Твитнуть
Видеоинтервью Олега Регеций с Розмари Клауссен, бывшей крестницей Гитлера.
Текстовый вариант.
Олег Регеций - Расскажите, пожалуйста, о своём детстве, о своём отце, о его мировоззрении.
Розмари Клауссен - Я родилась 16 августа 1934 года. В то время мой отец был генералом полиции Гамбурга. Я думаю, что по своему мировоззрению, он был националист. Он любил Германию. Вначале, он не видел всю ситуацию - кем на самом деле был Гитлер. Он не понимал этого, как и многие люди в Германии. Мой отец был военным человеком. Он уже служил во время I Мировой войны, и его жизнь - это была военная жизнь. Когда я родилась, Гитлер посетил наш город. Мой отец встречал его в аэропорту. Именно тогда Гитлер, узнав о моём рождении, предложил отцу стать моим крёстным. Отец согласился. Я думаю, он не понимал, что это значит на самом деле. В 1935 году Гитлер призвал его в Берлин. Отец был назначен начальником полиции в Берлине. Затем, в 1936 году, он начал служить как телохранитель Гитлера. Отец был с ним на стадионах олимпийских игр в Мюнхене. Я думаю, что именно в Берлине, когда отец работал близко с Гитлером, Бог открыл глаза, и он осознал, наконец, - кто такой Гитлер. Мой отец любил евреев. В течение всего времени, пока служил начальником полиции, он помогал бежать евреям.
- Какое время он был начальником полиции?
- в 1935 - 1937 годах.
- Каким образом это в нём совмещалось? То есть - он друг Гитлера, начальник полиции и он любит евреев?
- Он не был другом Гитлера на самом деле. Возможно, Гитлер думал, что он был его другом. Мой отец пытался каким-то образом управлять, вести дела. Но он любил еврейский народ. И это было как раз то время, когда гестапо и СС должны были полностью захватить полицию. И отец сказал: "Нет, я не собираюсь подчиняться СС и гестапо". В то же время он начал помогать некоторым евреям бежать из Берлина. Безусловно, это была тайна. Мой отец был верующим человеком и любил евреев. Гестаповцы начали преследовать отца. И однажды вечером ему предложили выбор. Они сказали: "Либо ты будешь служить нам и послушаешь нас, либо возьмешь вот эту таблетку. Когда ты это проглотишь, все узнают, что у тебя был сердечный приступ. Либо мы забираем твою семью в концентрационный лагерь. И мой отец выбрал смерть. Он умер в мае 1938 года.
- Было ли характерным явлением для Германии того времени то, что некоторые люди, в том числе военные и верующие противились Гитлеру?
- Да, многие противостояли этому режиму. Несколько лет назад появилась статья в одном из журналов: "Генералы, которые были доведены Гитлером до смерти". Одно из движений противостояния называлось "Видешнант". Они организовали покушение на Гитлера. Но оно было не успешным, и всех заговорщиков убили. Многие из них были военными людьми.
- Но ваш отец противостоял Гитлеру ещё до начала войны с Россией?
- Да, в то время уже многие противостояли Гитлеру. Но нацисты старались скрыть этот факт. Это было не открытое противостояние. И такие генералы были просто устранены через вот такие методы, как яд.
- Ваш отец любил евреев, потому что он сам был еврей, или потому что был генерал или же христианин?
- Он был другом евреев, просто другом. У него было много еврейских друзей задолго до войны. Отец просто не хотел убивать их.
- Как Вы восприняли смерть своего отца?
- Мне было всего четыре года и, скорее всего, это привело меня в очень большое замешательство. Я просто не могла понять, почему его нет больше рядом со мной. И, конечно, он не мог мне сказать об этом.
- Что Вы чувствовали при этом?
- Я думаю, это было одиночество и страх. В то время страх уже начал закрадываться в мою жизнь.
- Как Вы жили потом, после смерти отца?
- Мы жили в Берлине. При жизни моего отца мы жили в большом доме со слугами. Позднее у нас остался один слуга. В 1939 году, когда разразилась война, жизнь стала очень небезопасна, и в 1942 году Геббельс сказал, что все женщины и дети должны покинуть Берлин. Мы все были переселены в восточную часть Германии. Нас эвакуировали в то место, где сейчас расположена Польша. Мы жили там с друзьями на большой ферме, возле Балтийского моря и думали, что война скоро закончится. Но русские вторглись очень быстро с юга и с востока, прижимая миллионы немцев к Балтийскому морю. И, конечно же, русские просто отплатили за то, что мы сделали в России. Но я была ребёнком, и не понимала что происходит. У меня было много страха, потому что русские не жалели никого. Они захватывали и разрушали всё. Они, со своими танками и самолётами, старались всё смести с лица земли. Многие люди пытались бежать через Балтийское море на кораблях. Но почти все суда разбомбили. Я в реальности пережила ад в то время. Вначале я пережила смерть своего отца, это было очень болезненно. Но время вторжение русских, было для меня адом. Почти три недели мы были в дороге. Эта зима была очень холодная. И чудом было то, что мы вообще выжили.
- Это был 1945 год?
- Да, это был февраль 1945 года.
- Вы сказали, что русские разбомбили много кораблей. Это были военные корабли или гражданские?
- Это были гражданские корабли с беженцами.
- Вы хотите сказать, что русские нападали на мирных людей?
- Да, извините, конечно, но это так. Мне очень жаль, но это правда. Это был результат того, что мы делали в России. Мы тоже делали ужасные вещи в России. И на обеих сторонах войны были женщины и дети.
Позже, в дальнейшем, на Урале я встретилась с одним из бывших главарей местной мафии. Он отдал свою жизнь Иисусу Христу. Его отец был в высоком военном звании во время II Мировой войны. Он рассказал, что отец уже стар, но до сих пор не может найти себе мира. Отец говорит: "То, что мы делали с женщинами и детьми - было ужасно. Мы хотели победить, завоевать нацистскую Германию. Мы были счастливы оттого, что Гитлер был, наконец, мёртв. Но то, что мы делали с женщинами и детьми - было ужасно". И этот христианин спросил меня: "Розмари, можете ли вы простить моего отца? Я хочу передать ему, что вы прощаете его".
- В своей книге Вы пишете об одной немке, которой во время войны было тринадцать лет, и русские изнасиловали её шестьдесят восемь раз за два дня.
- Когда я была в Америке, одна женщина подошла ко мне и сказала: "Розмари, я ненавижу русских до сего дня". Я спросила: "Почему? Что произошло с тобой?", и она рассказала мне: "Когда мне было тринадцать лет, русские вошли в Геданс - это большой балтийский город, и за два с половиной дня меня изнасиловали шестьдесят восемь раз. И когда пришёл шестьдесят девятый, кто-то смилостивился надо мной. И этого человека убили. Всю жизнь я росла и имела в себе эту ненависть. Но сегодня, Розмари, я поняла, что мне необходимо простить. Пожалуйста, передай русским людям, что сейчас я люблю их, я простила их, и хочу иметь мир". Поэтому я была очень благодарна, что смогла принести ей это примирение.
- Изнасилование - это было разовым или массовым явлением, во время, когда русские захватили Германию?
- Это был обычный случай в то время. Прежде, чем русские пришли в наш город, я слышала уже эти ужасные новости и была в большом страхе. Но на самом деле всё происходило именно так.
- Как Вы пережили эти детские годы: сначала убивают отца, потом переезжаете, затем война, и это ужасное окончание войны. Как Вы себя чувствовали душевно?
- Я ощущала полную безнадёжность. Мы были людьми второго сорта. Восточногерманские немцы не воспринимали нас. Они не хотели принимать беженцев, а мы потеряли всё. Мы выглядели ужасно, имели ужасный запах - так что от семьи генерала не осталось ничего. Именно в это время у меня в сердце родилась эта ужасная горечь. Я, как и многие люди в то время, постоянно задавала вопрос: "Почему именно я, Господи? Почему я должна пережить всё это? Почему я? Где Бог во всём этом? И почему это произошло именно со мной?". У меня было ощущение, что Бог со мной несправедлив. Я чувствовала себя отверженной. Думаю, что именно в это время я начала приобретать эту горечь. Я полностью закрылась внутри и не хотела говорить ничего о своём прошлом. До сих многие люди, которые старше меня, не хотят никому говорить о своих переживаниях. Над их жизнью царит молчание.
В начале этого года я посетила музей Холокоста в Нюрнберге. Я присела на стул, а рядом со мной сидела женщина. Она начала плакать. Я спросила: "Почему вы плачете? Почему вы здесь?". Она сказала: "Я ищу информацию о своих родителях. Мои родители пережили II Мировую войну. Мой отец работал в СС. Когда я спрашиваю моих родителей о войне, они не хотят ничего рассказывать. Но ночью они просыпаются от криков. Я хотела бы помочь им как-то, потому что внутри их боль". Я рассказала ей, как можно им помочь. И таких людей в Германии очень много. Тех, которые пережили войну, которые всё ещё живы, но не могут найти мира.
- Можно сказать, что это массовое явление?
- Да, если говорить о людях моего возраста и старше - безусловно, да. После войны они просто отказываются говорить об этом. Они продолжают молчать всё это время, из-за того, что это приносило очень большую боль. Либо они пережили нечто подобное тому, что пережила я, либо они сами служили в армии, или, возможно даже, служили в концентрационных лагерях.
- Как это молчание отражается на следующем поколении? То есть, это поколение промолчало, следующее ничего не знает и живет хорошо?
- Следующее поколение, как мои дети, они потеряли ориентацию. Они не могут отождествить себя со своими родителями. Они хотят знать что-то о жизни своих родителей, но весь период II Мировой войны покрыт молчанием. Я могла поговорить со своими детьми, только потому, что Бог освободил меня. Но сейчас на подходе уже поколение моих внуков, и прежде, чем умрёт это старое поколение, мы должны обратиться к молодому поколению и объяснить им. Я люблю говорить со своими внуками, которых у меня семь. У меня два сына, один из них пастор. Одному из них сорок пять, а другому сорок два.
- Вы сказали, что смогли рассказать, только когда Бог освободил Вас. Что Вы имеете в виду?
- Долгое время я возрастала с этой ненавистью, болью и страхом. Они стали частью моей жизни. По ночам мне снились кошмары, я кричала. Я всегда видела во сне русских, которые приближаются. И я не могла наслаждаться салютами, именно из-за того, что всё это приносило мне воспоминания войны. И когда Бундесвер проводил тренировочные полёты, это для меня всегда было страхом. Все эти воспоминания. Я никогда не могла поехать в Восточную Германию из-за того, что не хотела приближаться к русским военным. Я видела эту униформу, и не хотела даже приближаться. Я была счастлива, что существовал "железный занавес" и считала, что очень хорошо то, что русские изолированы там. А в 1968 году, когда русские вошли в Прагу, я находилась в Нюрнберге. Я закрыла свои двери на замок, и вся тряслась. А что, если русские войдут в Восточную Германию? А что, если они снова захотят войти? Я была в ужасе. И потом, в конце 60-х годов, через тяжёлые обстоятельства в моём браке, мы с мужем нашли живого Бога. До того времени мы просто были лютеранами на бумаге. В Германии у нас есть государственная церковь. И порядок такой: при вашем рождении вы получаете документ, что вы - лютеранин или католик. И мы получили документ, что мы лютеране. Безусловно, что нам иногда приходилось ходить в церковь. Мы молились молитвой "Отче наш", но я не относилась к этому серьёзно. Когда мы просим: " прости нам грехи наши, как и мы прощаем", я не воспринимала эти слова серьёзно. И потом однажды Бог сказал мне: "Розмари, ты должна простить, тогда ты найдёшь мир. Тогда Я смогу дать тебе свободу". Я сказала: "Хорошо, Бог, я могу простить, но только не русских".
- Извините, Вы говорите - Бог вам сказал, вы Богу сказали. Что Вы под этим подразумеваете?
- Я имею в виду то, что увидела, что Бог говорит об этом в Библии. Бог говорит с нами через Своё Слово. В Библии, Евангелие от Матфея 6 глава, написано, что Иисус учил своих учеников о прощении. И Он сказал очень ясно - прощайте, да прощены будете. И если вы не прощаете, то Небесный Отец не может простить вас.
- Насколько я понимаю, когда Вы прочитали эти слова в Евангелии, то поняли, что у Вас нет полного прощения русских?
- Мы настолько слепы, пережив такую боль, пытаемся задавить её, закопать. Боль очень глубоко сокрыта в нас. Мы стараемся жить так, как будто всё это уже не реально. Только когда я позволила всему этому всплыть на поверхность, то увидела, что на самом деле жила в непрощении по отношению к русским. И что таким образом жила не в соответствии со Словом Божьим. Это было болезненно, но принесло свободу и благословение в мою жизнь.
продолжение следует...
Текстовый вариант.
Олег Регеций - Расскажите, пожалуйста, о своём детстве, о своём отце, о его мировоззрении.
Розмари Клауссен - Я родилась 16 августа 1934 года. В то время мой отец был генералом полиции Гамбурга. Я думаю, что по своему мировоззрению, он был националист. Он любил Германию. Вначале, он не видел всю ситуацию - кем на самом деле был Гитлер. Он не понимал этого, как и многие люди в Германии. Мой отец был военным человеком. Он уже служил во время I Мировой войны, и его жизнь - это была военная жизнь. Когда я родилась, Гитлер посетил наш город. Мой отец встречал его в аэропорту. Именно тогда Гитлер, узнав о моём рождении, предложил отцу стать моим крёстным. Отец согласился. Я думаю, он не понимал, что это значит на самом деле. В 1935 году Гитлер призвал его в Берлин. Отец был назначен начальником полиции в Берлине. Затем, в 1936 году, он начал служить как телохранитель Гитлера. Отец был с ним на стадионах олимпийских игр в Мюнхене. Я думаю, что именно в Берлине, когда отец работал близко с Гитлером, Бог открыл глаза, и он осознал, наконец, - кто такой Гитлер. Мой отец любил евреев. В течение всего времени, пока служил начальником полиции, он помогал бежать евреям.
- Какое время он был начальником полиции?
- в 1935 - 1937 годах.
- Каким образом это в нём совмещалось? То есть - он друг Гитлера, начальник полиции и он любит евреев?
- Он не был другом Гитлера на самом деле. Возможно, Гитлер думал, что он был его другом. Мой отец пытался каким-то образом управлять, вести дела. Но он любил еврейский народ. И это было как раз то время, когда гестапо и СС должны были полностью захватить полицию. И отец сказал: "Нет, я не собираюсь подчиняться СС и гестапо". В то же время он начал помогать некоторым евреям бежать из Берлина. Безусловно, это была тайна. Мой отец был верующим человеком и любил евреев. Гестаповцы начали преследовать отца. И однажды вечером ему предложили выбор. Они сказали: "Либо ты будешь служить нам и послушаешь нас, либо возьмешь вот эту таблетку. Когда ты это проглотишь, все узнают, что у тебя был сердечный приступ. Либо мы забираем твою семью в концентрационный лагерь. И мой отец выбрал смерть. Он умер в мае 1938 года.
- Было ли характерным явлением для Германии того времени то, что некоторые люди, в том числе военные и верующие противились Гитлеру?
- Да, многие противостояли этому режиму. Несколько лет назад появилась статья в одном из журналов: "Генералы, которые были доведены Гитлером до смерти". Одно из движений противостояния называлось "Видешнант". Они организовали покушение на Гитлера. Но оно было не успешным, и всех заговорщиков убили. Многие из них были военными людьми.
- Но ваш отец противостоял Гитлеру ещё до начала войны с Россией?
- Да, в то время уже многие противостояли Гитлеру. Но нацисты старались скрыть этот факт. Это было не открытое противостояние. И такие генералы были просто устранены через вот такие методы, как яд.
- Ваш отец любил евреев, потому что он сам был еврей, или потому что был генерал или же христианин?
- Он был другом евреев, просто другом. У него было много еврейских друзей задолго до войны. Отец просто не хотел убивать их.
- Как Вы восприняли смерть своего отца?
- Мне было всего четыре года и, скорее всего, это привело меня в очень большое замешательство. Я просто не могла понять, почему его нет больше рядом со мной. И, конечно, он не мог мне сказать об этом.
- Что Вы чувствовали при этом?
- Я думаю, это было одиночество и страх. В то время страх уже начал закрадываться в мою жизнь.
- Как Вы жили потом, после смерти отца?
- Мы жили в Берлине. При жизни моего отца мы жили в большом доме со слугами. Позднее у нас остался один слуга. В 1939 году, когда разразилась война, жизнь стала очень небезопасна, и в 1942 году Геббельс сказал, что все женщины и дети должны покинуть Берлин. Мы все были переселены в восточную часть Германии. Нас эвакуировали в то место, где сейчас расположена Польша. Мы жили там с друзьями на большой ферме, возле Балтийского моря и думали, что война скоро закончится. Но русские вторглись очень быстро с юга и с востока, прижимая миллионы немцев к Балтийскому морю. И, конечно же, русские просто отплатили за то, что мы сделали в России. Но я была ребёнком, и не понимала что происходит. У меня было много страха, потому что русские не жалели никого. Они захватывали и разрушали всё. Они, со своими танками и самолётами, старались всё смести с лица земли. Многие люди пытались бежать через Балтийское море на кораблях. Но почти все суда разбомбили. Я в реальности пережила ад в то время. Вначале я пережила смерть своего отца, это было очень болезненно. Но время вторжение русских, было для меня адом. Почти три недели мы были в дороге. Эта зима была очень холодная. И чудом было то, что мы вообще выжили.
- Это был 1945 год?
- Да, это был февраль 1945 года.
- Вы сказали, что русские разбомбили много кораблей. Это были военные корабли или гражданские?
- Это были гражданские корабли с беженцами.
- Вы хотите сказать, что русские нападали на мирных людей?
- Да, извините, конечно, но это так. Мне очень жаль, но это правда. Это был результат того, что мы делали в России. Мы тоже делали ужасные вещи в России. И на обеих сторонах войны были женщины и дети.
Позже, в дальнейшем, на Урале я встретилась с одним из бывших главарей местной мафии. Он отдал свою жизнь Иисусу Христу. Его отец был в высоком военном звании во время II Мировой войны. Он рассказал, что отец уже стар, но до сих пор не может найти себе мира. Отец говорит: "То, что мы делали с женщинами и детьми - было ужасно. Мы хотели победить, завоевать нацистскую Германию. Мы были счастливы оттого, что Гитлер был, наконец, мёртв. Но то, что мы делали с женщинами и детьми - было ужасно". И этот христианин спросил меня: "Розмари, можете ли вы простить моего отца? Я хочу передать ему, что вы прощаете его".
- В своей книге Вы пишете об одной немке, которой во время войны было тринадцать лет, и русские изнасиловали её шестьдесят восемь раз за два дня.
- Когда я была в Америке, одна женщина подошла ко мне и сказала: "Розмари, я ненавижу русских до сего дня". Я спросила: "Почему? Что произошло с тобой?", и она рассказала мне: "Когда мне было тринадцать лет, русские вошли в Геданс - это большой балтийский город, и за два с половиной дня меня изнасиловали шестьдесят восемь раз. И когда пришёл шестьдесят девятый, кто-то смилостивился надо мной. И этого человека убили. Всю жизнь я росла и имела в себе эту ненависть. Но сегодня, Розмари, я поняла, что мне необходимо простить. Пожалуйста, передай русским людям, что сейчас я люблю их, я простила их, и хочу иметь мир". Поэтому я была очень благодарна, что смогла принести ей это примирение.
- Изнасилование - это было разовым или массовым явлением, во время, когда русские захватили Германию?
- Это был обычный случай в то время. Прежде, чем русские пришли в наш город, я слышала уже эти ужасные новости и была в большом страхе. Но на самом деле всё происходило именно так.
- Как Вы пережили эти детские годы: сначала убивают отца, потом переезжаете, затем война, и это ужасное окончание войны. Как Вы себя чувствовали душевно?
- Я ощущала полную безнадёжность. Мы были людьми второго сорта. Восточногерманские немцы не воспринимали нас. Они не хотели принимать беженцев, а мы потеряли всё. Мы выглядели ужасно, имели ужасный запах - так что от семьи генерала не осталось ничего. Именно в это время у меня в сердце родилась эта ужасная горечь. Я, как и многие люди в то время, постоянно задавала вопрос: "Почему именно я, Господи? Почему я должна пережить всё это? Почему я? Где Бог во всём этом? И почему это произошло именно со мной?". У меня было ощущение, что Бог со мной несправедлив. Я чувствовала себя отверженной. Думаю, что именно в это время я начала приобретать эту горечь. Я полностью закрылась внутри и не хотела говорить ничего о своём прошлом. До сих многие люди, которые старше меня, не хотят никому говорить о своих переживаниях. Над их жизнью царит молчание.
В начале этого года я посетила музей Холокоста в Нюрнберге. Я присела на стул, а рядом со мной сидела женщина. Она начала плакать. Я спросила: "Почему вы плачете? Почему вы здесь?". Она сказала: "Я ищу информацию о своих родителях. Мои родители пережили II Мировую войну. Мой отец работал в СС. Когда я спрашиваю моих родителей о войне, они не хотят ничего рассказывать. Но ночью они просыпаются от криков. Я хотела бы помочь им как-то, потому что внутри их боль". Я рассказала ей, как можно им помочь. И таких людей в Германии очень много. Тех, которые пережили войну, которые всё ещё живы, но не могут найти мира.
- Можно сказать, что это массовое явление?
- Да, если говорить о людях моего возраста и старше - безусловно, да. После войны они просто отказываются говорить об этом. Они продолжают молчать всё это время, из-за того, что это приносило очень большую боль. Либо они пережили нечто подобное тому, что пережила я, либо они сами служили в армии, или, возможно даже, служили в концентрационных лагерях.
- Как это молчание отражается на следующем поколении? То есть, это поколение промолчало, следующее ничего не знает и живет хорошо?
- Следующее поколение, как мои дети, они потеряли ориентацию. Они не могут отождествить себя со своими родителями. Они хотят знать что-то о жизни своих родителей, но весь период II Мировой войны покрыт молчанием. Я могла поговорить со своими детьми, только потому, что Бог освободил меня. Но сейчас на подходе уже поколение моих внуков, и прежде, чем умрёт это старое поколение, мы должны обратиться к молодому поколению и объяснить им. Я люблю говорить со своими внуками, которых у меня семь. У меня два сына, один из них пастор. Одному из них сорок пять, а другому сорок два.
- Вы сказали, что смогли рассказать, только когда Бог освободил Вас. Что Вы имеете в виду?
- Долгое время я возрастала с этой ненавистью, болью и страхом. Они стали частью моей жизни. По ночам мне снились кошмары, я кричала. Я всегда видела во сне русских, которые приближаются. И я не могла наслаждаться салютами, именно из-за того, что всё это приносило мне воспоминания войны. И когда Бундесвер проводил тренировочные полёты, это для меня всегда было страхом. Все эти воспоминания. Я никогда не могла поехать в Восточную Германию из-за того, что не хотела приближаться к русским военным. Я видела эту униформу, и не хотела даже приближаться. Я была счастлива, что существовал "железный занавес" и считала, что очень хорошо то, что русские изолированы там. А в 1968 году, когда русские вошли в Прагу, я находилась в Нюрнберге. Я закрыла свои двери на замок, и вся тряслась. А что, если русские войдут в Восточную Германию? А что, если они снова захотят войти? Я была в ужасе. И потом, в конце 60-х годов, через тяжёлые обстоятельства в моём браке, мы с мужем нашли живого Бога. До того времени мы просто были лютеранами на бумаге. В Германии у нас есть государственная церковь. И порядок такой: при вашем рождении вы получаете документ, что вы - лютеранин или католик. И мы получили документ, что мы лютеране. Безусловно, что нам иногда приходилось ходить в церковь. Мы молились молитвой "Отче наш", но я не относилась к этому серьёзно. Когда мы просим: " прости нам грехи наши, как и мы прощаем", я не воспринимала эти слова серьёзно. И потом однажды Бог сказал мне: "Розмари, ты должна простить, тогда ты найдёшь мир. Тогда Я смогу дать тебе свободу". Я сказала: "Хорошо, Бог, я могу простить, но только не русских".
- Извините, Вы говорите - Бог вам сказал, вы Богу сказали. Что Вы под этим подразумеваете?
- Я имею в виду то, что увидела, что Бог говорит об этом в Библии. Бог говорит с нами через Своё Слово. В Библии, Евангелие от Матфея 6 глава, написано, что Иисус учил своих учеников о прощении. И Он сказал очень ясно - прощайте, да прощены будете. И если вы не прощаете, то Небесный Отец не может простить вас.
- Насколько я понимаю, когда Вы прочитали эти слова в Евангелии, то поняли, что у Вас нет полного прощения русских?
- Мы настолько слепы, пережив такую боль, пытаемся задавить её, закопать. Боль очень глубоко сокрыта в нас. Мы стараемся жить так, как будто всё это уже не реально. Только когда я позволила всему этому всплыть на поверхность, то увидела, что на самом деле жила в непрощении по отношению к русским. И что таким образом жила не в соответствии со Словом Божьим. Это было болезненно, но принесло свободу и благословение в мою жизнь.
продолжение следует...
Комментарий