Твитнуть
Иногда истина оказывается не там, где мы её ожидаем. Мы склонны искать её в громких словах, в особых чувствах, в тяжёлом усилии ума, — а она вдруг оказывается простой, как дыхание. Так и с Павловыми словами: «Все согрешили и лишены славы Божией». Мы привыкли слышать в них обвинение, длинный список человеческих проступков. Но Павел говорит не столько о наших поступках, сколько о самом устройстве жизни, о положении, в котором мы все оказались.
Чтобы понять, что он имеет в виду, достаточно оглянуться. Младенцы умирают. Они не нарушали заповедей, не успели выбрать между добром и злом, — и всё же смерть приходит и к ним. Павел пишет, что воздаяние за грех — смерть. Значит, смерть приходит туда, где есть грех. Но какой же грех может быть у младенца? Здесь-то и открывается тайна: не каждый лично начинает грешить с нуля, но все мы участвуем в общем наследии.
Он говорит: «В нём все согрешили» — в Адаме, в первом человеке. Мы были «в нём», как ветви в корне. Когда корень был заражён, заражение прошло во всё дерево. Когда Адам «съел» плод, человечество было уже как бы внутри него, и потому мы вместе с ним вкусили. Это не поэтический образ, а строгая логика представительства. Как поступок главы семьи затрагивает весь дом, так поступок главы рода втянул в себя всех потомков.
Может показаться, что это несправедливо. Но спросим себя: зачем Бог вообще установил такой порядок? Ведь Он мог бы устроить иначе — чтобы каждый начинал всё заново, в чистом поле. Однако закон родства был дан не для наказания, а ради добра. Через него благо передаётся прежде, чем человек успевает его заслужить.
Посмотрите на Адама. Он только что создан, и уже получает всё — дыхание, сад, жену, разум, власть над творением. Он ничего этого не добился: всё пришло к нему как наследство, по доброте Творца. Он вступил в труд, который не начинал, и вкусил плоды, которые не выращивал. То же происходит и с каждым ребёнком. Младенец рождается и сразу получает тепло, молоко, воздух, заботу — всё незаслуженно. Но не случайно: это действие того же принципа, по которому благо передаётся по родству.
Вот почему никто не может обвинить Бога в несправедливости. Закон наследия — это порядок милости. Тот, кто передаёт благо без заслуг, имеет право передавать и последствия. И этот же закон делает возможным, чтобы через другого Человека — Христа — передавалась не смерть, а жизнь.
Тот же Павел говорит: «Как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни». Если в Адаме мы участвовали в падении, то во Христе участвуем в восстановлении. Это не метафора и не формальность. Мы действительно становимся участниками Его жизни, Его послушания, Его воскресения. В крещении человек вступает в новую родословную, где глава — Христос.
То, что мы называем «оправданием», не просто отмена приговора, а смена родства. Мы выходим из дома, где всё разрушено, и входим в дом, где всё начато заново. С этого момента поступки Христа становятся нашими поступками, Его жизнь — нашей жизнью.
И потому история мира — это не хаос случайных судеб, а путь двух представителей. Один — Адам, через которого пришла смерть. Другой — Христос, через которого приходит жизнь. Каждый человек рождается в первом, но может вступить во второго. Так Бог обратил тот же самый закон, через который мы умерли, в закон, через который можем ожить.
«Ибо как в Адаме все умирают, так и во Христе все оживут».
В этой фразе нет ни капли поэзии — это простая, суровая и вместе с тем спасительная истина. Она говорит нам: человек не сам себя губит и не сам себя спасает. Он живёт и умирает в ком-то. И от того, в ком он теперь, зависит всё.
Чтобы понять, что он имеет в виду, достаточно оглянуться. Младенцы умирают. Они не нарушали заповедей, не успели выбрать между добром и злом, — и всё же смерть приходит и к ним. Павел пишет, что воздаяние за грех — смерть. Значит, смерть приходит туда, где есть грех. Но какой же грех может быть у младенца? Здесь-то и открывается тайна: не каждый лично начинает грешить с нуля, но все мы участвуем в общем наследии.
Он говорит: «В нём все согрешили» — в Адаме, в первом человеке. Мы были «в нём», как ветви в корне. Когда корень был заражён, заражение прошло во всё дерево. Когда Адам «съел» плод, человечество было уже как бы внутри него, и потому мы вместе с ним вкусили. Это не поэтический образ, а строгая логика представительства. Как поступок главы семьи затрагивает весь дом, так поступок главы рода втянул в себя всех потомков.
Может показаться, что это несправедливо. Но спросим себя: зачем Бог вообще установил такой порядок? Ведь Он мог бы устроить иначе — чтобы каждый начинал всё заново, в чистом поле. Однако закон родства был дан не для наказания, а ради добра. Через него благо передаётся прежде, чем человек успевает его заслужить.
Посмотрите на Адама. Он только что создан, и уже получает всё — дыхание, сад, жену, разум, власть над творением. Он ничего этого не добился: всё пришло к нему как наследство, по доброте Творца. Он вступил в труд, который не начинал, и вкусил плоды, которые не выращивал. То же происходит и с каждым ребёнком. Младенец рождается и сразу получает тепло, молоко, воздух, заботу — всё незаслуженно. Но не случайно: это действие того же принципа, по которому благо передаётся по родству.
Вот почему никто не может обвинить Бога в несправедливости. Закон наследия — это порядок милости. Тот, кто передаёт благо без заслуг, имеет право передавать и последствия. И этот же закон делает возможным, чтобы через другого Человека — Христа — передавалась не смерть, а жизнь.
Тот же Павел говорит: «Как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни». Если в Адаме мы участвовали в падении, то во Христе участвуем в восстановлении. Это не метафора и не формальность. Мы действительно становимся участниками Его жизни, Его послушания, Его воскресения. В крещении человек вступает в новую родословную, где глава — Христос.
То, что мы называем «оправданием», не просто отмена приговора, а смена родства. Мы выходим из дома, где всё разрушено, и входим в дом, где всё начато заново. С этого момента поступки Христа становятся нашими поступками, Его жизнь — нашей жизнью.
И потому история мира — это не хаос случайных судеб, а путь двух представителей. Один — Адам, через которого пришла смерть. Другой — Христос, через которого приходит жизнь. Каждый человек рождается в первом, но может вступить во второго. Так Бог обратил тот же самый закон, через который мы умерли, в закон, через который можем ожить.
«Ибо как в Адаме все умирают, так и во Христе все оживут».
В этой фразе нет ни капли поэзии — это простая, суровая и вместе с тем спасительная истина. Она говорит нам: человек не сам себя губит и не сам себя спасает. Он живёт и умирает в ком-то. И от того, в ком он теперь, зависит всё.
Комментарий