Твитнуть
«Доказав», что уверенность в спасении для реформата заключена в профессиональном успехе, Вебер переходит теперь к особенностям профессиональной деятельности кальвинистов.
Первая особенность связана с т.н. «мирским аскетизмом». Протестантизм отменил монастыри, но не отменил аскезу. Он подразумевает, что не монахи, а все верующие должны вести аскетический образ жизни. Следовательно, рассуждает Вебер, аскеза должна иметь место и в профессиональной деятельности.
Однако сам Вебер понимает аскезу несколько странно: не как практику, ограничивающую материальное ради духовного, но как рациональную организацию жизни. Во всяком случае он постоянно вменяет такое понимание кальвинистам, указывая при этом, что такой «аскетизм» явился мощным средством внедрения христианства в повседневную жизнь.
Все рассуждения о «мирском аскетизме» направлены на то, чтобы показать, что «мирская аскеза протестантизма со всей решительностью отвергала непосредственное наслаждение богатством и стремилась сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. Вместе с тем она освобождала приобретательство от психологического гнета традиционалистской этики, разрывало оковы, ограничивающие стремле*ние к наживе, превращая его не только в законное, но и в угодное Богу (в указанном выше смысле) занятие» /2:197/.
Другая особенность реформатской профессиональной этики, по Веберу, состояла в положительном отношении к «доходности» профессии.
Вебер объясняет, что, по мнению кальвинистов, если Бог дает возможность кому-то получить большую прибыль, то тем самым Он использует этого человека для выполнения Его воли: "Богу угодно рациональное утилитарное использование богатства на благо каждого отдельного человека и общества в целом".
Для обоснования Вебер привлекает известного английского проповедника Ричарда Бакстера, который говорит: «Если Бог указует вам этот путь, следуя которому вы можете без ущерба для души своей и не вредя другим, законным способом заработать больше, чем на каком-либо ином пути, и вы отвергаете это и избираете менее доходный путь, то вы тем самым препятствуете осуществлению одной из целей вашего призвания (calling), вы отказываетесь быть управляющим (steward) Бога и принимать дары его для того, чтобы иметь возможность употребить их на благо Ему, когда Он того пожелает. Не для утех плоти и грешных радостей, но для Бога следует вам трудиться и богатеть».
Вот так: «заработать больше» значит быть управляющим Бога.
Разумеется, это частное мнение Бакстера, но оно настолько нравится Веберу, что он его возводит в общий принцип. При этом уже Вебер ссылается на евангельскую притчу о десяти минах, где раб, не отдавший в рост свою мину серебра был наказан. Если бы Вебер имел богословскую подготовку, то он наверное знал бы, что эта притча (как и прочие притчи) говорит: «в духовных делах поступайте также, как это делают торговцы в делах мирских». То есть для имущественной этики из нее можно вывести лишь то, что капиталистические механизмы существовали уже в Израиле времен Христа и были достаточно широко распространены.
Выводить же из нее моральность капиталистической прокрутки денег совершенно некорректно.
Первая особенность связана с т.н. «мирским аскетизмом». Протестантизм отменил монастыри, но не отменил аскезу. Он подразумевает, что не монахи, а все верующие должны вести аскетический образ жизни. Следовательно, рассуждает Вебер, аскеза должна иметь место и в профессиональной деятельности.
Однако сам Вебер понимает аскезу несколько странно: не как практику, ограничивающую материальное ради духовного, но как рациональную организацию жизни. Во всяком случае он постоянно вменяет такое понимание кальвинистам, указывая при этом, что такой «аскетизм» явился мощным средством внедрения христианства в повседневную жизнь.
Все рассуждения о «мирском аскетизме» направлены на то, чтобы показать, что «мирская аскеза протестантизма со всей решительностью отвергала непосредственное наслаждение богатством и стремилась сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. Вместе с тем она освобождала приобретательство от психологического гнета традиционалистской этики, разрывало оковы, ограничивающие стремле*ние к наживе, превращая его не только в законное, но и в угодное Богу (в указанном выше смысле) занятие» /2:197/.
Другая особенность реформатской профессиональной этики, по Веберу, состояла в положительном отношении к «доходности» профессии.
Вебер объясняет, что, по мнению кальвинистов, если Бог дает возможность кому-то получить большую прибыль, то тем самым Он использует этого человека для выполнения Его воли: "Богу угодно рациональное утилитарное использование богатства на благо каждого отдельного человека и общества в целом".
Для обоснования Вебер привлекает известного английского проповедника Ричарда Бакстера, который говорит: «Если Бог указует вам этот путь, следуя которому вы можете без ущерба для души своей и не вредя другим, законным способом заработать больше, чем на каком-либо ином пути, и вы отвергаете это и избираете менее доходный путь, то вы тем самым препятствуете осуществлению одной из целей вашего призвания (calling), вы отказываетесь быть управляющим (steward) Бога и принимать дары его для того, чтобы иметь возможность употребить их на благо Ему, когда Он того пожелает. Не для утех плоти и грешных радостей, но для Бога следует вам трудиться и богатеть».
Вот так: «заработать больше» значит быть управляющим Бога.
Разумеется, это частное мнение Бакстера, но оно настолько нравится Веберу, что он его возводит в общий принцип. При этом уже Вебер ссылается на евангельскую притчу о десяти минах, где раб, не отдавший в рост свою мину серебра был наказан. Если бы Вебер имел богословскую подготовку, то он наверное знал бы, что эта притча (как и прочие притчи) говорит: «в духовных делах поступайте также, как это делают торговцы в делах мирских». То есть для имущественной этики из нее можно вывести лишь то, что капиталистические механизмы существовали уже в Израиле времен Христа и были достаточно широко распространены.
Выводить же из нее моральность капиталистической прокрутки денег совершенно некорректно.
Комментарий