Богоискание на Русской земле.

[Игорь Голаев]

Если Царство Божье внутри нас есть, то может и Бога внутри себя искать надо (познавать), а не на русской или итальянской, или ещё какой-нибудь земле? Ведь, Бог есть - Любовь. А Любовь - внутри.

Русская земля - это прежде всего духовная культура, а не национальность.
В будущем весь мир будет изучать русский язык и русскую культуру.

[Игорь Голаев]

Он Исцелял, Пророчествовал? в чем Его яркость Богоискания?

Лев Толстой не только искал Бога, но и обладал большим Богопознанием. Лев толстой на столетия опередил не только свое время, но и наше время. В будущем весь мир по новому откроет для себя Льва Толстого.

[Игорь Голаев]

Русская земля дала миру Русскую философию и литературу. Они построены на духе и пронизаны Богоискательством.
В Европе есть две самые яркие философии - это немецкая философия и русская философия.
Русская литература очень тесно связана с русской философией.

[Ответчик]

познать в каком смысле, что ты имеешь в виду под словом познать?

Я имею ввиду что знать намерения и планы Бога человеку невозможно.

Истина не позволяет человеку увлечься ложными утверждениями ты с этим согласен?

Да согласен. Именно человек увидит в ложных утверждениях всю бесполезность и нецелесообразность этим занятиям уделять время.

как это будет выглядеть на фоне грешности Человека?

Это все зависит от самой личности и её целеустремления в жизни.

[Игорь Голаев]

Я имею ввиду что знать намерения и планы Бога человеку невозможно.

Возможно. Бог познаваем, как и мир.

[Бондарькофф]

Вера в Свет тоже неотъемлемая черта русского характера. Юродивые, блаженные были на Руси особо почитаемы и святы. Русской душе всегда близко богоискание. Дух занимал центральное внимание русской философской мысли.

ДУХОВНАЯ РОССИЯ, ПО БЕРДЯЕВУ
отрывок из воспоминаний русского философа Николая Александровича БЕРДЯЕВА из его так называемого опыта философской автобиографии Самопознание
В известный год моей жизни, который считаю счастливым, я вступил в общение с новой для меня средой народных богоискателей, познакомился с бродячей народной религиозной Россией. В то время в московском трактире около церкви Флора и Лавра (недалеко от Мясницкой) происходили по воскресеньям народные религиозные собеседования разного рода сектантов. И я отправился на такое собеседование. Оно произвело на меня очень сильное впечатление. Это была бродячая Русь, ищущая Бога и Божьей правды. Я принял очень активное участие в религиозных спорах и с некоторыми сектантами вступил в личное общение. Тут обнаружилась моя способность к общению и беседе с людьми из народной среды, чуждыми нашему образованию и культуре, и симпатии этих людей ко мне.

Народные собрания в трактире назывались Ямой. Там было огромное разнообразие религиозных направлений бессмертники (самая интересная из сект), баптисты и евангелисты разных оттенков, левого толка раскольники, духоборы, скрытые хлысты, толстовцы. Бессмертники, новая секта мистического типа, которая меня наиболее заинтересовала, распадалась на несколько типов бессмертников Ветхого Завета, бессмертников Нового Завета и бессмертников Третьего Завета. Прежде всего меня поразил народный язык сектантов сильный, красочный, образный, по сравнению с которым интеллигентский язык был бледным и отвлечённым. Никита Пустосвят, так именовали одного из сектантов, давал такого рода реплики: Не паши мне по голове. В общем беседа стояла на довольно высоком уровне, была мистическая напряжённость, сложная и углублённая религиозная мысль, было страстное искание правды. Для изучения русского народа эти собрания были неоценимы. Некоторые из сектантов были настоящими народными гностиками и развивали целые гностические системы. Чувствовались в некоторых течениях подземные манихейские и богумильские влияния. Мотивы дуалистические соответствовали чему-то во мне самом. Но я очень спорил против сектантского духа и старался опрокинуть их замкнутые системы. Более всего поражало, что представитель каждой секты сознавал себя в абсолютной истине, а других в заблуждении и лжи. Это и вызывало во мне наибольшее противление. Секты мистического характера были интереснее сект характера рационалистического. Наибольшая несимпатия у меня была к баптистам, я не мог вынести их сознания собственной спасённости и выраженного в рассудительной форме. Толстовцы были мало интересны. Самое жалкое впечатление производил православный миссионер, который должен был опровергать и обличать сектантов. Он топил православие, и даже когда он говорил что-то верное, это производило отталкивающее впечатление. Более всего меня заинтересовали бессмертники, и я отдал много сил на беседы и споры с ними. Бессмертники приходили и ко мне на дом. Основная идея бессмертников была та, что они никогда не умрут и что люди умирают только потому, что верят в смерть или, вернее, имеют суеверие смерти. Как и все сектанты, они основывались на текстах Священного Писания. Победу Христа над смертью они понимали не в смысле воскресения мертвых, а в смысле достигнутого эмпирического бессмертия в том смысле, что смерти нет для уверовавших во Христа. Если люди умирали, то потому только, что не верили в победу Христа над смертью. Бессмертник умрёт потому, что потерял веру. Опровергнуть бессмертников не было никакой возможности, факт смерти ничего им не доказывал, кроме слабости веры. Один бессмертник говорил, что когда его будут хоронить и оплакивать, он будет идти около гроба и смеяться над маловерами. Смерть есть такая же иллюзия для бессмертников, как болезнь для христианской науки, есть порождение ложной веры и ей нужно противопоставить истинную веру. Мне говорили, что были и бессмертники-сатанисты, это те, которые верили лишь в собственную бессмертность, всех же остальных людей считали обречёнными на смерть. Русская народная религиозная мысль глубоко задумалась над проблемой смерти. В секте бессмертников, как и во всех сектах, была несомненная и важная истина, но взятая в исключительности и оторванности от других сторон истины, от полноты истины.
Никита Пустосвят, из левого раскола, однажды на собрании подошёл ко мне и сказал: Если хочешь знать истину, то пригласи меня к себе. Я, конечно, захотел знать истину и пригласил его к себе. Он сел посреди комнаты и начал развивать очень сложную гностическую систему изумительно красивым, образным народным языком. Моей мыслью он совсем не интересовался. Я пытался ему возражать, но это оказалось безнадёжным. Это был абсолютно убеждённый человек, сознавший себя носителем единоспасающей истины. Это тяжёлая сторона сектанства. Но меня поражал ум многих сектантов. Я часто узнавал мысли, знакомые мне из чтения Я. Бёме и других христианских мистиков-теософов. Я заметил, что Бёме с начала XIX в. просочился в народную среду. Его даже в народе считали святым.
Народные религиозные собрания в Яме скоро прекратила полиция характерное явление старого режима. Для меня было ясно, что официальное казённое православие было бессильно бороться с сектантскими религиозными движениями в народе, оно могло лишь запрещать и преследовать. В то время как я посещал Яму, А. Белый писал свой роман Серебряный голубь, в котором описывал мистическую народную секту, родственную хлыстовству. Я предложил ему пойти в Яму и послушать сектантов. К моему удивлению, он отказался идти и положился лишь на свою художественную интуицию. Эта интуиция оказалась изумительной, он что-то угадал в русском мистическом сектантстве. Но наиболее интересные индивидуальные встречи с народными богоискателями у меня произошли в другом месте.
Лето мы проводили в течение ряда лет в деревне, принадлежавшей матери Лидии, в Харьковской губернии, около Люботина. Летом того года, в который я общался с сектантами в Яме, ко мне пришли из соседней усадьбы Шеерманов для духовных бесед со мной. Выяснилось, что очень близко от нас владелец усадьбы Вл.А. Шеерман, толстовец по убеждениям, устроил толстовского типа колонию, духовную общину. Там были не только толстовцы, толстовцы даже составляли меньшинство. Со всех сторон стекались туда искатели Бога и жизни по Божьей правде и из интеллигенции, и из народа. Там можно было встретить и представителей разного рода сект, и одиночек, открывших свой способ спасения мира. Одиночек-богоискателей было даже больше, чем сектантов в собственном смысле слова. В этом своеобразном духовном центре я встретил впервые добролюбовцев, последователей Александра Добролюбова, декадентского поэта, который стал странником, искателем праведной жизни и основал целое духовное движение. С добролюбовцами общение было трудно, потому что они давали обет молчания и на ваш вопрос ответ мог последовать лишь через год. Я считал это недостатком внимания к людям. Сам Владимир Шеерман был чудесный человек, кристально чистый, исключительно преданный исканию праведной жизни. Его толстовство не было узко сектантским и удушливым, как у многих других.
Я очень любил Л. Толстого, но не любил толстовцев. Один толстовец, который ходил к нам с В. Шеерманом, был невыносим своим морализмом и осуждением всех. Брат Вл. Шеермана был направления скорее оккультно-теософического, чем толстовского. Меня очень обрадовало существование такого духовного центра около нас, как раскрытие новых возможностей общения. Население шеермановской колонии не было постоянным и устойчивым. Часто являлись новые люди. Многие лишь проходили через этот духовный центр по дороге на Кавказ, чтобы жить в кавказских горах.
Все вновь являвшиеся богоискатели и правдоискатели обыкновенно приходили ко мне и вели духовные беседы. Я перевидал очень много людей этого типа и хорошо ознакомился с этой стороной жизни русского народа. Я не мыслю себе Россию без этих людей и этого рода духовных движений. Это есть характерно русское странничество. Что сталось с этой страннической духовной Россией в коммунистическом строе? В России самодержавно-монархической легче было быть странником, чем в России советской, одержимой стремлением к тоталитарной организации жизни. Я слыхал, что на Кавказе были совершенно раздавлены духовные движения и общины. Все эти искатели праведной жизни в Боге, которых я встречал в большом количестве, были революционерами, хотя революционность их была духовная, а не политическая. Все они были религиозные анархисты, в этом близкие Л. Толстому, близкие и мне. Меня поражало, что одиночки обыкновенно имели свой верный способ спасения мира и человека и приходили мне изложить этот способ спасения. В них был гностический элемент что спасение зависело от знания истины. Значение злой воли в человеческой жизни недооценивалось. Некоторые производили впечатление одержимых idee fixe, но все целиком отдавались исканию истины, осуществлению праведной, божественной жизни.
Вспоминаю одного, у которого была последовательно продуманная система спасения. Он исключительно был сосредоточен на проблеме времени как источника зла. Он считал время победимым и проповедовал, что нужно завернуться в мгновении, тогда всё входит в вечную жизнь, победится смерть. В его системе было что-то верное, но в целом было упрощение и преувеличение части, многие проблемы совершенно ускользнули из его сознания. Нужно сказать, что всем было свойственно упрощение в мысли, опрощение в жизни. Не знаю, как они выносили мою философскую и культурную усложнённость, мой склонный к проблематическому ум. Но относились ко мне дружественно и любили со мной разговаривать.
Самым большим моим другом был Акимушка. Простой мужик, чернорабочий. У него было очень плохое зрение, и он производил впечатление человека, который на что-нибудь наткнётся или упадёт. Он был безграмотный. По своим манерам он иногда напоминал А. Белого. Беседы с ним были духовно углублёнными, он стоял на высоте самых трудных мистических тем, характерных для германской мистики. Он мне был ближе, чем многие интеллигентные и культурные люди, с ним мне было легче разговаривать. Общение с Акимушкой убедило меня в неверности народнической точки зрения на существование пропасти между культурным слоем и народом. Акимушка говорил мне, что ему далёк крестьянин, поглощённый материальными вопросами, а близок я, с которым может разговаривать об интересующих его духовных вопросах. Существует единство в царстве духа.
Акимушка рассказал мне однажды о необыкновенном событии, происшедшем с ним, когда он был мальчиком. Он был пастухом и пас стадо. И вдруг у него явилась мысль, что Бога нет. Тогда солнце начало меркнуть, и он погрузился в тьму. Он почувствовал, что если Бога нет, то и ничего нет, есть лишь совершенное ничто и тьма. Он как будто бы совершенно ослеп. Потом в глубине ничто и тьмы вдруг начал загораться свет, он вновь поверил, что есть Бог, ничто превратилось в мир, ярко освещённый солнцем, всё восстановилось в новом свете. Акимушка, вероятно, никогда не слыхал об Мейстере Экхардте и Я. Бёме, но он описывал опыт, очень родственный опыту, описанному этими великими мистиками. В Акимушке была своеобразная утончённость. Это был один из самых замечательных людей, каких я в жизни встречал. Более чем у кого-либо, меня поражало у него мистическое чувство жизни и мистическая жажда. Внешняя жизнь объективного мира для него как будто бы совсем не существовала, и он не мог в ней ориентироваться, был детски беспомощен. Вместе с тем в нём чувствовалась большая доброта и благожелательство. Он часто приходил к нам в дом, обедал у нас, потом мы совершали с ним прогулки и вели духовные беседы. Через некоторое время он уехал на Кавказ и исчез. Память о нём я очень храню.
Я также храню память о художнике Б. и его жене. Они были близки к добролюбовцам. Б. был очень красив, в нём было что-то францисканское, благостное. Его жена внешне менее привлекательна, но очень умна и беседа с ней была интересна. Она ближе к православию, любила Добротолюбие и постоянно читала восточную мистико-аскетическую литературу. Самого Б. я больше любил, но с его женой более охотно беседовал на духовные темы. Б. часто приходил к нам в дом. Потом они тоже уехали на Кавказ, куда стекались разные духовные течения.
Меня всегда поражало, что все эти люди забывали слишком помещичий стиль нашего дома и дорожили духовным общением прежде всего. Вспоминаю о годах общения с этими людьми как о лучших в моей жизни и о людях этих как о лучших людях, каких мне пришлось встречать в жизни. Испорченный наследственным барством и эгоизмом философа и писателя, дорожащего прежде всего благоприятными условиями для своего умственного творчества и писательства, я мало делал по сравнению с этими людьми для осуществления праведной жизни, но в глубине своего сердца я мечтал о том же, о чем и они.
Вспоминаю счастливые дни в деревне на Рождество. Сильный мороз, всё в снегу, сад освещён лунным светом и создаётся сказочная атмосфера. Подъезжает Вл. Шеерман на розвальнях и везёт с собой нового гостя. Шеерман в тулупе, большая борода вся в снегу. Он смотрит ласково своими добрыми глазами. В гостиной пылает камин. Наш любимый мопс Томка лежит, весь закрытый красным одеялом, и рычит при входе неизвестных людей. Начинается духовная беседа. Какая система спасения мира у нового гостя? В это время мир уже приближался к страшной мировой войне, которая открывает эру катастроф, несчастий и страданий, которым не видно конца.

[tabo]

Я имею ввиду что знать намерения и планы Бога человеку невозможно.

Кроме того что нам открыто в Священном Писании и кроме того что Бог сам Открывает своим рабам.

[Игорь Голаев]

ДУХОВНАЯ РОССИЯ, ПО БЕРДЯЕВУ
отрывок из воспоминаний русского философа Николая Александровича БЕРДЯЕВА из его так называемого опыта философской автобиографии Самопознание

Спасибо, очень интересный отрывок.

Я очень любил Л. Толстого, но не любил толстовцев. Один толстовец, который ходил к нам с В. Шеерманом, был невыносим своим морализмом и осуждением всех.

Последователи всегда искажают веру своего учителя, если они не пытаются идти дальше учителя.

[Говорящий Бобёр]

Самый яркий это Лев Толстой.

ЛТ - это хорошо замаскированный козёл и извращениц. Его толкование НЗ - бесовская прелесть, а тот же попсовый роман Война и Мир несёт сегодняшнюю тему всех бабских сериалов: люди друг друга переимели, а любви так и не нашли.

Для меня пример богоискательства из деятелей литературы - Достоевский, а так же пример верующего человека. с плюсами и минусами,

Горбатого могила исправит.

[Игорь Голаев]

Лев Толстой написал Евангелие.

В Мастере и Маргарите Набокова прототипом Мастера был Лев Толстой, который также написал Евангелие, где показал образ другого Христа, нежели проповедовала мертвая религия.

Жизнь Льва Толстого была противостоянием религиозной системе, который Лев Толстой противостоял в одиночку и получал письма с угрозами физической расправы над ним.

Высказывание Льва Толстого на духовные темы на несколько порядков выше, которые были до него и после него.

[Говорящий Бобёр]

мертвая религия проповедует настоящего Бога, хотите вы того или нет, а такие сатанисты как Толстой пытаются сделать Его более живым и красочным, чтобы это был уже не Он а свой божок, добренький и человеколюбивый

Разве ЛН не оспаривал НЗ с позиции собственного взгляда на любовь там всякую какую то и, якобы, неправильное понимание церкви? не было такого? его толкование на НЗ фактически собственное Евангелие,

ЛТ - это однозначно сатанизм

[Игорь Голаев]

как Толстой пытаются сделать Его более живым и красочным, чтобы это был уже не Он а свой божок, добренький и человеколюбивый

Лев Толстой описал Христа таким, каким Он и был на самом деле.
Та же самая мысль и в Мастере и Маргарите Набокова.

[meningod 2]

Лев Толстой описал Христа таким, каким Он и был на самом деле.
Та же самая мысль и в Мастере и Маргарите Набокова.

Да вы утопист сударь,не будьте голословными касаемо Толстого,изложите вкратце или дайте ссылку на взгляды Толстого в отношении НЗ.и ПРИ ЧЕМ ТУТ Булгаков и его мистический роман?

[Ответчик]

Пользователь Говорящий Бобёр Вы сказали а такие сатанисты как Толстой. Что такого плохого для человечества слелал в своей жизни Лев Толстой? Обозвать человека который в жизни написал такие произведения замечательные. Вы оскорбили человека, унизили его имя своими словами. А на самом деле показали себя с только глупой стороны, а не оскорбили другого человека и определии его к категории сатанистов. И считаете свою точку зрения правильной. Это Ваше глубокое заблуждение, подумайте хорошенько. Интересно какие у Вас кумиры в жизни?

[Говорящий Бобёр]

Пользователь Говорящий Бобёр Вы сказали а такие сатанисты как Толстой. Что такого плохого для человечества слелал в своей жизни Лев Толстой? Обозвать человека который в жизни написал такие произведения замечательные. Вы оскорбили человека, унизили его имя своими словами. А на самом деле показали себя с только глупой стороны, а не оскорбили другого человека и определии его к категории сатанистов. И считаете свою точку зрения правильной. Это Ваше глубокое заблуждение, подумайте хорошенько. Интересно какие у Вас кумиры в жизни?

нету у меня кумиров, своё мнение изложил из того что читал у Толстого
проповедовать сладкое Евангелие прикрываясь словами о человеколюбии и ярой идеей всех залюбить - это бред, бесовская прелесть