Твитнуть
Кто хочет поучаствовать в этой теме и рассказать «кто мой друг?», милости прошу!
Мне посчастливилось не просто встретиться со своим другом на жизненном пути, а посчастливилось вырасти с ним, можно сказать, из одной пеленки. Мы вместе уже 27 лет(!). Мне 31 год, как впрочем и ему. Уж кого-кого, а меня уличить в антисемитизме вряд ли кому удастся. Даже мне это не удается, хотя причин врезать по морде любимого друга предостаточно. Хотя и у него тоже. Но мы не ссоримся вот уже 27 лет.
Многому в плане увлечений, скажу без ложной скромности, он обязан мне. Шахматы, бильярд, поэзия, литература, изобразительное искусство, графика, спорт, философия, наука. Это не полный список. От него в плане увлечений мне досталась любовь к театру, куда мы ходили в лучшие годы каждый выходной.
В плане личных особенностей, от друга мне перепала искренность и открытость в общении, умение отдавать себя и от себя полностью всё без оглядки, хотя навёрстывать отданное у него получается лучше в силу национальных особенностей. Открытость дает понимание даже при полном первоначальном его отсутствии. Это прекрасно демонстрирует мой друг.
Мы настолько разные, что встреться в более зрелом возрасте, мы не посмотрели бы в сторону друг другу. А если бы посмотрели, то сто пудово подрались бы или наговорили друг другу гадости. Короче, ничто не может нас разлучить.
Религиозные вопросы, с глубокого детства интересовавшие меня, проходили мимо него. Хотя все этапы религиозного возмужания проходили перед ним. Но духовные его глубины так и не были затронуты. И я знаю почему ему всегда нужны плоды, реальные, которые можно пощупать или съесть. Он так воспитан, он еврей. Все остальные «духовные» плоды в его понимании входят в психологический арсенал объяснений. И так как он психолог, то восприятие Церкви и вообще религии не уходит дальше понимания некой отдушины человеческой жизни. Не более того. О! как мы спорим порой о религии и вере! Я всерьез, а он развлечения ради, хотя и на полном серьезе. И за это я обожаю его и обижаюсь на него одновременно.
Росли мы вместе с ним в одном доме, но на разных этажах. Он ниже, поэтому по закону наименьшего сопротивления путь был проторен к его двери сверху вниз. Один лестничный пролет и я у него. Хотя его дверь можно было найти закрытыми глазами, по запаху, сигаретному запаху. Его мама дымила и продолжает дымить как паровоз. Благодаря этому привычка перекочевала и к другу. Мы учились курить тайно вместе в форточку, временами делая перерывы, играя на гитаре и горланя мои свежие вирши. И это создавало еще больше ощущение единства и солидарности.
К нему можно было прийти в любой час ночи и в поэтическом экстазе выпалить новоиспеченный стих. Это было просто время, время жизни, без проблем и скуки. Позже, мне пришлось переехать в другой район, но это никак не помешало нашему общению. Моя гитара так и стоит у него в углу. Когда с неба на меня «свалилась» новая гитара, старая так и осталась у него. Сам он не играет, хотя имеет музыкальное воспитание. Какого еврея не долбали в детстве музыкой? Ему поставили руки на фортепьяно, при этом отбив всякую любовь к музицированию.
Очень характерная черта, именно евреев, давать точные определения всему и главное всем. Кличка «Koт» дана мне была где-то в возрасте 12-14 лет. Теперь он иногда называет меня «слепень», в смысле «слепой», т.к. у меня слабое зрение. Но я играю в бильярд без очков, чем часто удивляю его. Но когда с геометрией и ощущением пространства всё хорошо, трудностей в этом не чувствуешь. Иногда, когда он слишком задаётся, я называют его «паркинсОн», по болезни Паркинсона. У него есть небольшой тремор, это наследственное из-за повышенной возбудимости. Ой! Как он волнуется при знакомствах, дабы не выдать свой тремор!
Иногда я задумываюсь за что и почему я люблю его, своего друга взбалмошного, эксцентричного, эгоистичного, яркого до агрессивности, импульсивного, порой истеричного и эгоцентричного, но вместе с тем доброго, отзывчивого, искреннего и всегда открытого, способного сорваться в любой момент для помощи другу.
Сейчас он инвалид 2-й группы. Но энергии столько, что глядя на нас, можно скорее в инвалиды записать меня. За день он проживает то, что некоторые поживают за неделю или за месяц. Он свеж и молод, ярок и непостоянен, всегда новый и в тоже время тот же родной, любимый, добрый друг.
Мне посчастливилось не просто встретиться со своим другом на жизненном пути, а посчастливилось вырасти с ним, можно сказать, из одной пеленки. Мы вместе уже 27 лет(!). Мне 31 год, как впрочем и ему. Уж кого-кого, а меня уличить в антисемитизме вряд ли кому удастся. Даже мне это не удается, хотя причин врезать по морде любимого друга предостаточно. Хотя и у него тоже. Но мы не ссоримся вот уже 27 лет.
Многому в плане увлечений, скажу без ложной скромности, он обязан мне. Шахматы, бильярд, поэзия, литература, изобразительное искусство, графика, спорт, философия, наука. Это не полный список. От него в плане увлечений мне досталась любовь к театру, куда мы ходили в лучшие годы каждый выходной.
В плане личных особенностей, от друга мне перепала искренность и открытость в общении, умение отдавать себя и от себя полностью всё без оглядки, хотя навёрстывать отданное у него получается лучше в силу национальных особенностей. Открытость дает понимание даже при полном первоначальном его отсутствии. Это прекрасно демонстрирует мой друг.
Мы настолько разные, что встреться в более зрелом возрасте, мы не посмотрели бы в сторону друг другу. А если бы посмотрели, то сто пудово подрались бы или наговорили друг другу гадости. Короче, ничто не может нас разлучить.
Религиозные вопросы, с глубокого детства интересовавшие меня, проходили мимо него. Хотя все этапы религиозного возмужания проходили перед ним. Но духовные его глубины так и не были затронуты. И я знаю почему ему всегда нужны плоды, реальные, которые можно пощупать или съесть. Он так воспитан, он еврей. Все остальные «духовные» плоды в его понимании входят в психологический арсенал объяснений. И так как он психолог, то восприятие Церкви и вообще религии не уходит дальше понимания некой отдушины человеческой жизни. Не более того. О! как мы спорим порой о религии и вере! Я всерьез, а он развлечения ради, хотя и на полном серьезе. И за это я обожаю его и обижаюсь на него одновременно.
Росли мы вместе с ним в одном доме, но на разных этажах. Он ниже, поэтому по закону наименьшего сопротивления путь был проторен к его двери сверху вниз. Один лестничный пролет и я у него. Хотя его дверь можно было найти закрытыми глазами, по запаху, сигаретному запаху. Его мама дымила и продолжает дымить как паровоз. Благодаря этому привычка перекочевала и к другу. Мы учились курить тайно вместе в форточку, временами делая перерывы, играя на гитаре и горланя мои свежие вирши. И это создавало еще больше ощущение единства и солидарности.
К нему можно было прийти в любой час ночи и в поэтическом экстазе выпалить новоиспеченный стих. Это было просто время, время жизни, без проблем и скуки. Позже, мне пришлось переехать в другой район, но это никак не помешало нашему общению. Моя гитара так и стоит у него в углу. Когда с неба на меня «свалилась» новая гитара, старая так и осталась у него. Сам он не играет, хотя имеет музыкальное воспитание. Какого еврея не долбали в детстве музыкой? Ему поставили руки на фортепьяно, при этом отбив всякую любовь к музицированию.
Очень характерная черта, именно евреев, давать точные определения всему и главное всем. Кличка «Koт» дана мне была где-то в возрасте 12-14 лет. Теперь он иногда называет меня «слепень», в смысле «слепой», т.к. у меня слабое зрение. Но я играю в бильярд без очков, чем часто удивляю его. Но когда с геометрией и ощущением пространства всё хорошо, трудностей в этом не чувствуешь. Иногда, когда он слишком задаётся, я называют его «паркинсОн», по болезни Паркинсона. У него есть небольшой тремор, это наследственное из-за повышенной возбудимости. Ой! Как он волнуется при знакомствах, дабы не выдать свой тремор!
Иногда я задумываюсь за что и почему я люблю его, своего друга взбалмошного, эксцентричного, эгоистичного, яркого до агрессивности, импульсивного, порой истеричного и эгоцентричного, но вместе с тем доброго, отзывчивого, искреннего и всегда открытого, способного сорваться в любой момент для помощи другу.
Сейчас он инвалид 2-й группы. Но энергии столько, что глядя на нас, можно скорее в инвалиды записать меня. За день он проживает то, что некоторые поживают за неделю или за месяц. Он свеж и молод, ярок и непостоянен, всегда новый и в тоже время тот же родной, любимый, добрый друг.
Комментарий