Иоганн Арндт. «Об истинном христианстве»

[Денис Нагомиров]

Лютеранин пишет:

Даже и Кальвин, а уж тем паче - лютеранские отцы Реформации, не учили, что Бог есть причина зла, или что человек есть лишь "праведный зомби", выбор которого - только фикция. В лютеранских исповеданиях веры обе эти мысли явным образом отвергаются. Разумеется, согласие человека - это именно согласие человека, движение его воли и выбор его разума. При этом согласие с благодатью производится в человеке Богом, и никакая добрая воля (имеется в виду, воля, способная любить Бога, доверять Ему, испытывать благоговейный страх Божий - то, что и невозрожденный человек может выбирать доброе в мирских делах, никто не отрицает) благодати не предшествует.

400 Bad Request

[Денис Нагомиров]

Явному или не явному, но понятие о персональном предопределении ко спасению у Августина есть, только он не строил на этом личном мистическом опыте законченную доктринальную систему (хотя к её построению подошёл Оранжский собор), а монах-августианец Лютер начал строить - вернее, канонизировал традицию, подспудно сложившуюся в его ордене, до того, как Тридентский собор объявил её ересью.

Так именно потому, что началась конкуренция между лютеранами и кальвинистами, которые довели лютеровские построения до логического завершения, лютеранская ортодоксия и откатилась в этом вопросе до "чистого" августинизма (а вот объединённые лютеранско-реформатские церкви "прусской унии" как раз подхватывают эту линию).

Что касается пиетистской традиции у Арндта или Тестергена, то она вполне базируется на общелютеранских представлениях о моноэргизме, из которых следует, что

• человек как полностью греховный от себя не может абсолютно ничего, даже покаяться;
• покаяние человеку посылает Бог;
• посылает не всем, а избранным ко спасению.

Но на этих тезисах особо не акцентируется, поэтому любим мы их "не только за это".

А знаете, мне чужд протестантский монергизм, это отрицание человеческой воли. Да и лютеранский пастор Дмитрий Розет мне отвечал, что пиетизм это скрытый синергизм, поэтому неудивительно что того-же например Арндта любили почитывать православные. А вот что писал на католическом форуме один католик: "Собственно любая литература посвященная покаянию и духовному развитию неизбежно синергийна. Даже у самых ярых кальвинистов. Тут в том то и дело, что у нас синергиков(у католиков, у православных и у тех протестантов которые арминиане) практическое учение о христианской жизни более-менее гармонично с теоретической сотериологией, а у лютеран и кальвинистов есть явное противоречие между теоретически монергичной сотериологией и практически синергичной практикой".

А. Фокин
Преподобный Иоанн Кассиан

В отличие от Августина, скрытую полемику с которым преподобный Иоанн ведет в 13-м Собеседовании, он полагает, что у человека после грехопадения, несмотря на его добровольное рабство диаволу, а тем более после его освобождения Христом, вполне сохраняется свобода произволения, которая может отвергать или принимать благодать Божию (Собесед., 13.12; 13.10). Наша воля находится посередине двух желаний плотского и духовного и как бы балансирует между ними (Собесед., 4.12)42. Конечно, преподобный Иоанн признает, что после грехопадения воля человека стала слабой, немощной (Собесед., 13.10) и даже превратной; что она или из-за неведения блага, или из-за услаждения страстями легко склоняется к порокам (Собесед., 3.12) и поэтому всегда нуждается в направляющей благодати Божией (Собесед., 3.12, также 13.3; 13.10; Прав., XII.910)43. Но если невозможно, чтобы в ум человека не входили различные помыслы, то принять или отвергнуть их возможно для каждого стремящегося к этому (Собесед., 1.17)44. Человек сам несет ответственность за свои мысли; если бы он не был способен их контролировать, то у него не осталось бы свободного произволения, и усилия, направленные к нашему совершенству, не были бы в нашей власти (Собесед., 1.17; 7.4). Когда Бог побуждает нас ко благу, от нас самих зависит последовать этому побуждению и помощи Божией в большей или меньшей степени (Собесед., 3.19). В отличие от Августина преподобный Иоанн считает, что у человека сохранилось стремление к благу и даже знание блага, ведь после грехопадения Адам получил знание зла, которого ранее не имел, но при этом он не утратил и знания добра, которое получил ранее от Бога, в противном случае он ничем не отличался бы от неразумных животных (Собесед., 13.12)45. Бог посеял в душе человека естественные семена добродетелей (Собесед., 13.1246), и это природное благо, вложенное в нее при творении, сохранилось в ней и после грехопадения (Собесед., 13.9). Поэтому не следует подобно Августину полагать, что человеческая природа способна только ко злу (Собесед., 13.12).