Встречает, например, апостол Андрей римлянина и начинает ему рассказывать о том, что еврейский народ наконец-то дождался своего Мессию. Он оказался не воинствующим полководцем, искупил всех людей от греха перед Богом Израиля.
- Но послушате, скажет наш римлянин. Я никогда не чувствовал вины перед Богом Израиля. У меня тут свои боги, а религия иудеев нас всегда очень мало интересовала. Кого вы ждали и кого дождались - это ваше личное дело.
Мог такой разговор состояться в первом веке нашей эры? Думаю, мог. Но чем бы таким мог задеть проповедник язычника, чтобы тот заинтересовался Иисусом? Неужели просто прощением перед Богом Израиля, которого они не знали и никогда знать не хотели?
- Но послушате, скажет наш римлянин. Я никогда не чувствовал вины перед Богом Израиля. У меня тут свои боги, а религия иудеев нас всегда очень мало интересовала. Кого вы ждали и кого дождались - это ваше личное дело.
Мог такой разговор состояться в первом веке нашей эры? Думаю, мог. Но чем бы таким мог задеть проповедник язычника, чтобы тот заинтересовался Иисусом? Неужели просто прощением перед Богом Израиля, которого они не знали и никогда знать не хотели?
Комментарий