Твитнуть
Голод в СССР.
Отрывок из книги "Кровавые Земли"
Т. Снайдер
продолжение (начало - см. выше)
Несмотря на то, что европейская и американская пресса иногда писала о факте голода и массовой гибели людей, это так и не восприняли как факт совершенный. Почти никто не говорил, что Сталин хотел заморить голодом украинцев; даже Адольф Гитлер предпочитал осуждать марксистскую систему в целом.
Неоднозначным поступком было даже утверждать, что голод вообще имеет место. Гарет Джоунс напечатал об этом несколько статей, но похоже, что на английском языке под собственным именем о голоде писал лишь он. Когда венский кардинал Теодор Иннитцер ранней осенью в 1933 году призывал помочь страдающим людям продовольствием, советская власть грубо ответила, что в СССР нет ни кардиналов, ни каннибалов - что соответствовало действительности лишь наполовину.
Журналистам было известно меньше, чем дипломатам, но большинство их понимало, что миллионы людей умирают от голода. Влиятельный московский корреспондент "Нью-Йорк Таймс" Волтер Дюранти приложил достаточно большие усилия, чтобы отрицать правдивые репортажи Джоунса.
Лауреат Пулитцеровськойпремии 1932 года Дюранти называл сообщения Джоунса о голоде "большой страшной сказкой". Слова Дюранти, что в СССР "нет голода", а лишь "высокий уровень смертности от болезней, связанных с плохим питанием", звучали полностью в советском ключе и превращали эвфемизм в ложь.
Между этими двумя вещами - оруэльская разница; сам Джордж Орвел считал украинский голод 1933 года главным примером черной правды, которую языковые эквилибристы одели в красочные одеяния. Дюранти знал, что от голода умерли миллионы людей. Но придерживался мысли, что голод служит высшей цели. Дюранти считал, что "невозможно сделать омлет, не разбив яйца".
Единственный англоязычный журналист, кроме Джоунса, кто давал серьезные репортажи о голоде, - Малкольм Магеридж. Он анонимно писал для газеты "Маньчестер Гардиан". Он писал, что голод - "одно из наибольших преступлений в истории, такой страшный, что люди в будущем не поверят, что такое могло случиться" (95).
Правду говоря, даже людям, искренне заинтересованным ситуацией в советской Украине, заграничным украинцам, понадобились месяцы, чтобы понять масштаб голода.
В соседней Польше жило до 5 миллионов украинцев, их политические лидеры активно пытались обратить внимание международного сообщества на массовый голод в Советском Союзе. Но и они поняли масштаб трагедии лишь в мае 1933 года, когда большинство жертв голода спасать было поздно - те были мертвы.
Летом и осенью украинские газеты в Польше писали о голоде, а украинские политики в Польше организовывали демонстрации и протесты. Лидер украинской женской организации пыталась организовать международный бойкот советских товаров, апеллируя к женщинам мира. Было несколько попыток выйти на Франклина Рузвельта, президента Соединенных Штатов (96).
Все это не дало результатов. Законы международного рынка гарантировали, что зерно из советской Украины найдет другого потребителя. Рузвельт более всего проникался положением американских рабочих во время Большой депрессии и хотел установить дипломатические отношения с Советским Союзом.
Телеграммы украинских активистов дошли до него осенью в 1933 году, именно когда было воплощенный в жизнь его личную инициативу из установления американо-советских отношений. В ноябре 1933 года Соединенные Штаты признали Советский Союз.
Главным результатом летней кампании польских украинцев стала искусная советская контрпропаганда. 27 августа 1933 года французский политик Едуар Эрио прибыл в Киев с официальным визитом.
Лидер Радикальной партии Эрио трижды был премьер-министром Франции, в последний раз в 1932 году. Он был упитанным мужчиной, с крупной осанкой и незаурядным аппетитом, и сравнивал свое тело с женщиной, какая беременная двойней. На мероприятиях в Советском Союзе Эрио держали подальше от немецких и польских дипломатов, которые могли испортить импрезу неуместными словами о голоде (97).
За день до приезда Эрио город Киев заблокировали, населению приказали везде поубирать и навести лоск. Витрины гастрономов, целый год пустые, вдруг наполнились продуктами. Продуктами для демонстрации - не для продажи, а для глаз одного-единственного иностранца.
Милиция в чистенькой новой форме вынуждена была разгонять удивленные толпы. Все, кто жил или работал вдоль планируемого пути Эрио, должен был отбыть генеральную репетицию визита, показать, что знают, где стоять и как одеться. Эрио провезли по Крещатику, центральной, парадной улице Киева. На улице было полно автомобилей, специально собранных из нескольких городов, за рулем сидели партийные активисты - все это должно было создавать картину энергичного и состоятельного города.
Одна женщина на улице пробормотала, что, "может, хоть этот буржуй расскажет миру, который здесь происходит". Ее ожидало разочарование. Эрио выразил восторг, как прекрасно Советскому Союзу удалось соединить "социалистический дух" и "украинские национальные чувства".
30 апреля 1933 года Эрио посетил детскую коммуну им. Феликса Дзержинского в Харькове, названную в честь руководителя советской спецслужбы. В это время в Харьковской области дети все еще умирали от голода. Детей, которых он увидел, отбирали из самых здоровых и наиболее крепких. Вероятнее всего, в то утро их одели в чужую одежду.
Картина, понятное дело, не вполне фальшивая: советская власть таки строила школы для украинский детей и боролась с неграмотностью. Деть, которые пережили 1933 год, выросли, научившись читать и писать. Вот что должен был увидеть Эрио.
Француз без тени иронии спросил, что дети ели на обед? Именно от этого, при случае заданного вопроса, зависел образ Советского Союза. Василий Гросман включит эту сцену в оба свои выдающиеся романа. Как вспоминал Гросман, подготовленные дети ожидали этого вопроса и не стушевались.
Эрио верил всему, что видел и слышал. Он поехал дальше в Москву, где его поселили в роскошных апартаментах и кормили икрой.
Коллективные хозяйства в советской Украине, рассказывал Эрио французам, - будто прекрасно организованный сад. Официальная советская газета "Правда" с удовольствием перепечатала ремарки Эрио. На этом история закончилась. По крайней мере она заключалась в другом.
* * *
pravda.ua
продолжение следует ...
Отрывок из книги "Кровавые Земли"
Т. Снайдер
продолжение (начало - см. выше)
Несмотря на то, что европейская и американская пресса иногда писала о факте голода и массовой гибели людей, это так и не восприняли как факт совершенный. Почти никто не говорил, что Сталин хотел заморить голодом украинцев; даже Адольф Гитлер предпочитал осуждать марксистскую систему в целом.
Неоднозначным поступком было даже утверждать, что голод вообще имеет место. Гарет Джоунс напечатал об этом несколько статей, но похоже, что на английском языке под собственным именем о голоде писал лишь он. Когда венский кардинал Теодор Иннитцер ранней осенью в 1933 году призывал помочь страдающим людям продовольствием, советская власть грубо ответила, что в СССР нет ни кардиналов, ни каннибалов - что соответствовало действительности лишь наполовину.
Журналистам было известно меньше, чем дипломатам, но большинство их понимало, что миллионы людей умирают от голода. Влиятельный московский корреспондент "Нью-Йорк Таймс" Волтер Дюранти приложил достаточно большие усилия, чтобы отрицать правдивые репортажи Джоунса.
Лауреат Пулитцеровськойпремии 1932 года Дюранти называл сообщения Джоунса о голоде "большой страшной сказкой". Слова Дюранти, что в СССР "нет голода", а лишь "высокий уровень смертности от болезней, связанных с плохим питанием", звучали полностью в советском ключе и превращали эвфемизм в ложь.
Между этими двумя вещами - оруэльская разница; сам Джордж Орвел считал украинский голод 1933 года главным примером черной правды, которую языковые эквилибристы одели в красочные одеяния. Дюранти знал, что от голода умерли миллионы людей. Но придерживался мысли, что голод служит высшей цели. Дюранти считал, что "невозможно сделать омлет, не разбив яйца".
Единственный англоязычный журналист, кроме Джоунса, кто давал серьезные репортажи о голоде, - Малкольм Магеридж. Он анонимно писал для газеты "Маньчестер Гардиан". Он писал, что голод - "одно из наибольших преступлений в истории, такой страшный, что люди в будущем не поверят, что такое могло случиться" (95).
Правду говоря, даже людям, искренне заинтересованным ситуацией в советской Украине, заграничным украинцам, понадобились месяцы, чтобы понять масштаб голода.
В соседней Польше жило до 5 миллионов украинцев, их политические лидеры активно пытались обратить внимание международного сообщества на массовый голод в Советском Союзе. Но и они поняли масштаб трагедии лишь в мае 1933 года, когда большинство жертв голода спасать было поздно - те были мертвы.
Летом и осенью украинские газеты в Польше писали о голоде, а украинские политики в Польше организовывали демонстрации и протесты. Лидер украинской женской организации пыталась организовать международный бойкот советских товаров, апеллируя к женщинам мира. Было несколько попыток выйти на Франклина Рузвельта, президента Соединенных Штатов (96).
Все это не дало результатов. Законы международного рынка гарантировали, что зерно из советской Украины найдет другого потребителя. Рузвельт более всего проникался положением американских рабочих во время Большой депрессии и хотел установить дипломатические отношения с Советским Союзом.
Телеграммы украинских активистов дошли до него осенью в 1933 году, именно когда было воплощенный в жизнь его личную инициативу из установления американо-советских отношений. В ноябре 1933 года Соединенные Штаты признали Советский Союз.
Главным результатом летней кампании польских украинцев стала искусная советская контрпропаганда. 27 августа 1933 года французский политик Едуар Эрио прибыл в Киев с официальным визитом.
Лидер Радикальной партии Эрио трижды был премьер-министром Франции, в последний раз в 1932 году. Он был упитанным мужчиной, с крупной осанкой и незаурядным аппетитом, и сравнивал свое тело с женщиной, какая беременная двойней. На мероприятиях в Советском Союзе Эрио держали подальше от немецких и польских дипломатов, которые могли испортить импрезу неуместными словами о голоде (97).
За день до приезда Эрио город Киев заблокировали, населению приказали везде поубирать и навести лоск. Витрины гастрономов, целый год пустые, вдруг наполнились продуктами. Продуктами для демонстрации - не для продажи, а для глаз одного-единственного иностранца.
Милиция в чистенькой новой форме вынуждена была разгонять удивленные толпы. Все, кто жил или работал вдоль планируемого пути Эрио, должен был отбыть генеральную репетицию визита, показать, что знают, где стоять и как одеться. Эрио провезли по Крещатику, центральной, парадной улице Киева. На улице было полно автомобилей, специально собранных из нескольких городов, за рулем сидели партийные активисты - все это должно было создавать картину энергичного и состоятельного города.
Одна женщина на улице пробормотала, что, "может, хоть этот буржуй расскажет миру, который здесь происходит". Ее ожидало разочарование. Эрио выразил восторг, как прекрасно Советскому Союзу удалось соединить "социалистический дух" и "украинские национальные чувства".
30 апреля 1933 года Эрио посетил детскую коммуну им. Феликса Дзержинского в Харькове, названную в честь руководителя советской спецслужбы. В это время в Харьковской области дети все еще умирали от голода. Детей, которых он увидел, отбирали из самых здоровых и наиболее крепких. Вероятнее всего, в то утро их одели в чужую одежду.
Картина, понятное дело, не вполне фальшивая: советская власть таки строила школы для украинский детей и боролась с неграмотностью. Деть, которые пережили 1933 год, выросли, научившись читать и писать. Вот что должен был увидеть Эрио.
Француз без тени иронии спросил, что дети ели на обед? Именно от этого, при случае заданного вопроса, зависел образ Советского Союза. Василий Гросман включит эту сцену в оба свои выдающиеся романа. Как вспоминал Гросман, подготовленные дети ожидали этого вопроса и не стушевались.
Эрио верил всему, что видел и слышал. Он поехал дальше в Москву, где его поселили в роскошных апартаментах и кормили икрой.
Коллективные хозяйства в советской Украине, рассказывал Эрио французам, - будто прекрасно организованный сад. Официальная советская газета "Правда" с удовольствием перепечатала ремарки Эрио. На этом история закончилась. По крайней мере она заключалась в другом.
* * *
pravda.ua
продолжение следует ...
Комментарий