Твитнуть
Да, "знал бы прикуп, жил бы в Сочи." 
Вообще же история показывает, что все эти уступки по Икономии Церкви особой пользы не приносили. Те, кого принимали в том положении, чаще на голову потом садились, а не менялись во Христе. Т.е., с одной стороны мы видим великодушие Церкви, готовой с терпением принимать в общение недостойных того общения. А с другой стороны мы видим пренебрегающих ту милость к себе и почитающих ту милость за доожную обязанность. РПЦ сегодня напоминает мне Старуху из сказки про Золотую Рыбку. Захотел патриарх кремлевский стать Владытчицей Морской. А паства ему хором подпевает, что достоин он быть Вселенским патриархом. Но финал той сказки все расставил по местам...
- - - Добавлено - - -
Всеволд Чаплин вспомнил про Максима Исповедника:
Как честно и без подлых компромиссов подходить к нынешней ситуации в бывшем «православном мире»? Об этом говорит прекрасный текст с православной Украины. Пишет Константин Шемлюк:
«Церковь практически всегда считала, что в расколах, как и в ересях, нет благодати. Например, святитель Василий Великий отметал все рукоположения, совершенные раскольниками, полагая, что последние лишились Божией благодати в силу самого факта отпадения от единства с Кафолической Церковью и потому, став мирянами, уже не могут передать другим то, чего не имеют сами, благодати Святого Духа. <>
Практику перекрещивания как раскольников, так и еретиков отстаивали Фирмилиан, епископ Кесарии Каппадокийской, и святитель Киприан Карфагенский. Они доказывали, что благодать находится только в истинно-христианской Церкви, а потому крещение, совершенное вне ее, недействительно. По этому вопросу было несколько Соборов: один в Малой Азии (253 г). и три в Карфагене (255-256 гг.), на которых решили перекрещивать еретиков. В 405 г. на Соборе в Карфагене блаженный Августин высказался за самое жесткое отношение к расколу донатистов (Деян. V Всел.). <>
Раскол рано или поздно превращается в ересь
Святые отцы очень часто отождествляли раскол и ересь.
По слову блаженного Августина, все ереси выросли из расколов.
Святитель Оптат Силевитский (IV век) считал раскол одним из величайших зол, большим, чем человекоубийство и идолопоклонство.
Сравнивая раскол с ересью, святитель Иоанн Златоуст говорил, что разрывать единство и полноту Церкви не меньшее зло, чем создавать ересь. И поскольку раскол ввиду этого достоин осуждения, постольку он еще большего осуждения заслуживает по своим последствиям, ибо в конце концов всякий раскол превращается в ересь.
Согласно святым отцам, многолетний «коснеющий» раскол уже есть экклесиологическая ересь (его же правила 1, 2 и др.). Святитель Иоанн Златоуст утверждал, что «самоутверждающийся раскол уже содержит в себе ересь».
Святитель Никодим (Милош) в своих великолепных толкованиях на каноны Церкви писал: «В творениях святых отцов и учителей Церкви раскольники довольно часто обозначаются именем еретиков. В действительности мы находим много расколов, которые при возникновении своем еще держатся Православия, но потом мало-помалу отступают от него и усваивают себе ту или другую ересь, от которой уже больше никогда не отделяются».
Поэтому общение с украинскими раскольниками обязательно окончится ересью, говорят сторонники акривии. И подвижки в сторону ереси мы уже замечаем учение о первенстве Константинопольского патриарха в Церкви, стремление к единству с католиками без покаяния последних, уничтожение соборного принципа в Церкви. А можно ли общаться с еретиками? Ответ на этот вопрос очевиден. <>
Да, говорят сторонники икономии, все это правильно и вроде бы совершенно оправданно. Но если поступать со всей жесткостью, то перед Церковью встанут две проблемы:
1. проблема изоляции;
2. проблема тех, кто не признает раскольников, но не желает рвать отношения со своим предстоятелем.
На первый вопрос сторонники акривии отвечают просто: лучше быть «изолированным» со Христом, чем «иметь общение» с диаволом. Преподобный Максим Исповедник не боялся остаться один. Потому что считал: где Христос там и большинство, и говорил, что «даже если все причащатся с еретиками, то я все равно не причащусь».
С другой стороны, что отнимет у нас так называемая «изоляция»? Христа не отнимет, благодать не отнимет, истину тоже не отнимет. Зато отнимет общение с раскольниками и, возможно, какую-то долю земных благ, подаваемых сильными мира сего».
Вообще же история показывает, что все эти уступки по Икономии Церкви особой пользы не приносили. Те, кого принимали в том положении, чаще на голову потом садились, а не менялись во Христе. Т.е., с одной стороны мы видим великодушие Церкви, готовой с терпением принимать в общение недостойных того общения. А с другой стороны мы видим пренебрегающих ту милость к себе и почитающих ту милость за доожную обязанность. РПЦ сегодня напоминает мне Старуху из сказки про Золотую Рыбку. Захотел патриарх кремлевский стать Владытчицей Морской. А паства ему хором подпевает, что достоин он быть Вселенским патриархом. Но финал той сказки все расставил по местам...
- - - Добавлено - - -
Всеволд Чаплин вспомнил про Максима Исповедника
:Как честно и без подлых компромиссов подходить к нынешней ситуации в бывшем «православном мире»? Об этом говорит прекрасный текст с православной Украины. Пишет Константин Шемлюк:
«Церковь практически всегда считала, что в расколах, как и в ересях, нет благодати. Например, святитель Василий Великий отметал все рукоположения, совершенные раскольниками, полагая, что последние лишились Божией благодати в силу самого факта отпадения от единства с Кафолической Церковью и потому, став мирянами, уже не могут передать другим то, чего не имеют сами, благодати Святого Духа. <>
Практику перекрещивания как раскольников, так и еретиков отстаивали Фирмилиан, епископ Кесарии Каппадокийской, и святитель Киприан Карфагенский. Они доказывали, что благодать находится только в истинно-христианской Церкви, а потому крещение, совершенное вне ее, недействительно. По этому вопросу было несколько Соборов: один в Малой Азии (253 г). и три в Карфагене (255-256 гг.), на которых решили перекрещивать еретиков. В 405 г. на Соборе в Карфагене блаженный Августин высказался за самое жесткое отношение к расколу донатистов (Деян. V Всел.). <>
Раскол рано или поздно превращается в ересь
Святые отцы очень часто отождествляли раскол и ересь.
По слову блаженного Августина, все ереси выросли из расколов.
Святитель Оптат Силевитский (IV век) считал раскол одним из величайших зол, большим, чем человекоубийство и идолопоклонство.
Сравнивая раскол с ересью, святитель Иоанн Златоуст говорил, что разрывать единство и полноту Церкви не меньшее зло, чем создавать ересь. И поскольку раскол ввиду этого достоин осуждения, постольку он еще большего осуждения заслуживает по своим последствиям, ибо в конце концов всякий раскол превращается в ересь.
Согласно святым отцам, многолетний «коснеющий» раскол уже есть экклесиологическая ересь (его же правила 1, 2 и др.). Святитель Иоанн Златоуст утверждал, что «самоутверждающийся раскол уже содержит в себе ересь».
Святитель Никодим (Милош) в своих великолепных толкованиях на каноны Церкви писал: «В творениях святых отцов и учителей Церкви раскольники довольно часто обозначаются именем еретиков. В действительности мы находим много расколов, которые при возникновении своем еще держатся Православия, но потом мало-помалу отступают от него и усваивают себе ту или другую ересь, от которой уже больше никогда не отделяются».
Поэтому общение с украинскими раскольниками обязательно окончится ересью, говорят сторонники акривии. И подвижки в сторону ереси мы уже замечаем учение о первенстве Константинопольского патриарха в Церкви, стремление к единству с католиками без покаяния последних, уничтожение соборного принципа в Церкви. А можно ли общаться с еретиками? Ответ на этот вопрос очевиден. <>
Да, говорят сторонники икономии, все это правильно и вроде бы совершенно оправданно. Но если поступать со всей жесткостью, то перед Церковью встанут две проблемы:
1. проблема изоляции;
2. проблема тех, кто не признает раскольников, но не желает рвать отношения со своим предстоятелем.
На первый вопрос сторонники акривии отвечают просто: лучше быть «изолированным» со Христом, чем «иметь общение» с диаволом. Преподобный Максим Исповедник не боялся остаться один. Потому что считал: где Христос там и большинство, и говорил, что «даже если все причащатся с еретиками, то я все равно не причащусь».
С другой стороны, что отнимет у нас так называемая «изоляция»? Христа не отнимет, благодать не отнимет, истину тоже не отнимет. Зато отнимет общение с раскольниками и, возможно, какую-то долю земных благ, подаваемых сильными мира сего».
Комментарий