спасибо тебе мягкий мой булыжничек.
немножко мыслей одного (мною очень любимого) румына оставлю здесь:
В каждом человеке спит пророк, и, когда он просыпается, зла в мире
становится чуточку больше...
Страсть к проповеди так в нас укоренена, что всплывает из глубин,
неведомых инстинкту самосохранения. Каждый дожидается своего момента, чтобы
предложить что-нибудь -- все равно что. Голос есть -- и этого достаточно. Мы
дорого платим за то, что мы не глухонемые...
От мусорщиков до снобов, все расточают преступное великодушие, все
раздают рецепты счастья, все хотят направлять шаг других; от этого жизнь в
сообществе становится невыносимой, а жизнь в одиночку -- еще более
невыносимой. Когда мы не вмешиваемся в дела других, мы так беспокоимся о
своих собственных, что обращаем свое "я" в религию или, став апостолами,
наоборот, отрицаем его: мы -- жертвы вселенской игры... (ц)
немножко мыслей одного (мною очень любимого) румына оставлю здесь:
В каждом человеке спит пророк, и, когда он просыпается, зла в мире
становится чуточку больше...
Страсть к проповеди так в нас укоренена, что всплывает из глубин,
неведомых инстинкту самосохранения. Каждый дожидается своего момента, чтобы
предложить что-нибудь -- все равно что. Голос есть -- и этого достаточно. Мы
дорого платим за то, что мы не глухонемые...
От мусорщиков до снобов, все расточают преступное великодушие, все
раздают рецепты счастья, все хотят направлять шаг других; от этого жизнь в
сообществе становится невыносимой, а жизнь в одиночку -- еще более
невыносимой. Когда мы не вмешиваемся в дела других, мы так беспокоимся о
своих собственных, что обращаем свое "я" в религию или, став апостолами,
наоборот, отрицаем его: мы -- жертвы вселенской игры... (ц)
Комментарий