Твитнуть
"... подобно тому, как электрическую машину нельзя зарядить одной лекцией об электричестве, но необходим хотя бы самый слабый заряд, так и вера рождается не от формул катехизиса, но от встречи с Богом в религиозном опыте, на жизненном пути. И вера верит и надеется именно на расширение и углубление этого опыта, что и составляет предмет веры как невидимое и уповаемое.
Но человек сам должен совершать это усилие, осуществлять это устремление, поэтому вера есть жизненная задача, подвиг, ибо она может становиться холоднее или огненнее, беднее или богаче. А потому и предмет веры - ее догматическое содержание - всегда превышает наличный религиозный опыт.
Является величайшим заблуждением думать, что только реальное содержание наличного религиозного опыта или личного откровения составляет предмет веры, всякое же предание, письменное или устное, литургическое или обрядовое, как таковое, уже противоречит живой вере.
Вера есть функция не какой-либо отдельной стороны духа, но всей человеческой личностив ее цельности, в нераздельной целокупности всех сил духа. В этом смысле религия есть в высшей степени личное дело, а потому она есть непрестанное творчество. Она не может сообщаться внешне, почти механически, как знание, ею можно лишь заражаться - таинственным и неисследимым влиянием одной личности на другую; в этом тайна значения религиозных личностей - пророков, святых, самого Богочеловека в земной Его жизни.
Бог не навязывает.. Он "стучит в дверь" человеческого сердца.. Он не может открыть ее силой, ибо это значило бы уничтожить свободу, т.е. самого человека . Лишь в царстве будущего века, когда "Бог будет всяческая во всех" (1Кор.15:28), станет более имманентен (в пределах познаваемости) миру, нежели в этом веке, а потому и самая возможность религии, в значении ее как ущербленного богосознания, упразднится, лишь тогда человеческой свободе уже не дано будет знать или не знать Бога, верить или не верить в Него. Вера станет очевидностью, подобной необходимости природной, на долю свободы останется лишь хотеть Бога или не хотеть, любить Бога или враждовать к Нему. Отсюда следует, что вера дается только ищущим ее.
Кто вполне удовлетворен этим миром и духовно не алчет, тот совершенно не понимает веры, органически ей чужд....Однако, если вера может родиться только у ищущих ее, то не значит ли это и впрямь, что вера есть психологизм и субъективизм? Однако, разве же этим дается основание для скептицизма? Ведь даже научная истина не открывается людям, чуждым умственной жизни, равным образом и художественное творчество недоступно людям, лишенным эстетического восприятия.
Вера не только рождается в свободе исканий, но и, так сказать, питается этой свободой. Поэтому она динамична, ибо не дает раз и навсегда определенного знания, как знание мирское, но имеет различную интенсивность, от простой вероятности до полной очевидности.
Вера имеет свои степени и возрасты, свои приливы и отливы. Это знает по собственному опыту каждый, живущий религиозной жизнью, и это же свидетельствуется в религиозной письменности. В религиозной жизни нет застоя и неподвижности, как нет и неотъхемлемых достижений и мертвых точек, здесь все и всегда в движении, вверх и вниз, вперед и назад.
Откровение входит как необходимый гносеологический элемент веры. Знание, как бы оно ни было глубоко и широко, в последнем счете есть самопознание. Человек, когда познает мир, в сущности, познает самого себя, ибо он сам есть весь этот мир, как микрокосм. Знание строго монистично - в его пределах, которые суть в то же время и пределы имманентного, гносеологически нет места вере, она не имеет здесь себе онтологического основания.
Отношение между верой и гнозисом вообще принадлежит к тончайшим вопросам религиозной гносеологии. Вера не отрицает гнозиса, напротив, она порождает его и оплодотворяет, и конечно, дух, загоревшийся верою, прнесет ее огонь и свет во все области своего творчества.
ОднакоЮ, мотив, природа, ориентировка веры и гнозиса вполне различны. Вера есть акт свободы, безумия, любви и отваги (по определению Николая Кузанского), это есть закидывание конца жизненной нити в небо, в уверенности, что он повиснет там без всякого укрепления. Вера имеет дело с недоступным: "Верь тому, что сердце скажет, нет залогов от небес" (Шиллер в переводе Жуковского).
Вера есть подвиг сердца, верующей любви. "Залоги" и гарантии ей не нужны, они противоречили бы ее существу, ибо она хочет Бога, любит только Бога, отвергается мира, т.е. всего данного, ради неданного, трансцендентного. Она есть высшая и последняя жертва человека Богу.
И этот незримосовершающийся в душе жертвенный акт, непрерывная жертва веры, которая говорит неподвижной горе: ввергнись в море, и говорит не для эксперимента, а лишь потому, что не существует для нее эта каменность и неподвижность мира, - такая вера есть первичный, ничем не заменимый акт, и лишь он придает религии ореол трагической, жертвенной, вольной отдачи себя Богу.
И герои веры велики именно этой жертвой, безмерностью отдачи себя Богу. И их-то поминает св. апостол Павел в своем гимне вере (Евр. гл.11). Их почитает святыми Церковь. И лишь за этой жертвенной смертью следует воскресенье, так, как за ночью день: радость и победа веры, новое обретение своей погубленной души. Вне этого момента не рождаются к религии: вероятно, вполне возможно быть философом, богословом, мистиком, гностиком, оккультистом, но при этом... не верить в Бога, не пережив этой свободной отдачи себя." (C.Н.Булгаков "Свет невечерний")
Но человек сам должен совершать это усилие, осуществлять это устремление, поэтому вера есть жизненная задача, подвиг, ибо она может становиться холоднее или огненнее, беднее или богаче. А потому и предмет веры - ее догматическое содержание - всегда превышает наличный религиозный опыт.
Является величайшим заблуждением думать, что только реальное содержание наличного религиозного опыта или личного откровения составляет предмет веры, всякое же предание, письменное или устное, литургическое или обрядовое, как таковое, уже противоречит живой вере.
Вера есть функция не какой-либо отдельной стороны духа, но всей человеческой личностив ее цельности, в нераздельной целокупности всех сил духа. В этом смысле религия есть в высшей степени личное дело, а потому она есть непрестанное творчество. Она не может сообщаться внешне, почти механически, как знание, ею можно лишь заражаться - таинственным и неисследимым влиянием одной личности на другую; в этом тайна значения религиозных личностей - пророков, святых, самого Богочеловека в земной Его жизни.
Бог не навязывает.. Он "стучит в дверь" человеческого сердца.. Он не может открыть ее силой, ибо это значило бы уничтожить свободу, т.е. самого человека . Лишь в царстве будущего века, когда "Бог будет всяческая во всех" (1Кор.15:28), станет более имманентен (в пределах познаваемости) миру, нежели в этом веке, а потому и самая возможность религии, в значении ее как ущербленного богосознания, упразднится, лишь тогда человеческой свободе уже не дано будет знать или не знать Бога, верить или не верить в Него. Вера станет очевидностью, подобной необходимости природной, на долю свободы останется лишь хотеть Бога или не хотеть, любить Бога или враждовать к Нему. Отсюда следует, что вера дается только ищущим ее.
Кто вполне удовлетворен этим миром и духовно не алчет, тот совершенно не понимает веры, органически ей чужд....Однако, если вера может родиться только у ищущих ее, то не значит ли это и впрямь, что вера есть психологизм и субъективизм? Однако, разве же этим дается основание для скептицизма? Ведь даже научная истина не открывается людям, чуждым умственной жизни, равным образом и художественное творчество недоступно людям, лишенным эстетического восприятия.
Вера не только рождается в свободе исканий, но и, так сказать, питается этой свободой. Поэтому она динамична, ибо не дает раз и навсегда определенного знания, как знание мирское, но имеет различную интенсивность, от простой вероятности до полной очевидности.
Вера имеет свои степени и возрасты, свои приливы и отливы. Это знает по собственному опыту каждый, живущий религиозной жизнью, и это же свидетельствуется в религиозной письменности. В религиозной жизни нет застоя и неподвижности, как нет и неотъхемлемых достижений и мертвых точек, здесь все и всегда в движении, вверх и вниз, вперед и назад.
Откровение входит как необходимый гносеологический элемент веры. Знание, как бы оно ни было глубоко и широко, в последнем счете есть самопознание. Человек, когда познает мир, в сущности, познает самого себя, ибо он сам есть весь этот мир, как микрокосм. Знание строго монистично - в его пределах, которые суть в то же время и пределы имманентного, гносеологически нет места вере, она не имеет здесь себе онтологического основания.
Отношение между верой и гнозисом вообще принадлежит к тончайшим вопросам религиозной гносеологии. Вера не отрицает гнозиса, напротив, она порождает его и оплодотворяет, и конечно, дух, загоревшийся верою, прнесет ее огонь и свет во все области своего творчества.
ОднакоЮ, мотив, природа, ориентировка веры и гнозиса вполне различны. Вера есть акт свободы, безумия, любви и отваги (по определению Николая Кузанского), это есть закидывание конца жизненной нити в небо, в уверенности, что он повиснет там без всякого укрепления. Вера имеет дело с недоступным: "Верь тому, что сердце скажет, нет залогов от небес" (Шиллер в переводе Жуковского).
Вера есть подвиг сердца, верующей любви. "Залоги" и гарантии ей не нужны, они противоречили бы ее существу, ибо она хочет Бога, любит только Бога, отвергается мира, т.е. всего данного, ради неданного, трансцендентного. Она есть высшая и последняя жертва человека Богу.
И этот незримосовершающийся в душе жертвенный акт, непрерывная жертва веры, которая говорит неподвижной горе: ввергнись в море, и говорит не для эксперимента, а лишь потому, что не существует для нее эта каменность и неподвижность мира, - такая вера есть первичный, ничем не заменимый акт, и лишь он придает религии ореол трагической, жертвенной, вольной отдачи себя Богу.
И герои веры велики именно этой жертвой, безмерностью отдачи себя Богу. И их-то поминает св. апостол Павел в своем гимне вере (Евр. гл.11). Их почитает святыми Церковь. И лишь за этой жертвенной смертью следует воскресенье, так, как за ночью день: радость и победа веры, новое обретение своей погубленной души. Вне этого момента не рождаются к религии: вероятно, вполне возможно быть философом, богословом, мистиком, гностиком, оккультистом, но при этом... не верить в Бога, не пережив этой свободной отдачи себя." (C.Н.Булгаков "Свет невечерний")
Комментарий