Выписки из книги У. Черчилля "Шестидневная война"
Эль-Наби рассказал, что вначале они отступали "в образцовом порядке":
еще сохранилось деление на части и соблюдалась дисциплина. Трудности
начались на перекрестке дорог в центре пустыни, когда они наткнулись, по его
утверждению, на "засаду" или дорожный заслон противника. "Из-за этой засады
мы должны были разбиться на группы и разойтись в разные стороны, держа общий
курс на юг к перевалу Митле", - рассказал бригадный генерал.
Но почему он не прорвался через эту засаду?
"Это было невозможно", - ответил он. Присутствовавший израильский
капитан вмешался: "Почему? Какими силами и оружием мы располагали, по вашему
мнению, в этой дорожной засаде?" - "Я слышал стрельбу из легких пулеметов,
но подумал, что стреляли также из тяжелых пулеметов".
Израильский капитан возвел глаза и руки к небу: "У вас была целая
бригада, а наш заслон состоял из небольших сил".
"Вы правы, - ответил эль-Наби, - но не следует забывать, что мы
остались без танков"...
У перевала Митле 125-я египетская бригада распалась, по словам ее
командира, не войдя в соприкосновение с противником.
"Добравшись до Митле, бригада перестала быть организованным
соединением, - объяснил египтянин. - Каждый стремился только спасти свою
шкуру. Все машины были брошены, и люди пошли пешком на запад через горы".
Многие египтяне бросили свое оружие, шлемы и часть обмундирования. "Я
потерял свой чемодан, который месяцем раньше купил в Лондоне, и свой
радиотранзистор", - сказал эль-Наби с огорчением.
Он не запасся водой и едой и пустился в путь без провожатых: упущение,
причину которого он не мог указать. Его спросили, пытался ли он взять с
собой нескольких солдат. Его ответ: "Нет. Как я уже сказал, каждый спасал
только свою шкуру".
Бригадный генерал три дня брел без воды, пока не добрался до Рас Судра.
Он шел по дороге и ему посчастливилось: его подобрал, как он сказал, "очень
милый израильский майор и патруль". "Они были очень добры ко мне, - заметил
он. - Они вызвали скорую помощь и дали мне выспаться в пути. Я был в очень
плохой форме. Они проявили большую доброту". - "Как бы вы поступили с нами?"
- спросил с некоторой суровостью израильский капитан. Уловив скрытый смысл
вопроса, эль-Наби почувствовал себя задетым и выпрямился на своей койке: "У
меня не было инструкции обращаться плохо с израильскими военнопленными", -
сухо ответил он.
Встретившись с эль-Наби после войны, Шарон спросил его, какие беседы
вел он со своими людьми в предвоенные дни. Эль-Наби ответил, что ему и в
голову не могло прийти беседовать со своими подчиненными. "В этом как раз и
состоит разница между нами", - заметил Шарон. "Я часами беседую со своими
солдатами о войне и о предстоящих боях. Я отношусь с большим уважением к
своим людям, а египетские офицеры презирают своих солдат. Я считаю, что
египтяне - хорошие солдаты. Они простые и малокультурные, но выносливые и
дисциплинированные люди. Они хорошие артиллеристы, хорошие саперы и хорошие
стрелки, но их офицеры - дерьмо. Их офицеры воюют только по заранее
разработанному плану. Если не считать минного поля между Бир Хасне и Нахлом,
которое было, вероятно, заложено до войны, египетские офицеры после нашего
прорыва не устанавливали мин и не делали засад на всем пути нашего
продвижения. Но немало солдат, в частности у Митле, где мы преградили им
путь к отходу, бились на смерть, пытаясь прорваться на запад к каналу. Так
же они сражались в 1948 году у Фелуджи, в 30 милях южнее Тель-Авива. Кстати,
в тех боях участвовал молодой офицер Насер".
Шарон продолжал: "Даже у Кусеймы (одна из первых павших египетских
позиций) египетские офицеры с криком "Спасайся, кто может" вскакивали в
первый попавшийся джип или транспортер и бросали своих солдат на произвол
судьбы. Мы проезжали мимо одного египетского солдата, который, сидя на
обочине дороги, повторял с плачем: "Они бросили меня, они бросили меня".
"Ни один израильский офицер никогда не поступил бы так. Наши офицеры
всегда подают команду не "вперед", а "за мной". По этой причине обычно 20
процентов наших общих потерь составляют офицеры. (В войне 1967 года 23
процента павших были офицеры).
"По рассказам пленных египетских солдат, - добавил Шарон, - им
говорили, что, вступив в Израиль, они будут убивать мужчин, насиловать
женщин. Быть может, это выгодная философия для наступающих, но она явно не
подходит в отступлении. Тогда вы забываете о том, чтобы насиловать чужих
жен, и хотите оказаться со своей собственной женой дома, на берегу Нила".
. Завязался тяжелый бой. Бронебойные снаряды из легких
израильских танков были бессильны и отскакивали от тяжелой брони египетских
Т-54. В начале боя египтяне поразили прямым попаданием самоходную минометную
установку со снарядами. Машина взорвалась и вывела из строя семь других
полугусеничных транспортеров и один легкий танк. Двадцать израильтян были
убиты на месте. После этого прямым попаданием были уничтожены два других
израильских танка.
В коротком и кровавом бою израильтяне уничтожили всю египетскую
бригаду.
еще сохранилось деление на части и соблюдалась дисциплина. Трудности
начались на перекрестке дорог в центре пустыни, когда они наткнулись, по его
утверждению, на "засаду" или дорожный заслон противника. "Из-за этой засады
мы должны были разбиться на группы и разойтись в разные стороны, держа общий
курс на юг к перевалу Митле", - рассказал бригадный генерал.
Но почему он не прорвался через эту засаду?
"Это было невозможно", - ответил он. Присутствовавший израильский
капитан вмешался: "Почему? Какими силами и оружием мы располагали, по вашему
мнению, в этой дорожной засаде?" - "Я слышал стрельбу из легких пулеметов,
но подумал, что стреляли также из тяжелых пулеметов".
Израильский капитан возвел глаза и руки к небу: "У вас была целая
бригада, а наш заслон состоял из небольших сил".
"Вы правы, - ответил эль-Наби, - но не следует забывать, что мы
остались без танков"...
У перевала Митле 125-я египетская бригада распалась, по словам ее
командира, не войдя в соприкосновение с противником.
"Добравшись до Митле, бригада перестала быть организованным
соединением, - объяснил египтянин. - Каждый стремился только спасти свою
шкуру. Все машины были брошены, и люди пошли пешком на запад через горы".
Многие египтяне бросили свое оружие, шлемы и часть обмундирования. "Я
потерял свой чемодан, который месяцем раньше купил в Лондоне, и свой
радиотранзистор", - сказал эль-Наби с огорчением.
Он не запасся водой и едой и пустился в путь без провожатых: упущение,
причину которого он не мог указать. Его спросили, пытался ли он взять с
собой нескольких солдат. Его ответ: "Нет. Как я уже сказал, каждый спасал
только свою шкуру".
Бригадный генерал три дня брел без воды, пока не добрался до Рас Судра.
Он шел по дороге и ему посчастливилось: его подобрал, как он сказал, "очень
милый израильский майор и патруль". "Они были очень добры ко мне, - заметил
он. - Они вызвали скорую помощь и дали мне выспаться в пути. Я был в очень
плохой форме. Они проявили большую доброту". - "Как бы вы поступили с нами?"
- спросил с некоторой суровостью израильский капитан. Уловив скрытый смысл
вопроса, эль-Наби почувствовал себя задетым и выпрямился на своей койке: "У
меня не было инструкции обращаться плохо с израильскими военнопленными", -
сухо ответил он.
Встретившись с эль-Наби после войны, Шарон спросил его, какие беседы
вел он со своими людьми в предвоенные дни. Эль-Наби ответил, что ему и в
голову не могло прийти беседовать со своими подчиненными. "В этом как раз и
состоит разница между нами", - заметил Шарон. "Я часами беседую со своими
солдатами о войне и о предстоящих боях. Я отношусь с большим уважением к
своим людям, а египетские офицеры презирают своих солдат. Я считаю, что
египтяне - хорошие солдаты. Они простые и малокультурные, но выносливые и
дисциплинированные люди. Они хорошие артиллеристы, хорошие саперы и хорошие
стрелки, но их офицеры - дерьмо. Их офицеры воюют только по заранее
разработанному плану. Если не считать минного поля между Бир Хасне и Нахлом,
которое было, вероятно, заложено до войны, египетские офицеры после нашего
прорыва не устанавливали мин и не делали засад на всем пути нашего
продвижения. Но немало солдат, в частности у Митле, где мы преградили им
путь к отходу, бились на смерть, пытаясь прорваться на запад к каналу. Так
же они сражались в 1948 году у Фелуджи, в 30 милях южнее Тель-Авива. Кстати,
в тех боях участвовал молодой офицер Насер".
Шарон продолжал: "Даже у Кусеймы (одна из первых павших египетских
позиций) египетские офицеры с криком "Спасайся, кто может" вскакивали в
первый попавшийся джип или транспортер и бросали своих солдат на произвол
судьбы. Мы проезжали мимо одного египетского солдата, который, сидя на
обочине дороги, повторял с плачем: "Они бросили меня, они бросили меня".
"Ни один израильский офицер никогда не поступил бы так. Наши офицеры
всегда подают команду не "вперед", а "за мной". По этой причине обычно 20
процентов наших общих потерь составляют офицеры. (В войне 1967 года 23
процента павших были офицеры).
"По рассказам пленных египетских солдат, - добавил Шарон, - им
говорили, что, вступив в Израиль, они будут убивать мужчин, насиловать
женщин. Быть может, это выгодная философия для наступающих, но она явно не
подходит в отступлении. Тогда вы забываете о том, чтобы насиловать чужих
жен, и хотите оказаться со своей собственной женой дома, на берегу Нила".
. Завязался тяжелый бой. Бронебойные снаряды из легких
израильских танков были бессильны и отскакивали от тяжелой брони египетских
Т-54. В начале боя египтяне поразили прямым попаданием самоходную минометную
установку со снарядами. Машина взорвалась и вывела из строя семь других
полугусеничных транспортеров и один легкий танк. Двадцать израильтян были
убиты на месте. После этого прямым попаданием были уничтожены два других
израильских танка.
В коротком и кровавом бою израильтяне уничтожили всю египетскую
бригаду.


Комментарий