В чем смылс жизни?

[Veter444]

Сергей Л
я не жнат.
Я не говорил, что мне чуждо чувство ненависти, я лишь ПРЕТЕНДУЮ на любовь всех и вся.

[Сергей А.]

Ответ участнику мастер

Цитата от участника мастер:

Кто есть верующие в Христа? Те кто, некогда закатив глазки томным голосом сказали «приди ко мне в сердце»? Или те, которые регулярно читают библию и ходят в церковь? Или кто считает Христа убойным мясом для принесения Его в жертву?

У вас, мастер, много интересных вопросов.
Если не лень, посмотрите, пожалуйста, ответы в публикации, соответствующей названию этой темы "В чём смысл жизни?"

[Сергей Л]

я не жнат.

тогда я не в кассу, извини

[RedWind]

Ответ участнику Сергей А.

Цитата от участника Сергей А.:

Ответ участнику мастер Цитата от участника мастер: Кто есть верующие в Христа? Те кто, некогда закатив глазки томным голосом сказали «приди ко мне в сердце»? Или те, которые регулярно читают библию и ходят в церковь? Или кто считает Христа убойным мясом для принесения Его в жертву? У вас, мастер, много интересных вопросов. Если не лень, посмотрите, пожалуйста, ответы в публикации, соответствующей названию этой темы "В чём смысл жизни?"

Ну и что-же там сверх-нового?

Где там ответы?

Знаете, что такое промывка мозгов?

Аналоги?

Включите телик - реклама, тупые фильми, блевотные передачи, лживые политики и бездарные певцы.

Возьмите газеты, включите радио- то-же самое.

Правдивой и ценной информации - маковые зернышки.

[Сергей А.]

Ответ участнику RedWind

Ну и что-же там сверх-нового? Где там ответы? Знаете, что такое промывка мозгов?

Печально, что вам ничего не помогает. Что ж придётся вам пожить с замусоренными мозгами.

[Сергей Л]

Правдивой и ценной информации - маковые зернышки.

Красный, просто ценности разные
они есть, но они для тебя мусор, понимаешь ?

наши ценности тебе неинтересны, вот и все

[Сергей А.]

Ответ участнику мастер

Цитата от участника мастер:

«свидетели сторожевой башни» ни грамма не знают кто такой Иегова!

Возможно вы и правы, мне о «свидетелях сторожевой башни» ничего не известно.
Но ведь речь идёт о смысле жизни и о том, как его найти? Поэтому рекомендую читать неторопясь, внимательно, вдумчиво, с обязательным поиском предлагаемых там цитат из Библии. Тогда эффект может оказаться весьма заметным.

[Сергей А.]

Ответ участнику мастер

Цитата от участника мастер:

для меня смысл прибывания на земле понятен и он совсем не связан с религией и чтением библии, не смотряя на то, что я знаю Бога.

Стало быть, вы знаете Бога, но не связываете смысл жизни с познанием о нём.
Захочет ли знать вас Бог, когда будет в полной мере наполнять смыслом жизни чтущих его людей?

[RedWind]

Ответ участнику Сергей Л

Цитата от участника Сергей Л:

Правдивой и ценной информации - маковые зернышки. Красный, просто ценности разные они есть, но они для тебя мусор, понимаешь ? наши ценности тебе неинтересны, вот и все

Каие-же ценности интересны таким как я? Дайте взгляд со стороны??

[Сергей А.]

Ага, мастер, я знаю вашего бога:
«для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого
(2-е Коринфянам 4:4).

[Veter444]

мастер
Когда один человек претендует на истину в последней инстанции, и так категорически относится к отличным от него мнениям, которого придерживаются и придерживались миллионы, это настораживает. Уж больно это знакомо и похоже на "синдром" Наполеона.

заставляет никого тому, чтобы Его "чтили"

Это как же он заставляет?

моему Богу ваш лживый подхалимаж не интересен!

Моему, вашему, твоему, его... вы действительно верите, что Богов много.
Может, Бог, всё-таки, один. Просто люди по разному видят и верят в него, каждый в меру своей испорченности.

[Сергей Л]

Красный

например, когда я говорю об Иисусе, мне бывает так приятно ...
так же, когда слышу о Нем ...

[RedWind]

Накатали 7 страниц, а смысла не нашли.
Я иногда смотрю на толпу идущих по своим делам людей, у входа в метро, толпа жирная и неиисякаемая, бесконечно ививающе-движущаяся анаконда - и спрашиваю себя, много из проходящих людей думает о смысле жизни. Задумываются когда нибдь все. Но мне кажется, что большая часть людей, делает всеголиш ьповорот головы в том направлении. А ступить на дорогу, и сделать хоть один шаг, отваживается не каждый. Дорожка - как хлипкий мостик над бездонной пропастью, готовый в любой момент обрушиться. И конца мостика, противоположной стороны не видно. Становятся на этот мостик единицы. Остальный, делают "фигуры перед зеркалом":

Я избегал его глаз. Как обычно, я чувствовал себя под угрозой, но
на этот раз угроза была особенной. Она не беспокоила меня так, как
беспокоила бы в повседневной жизни или сразу после моего приезда в дом
дона Хуана. После долгого молчания дон Хуан снова заговорил. -Я не буду
приводить тебе пример памятного события из моего альбома, - сказал он. -
Я сделаю лучше: назову тебе памятное событие из твоей собственной жизни;
оно наверняка подойдет для твоей коллекции. Или, скажем так, на твоем
месте я бы обязательно поместил его в свою коллекцию памятных событий.

Я подумал, что дон Хуан шутит, и глупо засмеялся.
- Тут не над чем смеяться, - отрезал он. - Я говорю серьезно.
Когда-то ты рассказал мне историю, которая попадает в самую точку.
- Что это за история, дон Хуан?

- О фигурах перед зеркалом, - сказал он. - Расскажика мне ее еще
раз. Но расскажи со всеми подробностями, какие сможешь вспомнить.

Я начал кратко пересказывать эту старую историю. Дон Хуан остановил
меня и потребовал тщательного, подробного изложения с самого начала. Я
попробовал еще раз, но мое исполнение не устраивало его.

- Давай прогуляемся, - предложил он. - Когда идешь, можно быть
гораздо точнее, чем когда сидишь. Это весьма неглупая идея -
прохаживаться туда-сюда, когда что-то рассказываешь.

Мы сидели, как и всегда днем, под его рамадой. У меня уже сложилась
привычка сидеть на определенном месте, прислонившись спиной к стене. Дон
Хуан сидел под рамадой каждый раз на другом месте.

Мы вышли на прогулку в худшее время дня: в полдень. Дон Хуан
снабдил меня старой соломенной шляпой, как всегда, когда мы выходили на
солнцепек. Долгое время мы шли в полном молчании. Я изо всех сил
старался вспомнить все подробности своей истории. Было уже около трех
часов, когда мы сели в тени кустов, и я наконец рассказал дону Хуану всю
историю.

Когда я много лет назад изучал скульптуру в школе изящных искусств
в Италии, у меня был друг-шотландец, который учился на искусствоведа.
Самой характерной его чертой было потрясающее самомнение; он считал себя
самым одаренным, сильным, неутомимым ученым и художником, ну просто
деятелем эпохи Возрождения. Одаренным он действительно был, но
творческая мощь как-то совершенно не вязалась с его костлявой, сухой,
серьезной фигурой. Он был усердным почитателем английского философа
Бертрана Расселла и мечтал применить принципы логического позитивизма в
искусствоведении. Его воображаемая неутомимость была, пожалуй, его самой
нелепой фантазией, ибо на самом деле он обожал тянуть резину; работа для
него была каторгой.

Фактически, он был великим специалистом не по искусствоведению, а
по проституткам из местных борделей, которых он знал множество. О своих
похождениях он давал мне яркие и подробные отчеты - по его словам, чтобы
держать меня в курсе чудесных событий, происходящих в мире его
специальности. Поэтому я не удивился, когда однажды он ввалился в мою
комнату крайне возбужденный, запыхавшийся и сказал мне, что с ним
произошло нечто чрезвычайное и он хотел бы поделиться со мной.

- Слушай, старина, ты должен сам это увидеть! - заявил он
возбужденно, с оксфордским акцентом, который у него всегда проявлялся
при общении со мной. Он нервно зашагал по комнате. - Это трудно описать,
но я знаю: это нечто такое, что ты сможешь оценить. Нечто такое, что ты
запомнишь надолго. Я хочу преподнести тебе замечательный подарок на всю
жизнь. Понимаешь?

Я понимал, что он был истеричным шотландцем. Я всегда посмеивался
над ним и следил за его приключениями. И ни разу не пожалел об этом.

- Успокойся, успокойся, Эдди, - сказал я. - Что ты хочешь мне
рассказать?

Он сообщил, что только что был в борделе и познакомился там с
невероятной женщиной, умеющей делать невообразимую штуку, которую она
называет "фигурами перед зеркалом". Он снова и снова убеждал меня, что я
просто обязан пережить это невероятное событие на собственном опыте.

- Слушай, не думай о деньгах! - сказал он, зная, что денег у меня
нет. - Все уже оплачено. Все, что от тебя требуется, - это пойти со
мной. Мадам Людмила покажет тебе свои фигуры перед зеркалом. Это просто
ураган!

В припадке безудержного восторга Эдди залился смехом, обнажив свои
плохие зубы, которые он обычно прятал, когда растягивал губы в улыбке.
-Слушай, это фантастично!

Мое любопытство разгоралось с каждой минутой. Я был готов принять
участие в его новом развлечении. Вскоре Эдди уже вез меня в своей машине
к окраине города. Он остановился перед пыльным, неухоженным, облупленным
зданием. Когда-то, похоже, это был отель, а затем его переделали в
многоквартирный дом. По всему фасаду тянулись ряды грязных балконов,
уставленных цветочными горшками и обвешенных сохнущими коврами.

У подъезда стояли двое темных, подозрительного вида типов,
обменявшихся с Эдди бурными приветствиями. У них были черные бегающие
глаза и туфли с острыми носками - как мне показалось, чересчур тесные.
Одеты они были в блестящие голубые костюмы, тоже слишком тесные для их
мясистых тел. Один из этих людей открыл перед Эдди дверь. На меня они
даже и не взглянули.

Мы поднялись на два пролета по обветшавшей лестнице, которая
когда-то была роскошной. Эдди уверенно шел по пустому гостиничному
коридору с дверьми на обе стороны. Все двери были окрашены в одинаковый
темный оливково-зеленый цвет. На каждой двери был латунный номер,
потемневший от времени и почти неразличимый на крашеном дереве.

Наконец Эдди остановился перед одной из дверей. Я запомнил номер:
112. Эдди несколько раз постучал. Дверь открылась, и круглая,
низкорослая крашеная блондинка молча, жестом пригласила нас зайти. На
ней был красный шелковый халат с какими-то разлетающимися перьями на
рукавах и шлепанцы с меховыми помпонами. Когда мы вошли в маленькую
прихожую и дверь была закрыта, женщина поздоровалась с Эдди по-английски,
с сильным акцентом.

- Привет, Элди. Привел друга, э? Элди пожал ей руку, а затем
галантно поцеловал ее. Он держал себя так, словно был совершенно спокоен,
но по некоторым его бессознательным жестам я заметил, что он нервничает.

- Как дела сегодня, мадам Людмила? - спросил он, стараясь говорить
как американец.

Я так и не понял, почему Эдди всегда изображал из себя американца в
домах терпимости. Подозреваю, это из-за того, что американцев считают
богачами, а Эдди стремился утвердиться в этой среде.

Он повернулся ко мне и произнес с нарочитым американским акцентом:

- Оставляю тебя в хороших руках, малыш. Это прозвучало так
высокопарно и странно для моего слуха, что я громко рассмеялся. Мадам
Людмила на мой взрыв веселья никак не отреагировала. Эдди еще раз
поцеловал руку мадам Людмиле и вышел.

- Ховоришь английски, мой мальчик? - закричала мадам, словно
подозревала во мне глухого. - Ты похож на ехиптянина, или нет, на турка.

Я заверил мадам Людмилу, что я ни то, ни другое и что я говорю
по-английски. Тогда она спросила, нравятся ли мне фигуры перед зеркалом.
Я не знал, что сказать, и лишь кивнул головой.

- Я даю тебе хорошее шоу, - пообещала она. - Фигуры перед зеркалом
- это только начало. Когда ты станешь горячий и готовый, скажи мне
остановиться.

Из маленькой прихожей мы прошли в темную комнату. Окна были плотно
завешены. На стенах было несколько светильников с тусклыми лампочками.
Лампочки имели форму трубок и торчали из стен под прямым углом. В
комнате было много разных предметов: какие-то ящики от комода, старинные
столики и стулья, письменный стол у стены, заваленный бумагой,
карандашами, линейками и по меньшей мере дюжиной разных ножниц. Мадам
Людмила заставила меня сесть на старый мягкий стул.

- Кровать в другой комнате, дорогой, - сказала она, указывая
куда-то в другой конец комнаты. - А здесь моя антизала. Здесь я даю шоу,
чтобы ты стал горячий и готовый.

Она сбросила с себя красный халат, стряхнула с ног тапочки и
распахнула створки двух высоких трюмо, стоявших рядом у стены.
Образовалась большая зеркальная поверхность.

- А теперь музыка, мой мальчик, - сказала мадам Людмила и завела
допотопную виктролу, которая, однако, сияла как новенькая. Заиграла
пластинка. Мелодия была какая-то разухабистая, напоминавшая цирковой
марш.

- А теперь шоу, - и она начала кружиться под аккомпанемент цирковой
музыки. Кожа у мадам Людмилы была очень плотная и чрезвычайно белая,
хотя она была уже немолода. Должно быть, ей было под пятьдесят. Ее живот
уже чуть обвис, как и объемистые груди. У нее был небольшой нос и ярко
накрашенные красные губы. Она употребляла густую черную тушь для ресниц.
В общем, это был хрестоматийный образец стареющей проститутки. Но было в
ней и что-то детское, по-девичьи непосредственное, трогательное.

- А теперь - фигуры перед зеркалом, - объявила мадам Людмила.
Музыка продолжала греметь.

- Нога, нога, нога, - говорила она, выбрасывая ноги вперед и вверх
- сначала одну, потом другую, в такт музыке. Правую руку она положила на
макушку, словно маленькая девочка, которая не уверена, что сможет
выполнить сложное движение.

- Поворот, поворот, поворот, - пропела она, вращаясь как волчок.

- Зад, зад, зад, - сказала она, показывая мне свою голую заднюю
часть, как это делают в канкане.

Эту последовательность она повторяла снова и снова, пока музыка не
начала затихать. Пружина виктролы разматывалась. У меня появилось
ощущение, что мадам Людмила уходит куда-то вдаль, становясь все меньше,
по мере того, как музыка становится тише. Какое-то отчаяние и одиночес-
тво - я и не знал, что такие чувства живут во мне - вырвалось из самых
глубин моего существа на поверхность и заставило меня вскочить и
выбежать из комнаты. Как безумный, я скатился вниз по лестнице и вылетел
из дома на улицу.

Эдди стоял у подъезда, беседуя с двумя мужчинами в блестящих
голубых костюмах. Увидев, как я выбежал, он начал надрывно хохотать.

- Ну как, круто? - спросил он, по-прежнему стараясь говорить как
американец. - "Фигуры перед зеркалом - это только начало". Какой класс!
Какой класс!

Рассказывая эту историю дону Хуану в первый раз, я упомянул о том,
что на меня произвели очень глубокое впечатление цирковая мелодия и
старая проститутка, неуклюже кружащаяся под эту музыку. И еще мне было
очень неприятно осознать, насколько бездушен мой друг.

Когда я закончил рассказывать этот случай во второй раз - в этих
соноранских предгорьях, - я весь дрожал. На меня загадочным образом
воздействовало нечто совершенно неопределенное.

- Эта история, - сказал дон Хуан, - должна войти в твой альбом
памятных событий. Твой друг, сам того не подозревая, дал тебе, как он
правильно заметил, нечто такое, что останется с тобой на всю жизнь.

- Для меня это просто грустная история, дон Хуан, но это и все, -
заявил я.

- Она действительно грустна, как и другие твои истории, - ответил
дон Хуан, - но она совсем другая, она может быть памятной для тебя,
потому что она затрагивает каждого из нас, людей, а не только тебя, в
отличие от других твоих сказок. Видишь ли, как и мадам Людмила, мы все -
старые и молодые - делаем свои "фигуры перед зеркалом", в том или ином
виде. Вспомни все, что ты знаешь о людях. Подумай о людях на этой Земле,
и ты поймешь без тени сомнения, что не важно, кто они или что бы они ни
думали о себе, чем бы ни занимались, результат их действий всегда один и
тот же: бессмысленные фигуры перед зеркалом.

Карлос Кастанеда. Активная сторона беcкoнечнocти

[Veter444]

RedWind привет.
Я тоже обожаю К. Кастанеда, хотя пару рас перечитывал только "Отдельная реальность" и "Путешествие в Истклан" кажется. Надо будет купить остальное.
Но знаешь, RedWind, я слышал, что в действительности было только то, что описано в "Учение Дона Хуана", а остальные книги Кастанеда просто придумал.

[RedWind]

Это не важно.