Твитнуть
Духовность и война
Раввин Шломо Элияху (один из видных представителей религиозно-сионистского лагеря) действительно высказывал подобные крайние взгляды. Его высказывания — это яркий пример радикализации части израильского религиозного сообщества и формирования того, что критики называют «милитаристской теологией».
Суть его позиции:
Раввин Элияху и его единомышленники считают, что солдаты ЦАХАЛа, проявляющие чрезмерную осторожность или отказывающиеся наносить удары по врагу (в данном контексте — палестинцам), совершают религиозно-нравственное преступление перед еврейским народом и перед Богом.
Их логика, основанная на крайне жестком толковании еврейского закона (Галахи), сводится к следующему:
1. Заповедь заселения Земли Израильской (Эрец-Исраэль) является одной из важнейших. Любая угроза еврейскому присутствию на земле — это вызов Божественному замыслу.
2. Враги, желающие изгнать или уничтожить евреев, рассматриваются не как политические оппоненты, а как воплощение абсолютного зла (как Амалек в Торе). Согласно такому толкованию, по отношению к ним действует заповедь «стереть память Амалека», не проявляя милосердия.
3. Действия солдата на войне — это не просто военная необходимость, а религиозный долг. Проявить милосердие к жестокому врагу — значит нарушить волю Всевышнего и подвергнуть опасности весь народ Израиля.
4. Поэтому солдат, который «пожалел врага» и не убил его, когда была возможность, подлежит не просто дисциплинарному взысканию, а Божественному суду. Более радикальные толкователи, like рав Элияху, могут доходить до идеи о необходимости человеческого, земного суда для таких солдат.
Критика и скандальность этой позиции:
Эти заявления вызывают шквал критики как внутри Израиля, так и за его пределами:
1. Подрыв армейской дисциплины и морали: Армия Израиля имеет четкие правила ведения огня (ROE) и международные обязательства. Призывы убивать без разбора подрывают командную структуру и ведут к военным преступлениям.
2. Профанация иудаизма: Либеральные и умеренные религиозные круги обвиняют Элияху в извращении еврейского учения, которое ценит святость человеческой жизни (пикуах нефеш) и предписывает идти по пути мира (дархей шалом).
3. Опасность самосуда: Такая риторика поощряет солдат на местах самостоятельно принимать решения о жизни и смерти, основываясь на собственных религиозных чувствах, а не на приказах командиров и законах войны.
4. Ущерб имиджу Израиля: Подобные заявления используются критиками Израиля как доказательство бесчеловечности и религиозного фанатизма.
Контекст:
Позиция рава Элияху не является mainstream в ЦАХАЛе или в израильском обществе. Однако она отражает мощную тенденцию в религиозно-сионистском лагере, где все чаще доминируют радикальные, мессианские и антилиберальные взгляды. Эта идеология является духовной основой для части поселенческого движения и оказывает растущее влияние на политику, особенно в коалициях, зависящих от поддержки ультраправых религиозных партий.
Вывод: Заявления рава Шломо Элияху — это не просто мнение маргинального священнослужителя. Это симптом глубокого раскола в израильском обществе между светским гуманистическим правом и радикальной религиозной идеологией, которая все чаще ставит свои толкования священных текстов выше светских законов и общечеловеческих моральных норм.
Суть его позиции:
Раввин Элияху и его единомышленники считают, что солдаты ЦАХАЛа, проявляющие чрезмерную осторожность или отказывающиеся наносить удары по врагу (в данном контексте — палестинцам), совершают религиозно-нравственное преступление перед еврейским народом и перед Богом.
Их логика, основанная на крайне жестком толковании еврейского закона (Галахи), сводится к следующему:
1. Заповедь заселения Земли Израильской (Эрец-Исраэль) является одной из важнейших. Любая угроза еврейскому присутствию на земле — это вызов Божественному замыслу.
2. Враги, желающие изгнать или уничтожить евреев, рассматриваются не как политические оппоненты, а как воплощение абсолютного зла (как Амалек в Торе). Согласно такому толкованию, по отношению к ним действует заповедь «стереть память Амалека», не проявляя милосердия.
3. Действия солдата на войне — это не просто военная необходимость, а религиозный долг. Проявить милосердие к жестокому врагу — значит нарушить волю Всевышнего и подвергнуть опасности весь народ Израиля.
4. Поэтому солдат, который «пожалел врага» и не убил его, когда была возможность, подлежит не просто дисциплинарному взысканию, а Божественному суду. Более радикальные толкователи, like рав Элияху, могут доходить до идеи о необходимости человеческого, земного суда для таких солдат.
Критика и скандальность этой позиции:
Эти заявления вызывают шквал критики как внутри Израиля, так и за его пределами:
1. Подрыв армейской дисциплины и морали: Армия Израиля имеет четкие правила ведения огня (ROE) и международные обязательства. Призывы убивать без разбора подрывают командную структуру и ведут к военным преступлениям.
2. Профанация иудаизма: Либеральные и умеренные религиозные круги обвиняют Элияху в извращении еврейского учения, которое ценит святость человеческой жизни (пикуах нефеш) и предписывает идти по пути мира (дархей шалом).
3. Опасность самосуда: Такая риторика поощряет солдат на местах самостоятельно принимать решения о жизни и смерти, основываясь на собственных религиозных чувствах, а не на приказах командиров и законах войны.
4. Ущерб имиджу Израиля: Подобные заявления используются критиками Израиля как доказательство бесчеловечности и религиозного фанатизма.
Контекст:
Позиция рава Элияху не является mainstream в ЦАХАЛе или в израильском обществе. Однако она отражает мощную тенденцию в религиозно-сионистском лагере, где все чаще доминируют радикальные, мессианские и антилиберальные взгляды. Эта идеология является духовной основой для части поселенческого движения и оказывает растущее влияние на политику, особенно в коалициях, зависящих от поддержки ультраправых религиозных партий.
Вывод: Заявления рава Шломо Элияху — это не просто мнение маргинального священнослужителя. Это симптом глубокого раскола в израильском обществе между светским гуманистическим правом и радикальной религиозной идеологией, которая все чаще ставит свои толкования священных текстов выше светских законов и общечеловеческих моральных норм.
Книга израильского историка и публициста Дрора Гринблюма «От героизма духа к освящению силы» (в оригинале на иврите: "מגבורת הרוח להקדשת הכוח") является одной из важнейших и самых критических работ, анализирующих трансформацию израильского общества и сионистской идеологии после Шестидневной войны 1967 года.
Это не просто историческое исследование, а моральный и философский манифест, объясняющий, как, по мнению автора, Израиль утратил свои первоначальные гуманистические идеалы.
Основные тезисы книги можно summarized следующим образом:
---
1. Две эпохи: До и после 1967 года
Гринблюм проводит чёткую разделительную линию по итогам Шестидневной войны.
· «Героизм духа» (до 1967): Это период «строительного сионизма». Идеалом был «еврей-труженик» (халуц), осваивающий землю, строящий кибуцы, возрождающий язык и культуру. Моральная сила, стойкость и социальная справедливость считались высшими ценностями. Армия (ЦАХАЛ) воспринималась как «народная армия» обороны («Цва hа-Ама»), необходимая, но не являющаяся центральной ценностью.
· «Освящение силы» (после 1967): После быстрой и сокрушительной военной победы 1967 года в израильском обществе произошёл идеологический переворот. Центральное место заняла военная мощь и территориальная экспансия.
2. Суть «Освящения силы» (הקדשת הכוח)
Это ключевое понятие книги. Гринблюм утверждает, что сила (военная, политическая) перестала быть инструментом для выживания и достижения целей, а стала самоцелью, объектом поклонения и сакрализации.
· От инструмента к ценности: Сила была «освящена» — то есть, возведена в ранг высшей религиозной или идеологической ценности.
· Милитаризация сознания: Военные герои (генералы) стали новыми национальными лидерами, вытеснив интеллектуалов и идеологов-социалистов. Военные решения стали доминировать над политическими и моральными.
3. Последствия этой трансформации
По мнению Гринблюма, этот сдвиг имел катастрофические последствия для израильского общества:
1. Моральная эрозия: Оккупация миллионов палестинцев на Западном берегу и в Газе привела к «разрушающему воздействию оккупации на оккупанта». Израильское общество, по его мнению, стало более жестоким, расистским и равнодушным к страданиям другого народа.
2. Замена сионизма «иудаизом Храма»: Светская сионистская идеология стала вытесняться религиозно-мессианским национализмом. Лозунгом стало не «строительство общества», а «величие Израиля» и «неделимость Земли Израильской». Поселенческое движение стало новым авангардом.
3. Культ власти: Общество стало оценивать успех не по моральным или социальным критериям, а по демонстрации силы и способности подчинять других.
4. Искажение истории: Произошёл разрыв с прошлым. Новый мифологизированный нарратив прославлял только военные победы, забывая о гуманистических корнях сионизма.
4. Критика справа и слева
Книга вызвала шквал критики:
· Справа её обвиняли в ненависти к себе, моральном релятивизме и недооценке угроз существованию Израиля.
· Слева её приняли как глубокий и точный диагноз болезни израильского общества.
---
Почему книга важна сегодня?
Работа Гринблюма, написанная несколько десятилетий назад, остается удивительно актуальной. Она предлагает ключ к пониманию:
· Растущего влияния ультраправых и религиозных партий в Израиле.
· Политики в отношении палестинцев и тупика мирного процесса.
· Внутренних расколов в израильском обществе между светскими и религиозными, «ястребами» и «голубями».
Итог: «От героизма духа к освящению силы» — это горькое и бескомпромиссное обвинение в том, что Израиль, победив в 1967 году на поле боя, проиграл битву за свою душу, променяв моральные идеалы на культ грубой силы и территориальной экспансии. Это одна из самых влиятельных книг для понимания современного израильского общества и его дилемм.
Это не просто историческое исследование, а моральный и философский манифест, объясняющий, как, по мнению автора, Израиль утратил свои первоначальные гуманистические идеалы.
Основные тезисы книги можно summarized следующим образом:
---
1. Две эпохи: До и после 1967 года
Гринблюм проводит чёткую разделительную линию по итогам Шестидневной войны.
· «Героизм духа» (до 1967): Это период «строительного сионизма». Идеалом был «еврей-труженик» (халуц), осваивающий землю, строящий кибуцы, возрождающий язык и культуру. Моральная сила, стойкость и социальная справедливость считались высшими ценностями. Армия (ЦАХАЛ) воспринималась как «народная армия» обороны («Цва hа-Ама»), необходимая, но не являющаяся центральной ценностью.
· «Освящение силы» (после 1967): После быстрой и сокрушительной военной победы 1967 года в израильском обществе произошёл идеологический переворот. Центральное место заняла военная мощь и территориальная экспансия.
2. Суть «Освящения силы» (הקדשת הכוח)
Это ключевое понятие книги. Гринблюм утверждает, что сила (военная, политическая) перестала быть инструментом для выживания и достижения целей, а стала самоцелью, объектом поклонения и сакрализации.
· От инструмента к ценности: Сила была «освящена» — то есть, возведена в ранг высшей религиозной или идеологической ценности.
· Милитаризация сознания: Военные герои (генералы) стали новыми национальными лидерами, вытеснив интеллектуалов и идеологов-социалистов. Военные решения стали доминировать над политическими и моральными.
3. Последствия этой трансформации
По мнению Гринблюма, этот сдвиг имел катастрофические последствия для израильского общества:
1. Моральная эрозия: Оккупация миллионов палестинцев на Западном берегу и в Газе привела к «разрушающему воздействию оккупации на оккупанта». Израильское общество, по его мнению, стало более жестоким, расистским и равнодушным к страданиям другого народа.
2. Замена сионизма «иудаизом Храма»: Светская сионистская идеология стала вытесняться религиозно-мессианским национализмом. Лозунгом стало не «строительство общества», а «величие Израиля» и «неделимость Земли Израильской». Поселенческое движение стало новым авангардом.
3. Культ власти: Общество стало оценивать успех не по моральным или социальным критериям, а по демонстрации силы и способности подчинять других.
4. Искажение истории: Произошёл разрыв с прошлым. Новый мифологизированный нарратив прославлял только военные победы, забывая о гуманистических корнях сионизма.
4. Критика справа и слева
Книга вызвала шквал критики:
· Справа её обвиняли в ненависти к себе, моральном релятивизме и недооценке угроз существованию Израиля.
· Слева её приняли как глубокий и точный диагноз болезни израильского общества.
---
Почему книга важна сегодня?
Работа Гринблюма, написанная несколько десятилетий назад, остается удивительно актуальной. Она предлагает ключ к пониманию:
· Растущего влияния ультраправых и религиозных партий в Израиле.
· Политики в отношении палестинцев и тупика мирного процесса.
· Внутренних расколов в израильском обществе между светскими и религиозными, «ястребами» и «голубями».
Итог: «От героизма духа к освящению силы» — это горькое и бескомпромиссное обвинение в том, что Израиль, победив в 1967 году на поле боя, проиграл битву за свою душу, променяв моральные идеалы на культ грубой силы и территориальной экспансии. Это одна из самых влиятельных книг для понимания современного израильского общества и его дилемм.
краткий обзор структуры книги Дрора Гринблюма «מגבורת הרוח לקידוש הכוח» («От героизма духа к освящению силы»).
📖 Обзор книги
Введение
Часть I. Истоки «силы духа»
Часть II. Война за независимость (1948)
Часть III. 1950-е годы: институционализация силы
Часть IV. Кризис Суэцкой войны (1956)
Часть V. Путь к Шестидневной войне
Заключение
📖 Обзор книги
Введение
- Формулируется главная исследовательская проблема: как религиозный сионизм в 1948–1967 гг. перешёл от идеи духовного героизма (самоотверженность, вера, стойкость) к культу военной силы.
- Объясняется методология: анализ публицистики, прессы, речей раввинов, военной и культурной риторики.
Часть I. Истоки «силы духа»
- Образы духовного героизма в раннем сионизме (период до 1948 г.).
- Влияние традиционных еврейских ценностей: учёба, молитва, жертвенность.
- Первые напряжения между религиозным и светским сионизмом в вопросе силы.
Часть II. Война за независимость (1948)
- Война 1948 г. как перелом: у религиозных сионистов формируется чувство гордости за участие в боях.
- Мифология павших: погибшие солдаты представлены как кедошим (святые мученики).
- Начинается риторический сдвиг: героизм связывается с оружием и армией.
Часть III. 1950-е годы: институционализация силы
- Появление религиозных школ (йешив), где служба в армии совмещалась с изучением Торы.
- Дискуссия: должна ли религиозная молодёжь воевать или оставаться «стражами духовного наследия».
- Постепенное утверждение концепции, что военная служба — это тоже духовное служение.
Часть IV. Кризис Суэцкой войны (1956)
- Кампания 1956 г. усилила восприятие армии как инструмента божественного провидения.
- В текстах раввинов звучит тезис: победа Израиля = исполнение пророчеств.
- Начинается мифологизация понятия коах (сила) как не только военной, но и сакральной категории.
Часть V. Путь к Шестидневной войне
- В 1960-е гг. среди религиозных сионистов укрепляется убеждение, что государство Израиль и его армия — часть божественного плана.
- Участие в обороне Родины рассматривается как «митцва».
- Всё больше публикаций, где военная сила прямо приравнивается к духовному героизму.
Заключение
- Подводится итог:
- «Героизм духа» (готовность к жертве, вера) уступил место «освящению силы» (почитанию армии и военной мощи как высшей ценности).
- Этот сдвиг произошёл задолго до 1967 г., хотя обычно именно Шестидневную войну считают началом милитаризации религиозного сионизма.
- Автор показывает, что изменения носили идеологический и культурный характер, а не были только реакцией на внешние угрозы.
строчка — один из самых известных и горьких примеров из творчества Хаи Мило, который ярко иллюстрирует суть его критики.
Строчка «Мы будем сражаться за Шарона и вернемся в гробу» (на иврите: "נלחם עבור שרון, נחזור בארון") является культовой. Она появилась в контексте Ливанской войны (1982) и направлена против тогдашнего министра обороны Ариэля Шарона, главного архитектора и идеолога того конфликта.
Вот что означает эта фраза и почему она так важна:
---
1. Исторический контекст: Ливанская война 1982 года
Эта война (известная в Израиле как «Операция „Мир Галилее“») была глубоко непопулярна среди многих израильтян. Её цели — уничтожение баз ООП в Ливане — быстро сменились гораздо более амбициозными и туманными планами по переустройству ливанской политики и установлению марионеточного режима. Многие солдаты и граждане видели в этой войне первую «войну выбора» (а не необходимость), инициированную по сомнительным причинам.
2. Ариэль Шарон как символ
Ариэль Шарон олицетворял собой новую, агрессивную и непреклонную военную и политическую элиту. Для таких критиков, как Мило, Шарон был человеком, который безжалостно посылал солдат на смерть ради своих личных амбиций и сомнительных стратегических игр.
3. Смысл строчки: Горькая ирония и протест
Фраза Мило — это не призыв, а саркастический, горький лозунг-протест. Она выражает:
· Абсурдность и цинизм: Солдаты («мы») понимают, что их жизни являются разменной монетой в чужих политических играх. Они сражаются не за безопасность страны, а «за Шарона» — за его репутацию, его амбиции, его политическое будущее.
· Предопределенность смерти: Слово «вернемся» (нахазор) искажено и соединено со словом «в гробу» (бе-арон). Это создаёт чёрную, мрачную игру слов, означающую: наш единственный путь домой — это смерть.
· Отсутствие выбора: Фраза звучит как клятва верности, но на самом деле это приговор. Она отражает чувство безысходности и принуждения, когда у солдат нет реальной альтернативы.
4. Культурное воздействие
Эта строчка (и другие подобные ей в творчестве Мило) мгновенно стала лозунгом антивоенного движения в Израиле 1980-х годов. Она была на плакатах, на транспарантах на демонстрациях. Она дала голос тысячам солдат и резервистов, которые чувствовали то же самое, но не могли выразить это так ёмко и powerfully.
Итог: Эта фраза — квинтэссенция позиции Хаи Мило. Это не просто поэзия, а острое политическое оружие, призванное разоблачить цинизм руководства и выразить экзистенциальную ярость тех, кого это руководство отправляет на смерть. Она прекрасно иллюстрирует, как Мило использовал простой, почти плакатный язык для передачи сложных и болезненных чувств, вызванных войной.
Строчка «Мы будем сражаться за Шарона и вернемся в гробу» (на иврите: "נלחם עבור שרון, נחזור בארון") является культовой. Она появилась в контексте Ливанской войны (1982) и направлена против тогдашнего министра обороны Ариэля Шарона, главного архитектора и идеолога того конфликта.
Вот что означает эта фраза и почему она так важна:
---
1. Исторический контекст: Ливанская война 1982 года
Эта война (известная в Израиле как «Операция „Мир Галилее“») была глубоко непопулярна среди многих израильтян. Её цели — уничтожение баз ООП в Ливане — быстро сменились гораздо более амбициозными и туманными планами по переустройству ливанской политики и установлению марионеточного режима. Многие солдаты и граждане видели в этой войне первую «войну выбора» (а не необходимость), инициированную по сомнительным причинам.
2. Ариэль Шарон как символ
Ариэль Шарон олицетворял собой новую, агрессивную и непреклонную военную и политическую элиту. Для таких критиков, как Мило, Шарон был человеком, который безжалостно посылал солдат на смерть ради своих личных амбиций и сомнительных стратегических игр.
3. Смысл строчки: Горькая ирония и протест
Фраза Мило — это не призыв, а саркастический, горький лозунг-протест. Она выражает:
· Абсурдность и цинизм: Солдаты («мы») понимают, что их жизни являются разменной монетой в чужих политических играх. Они сражаются не за безопасность страны, а «за Шарона» — за его репутацию, его амбиции, его политическое будущее.
· Предопределенность смерти: Слово «вернемся» (нахазор) искажено и соединено со словом «в гробу» (бе-арон). Это создаёт чёрную, мрачную игру слов, означающую: наш единственный путь домой — это смерть.
· Отсутствие выбора: Фраза звучит как клятва верности, но на самом деле это приговор. Она отражает чувство безысходности и принуждения, когда у солдат нет реальной альтернативы.
4. Культурное воздействие
Эта строчка (и другие подобные ей в творчестве Мило) мгновенно стала лозунгом антивоенного движения в Израиле 1980-х годов. Она была на плакатах, на транспарантах на демонстрациях. Она дала голос тысячам солдат и резервистов, которые чувствовали то же самое, но не могли выразить это так ёмко и powerfully.
Итог: Эта фраза — квинтэссенция позиции Хаи Мило. Это не просто поэзия, а острое политическое оружие, призванное разоблачить цинизм руководства и выразить экзистенциальную ярость тех, кого это руководство отправляет на смерть. Она прекрасно иллюстрирует, как Мило использовал простой, почти плакатный язык для передачи сложных и болезненных чувств, вызванных войной.
Министерство обороны опубликовало книгу стихов Натана Альтермана, подаренную семьям погибших, Моше Даян написал к ней предисловие с такими пугающими словами: «Смерть – это не конец боевых действий, а кульминация, и поскольку борьба – это часть, а иногда и полная жизнь, сама смерть, став кульминацией войны, является не уничтожением жизни, а выражением ее полной силы»."
одно из самых шокирующих и циничных высказываний, когда-либо сделанных израильским лидером. Оно perfectly отражает милитаристскую идеологию, которая возобладала в израильском руководстве после 1967 года и которую так критиковали люди like Дрор Гринблюм и Хая Мило.
разберем эту фразу Даяна, чтобы понять её глубинный ужас:
---
1. Контекст: Книга Альтермана
Натан Альтерман был одним из величайших национальных поэтов Израиля. Его патриотические стихи времен Войны за независимость были своего рода светской молитвой для поколения основателей государства. Подарок его книги семьям погибших должен был быть жестом утешения, напоминанием о высокой цели, ради которой погибли их сыновья.
2. Деконструкция фразы Моше Даяна
Предисловие Даяна превращает этот жест из утешительного в идеологическое оправдание вечной войны. Это не слова скорби, а гимн смерти во имя жизни через силу.
· «Смерть – это не конец боевых действий, а кульминация»: Даян переопределяет смерть. Это не трагедия и не failure, а высшая точка (кульминация) военных усилий. Солдат умирает не вопреки цели, а как логическое завершение процесса борьбы.
· «Борьба – это часть, а иногда и полная жизнь»: Здесь Даян утверждает, что смысл жизни заключается в борьбе. Это прямая отсылка к идее «тотальной войны», где вся жизнь общества подчинена военным effort. Мирная жизнь становится лишь подготовкой к войне.
· «Смерть... является не уничтожением жизни, а выражением ее полной силы»: Это апогей цинизма. Даян совершает риторический трюк: он отделяет физическую смерть человека от абстрактной «силы жизни» нации. Гибель отдельного солдата — это не потеря, а доказательство мощи коллектива. Его смерть становится символом жизнеспособности государства.
3. Идеология: «Освящение силы» в чистом виде
Эта фраза — прямое доказательство тезиса Гринблюма. Сила (в данном случае — готовность умирать и убивать) не просто инструмент, она сакрализована.
· Смерть солдата освящается как жертвоприношение на алтарь национальной силы.
· Трагедия отдельной семьи подается не как повод для скорби, а как повод для гордости: ваш сын достиг «кульминации» и стал «выражением полной силы».
4. Почему это так пугающе?
1. Обесчеловечивание: Индивид не имеет значения. Он — винтик в машине национальной борьбы. Его смерть ценна только как символический акт.
2. Оправдание вечной войны: Если смерть в бою — это «выражение жизни», то у государства нет морального imperativeа избегать войн. Война становится не необходимостью, а высшей формой существования.
3. Удар по семьям погибших: Вместо сочувствия им предлагают идеологическую абстракцию. Их личное горе должно быть подменено гордостью за вклад в «силу» нации.
---
Культурный и исторический резонанс
Это высказывание Даяна стало символом морального перерождения израильской элиты. Оно показывает, как далеко зашло руководство страны в оправдании культа силы и как далеко оно отдалилось от человеческих страданий, вызванных его решениями.
Неудивительно, что такие поэты, как Хая Мило, ответили на это яростным протестом. Их творчество («Мы будем сражаться за Шарона и вернемся в гробу») было прямым ответом на эту идеологию: «Нет, наша смерть не будет вашим триумфом. Это будет ваша вина».
Вывод: Предисловие Даяна — это не слова утешения, а идеологическое оружие. Оно было призвано не утешить семьи, а мобилизовать всё общество на продолжение конфликта, обесценивая высшую цену — человеческую жизнь — и превращая её в разменную монету для поддержания мифа о «силе».
разберем эту фразу Даяна, чтобы понять её глубинный ужас:
---
1. Контекст: Книга Альтермана
Натан Альтерман был одним из величайших национальных поэтов Израиля. Его патриотические стихи времен Войны за независимость были своего рода светской молитвой для поколения основателей государства. Подарок его книги семьям погибших должен был быть жестом утешения, напоминанием о высокой цели, ради которой погибли их сыновья.
2. Деконструкция фразы Моше Даяна
Предисловие Даяна превращает этот жест из утешительного в идеологическое оправдание вечной войны. Это не слова скорби, а гимн смерти во имя жизни через силу.
· «Смерть – это не конец боевых действий, а кульминация»: Даян переопределяет смерть. Это не трагедия и не failure, а высшая точка (кульминация) военных усилий. Солдат умирает не вопреки цели, а как логическое завершение процесса борьбы.
· «Борьба – это часть, а иногда и полная жизнь»: Здесь Даян утверждает, что смысл жизни заключается в борьбе. Это прямая отсылка к идее «тотальной войны», где вся жизнь общества подчинена военным effort. Мирная жизнь становится лишь подготовкой к войне.
· «Смерть... является не уничтожением жизни, а выражением ее полной силы»: Это апогей цинизма. Даян совершает риторический трюк: он отделяет физическую смерть человека от абстрактной «силы жизни» нации. Гибель отдельного солдата — это не потеря, а доказательство мощи коллектива. Его смерть становится символом жизнеспособности государства.
3. Идеология: «Освящение силы» в чистом виде
Эта фраза — прямое доказательство тезиса Гринблюма. Сила (в данном случае — готовность умирать и убивать) не просто инструмент, она сакрализована.
· Смерть солдата освящается как жертвоприношение на алтарь национальной силы.
· Трагедия отдельной семьи подается не как повод для скорби, а как повод для гордости: ваш сын достиг «кульминации» и стал «выражением полной силы».
4. Почему это так пугающе?
1. Обесчеловечивание: Индивид не имеет значения. Он — винтик в машине национальной борьбы. Его смерть ценна только как символический акт.
2. Оправдание вечной войны: Если смерть в бою — это «выражение жизни», то у государства нет морального imperativeа избегать войн. Война становится не необходимостью, а высшей формой существования.
3. Удар по семьям погибших: Вместо сочувствия им предлагают идеологическую абстракцию. Их личное горе должно быть подменено гордостью за вклад в «силу» нации.
---
Культурный и исторический резонанс
Это высказывание Даяна стало символом морального перерождения израильской элиты. Оно показывает, как далеко зашло руководство страны в оправдании культа силы и как далеко оно отдалилось от человеческих страданий, вызванных его решениями.
Неудивительно, что такие поэты, как Хая Мило, ответили на это яростным протестом. Их творчество («Мы будем сражаться за Шарона и вернемся в гробу») было прямым ответом на эту идеологию: «Нет, наша смерть не будет вашим триумфом. Это будет ваша вина».
Вывод: Предисловие Даяна — это не слова утешения, а идеологическое оружие. Оно было призвано не утешить семьи, а мобилизовать всё общество на продолжение конфликта, обесценивая высшую цену — человеческую жизнь — и превращая её в разменную монету для поддержания мифа о «силе».
Израиль оказался в ситуации постоянной войны за существование, и культ «павшего героя» стал частью государственной идеологии.
Даян и другие военные лидеры стремились внушить обществу мысль, что смерть солдата – не напрасна, а «высшее выражение жизни и борьбы».
В этом есть перекличка с библейским и национально-романтическим мотивом: павший воин не исчезает, а становится частью народа и его судьбы.
⚖️ Позже эти слова подвергались критике. Их видели как опасную героизацию смерти, которая может оправдывать новые жертвы. Многие исследователи отмечали, что именно через такие тексты формировалась культура памяти, где смерть на войне понималась не как трагедия, а как «необходимое и даже возвышенное завершение».
Даян и другие военные лидеры стремились внушить обществу мысль, что смерть солдата – не напрасна, а «высшее выражение жизни и борьбы».
В этом есть перекличка с библейским и национально-романтическим мотивом: павший воин не исчезает, а становится частью народа и его судьбы.
⚖️ Позже эти слова подвергались критике. Их видели как опасную героизацию смерти, которая может оправдывать новые жертвы. Многие исследователи отмечали, что именно через такие тексты формировалась культура памяти, где смерть на войне понималась не как трагедия, а как «необходимое и даже возвышенное завершение».
Комментарий