Ну очень хочется спеть!

[Бастет]

Спряячь за высоооким заабооорааам... девчооонкуу.
Выкраааду вмееестеее с заборааам

[Bujim]

Сладкий сок источает песок под ногой,
И тот сегодня живой, кто вчера был убит.
Ангел сел на песок у реки, на песке над рекой
Он рисует рукой
Десять новых позиций любви.
После смерти своей, нарожавши детей,
Мы вдруг впервые с тобой остаемся вдвоем.
Наши рты открываются небу и кушают свет,
Ожигаясь о снег,
Запивая дождем - киселем.

Абба абба
Иц мир гешем
Микхмар
Иц мир лайла
Гешер тов халом.
Галла галла
Бекхлед энца
Товма
Бекхлед инцхак
Сэффер яхад абба.

Этот град обречен, до скончания дней
Ему гореть, как в огне, как бы вечным огнем,
И Господь посетит эту местность
На следующий день,
Через тысячу лет,
И найдет нас уснувших вдвоем.
"Я не ждал здесь кого-то застать", -
Скажет он,
А мы ответим: "О'кей, мы, пожалуй, пойдем",
"Как назвать этот ветреный край? "
- нам во след крикнет он,
Мы ответим: "Давай,
Назови его Армагеддон."
Армагеддооон, уоу-оу,
Армагеддооон.
Армагеддооон.

[Bujim]

Хер-лори-лори-бом-бом.
Орие!
Хер-лори-лори-бом-бом.
Орие!
Хер-лори-лори-бом-бом.
Орие!
Ха лед назах.
Хер-лори-лори-бом-бом!

Кто там пролетает над нами,
На миг затмевая сиянье Селены?
Кто падает в жерло вулкана,
Чтоб завтра рекою беспечной потечь?
Кто властвует равно над ветрами пустынь
И царями людских поселений?
Скажи нам, поэт, если сможешь облечь
Этот образ в певучую речь.

Вот он стоит над рекой
И видит блеск и покой,
Но выбирает свободу.
Всего лишь маленький шаг -
оно со свистом в ушах
летит в алмазную воду.
И, кувыркаясь в волнах,
сама, как птичка, - она
взлетает рыбкой летучей.
И, совершив полный круг,
Я над рекою сам-друг
Стою над бешеной кручей,
Над бешеной кручей,
Над бешеной кру-ла-ла-лай!

Хочу, как сталинский сокол,
Как сталинский сокол!
Уж как лететь, так высоко,
Нырять, так глубоко.
Вода подернута ряской, а небо -
Истыкано папироскай-яй.
А я - как сокол, я сокол,
Нерусскай, неброскай,
А я - как сокол, я сокол,
нерусскай, неброскай.

Хер-лори-лори-бом-бом.
Орие!
Хер-лори-лори-бом-бом.
Орие!
Хер-лори-лори-бом-бом.
Орие!
Ха лед назах.
Хер-лори-лори-бом-бом!

Скажи нам, кто в женщину входит без стука
И пьет, никогда не прощаясь?
Кто холоден, как эскимос на ветру,
И визглив, как в полете картечь?
Чей выдох подобен мечу, чья рука
Смертоносна, как ослиная челюсть?
О, спой нам, певец, мы вопьем твою речь,
Мы стоим, снявши головы с плеч.

Она лежит во весь рост,
От океана до звезд,
Откинув край стратосферы.
И залетают орлы
В его разверстые рты
И рыбы бьются о склеры.
И нету мочи сносить
И эту волчую сыть,
И это детское счастье -
Что я лишь мох на коре,
Что я лишь волос в ноздре,
Лишь белый клык в этой пасти,
Я клык в этой пасти,
Я клык в этой па-ла-ла-лай!

Хочу, как сталинский сокол,
Как сталинский сокол!
Уж как лететь, так высоко,
Нырять, так глубоко.
Вода подернута ряской, а небо -
Истыкано папироскай-яй.
А я - как сокол, я сокол,
Нерусскай, неброскай,
А я - как сокол, я сокол,
нерусскай, неброскай.

[.Аlex.]

Совсем замусорили тему.

[Bujim]

Совсем замусорили тему.

Эй, малышка,
бери меня под белы руки,
веди меня туда, где звуки
роняют в душу мне огонь,
малышка,
беги сюда, поближе к сцене,
давай забудем на мгновенье,
что нам несет грядущий день.

Джаз-банд играет декаданс-данс мьюзик,
новый декаданс-данс мьюзик,
новый декаданс-данс мьюзик,
ай, всю-то ночку напролет.

Эй, малышка!
Разлито время по бокалам,
и дело, в сущности, за малым -
легко пригубить этот яд.
Эй, малышка!
В руке твоей не вянут розы,
и мир глядит с немой угрозой
в окно на наш нелепый сад.

А тут играет декаданс-данс мьюзик,
новый декаданс-данс мьюзик,
новый декаданс-данс мьюзик,
ай, всю-то ночку напролет.

[Bujim]

The tanks were rattling like a thunder
The soldiers went to final fight
And here they carried young commander
With head all broken outright

His tank was hit with armor-piercer
So say good-bye to Guardian crew
Just four more corpses in the hillside
Will add to fair morning view

'Cause now the vehicle is a-burning
Wait for the shells to detonate
You wanna live to see this morning
But you're too weak and it's too late

So they'll extract you from the remains
They'll put your coffin on the clay
And fire & thunder from the mainguns
Will see you into your last way

For now the telegrames are flying
To tell the friends and relatives
That their good son is never coming
And never getting any leave

And there's that photo on the bookshelf
Collecting dust for years on end -
In uniform, with shoulder-boards on...
And he will never be her man.

In unifo-orm, wI-EEEEEEth
shoul-der-bo-ards OOOOOOOn...

[Bujim]

Наверх вы, товарищи, все по местам
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг",
Пощады никто не желает.

Все вымпелы вьются и цепи гремят,
Наверх якоря поднимая.
Готовятся к бою орудия в ряд,
На солнце зловеще сверкая.

Из пристани верной мы в битву идём,
Hавстречу грозящей нам смерти.
За Родину в море открытом умрём,
Где ждут желтолицые черти!

Свистит и гремит и грохочет кругом,
Гром пушек, шипенье снарядов.
И стал наш прекрасный и гордый "Варяг"
Подобен кромешному аду.

В предсмертных мученьях трепещут тела.
Гром пушек и шум и стенанья.
И судно охвачено морем огня,
Настали минуты прощанья.

Прощайте, товарищи, с богом - ура!
Кипящее море под нами.
Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрём под волнами.

Ни скажет ни камень, ни крест где легли
Во славу мы Русского флага
Лишь волны морские прославят одни
Геройскую гибель "Варяга"!

[Bujim]

Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши деды?
Наши деды - славные победы,
Вот где наши деды.
Наши деды - славные победы,
Вот где наши деды.

Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши матки?
Наши матки - белые палатки,
Вот где наши матки.
Наши матки - белые палатки,
Вот где наши матки.

Солдатушки, бравы ребятушки,
А где же ваши жены?
Наши жены - ружья заряжены,
Вот где наши жены.
Наши жены - ружья заряжены,
Вот где наши жены.

Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши сестры?
Наши сестры - ружья сабли остры,
Вот где наши сестры.
Наши сестры - ружья сабли остры,
Вот где наши сестры.

Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши детки?
Наши детки - пули наши метки,
Вот где наши детки.
Наши детки - пули наши метки,
Вот где наши детки.

[Bujim]

Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
Товарищ, мы едем далёко,
Подальше от нашей земли.

Не слышно на палубе песен,
И Красное море волною шумит,
А берег суровый и тесен,
Как вспомнишь, так сердце болит.

На баке уж восемь пробило
Товарища надо сменить.
По трапу едва он спустился,
Механик кричит: "Шевелись!"

"Товарищ, я вахты не в силах стоять,
Сказал кочегар кочегару,
Огни в моих топках совсем прогорят;
В котлах не сдержать мне уж пару.

Пойди заяви, что я заболел
И вахту, не кончив, бросаю.
Весь потом истёк, от жары изнемог,
Работать нет сил умираю".

Товарищ ушёл... Лопатку схватил,
Собравши последние силы,
Дверь топки привычным толчком отворил,
И пламя его озарило:

Лицо его, плечи, открытую грудь
И пот, с них струившийся градом,
О, если бы мог кто туда заглянуть,
Назвал кочегарку бы адом!

Котлы паровые зловеще шумят,
От силы паров содрогаясь,
Как тысячи змей пары же шипят,
Из труб кое-где пробиваясь.

А он, извиваясь пред жарким огнём,
Лопатой бросал ловко уголь;
Внизу было мрачно: луч солнца и днём
Не может проникнуть в тот угол.

Нет ветра сегодня, нет мочи стоять.
Согрелась вода, душно, жарко,
Термометр поднялся на сорок пять.
Без воздуха вся кочегарка.

Окончив кидать, он напился воды
Воды опреснённой, не чистой,
С лица его падал пот, сажи следы.
Услышал он речь машиниста:

"Ты, вахты не кончив, не смеешь бросать,
Механик тобой недоволен.
Ты к доктору должен пойти и сказать,
Лекарство он даст, если болен".

За поручни слабо хватаясь рукой,
По трапу наверх он взбирался;
Идти за лекарством в приёмный покой
Не мог от жары задыхался.

На палубу вышел, сознанья уж нет.
В глазах его всё помутилось,
Увидел на миг ослепительный свет,
Упал... Сердце больше не билось...

К нему подбежали с холодной водой,
Стараясь привесть его в чувство,
Но доктор сказал, покачав головой:
"Бессильно здесь наше искусство..."

Всю ночь в лазарете покойник лежал,
В костюме матроса одетый;
В руках на груди крест из воску лежал;
Воск таял, жарою согретый.

Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара.
Последний подарок ему поднесли
Колосник обгорелый и ржавый.

К ногам привязали ему колосник,
В простыню его труп обернули;
Пришёл пароходный священник-старик,
И слёзы у многих сверкнули.

Был чист, неподвижен в тот миг океан,
Как зеркало воды блестели;
Явилось начальство, пришёл капитан,
И "вечную память" пропели.

Доску приподняли дрожащей рукой,
И в саване тело скользнуло,
В пучине глубокой, безвестной морской
Навеки, плеснув, утонуло.

Напрасно старушка ждёт сына домой;
Ей скажут, она зарыдает...
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает.

[Bujim]

Hа речном песочке я Марусю встретил -
В розовых чулочках, талия - в корсете!
Да-да, да-да - в розовых чулочках...
Да-да, да-да, талия - в корсете...

Вдруг - патруль, облава. Заштормило море.
До свиданья, пава, я вернусь не скоро!
Фью-фью, фью-фью, до свиданья, пава...
Фью-фью, фью-фью, я вернусь не скоро...

Где же ты, Маруся, с кем теперь гуляешь?
Одного целуешь, а меня кусаешь!
А-тпру, а-тпру, одного целуешь...
А-тпру, а-тпру, а меня кусаешь...

[Bujim]

Родина слышит,
Родина знает,
Где в облаках
Её сын пролетает.
С дружеской лаской,
Нежной любовью,
Алыми звёздами
Башен московских,
Башен кремлёвских -
Смотрит она за тобою,
Смотрит она за тобою.

Родина слышит,
Родина знает,
Как нелегко
Её сын побеждает.
Но не сдаётся
Правый и смелый:
Всею судьбой своей
Ты утверждаешь,
Ты защищаешь -
Мира великое дело.
Мира великое дело!

Родина слышит,
Родина знает,
Что её сын
На дороге встречает,
Как ты сквозь тучи
Путь пробиваешь.
Сколько бы чёрная буря
Ни злилась,
Что б ни случилось -
Будь непреклонным, товарищ,
Будь непреклонным, товарищ!

[Bujim]

Нынче твой день рождения,
На тебя я гляжу,
И тебе с восхищением
Пару слов я скажу:

Пусть тебя, моя женщина,
Не тревожит печаль,
Я сегодня торжественно
Поднимаю бокал.

За глаза твои карие,
За ресницы шикарные,
За осиную талию
И улыбку усталую.
За твои руки нежные
И за ласки безбрежные,
За тебя, моя женщина,
Поднимаю бокал.

Часто думаю по ночам,
Если б был я богат,
Все бы бросил к твоим ногам
За один только взгляд.
Все рубины и жемчуга,
И презренный металл.
Все тебе, моя женщина,
Я клянусь бы отдал.

За глаза твои карие,
За ресницы шикарные,
За осиную талию
И улыбку усталую.
За твои руки нежные,
И за ласки безбрежные,
За тебя, моя женщина,
Поднимаю бокал.

Если вдруг я судьбу мою
Оборву с пол-пути,
Я твою фотографию
Схороню на груди,
Если б даже пришлось в бою
Мне собой рисковать,
Знаю я, за что жизнь свою
Мне не жалко отдать.

За глаза твои карие,
За ресницы шикарные,
За осиную талию
И улыбку усталую.
За твои руки нежные,
И за ласки безбрежные,
За тебя, моя женщина,
Поднимаю бокал.

За глаза твои карие,
За ресницы шикарные,
За осиную талию
И улыбку усталую.
За твои руки нежные,
И за ласки безбрежные,
За тебя, моя женщина,
Поднимаю бокал.

[Andytime]

Не воздремлет хранящий меня

Не воздремлет хранящий меня,
Dm7 A
И мои не колеблются ноги.
Hm C#m
В чистоте своё сердце храня,
Hm E
Упованье моё только в Боге.

D E A
Он есть сень моей правой руки
D E A
Удалит Он и страх и тревогу
Hm E A
Даже звезды, Его маяки
D E A
Мне укажут к жилищу дорогу.

A E
Возвожу очи мои к горам,
Hm F#m
Бог надежда моя и защита.
A E
Его небо Божественный храм,
Hm F#m
Благодать Его всюду излита.


Солнце днем меня не поразит
И луна среди сумрака ночи
Он от зла мою душу хранит
Постоянно на мне Его очи.

Среди гор и лесов и пустынь
Будет Он охранять восхожденье
Сон в ночи и моё пробужденье
Во все дни и во веки. Аминь.

[Бастет]

Мой милый дружок, уезжаешь - прощай
Тебя я любила всегда беззаветно
Ты мне показал: новый мир, новый Рай
А сам покидаешь его незаметно

Ты будешь советский, простой дипломат
Как-будто о прошлом ты всё позабыл
Но мы то по-прежнему ждём тебя в Рай
В душе ты стиляга, такой же, как был

Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена

Пусть в угол летят дорогие шузы,
Пробор не сверкает уже бриолином.
Но я не пролью ни единой слезы.
Прощай, мой любимый; любимый мужчина

Твой выбор понятен, смелее чувак,
За папочкой вслед, на большую дорогу
Мне жаль, что уходишь ты именно так
Прости, мы другие - другие немного

Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена

Ты многое сможешь взамен получить
От щедрой чувихи, что жизнью зовется
Вот только свободным тебе уж не быть
И стильная молодость вряд ли вернется

Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена

Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена

Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена
Ему не нужна американская жена

[lyykfi]

Ибо мир мой разбился на части - его не собрать,
Ибо мяч мой уносит рекой - его не догнать;
Перед сном я читаю о том, что у всех нас единый Отец.
Скоро выпадет снег и кондуктор объявит: "конечная - Станция мёртвых сердец".

Мы, как дети, пытались понять, почему это так,
Помнишь, в каждом вечернем окне мы искали Твой знак,
Наблюдали начало, надеясь, что сможем с достоинством встретить конец;
Но оказалось, что коды не будет,- только вечный ноябрь на Станции мёртвых сердец.

А в порту ожиданье прибытья больших кораблей
И вся в белом с подзорной трубой замерла на балконе жена капитана,
Драит бляхи и ружья, готовясь к торжественной встрече, охрана...
Только им никогда не приплыть. Королева, мне жаль, но есть вещи сильней.

Ибо лодка моя утонула - ее не поднять,
И причал мой разбило волнами- к нему не пристать;
Папиросное облако тихо парит надо мной, как туманный венец
И, подняв воротник, я устало сажусь на скамейку на на Станции мёртвых сердец...

© С. Калугин