честный голос

[чеёк]

Дело тьмы совершалось так успешно, как только могли желать служители тьмы. Чертоги Каиафы снова наполнились старейшинами и книжниками. Все желали, как требовал обычай, не осуждать преступника на смерть в одно заседание. По всему можно было им надеяться, что они скоро совершенно избавятся от ненавистного им Обличителя нравов, и тем с большим удовольствием займутся празднованием Пасхи. Божественный Страдалец с Которого кандалы были сняты на время допроса, был введен в собрание. - " Ты ли Христос? скажи нам прямо", спросил Каиафа тем голосом, который уже звучал смертным приговором. Им нужно было вынудить у Господа признание, что Он Христос, дабы выдать Его Пилату, как возмущающего народ против власти Кесаря. Им и дела нет до того, что Господь не раз обличал ложные понятия о Мессии, как Царе завоевателе, не раз укрывался от народа, когда тот хотел провозгласить Его Царем. - Азъ есмъ, со спокойным величием отвечал им Господь. Этого было довольно для ослепленных злобою судей нечестивых, чтобы произвести вторично смертный приговор. "Какое еще нужно нам свидетельство? злорадно заговорили они все вместе: мы сами слышали из уст Его! Не о чем больше рассуждать! Смерть, смерть богохульнику!" Участники преступного заседания в беззаконном Синедрионе передали Узника, Понтийскому Пилату игемону.

[чеёк]

Понтий Пилат был хотя и слабохарактерный, но гордый и безсердечный римский вельможа; он презирал Иудеев и ненавидел их первосвященников и книжников, которые, конечно не пожалели бы церковных денег, если бы можно было купить у него смертельный приговор Господу Иисусу, но видимо - не смели сделать такое предложение надменному прокуратору. Об Иисусе Христе Пилат давно знал от своих чиновников, которые зорко следили за всем, что творилось в подчиненных областях и обо всем доносили ему. Но знал, что действия Галилейского Учителя Иисуса ни мало не опасны для римского правительства. Пилату даже известно было гораздо более, нежели сколько хотели, и, ожидали первосвященники: он знал, что они преследуют Пророка Галилейского единственно по личным видам, из зависти и злобы. Таким образом, появление Иисуса Христа в виде узника не было для Пилата неожиданным. Неожиданно было только то, что для обвинения Его явился весь Синедрион с Каиафой во главе, и притом так рано и в такой день, когда всякий Израильтянин, и искренно, и лицемерно набожный, старался как можно дальше удалится от язычников и всего языческого, дабы не потерять законной чистоты, необходимой для совершения пасхи.

[чеёк]

" В чем Вы обвиняете Человека сего?". Члены Синедриона не ожидали такого вопроса. Они полагали что Пилат просто утвердит их приговор и позволит им придать смертной казни Иисуса, и притом такой казни, какую они укажут. Враги Господа надеялись, что их личная важность, послужит вместо всех доказательств. Но такой надменный и неопределенный ответ еще больше оскорбил игемона и он отказался вмешиваться. " Но его преступление, отвечали обвинители, требует смертной казни, потому что Он выдает Себя за Мессию, Царя Израильского...." И вот, его враги, оставляя в сторону все обвинения в богохульстве, которые в глазах судьи - язычника не имели никакой силы, раздражаются против Иисуса Христа бурею ругательств, из которых возводят на Него три вины: будто Он возмущает народ, будто запрещает давать дань Кесарю, и будто называет Себя царем земным.

[чеёк]

Пилат не обратил никакого внимания на два первых обвинения, как несомненную для него клевету. Но, как верный слуга римского Кесаря, счел нужным спросить Иисуса Христа по последнему обвинению. Желая дать Подсудимому более свободы в объяснении Своего лица и Своих действий Пилат вошел в преторию, дав знак следовать за собою и Иисусу. И спросил:"Ты ли есть Царь Иудейский". Сердцевидец знал, что Пилат понимает слово: царь, только в смысле земного владыки. Поэтому Господь вопросил Пилата:"от себя ли ты говоришь это, или другие так сказали обо Мне". Что мне верить мечтам иудеев о каком-то царе завоевателе, которого они ждут? Твои сограждане и первосвященники предали Тебя, как виновного в присвоении имени Царя. - "Однако же Ты Царь?", спросил опять Пилат, давая понять, как неуместно это слово в устах Обвиняемого.

[чеёк]

Пилат не способен был понять слова Господа в нашем христианском смысле, но он был знаком с сочинениями своих языческих мудрецов, из коих один говорил: " ты царь, если живешь добродетельно". В таком смысле и понял слова Господа Пилат, и потому считая Господа простым мечтателем, выйдя из претории, объявил Иудеям, что он находит Иисуса Христа совершенно невиновным. Так язычник защищает Мессию Иудейского перед Иудейскими же чиноначалиями.

[чеёк]

Пилат вовсе не верил их преданности Кесарю, и они с наглостью приступили к Пилату с требованием скорее покончить дело - осуждения Иисуса. Пилат стал искать средства, если не спасти Узника от смерти, то по крайней мере отклонить от себя Его осуждение. И хитрый римлянин нашел это средство. Под предлогом нежелания вмешиваться в дела, принадлежащие чужому правлению, Пилат решил отослать Иисуса Христа к Ироду, который находился теперь тоже в Иерусалиме по случаю Пасхи. Туда же против воли проследовали и первосвященники со всеми членами Синедриона и Божественный Узник в том же самом виде в каком приведен в преторию к Пилату, то есть, в кандалах и под стражею.

[чеёк]

Но Ирод не хуже Пилата знал что за люди члены Синедриона, и можно-ли полагаться на их отзывы об Иисусе. Молчание Господа на вопросы объяснили тем, что Иисус не может совершить пред Иродом чуда, достойного его царского внимания. Ирод принял Его за посредственного искусника, который между простым народом прослыл Чудотворцем, а в присутствии просвещенных людей вынужден прибегать к молчанию, но который ни мало не опасен для правительства. В довершение всех насмешек, Ирод велел надеть на Иисуса Христа длинную, лоснящуюся одежду которую одевали в Риме полководцы и все те, кои приготовлялись искать у народа какой либо должности. И в одежде якобы кандидата в Цари, Христа отослали обратно на суд к Пилату. Освободить Его Ирод не захотел.
- Солнце было уже высоко: три допроса и переход их из одного судилища в другое продолжались столько времени, что первосвященникам трудно было надеяться в тот же день окончить дело, ими начатое. Но отложить его до другого времени, значило вовсе остановить, и старейшины с необычным для них терпением, опять следовали за Иисусом Христом в Пилатову преторию, получив одно утешение, что Ирод поругался над Господом.

[чеёк]

И снова Пилат был вынужден выйти к ним. Он подозвал к себе ближе первосвященников и старейшин и народ, и сказал им:"вы привели ко мне Человека сего, как развращающего народ; но я при вас самих разспрашивал Его и нашел невиновным в том, в чем вы Его обвиняете. Я посылал Его к Ироду, но и тот ничего не нашел в Нем преступного, достойного смерти. Итак, я не могу, по вашему желанию, осудить Его. Наказать, если угодно, я накажу; но после должен отпустить Его на свободу". Вот правда человеческая! Пилат признает нашего Господа невиновным, однако делает уступку Его врагам: предлагает им наказать Его, предать публичному бичеванию, обезчестить и унизить Его - за что? Ни за что, а чтобы успокоить Его врагов, угодить им..и им не стыдно будет прекратить преследование Невинного. Это могло спасти Ему жизнь. Но кровожадные враги Господа поняли, что Пилат начинает колебаться, и еще решительнее заявили, что требуют смерти Иисусу.

[чеёк]

Слышалось неудовольствие, что игемон, занятый судом над Иисусом, забывает исполнить народный обычай - освободить ради великого праздника одного из преступников. Тогда у Пилата явилась мысль: воспользоваться этим обычаем, чтобы освободить Иисуса Христа. Пилат: я знаю что по обычаю надобно для праздника освободить одного узника; слышу, что вы хотите просить свободы Варавве. Не препятствую, но предлагаю на выбор и Другого, Царя Иудейского? Если не хотите отпустить Его как невиновного, то отпустите хотя как виновного - для праздника. Проклят, кто скажет хоть одно слово в пользу Сына Иосифова кричали архиереи Синедриона Иерусалимского. Зависть совершенно ослепила их. За Святого, Невинного, Непорочного, за Того, Кого лишь пять дней тому назад встречали громогласным - осанна, теперь не слышно было не единого слова заступничества или сострадания...Так Он был презрен и умален пред сынами человеческими! Страшный выбор сделанный народом!

[чеёк]

Сделать это хитрым вождям было не трудно. Иерусалимляне, имевшие особую силу в выборе, были преданы фарисеям, не любили Галилеян, и вообще были развращеннее и гордее других Иудеев. Ктому же в толпе народной было много слуг архиерейских, которые изо всех сил содействовали своим господам. "Сами будучи злы, говорит св. Златоуст, они вместе развращали и народ, дабы и за обольщение его понести тягчайшую казнь". И конечно Иисус не казался для них хуже явного человекаубийцы. Евангелист не просто сказал: имели разбойника, но разбойника славного, известного по своим злодеяниям, учинившего безчисленные убийства. И однако даже такого предпочли Спасителю.

[чеёк]

Благомыслящие члены Синедриона или не были при настоящем решительном осуждении Господа, или вынуждены были молчать. Их честный голос только повредил бы им, ничего ни сделав в пользу невинно Осужденного. Касательно Иосифа Аримафейкаго прямо замечено в Евангелии от Луки, что он не участвовал в настоящем преступном совете и беззаконном деле Синедриона. И в претории часть народа требовала дать свободу и жизнь тому Человеку, Которого все преступление состояло в наименовании Царем Иудейским. Народ шумно волновался перед лифостротоном. Слышалось неудовольствие, что игемон, занятый судом над Иисусом, забывает исполнить народный обычай - освободить ради праздника одного из преступников. Получилось даже воспользовался предложенным шансом, однако пользы не произошло.

[Toivo]

Ваш краткий курс истории - проба пера? Для чего в этом месте, а не в статьях?

Для хоть какого диалога, продолжу по Вашим мыслям.

Так язычник защищает Мессию Иудейского перед Иудейскими же чиноначалиями.

Помнится, и Павел взывал к суду кесаря, чтобы оправдаться и перед иудейским народом. Ибо сам же писал, что служитель Церкви должен иметь доброе свидетельство от внешних ( 1Фесс.4:12, 1Тим.3:7).

За Святого, Невинного, Непорочного, за Того, Кого лишь пять дней тому назад встречали громогласным - осанна, теперь не слышно было не единого слова заступничества или сострадания...

Народ безмолвствовал... Это известный эффект тоталитарных сообществ. И более того - здесь нетрудно обнаружить и непременно единогласное голосование по позорным вопросам, и "угар" неправды: это и "распни, распни его", и сталинские митинги на заводах, да и мы недалеко уж ушли. И церковь.

Страшный выбор сделанный народом!

Страшный да, но не выбор. Какие такие выборы могут быть в тоталитарной системе? Вот Пилат предложил было на выбор, а начальство сказало - Варааву. Значит, 99.99% за Варавву. И нравственного выбора нет... А если есть у кого - "перерожденец".

Иерусалимляне, имевшие особую силу в выборе, были преданы фарисеям, не любили Галилеян, и вообще были развращеннее и гордее других Иудеев. Ктому же в толпе народной было много слуг архиерейских, которые изо всех сил содействовали своим господам. "Сами будучи злы, говорит св. Златоуст, они вместе развращали и народ, дабы и за обольщение его понести тягчайшую казнь".

Вообще-то неправде, особенно вопиющей и кровавой, нет никакого оправдания. Нигде и никогда. Зачем тогда искать "не любили Галилеян" и прочее. А вот Златоуст прав. Неправелная власть непременно стремится развратить и народ, как и опьяневшие стараются влить "штрафную" трезвому, чтобы тот оскотинился больше. Не так стыдно и не так неловко и ныне, и присно. Но не вовеки.

[чеёк]

Апостол Петр: "вы, говорил он, отреклись от Святого и Праведного и просили даровать вам убийцу". Даже Пилат пришел в замешательство, выслушав ответ народа. Что же мне делать с так называемым Царем Иудейским? И вот по наущению архиереев, в первый раз раздалось страшное слово: крест! На крест Его! На крест! Напрасно смущенный неистовыми криками толпы Пилат пытался вразумить её: Я ничего достойного смерти в Нем не нашел...Обезумевшая толпа ничего слушать не хотела и еще громче с ожесточением вопила: да проклят будет. Члены Синедриона у всех на глазах не стыдились поддерживать крик черни своим криком и волновали народ.

[чеёк]

Пилат хотел внушить им, дабы они хотя от стыда испросили Иисуса, и таким образом всё отнеслось бы к их великодушию. Но они не смотря и на сие, кричали: распни, распни Его! Хотели не только убить, но убить как худое, как злодея. Не говорят: да будет убит, но да будет распят, дабы и самый род смерти называл в Нем злодея. Пилат не привык терпеть подобных наглостей, но и раздраженный неудачею, он боялся решительно отказать народу в его требовании. Проклят, кто скажет хоть одно слово в пользу Сына Иосифова кричали архиереи Синедриона Иерусалимского. Мы принимаем на себя ответственность за смерть Его, и не только на себя, но и на потомство наше! Если ты боишься сделать преступление, то пусть кара Божия обрушится на нас и на детей, на внуков, на всех потомков наших! Только исполни наше желание - распни, распни сего Назарянина! " Памятник их бедствия, по выражению святого Григория Богослова, - вся вселенная, по которой они разсеяны."

[чеёк]

Пилат мог бы защитить Невинного: у него были в распоряжении римские легионы. Но Пилат действовал малодушно и слабо, и вот его слова заглушаются самыми отвратительными, самими ужасными криками буйной черни. Варавва был освобожден. Но толпа не успокаивалась, со всех сторон неслись яростные крики, требовавшие смерти Иисусу. Смятение увеличивалось. Дабы и те которые стояли вдали, могли видеть, что он, Пилат, считает Иисуса невиновным "умыл руки", и при этом громко воскликнул: неповинен в крови Праведника. Вы принуждаете меня пролить эту кровь, вы и отвечаете за нее! Так-как у Иудеев был обычай, обратившийся в закон, что если находили где либо мертвое тело, то старейшины ближайшего города должны были "над головой юницы" омывать свои руки, говоря: руки наши не проливали сей крови, и глаза наши не видели убийства. Пилат знал этот обычай-закон, тем более, что и язычники, в знак своей невиновности и для очищения себя от грехов, также употребляли омовение. Бедный мужеством и слабый совестью судья-язычник решил всенародно обратится к этому обряду, который был ему теперь полезен еще тем, что стоящие в отдалении Иудеи, коим за шумом не слышны были слова Пилата, могли из омовения его рук заключить, что он осуждает Иисуса Христа против своей воли.