Твитнуть
Диакон Андрей Кураев: православие должно выжить
Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии, диакон, беседует с нашим корреспондентом о значении для России празднования Дня Победы и о геополитических его аспектах.
- Отец Андрей, разделяете ли Вы мнение о благодушном отношении к фашизму в Восточной Европе?
- Вряд ли в Европе присутствует благодушие по отношению к фашизму. Поведение ряда прибалтийских стран объясняется не столько симпатией к фашизму, сколько антипатией к советскому периоду своей истории. А это не одно и то же. Понимаете, я просто пробую себя поставить на место тех же литовцев и понимаю, что при пережитой ими трагедии и в самом деле не хочется застывать в смирительной рубашке "политкорректности".
- Как нам следует относиться к тому, что лидеры некоторых стран не приедут к нам на празднование 60-летия Победы?
- Пережили военные бомбежки - переживем и эти комариные укусы. Но вновь скажу: не надо антипатию к России выдавать за симпатию к немецкому нацизму. Вопрос в другом: им вообще Россия противна или только какой-то из разнообразных ликов нашей истории?
- Оправдано ли сегодня грандиозное празднование?
- В этом шоу чувствуется какая-то неправда. 60 лет - большой срок. Победили Гитлера не мы, не те, кто сейчас будет создавать и потреблять информационно-юбилейный шум. Нынешние российские элиты и их электорат ни в малейшей степени не являются преемниками советского народа, победившего в 45-м году. Если бы мы, нынешние "дорогие россияне", были перенесены в 41-й - скорость продвижения немцев ограничивалась бы только проходимостью наших дорог. Как это уже и было в феврале-марте 1918-го.
- Но ведь ценность этой Победы как раз могла помочь нам вновь обрести себя, сплотиться, объединиться, в конце концов.
- А власть желает сплочения народа или боится этого? Я не исключаю, что празднование - лишь повод сделать вид, что она все еще с народом, что у нас общие ценности и ориентиры. Если бы те ценности, за которые сражались наши деды в 40-е годы, были бы для нынешней власти действительно важны, то можно было бы проявить патриотизм хотя бы в информационно-телевизионной и в школьной политике. Но ни на одном из каналов нет ни одного ток-шоу, которое ставило бы своей задачей защиту традиционных ценностей. Традиционных ценностей христианской цивилизации, традиционных семейных ценностей.
Мне приходится бывать на самых разных передачах, и всюду я вижу одно и то же: всюду единственный участник, с которым ведущий считает нужным быть в оппозиции и вести полемику, - представитель церкви. Иногда я иду на передачу, заранее зная, что меня оборвут, дадут не более минуты, но считаю и это полезным: пусть люди увидят, откуда идет агрессия - от православных или от профессиональных демократов.
ТелеРоссия продолжает ту войну, которую Сталин прекратил в 41-м году: войну против веры своего народа. Эту войну нам объявила Елена Боннер. Несмотря на то, что в августе 91-го Патриарх Алексий однозначно выступил против путчистов, Боннер тут же обозначила нового врага: мол, коммунизм рухнул и теперь главный враг демократии - это Русская православная церковь.
- Какую цель должна сформулировать власть в информационной политике?
- Главная задача любого правительства - дать народу пережить очередной понтификат, очередное царство-президентство. Главное - чтобы народ не вымер за время твоего замечательного правления. После 20 лет перестройки и реформ наконец обозначилась наша долгоискомая национальная идея: выжить бы...
Те темпы, с которыми мы вымираем с 90-х годов по сию пору, позволяют предположить, что через два поколения нас уже не останется. По данным Института генетики Академии наук, к 20-му году в Москве - заметьте, в самом процветающем городе - численность русского населения снизится с 7 миллионов до 6-ти, зато численность чеченской диаспоры в Москве уже достигнет миллиона человек. По данным французских социологов, если в каком-нибудь квартале или городке численность мигрантов достигает 12% населения, то у коренного населения наступает ощущение оккупации.
Сегодня многодетные семьи только у церковных людей. На долю атеистов приходится 1,2 ребенка на семью. Это означает, что к концу столетия атеистов просто не остается: они вымрут, как мамонты, и тем самым докажут, что атеизм есть тупиковая ветвь эволюции. Размножаться атеисты не умеют.
В этой ситуации любая антиклерикальная кампания в прессе или в классе является неумышленным (надеюсь) геноцидом. Любая попытка атаки на христианско-традиционную семью, в том числе под видом терпимости к гомосексуализму, в этой перспективе воспринимается как еще один нож, добивающий физическое существование: а) русского народа, б) вообще европейской культуры в целом, так как весь "белый" мир идет к тому же бесславному концу.
- Что тогда, по-вашему, может быть вдохновением на жизнь?
- А что может быть более вдохновляющим, чем "приказано выжить!"?
Но достижение этой цели подразумевает наличие совершенно определенной этики и идеологии. Первый срок президентства Путина ушел на зачистку информационного пространства. Он выстроил телевидение так, что любой телеведущий воспринимается сегодня как голос Кремля. Кремль собрал мощнейший информационный кулак. Но для чего? Чтобы пропагандировать монетизацию льгот или ради победы на выборах 2008 года? Я считаю, что сосредоточение такого колоссального ресурса может быть оправдано только в одном случае: если сейчас эту мощь развернуть в сторону революции сознания, а именно - в пользу семейной системы ценностей. Надо всем информационным "дустом" - рекламным, телевизионным, школьным - травить главного врага русского народа, который уже несколько поколений шепчет нашим женщинам: "Зачем нищету плодить?". Вместо него надо, чтобы другой рекламный слоган гулял по стране, по каждому классу и семье: "Дети - это богатство бедных".
- Как же сделать привлекательными такие слова, как выжить, бедность?
- Важно поставить цель, а средства к ее достижению найдутся. Одно из них - смена стиля детских игрушек и рисунков в детских книгах. Нам нужен тот же идеал женской красоты, что в эпоху неолита: не кукла Барби, а женщина с животиком. Ведь, и в самом деле, самая красивая женщина - это беременная женщина.
И пусть уж хоть раз кремлевские политтехнологи поработают на наш народ. В 90-е годы эти господа находили видимость обоснования даже для откровенно нечистых планов. Надо поставить задачу, а не повторять, что это невозможно, при этом по-прежнему как на главную угрозу в области демографии и медицины указывая на СПИД, а сам страх перед СПИДом использовать для рекламы контрацептивов и гомосексуализма (мол, "голубые" жертвы СПИДа - тоже люди, достойные нашего внимания, общения и любви, и вообще это не плохо и не грешно быть "голубыми", но, видите ли, эти мужественные люди избрали рискованную ориентацию).
История Второй мировой войны показывает, что народ решал невыполнимые задачи. Но для этого цель должна быть ясно определена. Никто же во время войны не слышал: "Ну, невозможно от Сталинграда дойти до Берлина, слишком большое расстояние". Не дошли бы, если бы так говорили. Если переводить современную ситуацию на язык войны, то Москва уже давно пала, Сталинград уже давно пал, и где-то, может быть, далеко, в районе Урала, есть слабое партизанское сопротивление, а все остальное - уже "третий рейх".
- Мы так далеко зашли в поисках демократии?
- Да. И это определяет некоторую шизофреничность в восприятии современной политики современным же русским православным человеком. Патриотизм - это аксиома русского православного сознания. Выводная из него теорема - поддержка сильного национального государства, государственническое мышление. Но сейчас у нас нет веры в то, что государство наше, не в смысле церковное, но хотя бы русское. Все отчетливее оно принимает черты колониальной администрации, управляемой из-за границы и ради интересов транснациональных монополий. И потому мы ждем, сможет ли Кремль не на словах и не стоянием в храмах перед телекамерами, а на деле доказать свой патриотизм.
- Посредством изменения информационной политики?
- Да, новой информационной и новой школьной политикой. Чтобы вернуть школу русскому народу, не нужно арестовывать олигархов (а уж тем более министров или учителей). Но все учебники должны быть переписаны с учетом одной сверхзадачи: после работы с ними должна оставаться решимость жить и любить в России.
Вот только что в одной школе в ожидании урока я полистал учебник по истории. 5-й класс, "Древний мир". Меня интересовала главка, посвященная рождению христианства. Книга не то что антицерковная, она антинаучная, хотя учебник образца 1997 года. Впечатление, что книга написана человеком, для которого христианство - что-то чужое, неведомое и холодное...
- Как вы думаете, не следует ли ввести некоторые запреты, табу, во избежание дальнейшего морального разложения?
- Эти табу не могут быть сейчас волевым образом установлены. Все слишком вытоптано. Телезритель с хорошо "простиранными" мозгами уже просто выдрессирован так, чтобы возмущаться любыми запретами сверху. Но все же возрождение нравственно ориентированного сознания еще возможно. Первый шаг - убрать познера с телеэкрана. Тоталитарно-нетерпимый либерализм (а именно это и есть познер) в течение всего времени реформ был пропуском к профессии телеведущего. Готовность высмеять любую русскую святыню, возмутиться любым проявлением государственической мысли - по этим критериям шел искусственный отбор в Останкино.
Полемика вокруг выставки "Осторожно, религия" показала, что для тех, кто претендует на роль лидеров интеллигентского сознания, никаких нравственных ограничений принципиально не существует. Хамство и кощунство допустимы, лишь бы они были выполнены "художественно". Их мир изоморфен, изопрофанен...
Если уж у нас телевидение снова государственное, то государство и должно изменить правила игры и правила подбора теленянек. В конце концов у этих теленянек все равно не останется ни работы, ни аудитории после того, как на вымерших просторах России утвердится Московский Халифат.
- А как это должно выглядеть практически? Вводится некая цензура или нравственные критерии?
- Я считаю не самым важным вести разговор о том, что нельзя; важнее говорить о том, что нужно. Позитив важнее запрета. Через все ток-шоу должен идти один месседж: ребенок рифмуется со словом радость, а не со словом бедность.
- Возвращаясь к празднованию Дня Победы... Сейчас модно сомневаться в победе, ссылаясь на огромное, абсолютное и относительное количество жертв, скорее говорящее о поражении. Как реагировать на такого рода заявления?
- Как христианин я скажу: победа была. Не с государственнической, не с национальной, а именно с христианской точки зрения. Все-таки противостоящая нам идеология была радикально антихристианской, это было язычество, оккультизм. Если на пряжках обычного солдата вермахта была надпись "С нами Бог", то на пряжках солдат "СС" ее не было. У "СС", основы нацистского режима, там были рунические знаки - молнии. При всех гонениях на евреев, каббалистические тексты переиздавались в Третьем рейхе, оккультизм был в моде. Как в ближнем окружении Гитлера, так и у него самого эти симпатии были очень глубоки и шли с юности. Гиммлер в Польше в одном из своих выступленияй говорил, что каждый коммунист, каждый масон и каждый христианин - это наш враг.
И потому вслед за военным триумфом нацизма последовал бы триумф тоталитарно насаждаемого язычества. Сейчас язычество тоже насаждается, но чуть более мягко, то есть через масс-медиа, через телевизионных каббалистов, астрологические прогнозы, полуобразованных учительниц и журналистов. Мы узнаем время от времени, что у экстрасенсов есть пропуска во все двери Кремля и прочие подробности. Но все-таки сейчас с этим еще можно спорить. А в условиях оккупации России Третьим рейхом я сомневаюсь, чтобы была возможность открыто выступать с христианских и научных позиций против оккультных суеверий фюреров. Так что парадокс был в том, что хотя кресты были на немецких танках, а не на наших, но объективно все-таки оказалось, что сталинский Советский Союз и, тем более, русский народ были защитниками христианской цивилизации. Как совершенно точно сказал маршал Язов, Великая Отечественная война - это война, которую выиграли безбожники, но с помощью Божьей.
Kreml.org "Северный Кавказ", 26 апреля 2005
Комментарий