Идеалы отрицателей дедушки Сталина
Свернуть
Эта тема закрыта.
X
X
-
Нет родной мой.Софизм это изначально не имеющая смысла задача.В этом ее отличие от парадокса.
Сергевна, бегом в википедию читать их отличие. Софизм-то, конечно, не имеет смысла, ибо в нём есть логическая ошибка.В чем различие? Это,я так понимаю,ты просто борзанул не по делу
Мы обсуждаем факты экспериментальные. Это уже парадокс. Человек созидает - факт экспериментальный. И при этом разрушает - факт экспериментальный...Жизнь моя, или ты приснилась мне
Словно бы весенней , гулкой ранью
проскакал на розовом конеКомментарий
-
Для Вас это звучит так - взаимодействие частей системы меняет порой суть их и свойства. Так собрание приличных граждан превращается в озверевшую толпу. Или свойства электрона в единичном атоме и в коллективном электронном облаке различны. Опять в силу межчастичного взаимодействия. Поскольку отрицание очевидного является коренной русской чертой, далее спорить с Вами не буду.
Но факт остаётся фактом - это не софизм. Логических противоречий тут нет. Не всякие аналогии можно переносить, но это не тот случай.
И там, и там взаимодействие частей целого меняет средние свойства частей. Учитесь. Рано Вам хохатать с незнакомыми мужчинами.Комментарий
-
А язык парадоксов ни есть детище диалектики, нет? Вопрос не в том, что диалектика не верна. Она верна. Вопрос в том, что она безумна.
И язык парадоксов это хорошо вскрывает.
В свое время философ Д. Андреев - правда косвенным образом - определил диалектику как философию сатанизма.
Диалектический подход к вещам противоречив, неустойчив и разрушителен, ибо безумен. Это особенно проявляется именно в период революций.
Но сквозь него проглядывает философия иных далей, в которой нет войны, борьбы и боли.Комментарий
-
Ведь пример с гестапо отличный пример пародокса, правда немного косвенный.
Так, паразатируете мелко, да и всё! Чао! Тут даже и взяться не за что, ниже всякой критики. Просто залили словесами бедный форум.Комментарий
-
А может и не разрушать-тоже факт экспериментальный.Может и не созидать.Тоже факт Может созидать не разрушая,может разрушать не созидая.Все зависит от условий.Ибо при равных противоречиях парадокс невыполним.В общем,читай ка ты лучше диалектику а не парадоксы от рерихнутых сообществ.
Появление чего-то из ничего в момент появления (только в момент появления) лишено противоречий!
Любое созидание из ничего лишено противоречий!
Короче - ответьте не как русский - почему бы нет.
Ответьте как европеец - вот в таком-то случае человек создаёт, не разрушая.Последний раз редактировалось Nicolas3; 10 November 2011, 12:24 PM.Комментарий
-
Ерундистика. Если откладывать на послезавтра,то,что можно сделать завтра,означает не сделать никогда.И дело тут не в определении "завтра-послезавтра",А в том,что такое решение никогда не будет выполнено
==================================
Напоминаю с чего всё началось. Противопостовление мне не понравилось, потому что не настолько яркое. А не яркое, ибо косвенное. А косвенное, ибо вместо ничего-что-то - завтра-сегодня.
Вы это, как тропическая рыПка, все забываете через 0.3 сек.
Последний раз редактировалось Nicolas3; 10 November 2011, 12:18 PM.Комментарий
-
Кстати, насчёт фистулы (только щас нашёл и тут же потерял) - это всё можно прочитать в любом гугле. А вот про первый и второй закон Ньютона прочитать мало. Надо вывести кое-что. Образование определяется не умением зазубрить. Чего-чего, а вся высшая школа России полна зубрежа. А в умении понимать - вот таких на Руси всегда было мало. Помнить важно, но этого мало.Комментарий
-
Вот, что писал про то время Д. Лихачев. Уж его вам не в чем будет обвинить.
РЕПРЕССИИ 30-х гг.
Сейчас очень часто говорят и пишут, что население страны не знало о размахе того ужаса, который пред- ставляла собою деятельность Сталина. Я свидетельствую Как житель Ленинграда, не имевший связей, избегав- ший знакомств, мало разговаривавший с сослуживцами \я сидел над корректурами, работая сдельно), что все- таки знал многое. Мы действительно не знали деталей, но мы видели, Как опустели в начале 1935 г. улицы Ленинграда (после убийства Кирова).
Мы знали, что с вокзалов уходили поезда за поездами с высылаемыми и арестованными... 1932 г. Голод захлестнул деревни и города. Откры- лись торгсины. В них относили все золото, которое только можно было найти в обычной городской семье: часы, сережки, броши, обручальные кольца, серебряные ризы с икон. В торгсинах не принимали только мелкие драгоценные камни: их должны были возвращать. Пом- ню, как мать жаловалась: оценщик выковыривал рубины, изумруды, мелкие бриллианты и небрежно смахивал их в рядом стоящий ящик. Подозревали (да, наверное, так оно и было), что немало камней оценщики присваивали себе. Много было сдано золота и в нашей семье: особенно, когда я лежал в больнице в 1932 г. (осенью) и в 1933 г. (зимой): меня надо было подкармливать после ужасного желудочного кровотечения. Значит, го- лод был и в городах. О голоде на селе мы знали по рынкам. Крестьянки (все только женщины) с цеплявшимися за их платья детьми продавали на рынках за бесценок шитые поло- тенца: самое дорогое, "бабушкино", что смогли захватить с собой, убегая от коллективизации. Беженки! Я знал, что такое беженцы, по первой мировой войне и по Гражданской. Но это было несравнимо. О тех за- ботились... Кто-то из наших купил на рынке (уж очень умоляла купить женщина) два вышитых полотенца. С ни- ми вошло в наш дом чужое горе... Одна за другой приходили беженки наниматься в прислуги. Нанять прислугу было очень легко и дешево. Лишь бы был у женщины паспорт, чтобы прописать. Но паспорта имели немногие. Так пришла к нам в дом Тамара Михайлова, вы- нянчившая наших детей, пережившая с нами блокаду и эвакуацию в Казань, вернувшаяся с нами в Ленинград и помогавшая нам до самой своей смерти. Она бежала из села Сычовка Смоленской губернии вслед за отцом, которому удалось наняться дворником в Ленинграде. Тамара была второй няней наших детей.
Первая Д0' вольно быстро ушла от нас, выйдя замуж. Но я забежал вперед. Вернусь к первой половине 1930-х - к унич- тожению крестьян. Беженцы из деревень с детьми ночевали зимой 1933 г. на лестницах домов. Вскоре дворникам было велено их не пускать, но они приходили поздно, а утром, идя на работу, любой мог обнаруживать следы их ночевок; я видел, что кто-то живет на верхнем этаже лестницы, где была наша квартира. Большое окно, большая площадка, на ней ночевало несколько семей с детьми. Но вот вышел новый приказ: запирать с вечера все лестницы. Чинили парадные двери и ставили замки, проводили звонки к дворникам, запирали ворота во дворы (сразу опустели театры и концертные залы). Однажды (вероятно, это была зима 1933-1934 гг.) я возвращался из Филармонии. Стоял сильный мороз. Я с площадки трамвая на Большом проспекте Петро- градской стороны увидел дом (№ 44), имевший глубокий подъезд. Дверь, запиравшаяся на ночь, была в глубине (да она и сейчас существует - теперь там вывеска "Дет- ский сад"). С внешней стороны подъезда, ближе к улице, стояли крестьянки и держали на поднятых руках какие-то скатерти или одеяла, создавая нечто вроде закутка для Детей, лежавших в глубине, защищая их от морозного ветра... Этой сцены я не могу забыть до сих пор. Проезжая сейчас мимо этого дома, каждый раз упрекаю себя: почему не вернулся, принес бы хоть немного еды! Не видеть крестьян в городах было просто невоз- можно.
Однажды наша Тамара, которую мы в это время на- няли в няньки к нашим детям, принесла нам купленные Эа бесценок домотканые льняные полотенца, с красным Узором, очевидно, украшавшие в избе иконы по крес- ьянскому обычаю. Они затем долго были в нашей семье, я всегда чувствовал в них горе. Мне виделись и полу- °*женные теплушки, в которых замерзавшие раскула- енные пытались развести огонь и сгорали сами.Комментарий
-
Я слышал сказы о том, как выбрасывали из окон товарных ва- гонов запертые в них люди своих маленьких детей на остановках с записками, вроде следующей: "Добрые люди, помилосердствуйте, сохраните младенчика. Звать Ма- рией". В Вологде уже в пятидесятых годах мы с секто- рянами (сотрудниками Сектора древнерусской литерату- ры), приехавшими на устраиваемые нами "дни древне- русской литературы", видели церковь, служившую в свое время пересыльным пунктом для семей раскулаченных. В ней были фрески, но ни одна из них не была попорчена этими семьями - ни детьми, ни взрослыми. Эти крес- тьяне были нравственно высокими людьми. Знаком того, что народ знал о злодеяниях Сталина, были анекдоты. Запишу здесь только один, на котором есть своеобразная "отметка времени". Побывала крес- тьянка в городе и рассказывает: "Висит огромный, усатый, страшный и надпись над ним: "Заем пятилетку в четыре года"! (Слово "заем" крестьянка поняла как "съем".- Д. Л.). Действительно, висели плакаты с портретами Ста- лина и надписью, призывавшей подписываться на заем "Пятилетка в четыре года". Почему надо было при- зывать - неизвестно. Подписка на заем была принуди- тельной. Систематически записывал политические анек- доты Корней Чуковский. Но когда в самом начале трид- цатых годов пошли обыски, он большую книгу с этими анекдотами уничтожил. Об этом рассказывал мне Дмит- рий Евгеньевич Максимов, навещавший Чуковского. О больших арестах знали уже в конце 20-х. Когда меня арестовали, родители получили сто советов - что носить в передачах, что купить на случай высылки, как защититься в тюрьме от вшей, где и как хлопотать. Все в Ленинграде были готовы к неожиданным арестам, ибо в произвольности их не сомневались. Поэтому уверения, что "там разберутся и отпустят", были со- вершенно пустыми. Чаще всего так успокаивали семьи сами арестовывавшиеся. Делали вид, что верят в это, родные арестованных. Это было чистое притворство с обеих сторон. Только у очень небольшой части тех, кого "брали", была слабая надежда вернуться в семью-
Николай Семенович Коняев, двоюродный брат Д. С. Лихачева. Замучен в лагерях в 1935 г.
Ьольшие аресты были в издательстве Академии НаУк, где я работал ученым корректором. Особенно ного было арестовано именно в нашей корректорской, Де работали почти сплошь "бывшие". Расскажу такой лУчаи. После убийства Кирова я встретил в коридоре Дательства пробегавшую мимо заведующую отделом ОДр молодую особу, которую все запросто звали Роркой.
Рорка на ходу бросила мне фразу: "Я составляю список дворян. Я вас записала". Я сразу понял, что попасть в такой список не сулит ничего хорошего, ц тут же сказал: "Нет, я не дворянин, вычеркните!" Рорка отвечала, что в своей анкете я сам записал: "сын личного дворянина". Я возразил, что мой отец - "лич- ный", а это означает, что дворянство было дано ему по чину, а к детям не переходит, как у "потомственных". Рорка ответила на это приблизительно так: "Список длинный, фамилии пронумерованы. Подумаешь, за- бота - не буду переписывать". Я сказал ей, что сам заплачу за переписку машинистке. Она согласилась. Прошло две или три недели, как-то утром я пришел в корректорскую, начал читать корректуру и примерно через час замечаю - корректорская пуста, сидят только двое-трое. Заведующий корректорской Штурц и тех- нический редактор Лев Александрович Федоров тоже сидят за корректурами. Я подхожу к Федорову и спрашиваю: "Что это никого нет? Может быть, про- изводственное собрание?" Федоров, не поднимая головы и не отрывая глаз от работы, тихо отвечает: "Что вы, не понимаете, что все арестованы!" Я сел на место... Одна дама в нашем издательстве сказала: "Если завтра не окажется на месте Исаакиевского собора, все сделают вид, что так всегда и было". И это верно! Никто ничего не замечал (вслух, конечно!). Арестованы были барон Филейзен, барон Типпольд (по прозвищу "Два барона" - он был не толст, но очень широк), лицеист Чернявский и многие другие. Арестованы и высланы были не только дворяне. Я знал, например, что отправили из Ленинграда и, глав- ным образом, из его дворцовых пригородов, всех бывших лакеев и служителей дворцов. Некоторые из них продол- жали честно служить и при советской власти и были вер- ными хранителями дворцовых вещей и исторических пре- даний. Высылки и аресты этих людей нанесли потом ко- лоссальный ущерб сохранности дворцового имущества. Это теперь только отмечают как "особые" 1936 и 1937 гг.Комментарий
-
Массовые аресты начались с объявлением в 1918 г. "красного террора", а потом, как бы пульсируя, усиливались,- усиливались в 1928-м, 1930-м, 1934-м и т. д., захватывая не отдельных людей, а целые слои населения, а иногда и районы города, в которых надо было дать квартиры своим "работникам" (например, около "Большого дома" в Ленинграде). Как же можно было не знать о терроре? "Незна- нием" старались - и стараются - заглушить в себе совесть. Помню, какое мрачное впечатление на всех произвел приказ снять в подворотнях списки жильцов (раньше в каждом доме были списки с указанием, кто в какой квартире живет). Было столько арестов, что приходилось эти списки менять чуть ли не ежедневно: по ним легко узнавали, кого "взяли" за ночь. Однажды было даже запрещено обращаться со сло- вом "товарищ" к пассажирам в трамвае, к посетителям в учреждениях, к покупателям в магазинах, к прохожим (для милиционеров). Ко всем надо было обращаться "гражданин": все оказывались под подозрением - а вдруг назовешь "товарищем" "врага народа"? Кто сейчас помнит об этом приказе! А сколько развелось доносчиков! Кто доносил из страха, кто по истеричности характера. Многие доносами подчеркивали свою верность режиму. Даже бахвалились этим!.. " Здесь воспоминания академика о блокаде Ленинграда-http://www.lihachev.ru/pic/site/file..._ne_goryat.pdfКомментарий
-
Комментарий
Комментарий