Твитнуть
Не секрет, что несовершенство нашего языка вводит нас порой в заблуждение и негативно влияет на мировосприятие.
В частности, это касается понятий, которые по-форме являют собой наследие архаичного языка, и напускают некий "величественный" архаичный флер на довольно обыденные понятия. В частности, это касается и понятия "завета".
Завет -- это банальный контракт, или договор. Это коммерческий документ, юридически фиксирующий взаимные обязательства.
Сама идея того, что с Богом можно заключить контракт, представляется кощунственной, глубоко порочной, ибо отношения меду человеком и Богом определяются не взаимными обязательствами и выгодами, а безусловной подчиненностью, у человека в отношении Бога есть только долг, но нет никаких прав требования. Этот святой долг того же порядка, что долг Защитника Семьи, Вотчины и Отечества, священный долг, безусловный. С ним человек рождается и умирает, и он его должен принимать бесприкословно. То же самое касается и рода, и народа, соответственно.
Подобная идея, как мне представляется, могла родится только в среде народа, с сугубо материалистическим менталитетом, такого как евреи -- нация прирожденных ростовщиков и торгашей-спекулянтов, лишенных чувства долга и ощущения духовного, все переводящего на язык бухгалтерии. Отсюда, вероятно, идут и корни их отвратительных жертвенных взаимоотношений с их божеством Яхве -- в них тоже отчетливо читается подтекст взаимовыгодного обмена, утрированно говоря, они предоставляют своему Яхве приятное ему благовоние сожженной невинной жертвы, а он списывает им(словно вычеркивая из бухгалтерской книги) их задолженности в виде грехов. Когда Яхве приносится невинная жертва, он списывает в своей книге активы, а грешник в своей -- пассивы, взаимно подбивается баланс. Примерно то же самое происходит и при любом еврейском благодеянии "мицва" -- исполнении обязательств по этому контракту(тому самому завету). По этому же контракту они и получают свою "обетованную"(обязательство Бога-контрагента по контракту) землю, отнятую у других народов. В конечном счете их Яхве обещает им полное господство над всеми народами. Вот такие вот "одухотворенные" и "возвышенные" отношения происходят между евреем и его божеством.
Это все перекочевало и в иудеохристианство, хотя, по сути чуждо, и даже противно народам, которые его исповедовали.
Это ведь действительно, удивительный факт, что благородные воинственные германцы, отважные рыцари без страха и упрека, нация героев восприняла религию с глубокими следами ростовщического духа, в то время, как в области реальной морали и культуры бытовала полная противоположность -- глубочайшее презрение к торгашеской морали. Благородный германский Воин, и даже простолюдин, не сели бы на одном поле с презренным ростовщиком.
И в то же время, они продолжали оставаться воинственным, благородным и чистым народом. Даже монашество представляло собой нечто близкое к касте воинов с героическими устремлениями
Вот такие вот чудеса творились в том средневековье
В частности, это касается понятий, которые по-форме являют собой наследие архаичного языка, и напускают некий "величественный" архаичный флер на довольно обыденные понятия. В частности, это касается и понятия "завета".
Завет -- это банальный контракт, или договор. Это коммерческий документ, юридически фиксирующий взаимные обязательства.
Сама идея того, что с Богом можно заключить контракт, представляется кощунственной, глубоко порочной, ибо отношения меду человеком и Богом определяются не взаимными обязательствами и выгодами, а безусловной подчиненностью, у человека в отношении Бога есть только долг, но нет никаких прав требования. Этот святой долг того же порядка, что долг Защитника Семьи, Вотчины и Отечества, священный долг, безусловный. С ним человек рождается и умирает, и он его должен принимать бесприкословно. То же самое касается и рода, и народа, соответственно.
Подобная идея, как мне представляется, могла родится только в среде народа, с сугубо материалистическим менталитетом, такого как евреи -- нация прирожденных ростовщиков и торгашей-спекулянтов, лишенных чувства долга и ощущения духовного, все переводящего на язык бухгалтерии. Отсюда, вероятно, идут и корни их отвратительных жертвенных взаимоотношений с их божеством Яхве -- в них тоже отчетливо читается подтекст взаимовыгодного обмена, утрированно говоря, они предоставляют своему Яхве приятное ему благовоние сожженной невинной жертвы, а он списывает им(словно вычеркивая из бухгалтерской книги) их задолженности в виде грехов. Когда Яхве приносится невинная жертва, он списывает в своей книге активы, а грешник в своей -- пассивы, взаимно подбивается баланс. Примерно то же самое происходит и при любом еврейском благодеянии "мицва" -- исполнении обязательств по этому контракту(тому самому завету). По этому же контракту они и получают свою "обетованную"(обязательство Бога-контрагента по контракту) землю, отнятую у других народов. В конечном счете их Яхве обещает им полное господство над всеми народами. Вот такие вот "одухотворенные" и "возвышенные" отношения происходят между евреем и его божеством.
Это все перекочевало и в иудеохристианство, хотя, по сути чуждо, и даже противно народам, которые его исповедовали.
Это ведь действительно, удивительный факт, что благородные воинственные германцы, отважные рыцари без страха и упрека, нация героев восприняла религию с глубокими следами ростовщического духа, в то время, как в области реальной морали и культуры бытовала полная противоположность -- глубочайшее презрение к торгашеской морали. Благородный германский Воин, и даже простолюдин, не сели бы на одном поле с презренным ростовщиком.
И в то же время, они продолжали оставаться воинственным, благородным и чистым народом. Даже монашество представляло собой нечто близкое к касте воинов с героическими устремлениями
Вот такие вот чудеса творились в том средневековье
Комментарий