем, к кому крестоносцы обращались со своими вопросами. Один из них звучал так: «Как же нам отличить католиков от катаров?»

В ответе прозвучали отголоски обоих заветов Библии, а сам он стал достоянием истории: «Убивайте всех подряд, Бог на небе узнает своих».

И началась Божья работа... Было уничтожено все население, включая тех католиков, которые надеялись найти спасение у алтарей католических же церквей. К полудню труды во имя Господне завершились, город обезлюдел Нельзя сказать, что за все в ответе был один настоятель Сито с его неосмотрительно брошенной фразой. 10 марта 1208 г. папа Иннокентий III, держа совет с аббатом Амори и 12 кардиналами, постановил «уничтожить и искоренить катаров... от Монпелье до Бордо». В следующем послании к папе аббат с чувством «глубокого удовлетворения» от превосходно сделанной работы изрек: «Ни годы, ни положение, ни пол не стали им спасением». Точное количество жертв той резни не известно до сих пор. Цифры разнятся в десятки раз: от 7000 до 60 000 человек, включая, как говорится, стариков и младенцев.

Рибо, взявшие город, а затем вырезавшие жителей, разграбили мирный город Безье, забрав такое количество добычи, которое им и во сне не снилось. Однако такое наглое мародерство привело в ярость крестоносцев рыцарей. Почувствовав себя обойденными в дележке добра, они решили проучить «голоштанных», отобрав силой награбленное.

Рибо, не желая расставаться с добычей, в отместку подожгли город. Пожар был апофеозом этой кровавой вакханалии.

ЭПИЛОГ

После Безье крестовый поход по городам и весям продолжился. Воины Христа захватывали все новые и новые города и замки, вырезали еретиков, где только могли. Тысячи их были сожжены. Напуганные резней в Безье и, не желая себе той же участи, горожане без сопротивления открывали ворота своих городов. Слухи о зарвавшихся крестоносцах в итоге дошли до короля Арагона, вынужденного вмешаться и всячески противодействовать походу. Военные действия велись, но не так активно, как раньше. Они то затухали, то разгорались, всякий раз с переменным успехом. 15 марта 1244 года стало знаковым днем. Тогда сдался замок Монсегюр, после чего около 200 гордых и убежденных в своей вере катаров сожгли на кострах.

[Лука]

И все же, получив обещание вечного блаженства, душа подвергалась большой опасности: после этого духовного крещения самый мелкий грешок совершенного обернется святотатством, и он утратит Святой Дух, который пребывал в нем. Для того чтобы вернуться в состояние совершенного, надо снова получить consolamentum. Именно по этой причине некоторые верующие ждали, пока не окажутся при смерти, чтобы быть «утешенными»: тогда они могли быть уверены в том, что не утратят в последние мгновения жизни пользы от этого обряда, который, таким образом, соответствовал одновременно католическим таинствам крещения (делающего окрещенного христианином, то есть хранителем Святого Духа) и причастия (возобновляющего этот союз с Богом) с рукоположением (превращающим мирянина в священнослужителя) и соборованием.
Торжественный обряд «духовного крещения» происходил в большом молитвенном зале описанного выше катарского дома, куда верные приходили молиться; в зале были зажжены все белые свечи, они должны были символизировать Свет Святого Духа, сошедший на Апостолов в день Пятидесятницы[33], после Вознесения Христа на небо. Старейшина дома для начала обращался к верующему, желающему стать членом катарской Церкви, с вступительной речью, напоминая ему о сверхъестественном значении обряда, который должен был вскоре совершиться. «Катарский требник» сохранил для нас содержание этой речи:
«Петр [предполагаемое имя верующего], ты хочешь принять духовное крещение, через которое дается Святой Дух в Церкви Божией, со святой молитвой, с наложением рук добрых людей [совершенных]. Об этом крещении Господь наш Иисус Христос говорит в Евангелии от Матфея своим ученикам: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века»[34]. А в Евангелии от Марка Он говорит: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет»[35]. А в Евангелии от Иоанна Он говорит Никодиму: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие»[36]. [...] Это святое крещение, через которое дается Святой Дух, Божия Церковь сохранила от времен апостолов до сегодняшнего дня, и оно передается от одних добрых людей другим добрым людям, и так дошло до нас, и так будет, пока стоит свет; также вам следует знать, что Церкви Божией дана власть связывать и развязывать, прощать грехи и оставлять их. [...] И в Евангелии от Марка Он говорит: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы»[37]. А в Евангелии от Луки Он говорит: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов, и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам»[38]. [...]»
После этого Старейшина рассказывал верующему о догматах катарской религии, о том, какими обязательствами он будет связан до конца своей жизни, и читал Pater Noster, объясняя каждую строку этой молитвы, которую готовящийся к вступлению должен был за ним повторять. Затем верующий торжественно отрекался от католической веры, в которой пребывал с самого детства, обещал, что отныне не прикоснется ни к мясу, ни к яйцам, ни к какой-либо другой пище животного происхождения, будет воздерживаться от плотских утех, никогда не солжет, никогда не произнесет клятвы и никогда не отречется от катарской веры. Затем он должен был произнести такие слова: «Я получаю эту святую молитву от Бога, от вас и от Церкви», а затем громко и внятно объявить, что хочет принять крещение. После этого он совершал melioramentum (трижды преклонял колени и просил благословения) перед Старейшиной и просил Бога простить ему все, в чем он согрешил мыслью, делом или упущением. Тогда присутствующие при этом добрые люди (совершенные) хором произносили формулу отпущения грехов: «Именем Господним, нашим и именем Церкви да будут отпущены тебе твои грехи». И, наконец, наступала торжественная минута совершения обряда, который должен был сделать верующего совершенным: Старейшина брал Евангелие и возлагал его на голову нового члена Церкви, а сверху он и его помощники возлагали каждый свою правую руку и молили Бога о том, чтобы на этого человека снизошел Святой Дух, между тем как все собравшиеся вслух читали Pater Noster и другие подобающие случаю катарские молитвы. Затем Старейшина читал семнадцать первых стихов Евангелия от Иоанна, снова произносил, на этот раз один, Pater Noster, и новый совершенный получал от него, а затем от других совершенных поцелуй мира, который он затем передавал тому из собравшихся, кто стоял к нему ближе всех, а тот передавал поцелуй соседу, и так, от одного к другому, этот поцелуй обходил всех собравшихся[39].
«Утешенный», сделавшийся отныне совершенным, облачался в черную одежду, означавшую его новое состояние, передавал все свое имущество в дар катарской общине и начинал вести бродячую жизнь милосердного проповедника по примеру Иисуса и его апостолов. Городской диакон или катарский епископ провинции должен был выбрать для него среди других совершенных спутника, который именовался socius (или socia, если речь шла о женщине), с которым ему, окруженному почитанием и поклонением крестьян, горожан и знати, предстояло отныне делить свою жизнь, свои труды и невзгоды.
* * * Крестовый поход против катаров, так называемый «альбигойский крестовый поход», на самом деле был предлогом, выдуманным Филиппом Августом для того, чтобы захватить земли графа Раймонда VI Тулузского, то есть собственно тулузское графство и относившиеся к нему владения, такие как виконтства Безье и Альби, с единственной целью: расширить территорию французского королевства. Не помешает сказать здесь несколько слов об этом человеке. Он родился в 1156 году и умер в 1222 году в Тулузе, женат был пять раз, его жены Эрмессинда де Пеле (скончалась в 1176 г.), Беатриса, сестра виконта Безье (на ней он женился до 1193 г.), Бургинда де Аузиньян (свадьба состоялась в 1193 г.)» Жанна, сестра Ричарда Львиное Сердце (она принесла ему в приданое Ажене) и, наконец, в 1211 году он взял в жены Элеонору, сестру арагонского короля.
Раймонд VI, граф Тулузский и Сен-Жиля, герцог Нарбоннский и маркиз Прованса, стал преемником отца, Раймонда V, в 1194 году. Заключенный им выгодный договор положил конец войне, которую последний вел с английскими Плантагенетами (с Генрихом II, затем с его сыном, Ричардом Львиное Сердце), у которых он отобрал Керси. В 1198 году он объединился с шурином, Ричардом Львиное Сердце, и несколькими крупными вассалами против Филиппа Августа; в последующие годы он то и дело вступал в вооруженные конфликты с разными сеньорами юга. Когда же Раймонд VI не был при оружии и не воевал, он держал блестящий двор, куда стекались трубадуры, и проявлял участие к катарам, которые, пользуясь его покровительством, обосновались на его землях. В 1205 или 1206 году граф, напуганный действиями папы Иннокентия III, который уговаривал Филиппа Августа начать крестовый поход против этих еретиков (то есть на его, Раймонда, землях), пообещал папскому легату Пьеру де Кастельно, о котором мы поговорим позже, что не потерпит долее катаров в своих владениях; однако обещания своего он так и не сдержал, и в дальнейшем мы увидим, каким образом миссия Пьера де Кастельно, папского легата, завершится страшным альбигойским крестовым походом.
Эти краткие сведения позволяют нам наметить два следующих обстоятельства, которые, в свою очередь, помогут нам понять смысл этой недостойной религиозной войны: 1) могущество Раймонда VI, графа Тулузского, чьи владения были почти столь же обширны и богаты, что и владения его сюзерена, короля Франции, и то, что он, кроме всего прочего, доводился шурином Ричарду Львиное Сердце (с ним он, как мы уже говорили, объединился против Филиппа Августа, который приходился графу дальней родней), делали его естественным противником короля; 2) свобода его нравов и расположение к катарам, о чем всем было известно, делали графа Раймонда VI и врагом Бога (а стало быть, папы Иннокентия III), что в 1207 году привело к его отлучению от Церкви по решению Пьера де Кастельно, подтвержденному папой в мае следующего года.
Вследствие всего этого граф Раймонд VI как для папы, так и для французского короля был человеком, с которым следовало разделаться. Крестовый поход против катаров предоставил для этого предлог и обоснование преступления, поскольку еретиков было полным-полно как в графстве Тулузском, так и по всей Окситании. Пьер де Во-де-Серне, ожесточенно преследовавший катаров с единственным оружием крепким гусиным пером в руке, объясняет это нам с нескрываемой пристрастностью, но живо и ярко, а попутно дает и некоторые драгоценные сведения, на которые мы будем обращать внимание читателя по ходу дела:

«Заметим для начала, что он [граф Раймонд VI], можно сказать, с колыбели любил еретиков и благоволил им, тех же, кто жил на его землях, он почитал, как только мог[40]. До нынешнего дня [до 1209 года; убийство папского легата, ставшее поводом для крестового похода, произошло в 1208 году], как рассказывают, повсюду, куда ни отправится, он ведет с собой еретиков, одетых в обычное платье, для того чтобы, если ему придется умереть, он мог бы умереть у них на руках: в самом деле, ему представлялось, что он может быть спасен без всякого покаяния, если на смертном одре сможет принять от них наложение рук[41]. Он всегда носил при себе и Новый Завет для того, чтобы, в случае необходимости, получить от еретиков наложение рук с этой книгой. [...] Граф Тулузский, и это нам доподлинно известно, однажды сказал еретикам, что хотел бы растить своего сына [будущего Раймонда VII] в Тулузе, среди еретиков, чтобы он воспитывался в их вере[42]. Граф Тулузский однажды сказал еретикам, что охотно дал бы сто серебряных монет за то, чтобы обратить в веру еретиков одного из своих рыцарей, которого часто уговаривал перейти в эту веру, заставляя его слушать проповеди[43]. Кроме того, когда еретики присылали ему подарки иди съестные припасы, он принимал все это с живейшей благодарностью и сохранял с величайшей заботой: он не позволял к ним притрагиваться никому, кроме него самого и нескольких его приближенных. И очень часто, как узнали мы с большой достоверностью, он даже поклонялся еретикам, преклоняя колени, и просил у них благословения[44], и давал им поцелуй мира. [...] Однажды граф находился в церкви, где служили обедню: его сопровождал мим, который, по обычаю шутов такого рода, насмехался над людьми, кривляясь и делая притворные движения. Когда священник повернулся к толпе со словами «Dominus vobiscum»[45], мерзкий граф велел своему гистриону передразнивать священника и насмехаться над ним. В другой раз этот самый граф сказал еще, что предпочел бы походить на некоего опасного еретика из Кастра, в епархии Альби, у которого не было ни рук, ни ног, и жил он в нищете, чем быть королем или императором[46]».
((АИ, 16))

Эти последние слова графа Тулузского, возможно, и верны, но они нисколько не свидетельствуют о «мерзости» Раймонда VI они скорее служат доказательством того, что этот правитель, каким бы распутником он ни был, способен был восхищаться, а то и завидовал почти мистической чистоте веры совершенных, обреченных взойти на костры, которые ему, может быть, когда-нибудь придется для них зажечь. И в самом деле, катарам не потребовалось и двух веков на то, чтобы в конце концов создать в Окситании, и главным образом в тулузском графстве, Церковь, прочно укоренившуюся во всех его округах и во всех его городах, и Церковь эта не была ни тайной, ни подпольной и находила приверженцев как среди деревенского простонародья, так и среди горожан, и среди членов ее, а также сочувствующих ей, были могущественные бароны и знатные вельможи Лангедока.
Впрочем, катарское учение было не единственной ересью Лангедока. В самом деле, Пьер де Во-де-Серне сообщает нам о существовании христианской секты, зародившейся на юге Франции около 1170 года и начавшейся с проповедей некоего Пьера Вальдо, богатого лионского купца, отказавшегося от всего нажитого ради того, чтобы призывать к возвращению к изначальной этике Евангелия; его последователей называли вальденсами, образуя это название от имени основателя секты.

«Эти люди, несомненно, были дурными, пишет он, но если сравнить их с катарскими еретиками, они были куда менее испорченными. В самом деле, во многих вопросах они были с нами согласны, а в других расходились. Их заблуждение относилось главным образом к четырем положениям: они должны были, подобно апостолам, носить сандалии, говорили, что ни в каком случае нельзя ни давать клятвы, ни убивать, и утверждали, что любой из них может, в случае необходимости и при условии, что носит сандалии, совершать таинство евхаристии, даже если этот человек не был священнослужителем и не был рукоположен епископом».
((АИ, там же))

Вальденсы подвергались гонениям со стороны Рима, в 1487 году против них был начат крестовый поход, но им удалось уцелеть и найти приют в альпийских деревнях Пьемонта, Савойи и Люберона. Когда их снова начали преследовать в XVII веке (при Людовике XIV), они примкнули к кальвинистской реформированной Церкви. Уточним, что вальденсы не имели никакого отношения к катарам: в частности, они никогда не поддерживали никаких манихейских теорий.

[Виталич]

Сообщение от ВиталичА в обрядах, церемониях, посвящениях утолялось вечное стремление человека к «сакральному».

И это не характерно для ортодоксального христианства?

нет.

у Церкви Христовой


- Таинства .

[Oleksiy]

нет.

у Церкви Христовой


- Таинства .

А, слово покрасивее нашли. Ясно. А для оппонентов оставили менее красивое слово: "сакральное".

[Akella]

А, слово покрасивее нашли. Ясно. А для оппонентов оставили менее красивое слово: "сакральное".

А дерево то какое красивое! Только ветки, видимо, ''поганными'' являются. А на стволе-то, главное, смотрите, на стволе-то что написано! Красным по белому крупным шрифтом: ЕСС ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ! Какие могут тут быть варианты после таких аргументов? Нокаут!
Завтра куплю фломастеры и напишу для Виталича прямо на корнях - ''ГНОСТИЧЕСКОЕ ХРИСТИАНСТВО!'' Это будет Супераргумент!

[Мон]

А дерево то какое красивое! Только ветки, видимо, ''поганными'' являются.

У католиков покрасивше будет. С двумя почти симметричными ответвлениями.

[Akella]

У католиков покрасивше будет. С двумя почти симметричными ответвлениями.

А Вы заметили, где самая зеленая зелень и где желтая? И главное сравните обьемы! Какая обьективная картина! Гениальный шедевр!

[Виталич]

Зарождавшееся ортодоксальное христианство, особенно поначалу, было весьма дружелюбно к Церкви.

плз -давайте сверим опредление ортодоксии.
предлагаю такое -
1) верное мнение,
2) верное учение
и
3) , если угодно - правоверие ( мне не нравится ) .

причём этот термин ( и мнение /учение/вера ) возник как реакция Христовой Церкви на гетородоксию ( разноверие - как Вам такое опредление этого термина. ?)

. Возникнув после христианства, протоортодоксы не могли не натолкнуться на Церковь и не «заинтересоваться» ее гнозисом. Их полем были те же вопросы, на которые давало ответ настоящее христианство: о происхождении зла, о смысле страданий, о смысле жизни. Но они выжали из гнозиса только то, что не противоречило их представлениях о христианстве, как продолжении иудаизма, а потому удовлетворительные ответы на эти важные вопросы они не могут дать и поныне.

а об этом , если Вам угодно -после опреление ортодоксии/гетеродоксии.

- - - Добавлено - - -

Сообщение от Виталичнет.

у Церкви Христовой



- Таинства .

А, слово покрасивее нашли.

сорри - нет.

Ясно.

Таинсва - суть то, что Господь прикровенно творит в Своей Церкви от основания Своей Церкви и до конца века земного как каждого христианина , так и этого мира - вообще .

А для оппонентов оставили менее красивое слово: "сакральное".

)
это - оппонентам самим решать, я - им -не указ .

- - - Добавлено - - -

ps нет ли у Вас разгромной критики того наглядного пособия?