Твитнуть
Помещу здесь понемножку свои словесные зарисовки. В растяжку.
Не столь давно в России стали организовываться крестные ходы, так скажем, дальнего направления. Точнее, восстанавливается давняя традиция таких крестных ходов. Это значит, что ход идет не вокруг храма, а на более или менее дальние расстояния, и это занимает не один день. На одном из таких ходов довелось мне побывать, о других подобных мероприятиях почитать дневники их участников.
А затем захотелось поделиться своими впечатлениями и самому.
И тут я пожалел, что не умею рисовать. Лучше дорожного дневника тут могла бы сказать кисть мастера. Правда, не всякого мастера. Про крестные ходы в наших галереях и в томах репродукций широко известна пара примеров кисти Перова, это, с позволения сказать, классика, столь любимая советским культпросветом, забитая в память всех советских людей со школьной скамьи. Грязная карикатура в реалистическом стиле. Но для моих впечатлений эта рука не подошла бы никак. Если бы такое было возможно, я заказал бы работу И. Глазунову или П. Рыженко. Да, вот так! И не говорите, что у меня губа не дура. Сами, возможно, сравните в уме разницу художественных стилей. Ну, а пока я не сознаю себя художником кисти, ни художником слова, но все-таки жанр сочинения по картине я в школе вроде освоил на твердую четверку. Вот и напишу пока в таком стиле сочинение по ненаписанным картинам. Быть может, они вам и сами представятся.
Итак, рисую картину первую. Хмурый осенний день. Проезжая дорога местного значения, асфальтовая и не сильно побитая, пролегает через небольшую деревню. По обеим сторонам дороги избы, палисадники, новый строящийся дом. Тополя и березы с пожелтевшей и поредевшей листвой. У канавы между домами привязана корова.
По левой стороне дороги движется необычная колонна пешеходов. Впереди молодой парень с короткой бородкой несет церковный фонарь с горящей внутри свечой. За ним парой идут хоругвеносцы с небольшими самодельными хоругвями, на которых пришиты залитые в пластик бумажные иконы. Затем парами еще несколько мужчин и тоже с иконами. Они все разного возраста, от совсем юных до седых, бородатых. Уста всех приоткрыты, слышится общее пение Иисусовой молитвы. За ними так же чинно парами движутся женщины. У них тоже котомки за плечами, а на груди одинаковые иконки, небольшие, бумажные, залитые в пластик. Такие выданы всем участникам перед началом крестного хода. На иконах изображен Праведник, которому и посвящен крестный ход по местам его подвижничества.
В середине колонны внимательный зритель опознает фигуру священника по скуфейке, подряснику и свисающей из-под куртки епитрахили. Батюшка у нас здесь служит запевалой, можно сказать, совершает молебен прямо на ходу. Потому и встал в середине, чтобы вся колонна возможно лучше слышала его. Самое трудное изобразить на картине лица. Я уже назвал имена желательных и не желательных мастеров такого дела, так что видавший их картины зритель сам догадается, что на лицах должно бы высвечиваться. Это не упадок, а святое воодушевление. Все воспринимают происходящее, по меньшей мере, как подарок судьбы.
Но гвоздь картины, самую важную ее деталь, я помещу не в центр композиции, а сбоку, выделив ее лучиком солнечного света. Это две фигуры местных жителей. Вот бабушка, привлеченная пением, вышла из палисадника на другую сторону дороги и крестится на проносимые иконы. А ее внучка тянет за руку, сама стремясь присоединиться к крестоходцам. Сейчас обе встанут в общий строй и пойдут до края деревни, где на пригорке стоит высокий поклонный крест на месте разрушенного в лихолетие храма. Там батюшка с крестоходцами совершит молебен. Никак не забуду, как в конце молебна одна бабушка из местных попросила помолиться о упокоении не своих родных, а местного священника, который служил в этом храме перед его закрытием в 1937 г, а потом был забран и сгинул со многими и многими другими. Впрочем, этого уже не изобразишь на картине.
- - - Добавлено - - -
Вторая картина тоже врезалась мне в память и долго будет стоять перед глазами. Старый разрушенный храм. Впрочем, стены и купол целы, хотя почти вся штукатурка с них обвалилась. Ни иконостаса, ни дверей, ни окон, ни полов. Прямо на земле, на голой глине стоят молящиеся. Прямо на земле в алтарной части поставлены престол, жертвенник и семисвечник, привезенные из действующего храма. В этих руинах дует сильный сквозняк, очень холодно. Ветер давно задул все лампады и свечи, рвет облачения с престола, и даже сбросил покровец для чаши с престола на землю. Алтарник поднимает этот покровец, а кто-то из прихожан, распахнув одежду, закрывает ею от ветра антиминс со стоящими на нем священными сосудами.
На этот раз священников двое. Более молодой в полном облачении совершает возношение даров. Пожилой, тот, кто был в крестном ходе, только что совершив исповедь, подошел к престолу в одной епитрахили. Крестоходцы с теми же иконками на груди, стоят близко к престолу, почти полукругом, ничем не отделенные от совершающегося священнодействия. Слева от этого полукруга аналой, за которым четверо певчих, сжимаясь от холода, продолжают петь.
Многие участники службы, возможно, первый раз в жизни присутствуют на литургии без иконостаса, и, можно сказать, на литургии почти без храма. Священник молится вслух, возносит молитву всей церкви. Это тоже довольно не привычно. Несмотря на пронизывающий ветер, святое одушевление охватывает всех. Кто-то преклонил колени пред алтарем, не боясь коснуться земли, кто-то стоит на ногах. День пасмурный, в храме довольно темно, свечи, как мы уже упомянули, задуты внезапным сильным порывом ветра. Но в этой картине светятся сами лица молящихся, на мгновения превратившиеся в лики. Вот где нужна кисть Глазунова или Рыженко! А я не художник, я их описать не могу. Я только их помню, ведь я не рассматривал тогда лица, а замечал их лишь урывками. И внимание всех устремлено теперь на Чашу. Еще четверть часа и все подойдут к ней принять Святые Дары. И Господь войдет в эти полсотни сердец богомольцев, замерзающих на ветру и согревающихся лишь молитвою и поклонами.
Картина незабываемая, она еще ждет своего мастера!
- - - Добавлено - - -
А вот и третья зарисовка. Фойе сельского дома культуры. Лампочка хорошо освещает лишь его половину, вторая погружена в полумрак. По стенам объявления, стенды с грамотами. В углу на возвышении поставлены хоругви, фонарь и иконы крестоходцев. В другой, темной половине фойе прямо на полу расстелены походные коврики («пенки»), рюкзаки, спальные мешки. Здесь предполагается ночлег крестоходцев в тесноте и не в обиде. В центре композиции за столом под лампочкой сидит батюшка, напротив него сидят и стоят богомольцы (столов, стульев и лавок не хватило на всех). Участники крестного хода представляются поочередно друг другу и рассказывают каждый кратко о том, что дал каждому такой крестный ход, если он участвовал в нем раньше.
Вот на этой картине я непременно нарисую и себя. Вот я, стоя в углу, тщательно всматриваюсь в лицо каждого говорящего и, глотая в горле комки, ловлю каждое слово их свидетельства. О, тут право же стоит прислушаться! Один за другим люди рассказывают о том, как изменилась их жизнь, как заросли душевные раны, как окрепла их вера, как они прошли такое длинное расстояние совершенно немощными и больными ногами, как вела и воодушевляла их молитва, как по возвращении из крестного хода произошло примирение с домашними и улучшение отношений с ними. Один за другим крестоходцы говорят о том, как нашли здесь единую церковную семью, или, лучше сказать, сами же составили ее. Говорят о силе взаимной молитвы и помощи. Кто-то признался, что раньше почти не верил в Бога и был против всех таких «демонстраций», а теперь вот своими руками помогает приготовить крестоходцам пищу и накормить их. А я слушаю и исцеляюсь словами всех этих свидетельств.
Я слышал их в разных собраниях. И у православных христиан, и у евангельских. Читал об этом в журналах и книжках. Но сегодня, когда все эти свидетельства милости Божией к людям приходят из живых уст и уст очень разных, причем идут чередой, одно за другим, - у меня настоящий праздник. Праздник Божьего присутствия в жизни. Значит, я тоже не забыт, я ведь тоже вступаю в эту семью крестоходцев. Передо мною тоже встает по-человечески невозможная задача пройти за недлинный осенний день сорок километров с краткими привалами, - и ко мне тоже придет помощь Божия, как и ко всем. А ведь многие из этих людей (да что там многие абсолютное большинство!) физически слабее меня.
Не столь давно в России стали организовываться крестные ходы, так скажем, дальнего направления. Точнее, восстанавливается давняя традиция таких крестных ходов. Это значит, что ход идет не вокруг храма, а на более или менее дальние расстояния, и это занимает не один день. На одном из таких ходов довелось мне побывать, о других подобных мероприятиях почитать дневники их участников.
А затем захотелось поделиться своими впечатлениями и самому.
И тут я пожалел, что не умею рисовать. Лучше дорожного дневника тут могла бы сказать кисть мастера. Правда, не всякого мастера. Про крестные ходы в наших галереях и в томах репродукций широко известна пара примеров кисти Перова, это, с позволения сказать, классика, столь любимая советским культпросветом, забитая в память всех советских людей со школьной скамьи. Грязная карикатура в реалистическом стиле. Но для моих впечатлений эта рука не подошла бы никак. Если бы такое было возможно, я заказал бы работу И. Глазунову или П. Рыженко. Да, вот так! И не говорите, что у меня губа не дура. Сами, возможно, сравните в уме разницу художественных стилей. Ну, а пока я не сознаю себя художником кисти, ни художником слова, но все-таки жанр сочинения по картине я в школе вроде освоил на твердую четверку. Вот и напишу пока в таком стиле сочинение по ненаписанным картинам. Быть может, они вам и сами представятся.
Итак, рисую картину первую. Хмурый осенний день. Проезжая дорога местного значения, асфальтовая и не сильно побитая, пролегает через небольшую деревню. По обеим сторонам дороги избы, палисадники, новый строящийся дом. Тополя и березы с пожелтевшей и поредевшей листвой. У канавы между домами привязана корова.
По левой стороне дороги движется необычная колонна пешеходов. Впереди молодой парень с короткой бородкой несет церковный фонарь с горящей внутри свечой. За ним парой идут хоругвеносцы с небольшими самодельными хоругвями, на которых пришиты залитые в пластик бумажные иконы. Затем парами еще несколько мужчин и тоже с иконами. Они все разного возраста, от совсем юных до седых, бородатых. Уста всех приоткрыты, слышится общее пение Иисусовой молитвы. За ними так же чинно парами движутся женщины. У них тоже котомки за плечами, а на груди одинаковые иконки, небольшие, бумажные, залитые в пластик. Такие выданы всем участникам перед началом крестного хода. На иконах изображен Праведник, которому и посвящен крестный ход по местам его подвижничества.
В середине колонны внимательный зритель опознает фигуру священника по скуфейке, подряснику и свисающей из-под куртки епитрахили. Батюшка у нас здесь служит запевалой, можно сказать, совершает молебен прямо на ходу. Потому и встал в середине, чтобы вся колонна возможно лучше слышала его. Самое трудное изобразить на картине лица. Я уже назвал имена желательных и не желательных мастеров такого дела, так что видавший их картины зритель сам догадается, что на лицах должно бы высвечиваться. Это не упадок, а святое воодушевление. Все воспринимают происходящее, по меньшей мере, как подарок судьбы.
Но гвоздь картины, самую важную ее деталь, я помещу не в центр композиции, а сбоку, выделив ее лучиком солнечного света. Это две фигуры местных жителей. Вот бабушка, привлеченная пением, вышла из палисадника на другую сторону дороги и крестится на проносимые иконы. А ее внучка тянет за руку, сама стремясь присоединиться к крестоходцам. Сейчас обе встанут в общий строй и пойдут до края деревни, где на пригорке стоит высокий поклонный крест на месте разрушенного в лихолетие храма. Там батюшка с крестоходцами совершит молебен. Никак не забуду, как в конце молебна одна бабушка из местных попросила помолиться о упокоении не своих родных, а местного священника, который служил в этом храме перед его закрытием в 1937 г, а потом был забран и сгинул со многими и многими другими. Впрочем, этого уже не изобразишь на картине.
- - - Добавлено - - -
Вторая картина тоже врезалась мне в память и долго будет стоять перед глазами. Старый разрушенный храм. Впрочем, стены и купол целы, хотя почти вся штукатурка с них обвалилась. Ни иконостаса, ни дверей, ни окон, ни полов. Прямо на земле, на голой глине стоят молящиеся. Прямо на земле в алтарной части поставлены престол, жертвенник и семисвечник, привезенные из действующего храма. В этих руинах дует сильный сквозняк, очень холодно. Ветер давно задул все лампады и свечи, рвет облачения с престола, и даже сбросил покровец для чаши с престола на землю. Алтарник поднимает этот покровец, а кто-то из прихожан, распахнув одежду, закрывает ею от ветра антиминс со стоящими на нем священными сосудами.
На этот раз священников двое. Более молодой в полном облачении совершает возношение даров. Пожилой, тот, кто был в крестном ходе, только что совершив исповедь, подошел к престолу в одной епитрахили. Крестоходцы с теми же иконками на груди, стоят близко к престолу, почти полукругом, ничем не отделенные от совершающегося священнодействия. Слева от этого полукруга аналой, за которым четверо певчих, сжимаясь от холода, продолжают петь.
Многие участники службы, возможно, первый раз в жизни присутствуют на литургии без иконостаса, и, можно сказать, на литургии почти без храма. Священник молится вслух, возносит молитву всей церкви. Это тоже довольно не привычно. Несмотря на пронизывающий ветер, святое одушевление охватывает всех. Кто-то преклонил колени пред алтарем, не боясь коснуться земли, кто-то стоит на ногах. День пасмурный, в храме довольно темно, свечи, как мы уже упомянули, задуты внезапным сильным порывом ветра. Но в этой картине светятся сами лица молящихся, на мгновения превратившиеся в лики. Вот где нужна кисть Глазунова или Рыженко! А я не художник, я их описать не могу. Я только их помню, ведь я не рассматривал тогда лица, а замечал их лишь урывками. И внимание всех устремлено теперь на Чашу. Еще четверть часа и все подойдут к ней принять Святые Дары. И Господь войдет в эти полсотни сердец богомольцев, замерзающих на ветру и согревающихся лишь молитвою и поклонами.
Картина незабываемая, она еще ждет своего мастера!
- - - Добавлено - - -
А вот и третья зарисовка. Фойе сельского дома культуры. Лампочка хорошо освещает лишь его половину, вторая погружена в полумрак. По стенам объявления, стенды с грамотами. В углу на возвышении поставлены хоругви, фонарь и иконы крестоходцев. В другой, темной половине фойе прямо на полу расстелены походные коврики («пенки»), рюкзаки, спальные мешки. Здесь предполагается ночлег крестоходцев в тесноте и не в обиде. В центре композиции за столом под лампочкой сидит батюшка, напротив него сидят и стоят богомольцы (столов, стульев и лавок не хватило на всех). Участники крестного хода представляются поочередно друг другу и рассказывают каждый кратко о том, что дал каждому такой крестный ход, если он участвовал в нем раньше.
Вот на этой картине я непременно нарисую и себя. Вот я, стоя в углу, тщательно всматриваюсь в лицо каждого говорящего и, глотая в горле комки, ловлю каждое слово их свидетельства. О, тут право же стоит прислушаться! Один за другим люди рассказывают о том, как изменилась их жизнь, как заросли душевные раны, как окрепла их вера, как они прошли такое длинное расстояние совершенно немощными и больными ногами, как вела и воодушевляла их молитва, как по возвращении из крестного хода произошло примирение с домашними и улучшение отношений с ними. Один за другим крестоходцы говорят о том, как нашли здесь единую церковную семью, или, лучше сказать, сами же составили ее. Говорят о силе взаимной молитвы и помощи. Кто-то признался, что раньше почти не верил в Бога и был против всех таких «демонстраций», а теперь вот своими руками помогает приготовить крестоходцам пищу и накормить их. А я слушаю и исцеляюсь словами всех этих свидетельств.
Я слышал их в разных собраниях. И у православных христиан, и у евангельских. Читал об этом в журналах и книжках. Но сегодня, когда все эти свидетельства милости Божией к людям приходят из живых уст и уст очень разных, причем идут чередой, одно за другим, - у меня настоящий праздник. Праздник Божьего присутствия в жизни. Значит, я тоже не забыт, я ведь тоже вступаю в эту семью крестоходцев. Передо мною тоже встает по-человечески невозможная задача пройти за недлинный осенний день сорок километров с краткими привалами, - и ко мне тоже придет помощь Божия, как и ко всем. А ведь многие из этих людей (да что там многие абсолютное большинство!) физически слабее меня.
Комментарий