Твитнуть
Аксиология учения Иисуса Христа
(христианская идея с современных позиций, ее системное ядро без мистики и конфессиональных интерпретаций)
Аксиология учения Иисуса Христа
Эскиз журнала Психотерапия. Адаптированный вариант этой статьи напечатан в журнале «Психотерапия» №6 за 2008 г. под заголовком «Христианская идея для психотерапевта: надрелигиозный подход».Также краткий вариант статья «О том, как соединились наука и религия, или системная ревизия учения Иисуса Христа»
...И они не будут уже ни алкать, ни
жаждать, и не будет палить их солнце
и никакой зной, потому что Агнец ...
поведёт их на живые источники вод,
и отрёт Бог всякую слезу с очей их.
(Откр. 7:16-17)
«Тело Христово» и «дух Христов».
Прежде чем подходить к учению Иисуса Христа, необходимо четко разделять то, о чем мы говорим о том учении, что изложено в евангелиях, входящих в Новый Завет, либо о его церковных, конфессиональных трактовках, что порой далеко не одно и то же.
Проблема в том, что сам Иисус, как известно, не написал ни одной строчки. Всё, что мы знаем о Его учении это воспоминания о словах и поступках Иисуса, Его жизнеописание, сделанное учениками. Ученики, став апостолами, не преминули снабдить Христово учение своими интерпретациями, хотя, даже с ними, собственными учениками, Иисус вынужден был говорить не напрямую, излагать суть идеи языком притч и примером собственного поведения, как иногда говорят не столько теоретически, сколько эмпирически.
Так или иначе, но апостолы всё-таки создали христианские церкви, как мостик между учением Христа и будущими поколениями. Большинство людей находились, да и сейчас пребывает в материалистическом мировоззрении (приоритете материальных, физических ценностей над идейными), и изложение материалисту идеалистической системы, каковой является учение Христа, рассказ ему о невидимых для него идейных сущностях, скорее всего, вызовет недоумение «о чем вообще идет речь»? Это то же самое, что глухому рассказывать о музыке как не описывай, самой музыки не получится.
Поэтому церкви и берут на себя нелегкую задачу свести несводимое формализовать учение Иисуса Христа, привести идею к материи, форме, более-менее понятной материалистам. Кроме того, церкви обречены лавировать, приспосабливать это учение к конкретным культурам, государственным системам, сложившимся шкалам ценностей различных слоев общества, обычаям и укладам. В результате, вместо целостного, системного и логичного учения, мы в церковных изложениях зачастую видим некий эклектический, лоскуточный винегрет, состоящий из каких-то разорванных благих пожеланий, умозрительных, схоластических построений, догм, формальных, порой нелепых правил и неестественных ритуалов. Это всё воспринимается спокойно человеком некритичным, не слишком искушенным обывателем, но может порождать конфликт с религией и атеистические взгляды у людей с научным, живым, творческим складом ума, что, хоть и понятно, но совершенно неоправданно.
Не стоит переносить неприятие конфессиональных интерпретаций на само учение Иисуса Христа и религию вообще, сливая с водой и ребенка содержащуюся в ней полезную, логичную, прогрессивную идею. Следует научиться их разделять. Если есть жажда движения к сути, истине, и становится тесно внутри церковного учения, внутри материалистического мировоззрения, то ничего не мешает перейти, образно говоря, от «тела Христова» (как справедливо называют церковь, вынужденно обреченную на формализм-материализм потому и «тело»), к «духу Христову» постижению самой сущности-идеи Иисуса Христа. Многие мыслители, даже еретики, родились из лона церкви. По сравнению с ними, те, кто не прошел церковной, религиозной школы, хотя бы не изучал ее, выглядят довольно тщедушно. Не глупо ли впадать в конфронтацию с матерью на том основании, что почувствовал себя прогрессивнее? Хотя, впрочем, и мать, наверное, неадекватна, если не отсекает пуповину, стремится проклясть и удержать выросшего ребенка от самостоятельной жизни
В чем, по сути, разница между наукой, искусством и религией?
Перед рассмотрением учения Христа через призму аксиологии (раздела философии занимающегося ценностями и оценками), наверное, следовало бы заметить, что религия вообще по своей природе аксиологична, ибо именно она призвана заниматься отношениями (оценка есть отношение).
Нелишне, наверное, несколько подробнее разобраться, что такое отношение с философских позиций. Структура идеи такова, она состоит из трех составляющих субъекта, объекта и отношения субъекта к объекту. Скажем, во фразе «я люблю дождь» «я» это субъект, «дождь» это объект (не-я), а «люблю» это и есть отношение субъекта «я» к объекту «не-я» (дождю). Именно по этим трем ипостасям разделились из первобытной синкретической неразделенности наука, искусство и религия: наука стала заниматься объективной реальностью, искусство субъективной, а религия относительной, ее сферой стали очевидности, свойства и законы отношений связи субъекта и объекта. Иными словами, наука, искусство и религия это три параллельных, непересекаемых, невзаимозаменяемых пути к очевидности. Этимологически, по распространенной версии христианского богослова IV в. Лактанция, понятие «религия», собственно, и произошло от лат. religio связь (не в современном материалистическом смысле «обмен информацией», а в смысле «отношение», которое сохраняется и безо всякого физического обмена, своеобразное «поле»). Наводить мосты между наукой, искусством и религией призвана философия, но когда эти области человеческой деятельности самостоятельно пытаются выйти из своего класса очевидностей, то получается шарлатанство, например:
невозможно объективировать искусство сколько бы мы, например, не вводили музыкальную грамоту в компьютер, лишенный субъективного взгляда, он музыки, как произведения искусства, не сочинит, хотя объективные законы, действующие в музыке, в него заложены;
невозможно субъективировать науку если ее продукт не будет универсальным, объективным, независимым от субъективного влияния, данным в повторяемом эксперименте, тогда она перестанет быть наукой. Обратное утверждают, например, представители эзотерических учений, утверждающие, что есть некие знания, доступные лишь субъективно каким-то «посвященным»;
нельзя ни субъективировать, ни объективировать религию, тогда она превращается в мистическую, суеверную мракобесную чепуху. Это происходит, например, когда под библейскими объектами понимаются реальные физические существа, а не собирательные образы. Это то же самое, что считать сказочного Змея Горыныча реально существовавшим зверем. Сказки религия детей. У взрослых на замену сказок появляются более сложные религиозные мифы, где также вместо реальных объектов фигурируют образы и символы, но главное не это, а отношения между ними, законы и свойства этих отношений, пусть невидимая, но реально значимая и даже первичная, существующая в умопостигаемой очевидности реальность, такая же умопостигаемая, как и «поле» в физике
Кстати, изначальное философское значение догмата о Троице именно и состоит в этом неразрывном триединстве Бога-идеи объективного начала ("Отца"), субъективного ("Сына") и отношения ("Духа Святого"). Догмат по своему значению двойственен, как и всё в религии с одной стороны, он абсолютно верен в своём философском, идеологическом, символическом смысле, но превращается в языческий анахронизм, когда попадает в руки материалистов, пытающихся эти три идейных символа наполнить материальным содержанием, превратить в единство трех не то физических, не то виртуальных идолов...
Половинчатость дохристианской шкалы ценностей.
Итак, что же нового, прорывного, остающегося до сих пор актуальным, привнес Иисус Христос в систему ценностей? В каком состоянии эта система находилась до Него?
В Ветхом Завете, представляющем дохристианскую иудейскую религию, презентацией её системы ценностей в основном является т. н. «Декалог» десять заповедей, которые по преданию получил Моисей от самого Бога (Исх. 20:1-17). При внимательном рассмотрении этих заповедей, бросается в глаза явный перекос в изложение негативных ценностей (антиценностей), тех, от которых надлежит отталкиваться, которых следует избегать:
НЕ сотвори себе кумира;
НЕ поминай Бога всуе;
НЕ работай в субботу (у христиан воскресенье)
НЕ убий;
НЕ прелюбодействуй;
НЕ укради;
НЕ лжесвидетельствуй;
НЕ возжелай чужого.
Восемь основных негативов с одной стороны ценностной шкалы и с противоположной, в числе позитивных, положительных ценностей, только две: монотеистическая манифестация
«Я Господь, Бог твой, да не будет у тебя других богов»;
и довольно одинокий позитивный призыв чтить родителей.
В любом случае в ветхозаветных заповедях мы имеем перекошенный, ассиметричный, негативный набор ценностей. Несовершенство негативистской половинчатой ценностной шкалы состоит в том, что она от чего-то отталкивает, избавляет, но ни к чему не приземляет, ни к чему хорошему не ведет. Отсутствие плохого еще не означает наличия хорошего. Скажем, отторжение прелюбодеяния еще не говорит о нравственной чистоте, а избегание воровства и клеветы еще не означает честность. Негатив и позитив разные категории, с плохим борются, а к хорошему притягиваются, присоединяются. Нельзя, скажем, как это делали некоторые, «бороться за счастье», «бороться за светлое будущее» это нонсенс, обреченный на неудачу. «Борец» (с негативом) так и будет ходить между плохим и ничем, между «минусом» и «нулем» к положительному качеству не приблизится.
В порядке отступления: не только ветхозаветный иудаизм, но и, например, другое учение, формально провозглашающее себя монотеистическим буддизм, тоже не смог перешагнуть «ноль» на шкале ценностей и остался пассивно негативистским, ставя своей целью не достижение чего-то положительного, а избавление от отрицательного. Буддизм обоготворил «ноль», обозначил как высшую цель ничто нирвану, пытаясь наполнить эту пустоту какими-то позитивными смыслами
Разница негативистского и позитивного подхода хорошо видна, например, если сравнить как, казалось бы, одно и то же «золотое правило» звучит у Конфуция (551-479 до н. э.): «Чего НЕ желаешь себе, того НЕ делай и другим» [Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1. Ч. 1. С. 194], и у Иисуса Христа:
«во всем, как хотите, чтобы люди поступали с вами, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12).
В одном случае исходник оценки негативен, именно плохое находится в центре внимания, и тут не до добра, цель избавиться хотя бы от зла. Во втором случае «паровозом» является позитивное «хотите» притяжение, а не отталкивание
Кроме ярко выраженного негативизма, трудно не заметить, что ветхозаветные заповеди это набор явно разрозненный, эклектический, кусочечно-лоскутный. Эклектический принцип (скорее беспринципность) позволяет соединить «всё, что угодно со всем, чем угодно, каким угодно образом». Конкретные жизненные ситуации в большинстве своём уникальны, не вписываются в стереотипные формулы, потому последователь эклектического учения каждый раз вынужден прибегать к пространным толкованиям, указаниям «посвященных» интерпретаторов-проповедников, где вся надежда на их совесть и внутреннюю интуицию, которая может и не сработать. Другое дело с противоположным эклектизму системным подходом. Если человек понял систему, даже основные ее принципы, то ему не надо в каждом конкретном случае искать правило где-то вовне он сам его с успехом выведет.
Теперь не только от чего-то отталкиваемся, но и к чему-то стремимся.
(полную статью с продолжением можно прочитать либо здесь Аксиология учения Иисуса Христа - с картинками, либо у меня в блоге antoni258)
(христианская идея с современных позиций, ее системное ядро без мистики и конфессиональных интерпретаций)
Аксиология учения Иисуса Христа
Эскиз журнала Психотерапия. Адаптированный вариант этой статьи напечатан в журнале «Психотерапия» №6 за 2008 г. под заголовком «Христианская идея для психотерапевта: надрелигиозный подход».Также краткий вариант статья «О том, как соединились наука и религия, или системная ревизия учения Иисуса Христа»
...И они не будут уже ни алкать, ни
жаждать, и не будет палить их солнце
и никакой зной, потому что Агнец ...
поведёт их на живые источники вод,
и отрёт Бог всякую слезу с очей их.
(Откр. 7:16-17)
«Тело Христово» и «дух Христов».
Прежде чем подходить к учению Иисуса Христа, необходимо четко разделять то, о чем мы говорим о том учении, что изложено в евангелиях, входящих в Новый Завет, либо о его церковных, конфессиональных трактовках, что порой далеко не одно и то же.
Проблема в том, что сам Иисус, как известно, не написал ни одной строчки. Всё, что мы знаем о Его учении это воспоминания о словах и поступках Иисуса, Его жизнеописание, сделанное учениками. Ученики, став апостолами, не преминули снабдить Христово учение своими интерпретациями, хотя, даже с ними, собственными учениками, Иисус вынужден был говорить не напрямую, излагать суть идеи языком притч и примером собственного поведения, как иногда говорят не столько теоретически, сколько эмпирически.
Так или иначе, но апостолы всё-таки создали христианские церкви, как мостик между учением Христа и будущими поколениями. Большинство людей находились, да и сейчас пребывает в материалистическом мировоззрении (приоритете материальных, физических ценностей над идейными), и изложение материалисту идеалистической системы, каковой является учение Христа, рассказ ему о невидимых для него идейных сущностях, скорее всего, вызовет недоумение «о чем вообще идет речь»? Это то же самое, что глухому рассказывать о музыке как не описывай, самой музыки не получится.
Поэтому церкви и берут на себя нелегкую задачу свести несводимое формализовать учение Иисуса Христа, привести идею к материи, форме, более-менее понятной материалистам. Кроме того, церкви обречены лавировать, приспосабливать это учение к конкретным культурам, государственным системам, сложившимся шкалам ценностей различных слоев общества, обычаям и укладам. В результате, вместо целостного, системного и логичного учения, мы в церковных изложениях зачастую видим некий эклектический, лоскуточный винегрет, состоящий из каких-то разорванных благих пожеланий, умозрительных, схоластических построений, догм, формальных, порой нелепых правил и неестественных ритуалов. Это всё воспринимается спокойно человеком некритичным, не слишком искушенным обывателем, но может порождать конфликт с религией и атеистические взгляды у людей с научным, живым, творческим складом ума, что, хоть и понятно, но совершенно неоправданно.
Не стоит переносить неприятие конфессиональных интерпретаций на само учение Иисуса Христа и религию вообще, сливая с водой и ребенка содержащуюся в ней полезную, логичную, прогрессивную идею. Следует научиться их разделять. Если есть жажда движения к сути, истине, и становится тесно внутри церковного учения, внутри материалистического мировоззрения, то ничего не мешает перейти, образно говоря, от «тела Христова» (как справедливо называют церковь, вынужденно обреченную на формализм-материализм потому и «тело»), к «духу Христову» постижению самой сущности-идеи Иисуса Христа. Многие мыслители, даже еретики, родились из лона церкви. По сравнению с ними, те, кто не прошел церковной, религиозной школы, хотя бы не изучал ее, выглядят довольно тщедушно. Не глупо ли впадать в конфронтацию с матерью на том основании, что почувствовал себя прогрессивнее? Хотя, впрочем, и мать, наверное, неадекватна, если не отсекает пуповину, стремится проклясть и удержать выросшего ребенка от самостоятельной жизни
В чем, по сути, разница между наукой, искусством и религией?
Перед рассмотрением учения Христа через призму аксиологии (раздела философии занимающегося ценностями и оценками), наверное, следовало бы заметить, что религия вообще по своей природе аксиологична, ибо именно она призвана заниматься отношениями (оценка есть отношение).
Нелишне, наверное, несколько подробнее разобраться, что такое отношение с философских позиций. Структура идеи такова, она состоит из трех составляющих субъекта, объекта и отношения субъекта к объекту. Скажем, во фразе «я люблю дождь» «я» это субъект, «дождь» это объект (не-я), а «люблю» это и есть отношение субъекта «я» к объекту «не-я» (дождю). Именно по этим трем ипостасям разделились из первобытной синкретической неразделенности наука, искусство и религия: наука стала заниматься объективной реальностью, искусство субъективной, а религия относительной, ее сферой стали очевидности, свойства и законы отношений связи субъекта и объекта. Иными словами, наука, искусство и религия это три параллельных, непересекаемых, невзаимозаменяемых пути к очевидности. Этимологически, по распространенной версии христианского богослова IV в. Лактанция, понятие «религия», собственно, и произошло от лат. religio связь (не в современном материалистическом смысле «обмен информацией», а в смысле «отношение», которое сохраняется и безо всякого физического обмена, своеобразное «поле»). Наводить мосты между наукой, искусством и религией призвана философия, но когда эти области человеческой деятельности самостоятельно пытаются выйти из своего класса очевидностей, то получается шарлатанство, например:
невозможно объективировать искусство сколько бы мы, например, не вводили музыкальную грамоту в компьютер, лишенный субъективного взгляда, он музыки, как произведения искусства, не сочинит, хотя объективные законы, действующие в музыке, в него заложены;
невозможно субъективировать науку если ее продукт не будет универсальным, объективным, независимым от субъективного влияния, данным в повторяемом эксперименте, тогда она перестанет быть наукой. Обратное утверждают, например, представители эзотерических учений, утверждающие, что есть некие знания, доступные лишь субъективно каким-то «посвященным»;
нельзя ни субъективировать, ни объективировать религию, тогда она превращается в мистическую, суеверную мракобесную чепуху. Это происходит, например, когда под библейскими объектами понимаются реальные физические существа, а не собирательные образы. Это то же самое, что считать сказочного Змея Горыныча реально существовавшим зверем. Сказки религия детей. У взрослых на замену сказок появляются более сложные религиозные мифы, где также вместо реальных объектов фигурируют образы и символы, но главное не это, а отношения между ними, законы и свойства этих отношений, пусть невидимая, но реально значимая и даже первичная, существующая в умопостигаемой очевидности реальность, такая же умопостигаемая, как и «поле» в физике
Кстати, изначальное философское значение догмата о Троице именно и состоит в этом неразрывном триединстве Бога-идеи объективного начала ("Отца"), субъективного ("Сына") и отношения ("Духа Святого"). Догмат по своему значению двойственен, как и всё в религии с одной стороны, он абсолютно верен в своём философском, идеологическом, символическом смысле, но превращается в языческий анахронизм, когда попадает в руки материалистов, пытающихся эти три идейных символа наполнить материальным содержанием, превратить в единство трех не то физических, не то виртуальных идолов...
Половинчатость дохристианской шкалы ценностей.
Итак, что же нового, прорывного, остающегося до сих пор актуальным, привнес Иисус Христос в систему ценностей? В каком состоянии эта система находилась до Него?
В Ветхом Завете, представляющем дохристианскую иудейскую религию, презентацией её системы ценностей в основном является т. н. «Декалог» десять заповедей, которые по преданию получил Моисей от самого Бога (Исх. 20:1-17). При внимательном рассмотрении этих заповедей, бросается в глаза явный перекос в изложение негативных ценностей (антиценностей), тех, от которых надлежит отталкиваться, которых следует избегать:
НЕ сотвори себе кумира;
НЕ поминай Бога всуе;
НЕ работай в субботу (у христиан воскресенье)
НЕ убий;
НЕ прелюбодействуй;
НЕ укради;
НЕ лжесвидетельствуй;
НЕ возжелай чужого.
Восемь основных негативов с одной стороны ценностной шкалы и с противоположной, в числе позитивных, положительных ценностей, только две: монотеистическая манифестация
«Я Господь, Бог твой, да не будет у тебя других богов»;
и довольно одинокий позитивный призыв чтить родителей.
В любом случае в ветхозаветных заповедях мы имеем перекошенный, ассиметричный, негативный набор ценностей. Несовершенство негативистской половинчатой ценностной шкалы состоит в том, что она от чего-то отталкивает, избавляет, но ни к чему не приземляет, ни к чему хорошему не ведет. Отсутствие плохого еще не означает наличия хорошего. Скажем, отторжение прелюбодеяния еще не говорит о нравственной чистоте, а избегание воровства и клеветы еще не означает честность. Негатив и позитив разные категории, с плохим борются, а к хорошему притягиваются, присоединяются. Нельзя, скажем, как это делали некоторые, «бороться за счастье», «бороться за светлое будущее» это нонсенс, обреченный на неудачу. «Борец» (с негативом) так и будет ходить между плохим и ничем, между «минусом» и «нулем» к положительному качеству не приблизится.
В порядке отступления: не только ветхозаветный иудаизм, но и, например, другое учение, формально провозглашающее себя монотеистическим буддизм, тоже не смог перешагнуть «ноль» на шкале ценностей и остался пассивно негативистским, ставя своей целью не достижение чего-то положительного, а избавление от отрицательного. Буддизм обоготворил «ноль», обозначил как высшую цель ничто нирвану, пытаясь наполнить эту пустоту какими-то позитивными смыслами
Разница негативистского и позитивного подхода хорошо видна, например, если сравнить как, казалось бы, одно и то же «золотое правило» звучит у Конфуция (551-479 до н. э.): «Чего НЕ желаешь себе, того НЕ делай и другим» [Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1. Ч. 1. С. 194], и у Иисуса Христа:
«во всем, как хотите, чтобы люди поступали с вами, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12).
В одном случае исходник оценки негативен, именно плохое находится в центре внимания, и тут не до добра, цель избавиться хотя бы от зла. Во втором случае «паровозом» является позитивное «хотите» притяжение, а не отталкивание
Кроме ярко выраженного негативизма, трудно не заметить, что ветхозаветные заповеди это набор явно разрозненный, эклектический, кусочечно-лоскутный. Эклектический принцип (скорее беспринципность) позволяет соединить «всё, что угодно со всем, чем угодно, каким угодно образом». Конкретные жизненные ситуации в большинстве своём уникальны, не вписываются в стереотипные формулы, потому последователь эклектического учения каждый раз вынужден прибегать к пространным толкованиям, указаниям «посвященных» интерпретаторов-проповедников, где вся надежда на их совесть и внутреннюю интуицию, которая может и не сработать. Другое дело с противоположным эклектизму системным подходом. Если человек понял систему, даже основные ее принципы, то ему не надо в каждом конкретном случае искать правило где-то вовне он сам его с успехом выведет.
Теперь не только от чего-то отталкиваемся, но и к чему-то стремимся.
(полную статью с продолжением можно прочитать либо здесь Аксиология учения Иисуса Христа - с картинками, либо у меня в блоге antoni258)
Комментарий