Хотел бы коснуться сказки о пресловутой простоте христианства, которая не требует никакого усилия разума, когда все просто, как написано, так и надо понимать. Лозунгом такого рода христианства стало расхожее выражение: «Знаю Христа, бедняка распятого. С меня хватит, сын мой!»
Климент Александрийский (ок.150до215), богослов, пользовавшийся большим авторитетом в раннем христианском мире, наставник катехизической школы и предшественник Оригена (ум. ок. 220 г.), будто предвидя такое развитие событий, писал еще во II веке в своем сочинении «Stromata»: «Некоторые [о, если бы только некоторые!] довольствуются лишь простой и чистой верой. Но это все равно, как если бы они утверждали, что никакого ухода за виноградной лозой не нужно, но достаточно лишь посадить ее, чтобы иметь виноград» (Strom I.43:1).
Мы просим читателя о весьма малом отказаться от предрассудка о простоте христианства и предубеждения против употребления ума в познании учения Христа. Но сие малое может оказаться очень трудным. Как писал чуть не две тысячи лет назад Оригенв своей книге «Против Цельса»: «С любовью к спорам и предубеждениям трудно справиться. Они производят то, что люди, проникнутые ими, даже очевидные вещи не желают замечать, чтобы только не получить возможности лишиться убеждений, которые сделались привычными для них и которые сообщили их душе известные определенные качества. Легче человеку бывает лишиться каких угодно привычек хотя и это, конечно, трудно, чем оставить все то, что касается убеждений (догмата)» (I.52); «Очень трудно удалить из души мнения (догмата), вошедшие в нее чуть ли не с самого дня рождения, укрепившиеся вместе с наступлением возмужалости, заложившие твердую уверенность в сердцах тех, которые их восприняли, уверенность в том, что эти мнения божественного происхождения и что было бы безбожием оставлять их У [предубежденных] людей особенно трудно снискать веру в том случае, если бы им стали говорить, что эти вещи сравнительно с совершенным знанием Христовым, то есть истиной, нужно порицать как сор и тщету» (Там же II.2).
Впрочем, довольно! Мы просим о малом, но кому-то это может показаться слишком трудным и даже вовсе невыполнимым. Ведь все просто. Все должно, по их мнению, быть просто. Ведь христианстводля всех
О христианстве тех самых простецов, простаков и юродивых, которые, по словам Оригена, «не желают замечать даже очевидные вещи», нам еще придется говорить весьма много, даже, к сожалению, больше, чем нам хочется, ибо прельщение простотой постигло и православие, и католицизм, и протестантизм. Все направления христианства настаивают на простоте, давая, быть может, нечто душе, но отказывая в пище уму. Так вот, об уме, о разуме нам теперь и нужно поговорить подробнее. А читатель тем временем пусть проверит себя на способность реагировать на очевидные вещи.
В первую очередь напомним, что апологеты простоты, как обычно, приводят такие слова: «Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:23). Предполагается, что эти слова являются оправданием простоты, и на сем-то фрагменте и строят защитники простоты свои доводы, говоря, что, как дети малые не рассуждают, так и нам не надо рассуждать, но надо просто, как дети, принять то, что написано.
Но взглянем тут на учение Апостола Павла, который пишет коринфянам: «Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1 Кор 14:20). Можем ли мы прикидываться не замечающими, что то, к чему призывает и чего требует от нас Апостол, совершенно идентично слову Иисуса Христа, где Он призывает: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф 10:16)?
В этих словах, как может показаться, содержится призыв именно к простоте. Но только для того, кто хочет быть обольщенным простотой, потому что так удобнее и проще. Тот же, кому не жалко времени, исследует, что за русским словом «простой» в речи Иисуса скрывается греческое акереос, главное значение которого заключается в оттенках: несмешанный, несоставной, несложный, неразделенный, беспримесный, и только в этом смысле чистый или простой. То есть в устах Иисуса сия была совсем не та простота, которая не требует работы ума, наоборот, требуется стать мудрым, а мудрость не может быть вмещена ничем иным, кроме как искусным умом.
Таким образом быть подобными младенцам, как голуби, мы призваны никак не в разумении, не по уму. Иисус призывает, чтобы чистыми (или простыми) мы были на зло. По уму же нам должно быть не детьми, а совершеннолетними, мудрыми, как змии. Требование Павла не быть детьми умом сформулировано совершенно недвусмысленно, и в другом послании он уповает, «дабы мы не были более младенцами» (Еф 4:14) и призывает: «Не будьте нерассудительны» (Еф 5:17).
В том же послании к Коринфянам в контексте, которого мы сейчас не видим возможности касаться именно из-за сложности, Павел сетует, что его «ум остается без плода. Что же делать?» (1 Кор 14:1415). Действительно, что же делать?! Ведь надо же что-то делать!!! Остающийся без плода ум далеко не повод для восторгов и вовсе не пример для подражания.
Однако весьма уместны вопросы: Зачем печалиться, как Павел, об остающемся без плода уме, и как ум может остаться без плода, если все просто? И зачем обладать совершенным разумом, если то, что предлежит сему уму для познания, для того, чтобы быть вмещенным, является простым? Если все, что требует познания, разумения, просто, то о чем и рассуждать? Напротив, кажется, что сие надо не рассуждая принять. К чему следовать завету Призывающего и как это можно сделать?! Существует только один ответ: Младенцами нам велено быть лишь на зло.
Комментарий