Твитнуть
Швыдкие правдюки
нашли время ТВ смотреть.
нашли время ТВ смотреть.
-
-
Я никогда не верил в миражи,
В грядущий рай не ладил чемодана -
Учителей сожрало море лжи
И выплюнуло возле Магадана.
Но свысока глазея на невежд,
От них я отличался очень мало -
Занозы не оставил Будапешт,
А Прага сердце мне не разорвала...
(С) В. Высоцкий
Так про себя не может сказать мой земляк Виталий Лазарянц. Ниже я разместил статью из одной Ярославской газеты...
Газета ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО - Белый парус свободы
Вечером 7 ноября 1956 года, когда на улицах Будапешта восставшие венгры отчаянно сражались с вторгшейся в страну по приказу Хрущева Советской армией, западные информационные агентства передали сенсационное сообщение о чрезвычайном происшествии, случившемся в Ярославле. В нем говорилось, что во время демонстрации в честь 39-й годовщины Октябрьской революции один из ее участников поднял высоко над головой самодельный транспарант со словами «Требуем вывести советские войска из Венгрии!» и прошел с ним через всю Советскую площадь мимо центральной трибуны, заполненной местной партийно-советской знатью, после чего был схвачен сотрудниками КГБ. Отважным человеком с мятежным плакатом в руках был 17-летний школьник Виталий Лазарянц.
ВО ЛЖИ МИР ПОГРЯЗ...
Он рос в известной в Ярославле элитарной семье: отец - директор крупного НИИ оборонного значения, мать - директор престижной школы, и, казалось, ничто не располагало к тому, чтобы их сын, практически совсем еще мальчик, стал диссидентом. Действительно, почему он так поступил? А может, он просто не догадывался, что ждет его?
«Ну что вы, - даже удивился моему вопросу Виталий Эммануилович Лазарянц, когда несколько лет назад я впервые встретился с ним. - Я все отлично знал. Более того, даже просчитал, сколько мне за это дадут. Накануне седьмого ноября я передал своей однокласснице Элле, которая мне нравилась, записку со словами: «Тюрьма - это школа». Правда, истинного смысла она не поняла до того мгновения, пока меня не арестовали. Иными словами, для себя я бесповоротно решил: я должен это сделать. Ведь это были самые жуткие дни кровавого подавления Советской армией восстания в Будапеште, когда погибло почти три тысячи венгров. А я лично тяжело переживал их судьбу. Мне просто по-человечески жалко стало людей, восставших против коммунистического правления и погибавших за свою свободу. И я до глубины души был возмущен военным вмешательством в эти события Советского Союза. Но дело было не только в том, что происходило тогда в Венгрии. Скажу откровенно, чем больше я взрослел, тем лучше понимал: что-то не так в социалистической системе. Как раз летом памятного для меня 56-го года с рюкзаком, набитым сухарями и пряниками, я в одиночку совершил пешее путешествие по четырем соседним областям - Ярославской, Владимирской, Ивановской и Костромской. Целый месяц, стирая ноги в кровь, ночуя в лесу у костра, я шел по деревням глубинной России. Впечатления были жуткие. Такого я навидался: бездорожье, нищета, беспросветность. Тогда у меня на многое глаза открылись. Ведь вопреки тому, о чем говорили нам на уроках и сообщали в газетах, я увидел подлинную жизнь народа, после чего написал такие строки: «Во лжи мир погряз, нет больше человека... Социализм - это грязь XX века». Тем временем пришла осень. Начались трагические венгерские события, которые стали для меня последней каплей. Я ночью слушал Би-би-си, а утром рассказывал об этом своим товарищам в школе. Представляете, они возмущались агрессией Советского Союза против суверенной Венгрии точно так же, как я. И я не сомневаюсь, что позови я их за собой, они вместе со мной подняли бы на демонстрации тот самый транспарант. Но я не мог своих друзей подставлять под удар. Зачем в их семьи нести горе? Тем более что если бы я был арестован не один, то это была бы уже «группа», а действия ее оценили бы более жестко. Поэтому я решил действовать в одиночку. И о моем замысле не догадывался никто. Ни друзья, ни мой старший брат-студент, ни родители, ни дедушка с бабушкой. Это была моя большая тайна».
Накануне Октябрьского праздника, вечером
6 ноября, когда из взрослых дома остались лишь бабушка с дедушкой, Виталий заперся в одной из комнат, разложил на полу белый холст размером примерно метра полтора на полтора (это был кусок белого паруса от байдарки, на которой Виталий с друзьями ходил в походы по Волге) и вывел на ней акварелью красным и синим цветом шесть слов: «Требуем вывода советских войск из Венгрии!» Потом прикрепил холст к палке и положил в дальний угол под ванной.
120 ШАГОВ ДО АРЕСТА
И вот наступило утро 7 ноября. Оно выдалось чудесным: хотя было прохладно, но светило солнце. Даже такие мелочи Виталий Эммануилович, по его словам, помнит до сих пор хорошо потому, что тогда он уже знал: на свободе ему оставалось быть совсем немного... В то утро в доме Лазарянц по случаю праздника царила суматоха, поэтому никто из близких не заметил его взволнованности. Когда же мать, отец и брат ушли в свои колонны демонстрантов, он надел длинное, модное по тем временам пальто, спрятал под ним транспарант и примкнул к колонне школы N 55 прямо у своего дома (это напротив Дома офицеров), мимо которого всегда проходила демонстрация. Правда, одноклассники Виталия заметили кончик древка транспаранта, торчащего из-под пальто, и стали его спрашивать: «А что это у тебя?» Но он отшучивался, говорил, что это сюрприз, дескать, скоро узнаете.
И вот под гром оркестров, шум, гам, крики и песни школьная колонна стала поворачивать направо и первой среди школ района ступила на Советскую площадь. А когда колонна оказалась в самом центре площади, где высилась внушительных размеров «правительственная» трибуна, до отказа заполненная солидными мужчинами и женщинами, Виталий быстро расстегнул пальто, достал из-под полы транспарант, раскатал его и поднял высоко над головой, чтобы его заметила вся площадь. И, конечно же, «парус свободы» сразу увидели, потому что все до единого флаги и транспаранты вокруг были исключительно красными, а этот - разяще белым. Что испытали партсовчиновники на трибуне, прочитав антисоветский призыв на Октябрьской демонстрации? Шок от неожиданности? Потерю дара речи? Неизвестно. Но когда транспарант Лазарянца взмыл над толпой, люди на трибуне стали испуганно переглядываться, а штатный обкомовский глашатай, громко выкрикивавший в микрофон лозунги, поперхнулся.
Невероятно, но факт: Лазарянц прошел со своим транспарантом мимо трибуны почти всю площадь. Всего он тогда сделал, как посчитал после возвращения из лагеря, 120 шагов. 120 шагов свободы! Только на углу улицы Кирова его взяли в плотное кольцо крепкие ребята в штатском, вырвали транспарант из рук и, затащив в здание, где сейчас находится областная дума, зачем-то отодрали от ботинок каблуки и тщательно обыскали.
Когда же демонстрация закончилась, его усадили в «козлик» и доставили во внутреннюю тюрьму в «сером доме», в одиночной камере которой он провел первую ночь за решеткой. Но сначала его долго водили из кабинета в кабинет, которые были до удивления однотипными: деревянные панели на стенах, а входная дверь закамуфлирована под шкаф. В первом же кабинете маленький, плотный, багровый чекист вдруг резко махнул рукой в его сторону: «Расстрелять!» Внутри у Виталия все похолодело: он не раз слышал жуткие рассказы старших о 37-м годе, ведь у него оба деда - армянский и латышский - были репрессированы. «Но, как вскоре я понял, - вспоминает Лазарянц, - никто расстреливать меня не собирался, так как в следующем кабинете уже другой чекист сказал с явным сожалением: «Щенок, Сталина на тебя нет!» И я понял: разговоры о расстреле в
56-м году, после доклада Хрущева о культе Сталина на 20-м съезде КПСС - всего лишь профессиональный прием, рассчитанный на слабонервных. Но было в тот день для меня еще одно неприятное событие. Перед тем как поместить в камеру, мне приказали раздеться догола, и похожий на мясника человек в прорезиненном фартуке стал меня всего бесцеремонно ощупывать и заглядывать во все отверстия на теле, что для меня, нецелованного мальчишки, было страшно унизительным. Будто в дерьмо окунули».
ГЕРОЙ И САМОЗВАНЦЫ
В чем же обвиняли 17-летнего Виталия Лазарянца? Вначале следователи КГБ старательно искали некую подпольную антисоветскую организацию, в которой он, по их мнению, должен был непременно состоять. Иначе получалось нелогично: несовершеннолетний школьник, почти еще ребенок, действует абсолютно один против устоев «монолитного» советского общества. Однако когда такая организация так и не была найдена, потому что действительно никогда не существовала, следствие попыталось сделать его сумасшедшим и засадить в психушку, как это делали тогда со многими. Но, к счастью, в Институте имени Сербского в Москве дали заключение: Лазарянц абсолютно нормальный, и дело передали в суд. За то, что он вышел на демонстрацию со своим транспарантом, а еще за то, что рассказывал товарищам о событиях в Венгрии, прокурор потребовал засадить его по зловещей 58-й статье на 7 лет, но суд эту планку все-таки снизил до 3 лет. Вполне понятно, заседание суда было закрытым, на нем разрешили присутствовать только отцу.
Естественно, родители бесстрашного юноши, на виду у всего города бросившего вызов советской власти, очень тяжело восприняли случившееся, но не поддались давлению следователей, которые предлагали им отречься от сына. У матери были неприятности на работе. А отца тут же сняли с должности директора НИИ. Но никогда - и во время свиданий, и после того как Виталий вышел на свободу - ни отец, ни мать ни разу ни в чем его не упрекнули.
Чрезвычайное происшествие, случившееся в Ярославле, сразу же обросло слухами и легендами. «Одни считали меня сумасшедшим, другие - героем, - говорит Лазарянц. - Как это ни смешно, в городе появились самозванцы, которые хвастались, что именно они
7 ноября отважно прошли по Советской площади с крамольным лозунгом. Уже после того как я вернулся из лагеря, мой друг Ким Размолодин пригласил меня в гости, где я увидел троих незнакомых мне парней моего возраста. После того как мы выпили, Ким вдруг сказал парням: «Ну, кого по роже бить?» И тут выяснилось, что это и есть псевдодиссиденты, которых он решил собрать всех вместе. «Вам не стыдно? - возмущался Ким. - Ведь перед вами сам Лазарянц, который за ту демонстрацию три года в лагерях отмахал!» Самозванцы, опустив головы, стали просить у меня прощения, обещая больше никогда не строить из себя борцов за свободу. Я их, конечно, простил, и мы выпили мировую».
После того как Лазарянц вышел на волю, он больше не хотел жить в СССР под колпаком КГБ и всерьез задумал бежать на Запад. Эмигрировать вместе с ним согласилась и его верная подруга Галя, с которой они решили нелегально перейти финскую границу в Карелии, куда отправились поездом. Но не повезло: их выследили в лесу и арестовали. Виталий думал, что если Галю и выпустят, то его, вчерашнего политзека, точно уж снова посадят. Однако, слава Богу, пронесло: они столь искусно прикинулись невинными влюбленными овечками, которым страсть как захотелось попутешествовать в живописных карельских краях, что их дело было прекращено за недоказанностью.
ТЮРЬМА - ЭТО ШКОЛА
Ну а как сложилась дальнейшая жизнь Виталия Лазарянца? Он учился в Костромском сельхозинституте, потому что дорога в другие вузы ему была закрыта, был бригадиром в совхозе, аппаратчиком на заводе, геодезистом. Как он мне сказал, ему грех жаловаться на свою судьбу. В его жизни были любимые женщины, они родили ему четырех замечательных дочерей, у которых сейчас свои семьи и свои дети. И это делает Виталия Эммануиловича счастливым.
А знают ли в Венгрии о его акции протеста, за которой последовал лагерь? Конечно, знают. Венгры наградили его медалью участника антикоммунистического восстания 1956 года. И каждой осенью, в очередную годовщину этих незабываемых событий, приглашают на прием в свое посольство в Москве. Когда несколько дней назад я позвонил Виталию Эммануиловичу в Ростов Великий, где он живет последние годы, он сказал, что только что вернулся из посольства Венгрии в Москве, где проходил банкет по случаю 50-летия восстания.
Я спросил его, может ли он и сегодня повторить свои юношеские слова: «Тюрьма - это школа», на что он ответил: «Безусловно! В неволе я подружился со многими прекрасными людьми, среди которых были генералы, художники, священники, борцы за независимость Украины и Литвы. С некоторыми из них у меня до сих пор не прервалась связь. Так что я по праву могу гордиться тем, что за три года пребывания в мордовских лагерях я получил поистине высшее политическое образование».
Комментарий
-
ну и что?
молодец.
выразил свою позицию.
хоть и не правильно понял то, за что (или против чего) выступал.
но на то они и "голоса" и диссиденты, чтобы впечатлительных романтиков делать героями.Комментарий
Комментарий