Твитнуть
Татьяна Задорожная
Потерянная драхма
Что делать человеку, если он
В себе самом увяз, как конь в болоте?
О, добряки, которых легион,
Вы тысячи советов надаете.
А надавав, и позабыв о том,
Пойдете есть и пить совсем не скудно,
Тогда как ты, хватая воздух ртом,
Поймешь: пришла последняя секунда...
Это стихотворение Сергея Острового я впервые прочла, когда мне было лет 15. Но глубина и правдивость его поэтических строф стала понятна мне много лет спустя.
Сакраменто город особенный: каких только событий не происходит в нем, каких только людей не встретишь, каких только историй не наслушаешься... Позвонила мне как-то одна женщина назовем ее Лина и спрашивает: «Не могли бы Вы сказать мне, куда обращаться за бизнес лицензией, чтобы открыть салон красоты?» Слово за слово, и договорились мы встретиться в знаменитом кафе Старбакс за чашкой кофе. Так я еще раз услышала историю, происходящую в нашем городе с завидным постоянством, только в разных вариантах.
Лина пришла на нашу встречу прямо с работы. Представьте себе стройную женщину за тридцать, в обтягивающем фигуру свитере, кожаной мини юбке, черных колготках в сеточку и высоких сапогах на умопомрачительных каблуках. Добавьте к этому густую копну крашеных белых завитков, вызывающий макияж и робкую улыбку и вы получите довольно отчетливую картинку внешности моей собеседницы.
Мы разговорились. И то ли день был какой-то особенный, то ли в моем отношении к ней было нечто такое, чего она давно не встречала, но вдруг Лина стала рассказывать мне о своей жизни. Рассказ этот вкратце привожу здесь с ее согласия, изменив некоторые детали.
Родилась Лина в семье потомственных христиан Веры Евангельской. Воспитывалась, как и многие дети из подобных христианских семей, в строгости и скромности. Дальнейшая ее жизнь должна была бы сложиться так, как у большинства женщин-христианок ее круга, если бы...
Однажды один из способных, подающих надежды лидеров молодежи пригласил ее в горы «для духовного укрепления». Ничего особенного в этом не было: молодежь их церкви имела обыкновение уезжать в горы и там проводить дни и ночи в молитве. Только на этот раз в горы поехало всего двое: семнадцатилетняя Лина и двадцатипятилетний руководитель молодежи.
- В горы мы поехали на его машине рассказывала Лина. Там он сказал: или ты добровольно дашь мне, или я уеду, а ты здесь останешься одна ночью. Он также сказал, что если я откажусь, то он обесславит меня не только на всю церковь, но и на весь поселок. Я испугалась...
Вернувшись домой, Лина не знала, что ей делать. Она не могла молиться: ей казалось, что теперь небо закрыто для нее, потому что «Бог грешников не слушает». Через некоторое время, измученная душевными терзаниями, Лина рассказала все родителям. Те ей приказали молчать о случившемся, посоветовались со служителями, и через некоторое время сыграли свадьбу. Так Лина вышла замуж за «способного и подающего надежды».
У них родилось двое детей. Они приехали в Сакраменто, стали членами одной из самых быстрорастущих славянских церквей города. Но семейная жизнь никак не складывалась. Ни постоянные разборки с участием пасторов, ни нравоучения родни, ни угрозы самого «руководителя» не улучшали положения. И после шести лет «адских мучений», после очередного семейного побоища, Лина, взяв детей, ушла от мужа. Естественно, ее тут же отлучили от церкви. А ее «бывший» не долго сокрушался о «распутной» и без особых проблем в скором времени нашел себе новую «помощницу».
В это время Лина с детьми жила у родителей. Друзья познакомили ее с одним «хорошим парнем» из верующей семьи. И Лина снова вышла замуж за «скромного и тихого», который стал отцом ее третьего ребенка. Оказалось, что парень потихоньку от всех «баловался» наркотиками. Это привело к тому, что через три года Лина и ее дети оказались буквально на улице, лишившись всего имущества. Так закончился ее второй брак.
Лина стала снова посещать ту большую славянскую церковь. Но там к ней отнеслись, как к прокаженной: «Меня никто не замечал. Бывшие друзья отворачивались от меня. Я старалась стать в самом дальнем углу, и сразу после служения уйти, чтобы ни с кем не разговаривать».
Однако, какими-то судьбами, Лина встретилась в этой церкви со своим будущим третьим мужем, который приходил туда «на других поглядеть, себя показать». Оформив брак, она стала матерью двойняшек. А «третий» скоро ее бросил ради очередной дамы сердца.
Теперь от Лины отреклись даже родители и родственники. Она с пятью детьми должна была выкручиваться, как может. Алиментов ей никто из бывших мужей не платил. Знакомые показывали на нее пальцем и норовили обойти сторонкой. Даже родной брат бросил ей в лицо: «Ты во всем сама виновата».
Но Лине нужно было как-то выживать: платить за квартиру, одевать и кормить детей. Доведенная до отчаяния, она получила сертификат массажистки и стала заниматься не столько массажем, сколько проституцией. Вот уже несколько лет это ее единственный заработок.
- По крайней мере, я могу прокормить своих детей. А что мне делать? Я думала о том, чтобы сменить работу, но на что мы будем жить? Я уже смирилась с мыслью, что ни одна церковь меня не примет. От меня все отвернулись. Я столько наслушалась обличений от всех... От этих упреков и библейских цитат одна горечь. Разве они не понимают, что я сама все это знаю, что сама страдаю?
Тут глаза моей собеседницы наполнились слезами. «Давайте, выйдем на улицу», - предложила я.
Кое-как совладав с собой, Лина продолжала:
- Вы меня извините, разболталась, только отнимаю у Вас время. Я давно ни с кем не говорила по душам. Для мужиков я вещь. Для наших верующих блудница. Да, я не спорю, я такая и есть. Никому не нужна, только детям.
Я часто рассказываю Богу свои переживания, разговариваю с Ним. Мне кажется, что Он меня слышит... Вам, наверное, странно, что у меня такие мысли?
Мне говорят: ты падшая женщина, недостойная даже на небо посмотреть... Я иногда думаю, разве Бог такой же немилосердный, как и те, которые считают себя Его детьми? Разве Христос любил только хороших? Если бы я встретила Иисуса, я бы выплакала перед Ним всю свою горечь, всю обиду, я бы вытерла Его ноги своими волосами...
Дрожащими пальцами Лина достала из сумочки сигарету и нервно закурила. Вокруг ее глаз размазалась тушь, сквозь пудру проступали преждевременные морщинки.
Я подумала: вот передо мной проститутка. Но она к тому же и преданная мать, переполненная заботой о благополучии пятерых детей. Она же и нежная женщина, искалеченная жестокими обстоятельствами. Она и простодушная девочка-христианка, чья вера безжалостно растоптана лицемерами.
Она просто одна из «бывших», кого вытолкнули за церковный стан довольные собой «святые и праведные» протестанты. В одном нашем благословенном городе таких «изгнанных» можно насчитать сотни.
«Что делать человеку, если он...»? Каждый выбирается по-своему. Один по воскресным дням всенародно кается у безучастной церковной кафедры. Другой вообще перестает ходить в какую-либо церковь. Третий забивает горечь разочарования разгульной жизнью. Четвертый просто выживает, как может. Есть еще пятые и десятые...
Слушая Лину, я вспомнила притчу Иисуса о потерянной драхме. В той притче женщина, потерявшая одну драхму, не успокоилась, пока не нашла ее и не вернула к остальным монетам.
Глядя на местные славянские церкви, можно подумать, что их пасторы миллионеры: так беззаботно разбрасываются они драгоценными монетами человеческими душами. Наш город буквально завален потерянными драхмами, и никто из «душепопечителей» не идет их искать. Наоборот: если ты пришелся не по нраву, если думаешь или поступаешь «не так» тебя просто выбросят, и, если возможно, изгладят не только из церковных списков, но и из памяти.
Для Христа же драгоценна каждая душа. Он терпеливо и любовно собирает потерянные и выброшенные из поместных общин драхмы, составляя из них приданое Своей невесты-Церкви. Так что и к нашим «фарисеям» обращены сегодня слова Иисуса: «Мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Небесное».
Потерянная драхма
Что делать человеку, если он
В себе самом увяз, как конь в болоте?
О, добряки, которых легион,
Вы тысячи советов надаете.
А надавав, и позабыв о том,
Пойдете есть и пить совсем не скудно,
Тогда как ты, хватая воздух ртом,
Поймешь: пришла последняя секунда...
Это стихотворение Сергея Острового я впервые прочла, когда мне было лет 15. Но глубина и правдивость его поэтических строф стала понятна мне много лет спустя.
Сакраменто город особенный: каких только событий не происходит в нем, каких только людей не встретишь, каких только историй не наслушаешься... Позвонила мне как-то одна женщина назовем ее Лина и спрашивает: «Не могли бы Вы сказать мне, куда обращаться за бизнес лицензией, чтобы открыть салон красоты?» Слово за слово, и договорились мы встретиться в знаменитом кафе Старбакс за чашкой кофе. Так я еще раз услышала историю, происходящую в нашем городе с завидным постоянством, только в разных вариантах.
Лина пришла на нашу встречу прямо с работы. Представьте себе стройную женщину за тридцать, в обтягивающем фигуру свитере, кожаной мини юбке, черных колготках в сеточку и высоких сапогах на умопомрачительных каблуках. Добавьте к этому густую копну крашеных белых завитков, вызывающий макияж и робкую улыбку и вы получите довольно отчетливую картинку внешности моей собеседницы.
Мы разговорились. И то ли день был какой-то особенный, то ли в моем отношении к ней было нечто такое, чего она давно не встречала, но вдруг Лина стала рассказывать мне о своей жизни. Рассказ этот вкратце привожу здесь с ее согласия, изменив некоторые детали.
Родилась Лина в семье потомственных христиан Веры Евангельской. Воспитывалась, как и многие дети из подобных христианских семей, в строгости и скромности. Дальнейшая ее жизнь должна была бы сложиться так, как у большинства женщин-христианок ее круга, если бы...
Однажды один из способных, подающих надежды лидеров молодежи пригласил ее в горы «для духовного укрепления». Ничего особенного в этом не было: молодежь их церкви имела обыкновение уезжать в горы и там проводить дни и ночи в молитве. Только на этот раз в горы поехало всего двое: семнадцатилетняя Лина и двадцатипятилетний руководитель молодежи.
- В горы мы поехали на его машине рассказывала Лина. Там он сказал: или ты добровольно дашь мне, или я уеду, а ты здесь останешься одна ночью. Он также сказал, что если я откажусь, то он обесславит меня не только на всю церковь, но и на весь поселок. Я испугалась...
Вернувшись домой, Лина не знала, что ей делать. Она не могла молиться: ей казалось, что теперь небо закрыто для нее, потому что «Бог грешников не слушает». Через некоторое время, измученная душевными терзаниями, Лина рассказала все родителям. Те ей приказали молчать о случившемся, посоветовались со служителями, и через некоторое время сыграли свадьбу. Так Лина вышла замуж за «способного и подающего надежды».
У них родилось двое детей. Они приехали в Сакраменто, стали членами одной из самых быстрорастущих славянских церквей города. Но семейная жизнь никак не складывалась. Ни постоянные разборки с участием пасторов, ни нравоучения родни, ни угрозы самого «руководителя» не улучшали положения. И после шести лет «адских мучений», после очередного семейного побоища, Лина, взяв детей, ушла от мужа. Естественно, ее тут же отлучили от церкви. А ее «бывший» не долго сокрушался о «распутной» и без особых проблем в скором времени нашел себе новую «помощницу».
В это время Лина с детьми жила у родителей. Друзья познакомили ее с одним «хорошим парнем» из верующей семьи. И Лина снова вышла замуж за «скромного и тихого», который стал отцом ее третьего ребенка. Оказалось, что парень потихоньку от всех «баловался» наркотиками. Это привело к тому, что через три года Лина и ее дети оказались буквально на улице, лишившись всего имущества. Так закончился ее второй брак.
Лина стала снова посещать ту большую славянскую церковь. Но там к ней отнеслись, как к прокаженной: «Меня никто не замечал. Бывшие друзья отворачивались от меня. Я старалась стать в самом дальнем углу, и сразу после служения уйти, чтобы ни с кем не разговаривать».
Однако, какими-то судьбами, Лина встретилась в этой церкви со своим будущим третьим мужем, который приходил туда «на других поглядеть, себя показать». Оформив брак, она стала матерью двойняшек. А «третий» скоро ее бросил ради очередной дамы сердца.
Теперь от Лины отреклись даже родители и родственники. Она с пятью детьми должна была выкручиваться, как может. Алиментов ей никто из бывших мужей не платил. Знакомые показывали на нее пальцем и норовили обойти сторонкой. Даже родной брат бросил ей в лицо: «Ты во всем сама виновата».
Но Лине нужно было как-то выживать: платить за квартиру, одевать и кормить детей. Доведенная до отчаяния, она получила сертификат массажистки и стала заниматься не столько массажем, сколько проституцией. Вот уже несколько лет это ее единственный заработок.
- По крайней мере, я могу прокормить своих детей. А что мне делать? Я думала о том, чтобы сменить работу, но на что мы будем жить? Я уже смирилась с мыслью, что ни одна церковь меня не примет. От меня все отвернулись. Я столько наслушалась обличений от всех... От этих упреков и библейских цитат одна горечь. Разве они не понимают, что я сама все это знаю, что сама страдаю?
Тут глаза моей собеседницы наполнились слезами. «Давайте, выйдем на улицу», - предложила я.
Кое-как совладав с собой, Лина продолжала:
- Вы меня извините, разболталась, только отнимаю у Вас время. Я давно ни с кем не говорила по душам. Для мужиков я вещь. Для наших верующих блудница. Да, я не спорю, я такая и есть. Никому не нужна, только детям.
Я часто рассказываю Богу свои переживания, разговариваю с Ним. Мне кажется, что Он меня слышит... Вам, наверное, странно, что у меня такие мысли?
Мне говорят: ты падшая женщина, недостойная даже на небо посмотреть... Я иногда думаю, разве Бог такой же немилосердный, как и те, которые считают себя Его детьми? Разве Христос любил только хороших? Если бы я встретила Иисуса, я бы выплакала перед Ним всю свою горечь, всю обиду, я бы вытерла Его ноги своими волосами...
Дрожащими пальцами Лина достала из сумочки сигарету и нервно закурила. Вокруг ее глаз размазалась тушь, сквозь пудру проступали преждевременные морщинки.
Я подумала: вот передо мной проститутка. Но она к тому же и преданная мать, переполненная заботой о благополучии пятерых детей. Она же и нежная женщина, искалеченная жестокими обстоятельствами. Она и простодушная девочка-христианка, чья вера безжалостно растоптана лицемерами.
Она просто одна из «бывших», кого вытолкнули за церковный стан довольные собой «святые и праведные» протестанты. В одном нашем благословенном городе таких «изгнанных» можно насчитать сотни.
«Что делать человеку, если он...»? Каждый выбирается по-своему. Один по воскресным дням всенародно кается у безучастной церковной кафедры. Другой вообще перестает ходить в какую-либо церковь. Третий забивает горечь разочарования разгульной жизнью. Четвертый просто выживает, как может. Есть еще пятые и десятые...
Слушая Лину, я вспомнила притчу Иисуса о потерянной драхме. В той притче женщина, потерявшая одну драхму, не успокоилась, пока не нашла ее и не вернула к остальным монетам.
Глядя на местные славянские церкви, можно подумать, что их пасторы миллионеры: так беззаботно разбрасываются они драгоценными монетами человеческими душами. Наш город буквально завален потерянными драхмами, и никто из «душепопечителей» не идет их искать. Наоборот: если ты пришелся не по нраву, если думаешь или поступаешь «не так» тебя просто выбросят, и, если возможно, изгладят не только из церковных списков, но и из памяти.
Для Христа же драгоценна каждая душа. Он терпеливо и любовно собирает потерянные и выброшенные из поместных общин драхмы, составляя из них приданое Своей невесты-Церкви. Так что и к нашим «фарисеям» обращены сегодня слова Иисуса: «Мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Небесное».
Комментарий