Стэнфордский тюремный эксперимент ваше мнение

[Maurerfreude]

Кроме того что Вы сочувствуете англикашкам Вы так и ничего и не сказали - поэтому не надо тут рассказывать об открытости - открой личико, не стыдись? = )

Я не понял, что Вам нужно. Паспортные данные? Извините, нет. Правоохранительным органам они так и известны (они вообще всё знают про всех, работа у людей такая, им за это деньги платят), а перед Вами я отчитываться вообще не обязан. Потому что Вы для меня никто и звать Вас никак.

Посидите в игноре.

PS: Церкви Англии моё сочувствие без надобности: они и без него прекрасно справлются. Я не понимаю, чего Вы от меня хотите. Ну, украинские церкви мне нравятся еще -- там порядка больше. Не без славянской разухабистости, но в более-менее цивилизованных пределах. Украинцам я тоже, ээээ... "Сочувствую", как Вы изволили выразиться, как видите. Еще мне нравится несколько церквей в Румынии, например.

[Maurerfreude]

Вот еще статья:

Стэнфордский тюремный эксперимент

Стэнфордский тюремный эксперимент. Остановитесь!
Фильм «Эксперимент». "Психологос"


Стэнфордский тюремный эксперимент - известный психологический эксперимент, который был проведён в 1971 году американским психологом Филиппом Зимбардо. Эксперимент представляет собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни, и на влияние навязанной социальной роли на поведение. Если вы даёте человеку власть над кем-то беззащитным, кем-то униженным, именно тогда абсолютная власть развращает абсолютно. Профессор Дэвид Уилсон, криминолог Добровольцы играли роли охранников и заключенных и жили в условной тюрьме, устроенной в корпусе кафедры психологии. Заключенные и охранники быстро приспособились к своим ролям, и, вопреки ожиданиям, стали возникать по-настоящему опасные ситуации. В каждом третьем охраннике обнаружились садистские наклонности, а заключенные были сильно морально травмированы, и двое раньше времени были исключены из эксперимента. Несмотря на очевидную потерю контроля над экспериментом, только один из 50 наблюдателей, Кристина Маслач, выступила против его продолжения. Зимбардо закончил эксперимент раньше времени.
С точки зрения этики эксперимент часто сравнивают с экспериментом Милгрэма, проведенным в 1963 году в Йельском университете Стенли Милгрэмом, в прошлом соучеником Зимбардо.
Цели и средства

Исследование было оплачено военно-морским флотом США для того, чтобы объяснить конфликты в его исправительных учреждениях и в морской пехоте.
Участников набрали по объявлению в газете, и им предлагались 15 долларов в день (с учетом [инфляции сумма эквивалентна 76 долларам в 2006 году) за две недели участия в «симуляции тюрьмы». Из 70 человек, отозвавшихся на объявление, Зимбардо и его команда выбрали 24, которых они сочли наиболее здоровыми и психологически устойчивыми. Эти участники были преимущественно белыми мужчинами, принадлежащими к среднему классу. Все они были студентами колледжей.
Группу, состоящую из двадцати четырех молодых мужчин, поделили случайным образом на «заключенных» и «охранников». Что интересно, заключенным потом казалось, что в охранники берут за высокий рост, но на самом деле их честно набрали по жребию, подбрасывая монету, и между двумя группами не было никакой объективной разницы в физических данных.
Собственно условная тюрьма была устроена на базе кафедры психологии Стенфорда. Лаборант-старшекурсник был назначен «надзирателем», а сам Зимбардо управляющим.
Зимбардо создал для участников ряд специфических условий, которые должны были способствовать дезориентации, потере чувства реальности и своей самоидентификации.
Охранникам выдали деревянные дубинки и униформы цвета хаки военного образца, которые они сами выбрали в магазине. Также им дали зеркальные солнечные очки, за которыми не было видно глаз. В отличие от заключенных, они должны были работать по сменам и возвращаться домой в выходные, хотя впоследствии многие участвовали в неоплаченных сверхурочных дежурствах.
Заключенные должны были одеваться только в нарочно плохо подобранные миткалевые халаты без нижнего белья и резиновые шлепанцы. Зимбардо утверждал, что такая одежда заставит их принять «непривычную осанку тела» и они будут испытывать дискомфорт, что будет способствовать их дезориентации. Их называли только по номерам вместо имен. Эти номера были пришиты на их униформы, и от заключенных требовали надевать туго сидящие колготки на голову, чтобы изобразить бритые головы новобранцев, проходящих начальную военную подготовку. Вдобавок они носили маленькую цепочку на своих лодыжках как постоянное напоминание о своём заключении и угнетенности.
За день до эксперимента охранники посетили короткое установочное заседание, но им не дали никаких указаний, кроме недопустимости какого-либо физического насилия. Им сказали, что обязанность совершать обход тюрьмы, который они могут совершать так, как захотят.
Зимбардо на заседании сделал следующее заявление для охранников:
Создайте в заключенных чувство тоски, чувство страха, ощущение произвола, что их жизнь полностью контролируется нами, системой, вами, мной, и у них нет никакого личного пространства Мы будем разными способами отнимать их индивидуальность. Все это в совокупности создаст в них чувство бессилия. Значит в этой ситуации у нас будет вся власть, а у них - никакой. Участникам, которые были выбраны для того, чтобы изображать заключенных, было сказано ждать дома, пока их не «призовут» для эксперимента. Безо всякого предупреждения их «обвинили» в вооруженном ограблении, и они были арестованы полицейским департаментом Пало Альто, который участвовал в этой стадии эксперимента.
Заключенные прошли полную процедуру полицейского осмотра, включая снятие отпечатков пальцев, фотографирование и зачитывание прав. Их привезли в условную тюрьму, где произвели их осмотр, приказав раздеться догола, «очистили от вшей» и присвоили номера.
Результаты

Эксперимент быстро вышел из-под контроля. Заключенные испытывали садистское и оскорбительное обращение со стороны охранников, и к концу у многих из них наблюдалось сильное эмоциональное расстройство.
После сравнительно спокойного первого дня на второй день вспыхнул бунт. Охранники добровольно вышли на сверхурочную работу и без руководства со стороны исследователей подавляли мятеж, при этом нападали на заключенных с огнетушителями. После этого инцидента охранники пытались разделять заключенных и стравливать их друг с другом, выбрав «хороший» и «плохой» корпусы, и заставляли заключенных думать, что в их рядах есть «информаторы». Эти меры возымели значительный эффект, и в дальнейшем возмущений крупного масштаба не происходило. Согласно консультантам Зимбардо бывшим заключенным, эта тактика была подобна используемой в настоящих американских тюрьмах.
Подсчеты заключенных, которые изначально были задуманы для того, чтобы помочь им привыкнуть к идентификационным номерам, превратились в часовые испытания, в ходе которых охранники изводили заключенных и подвергали физическим наказаниям, в частности заставляли подолгу совершать физические упражнения.
Тюрьма быстро стала грязной и мрачной. Право помыться стало привилегией, в которой могли отказать и часто отказывали. Некоторых заключенных заставляли чистить туалеты голыми руками. Из «плохой» камеры убрали матрацы, и заключенным пришлось спать на непокрытом бетонном полу. В наказание часто отказывали в еде. Сам Зимбардо говорит о своей растущей погруженности в эксперимент, которым он руководил и в котором активно участвовал. На четвертый день, услышав о заговоре с целью побега, он и охранники попытались целиком перенести эксперимент в настоящий неиспользуемый тюремный корпус в местной полиции, как в более «надежный». Полицейский департамент ему отказал, ссылаясь на соображения безопасности, и, как говорит Зимбардо, он был зол и раздосадован из-за отсутствия сотрудничества между его и полицейской системой исполнения наказаний.
В ходе эксперимента несколько охранников все больше и больше превращались в садистов особенно ночью, когда им казалось, что камеры выключены. Экспериментаторы утверждали, что примерно каждый третий охранник показывает настоящие садистские наклонности. Многие охранники расстроились, когда эксперимент был прерван раньше времени.
Впоследствии заключенным предложили «под честное слово» выйти из тюрьмы, если они откажутся от оплаты, большинство согласились на это. Зимбардо использует этот факт, чтобы показать, насколько сильно участники вжились в роль. Но заключенным потом отказали, и никто не покинул эксперимент.
У одного из участников развилась психосоматическая сыпь по всему телу, когда он узнал, что его прошение о выходе под честное слово было отвергнуто (Зимбардо его отверг, потому что думал, что тот пытается сжульничать и симулирует болезнь). Спутанное мышление и слезы стали обычным делом для заключенных. Двое из них испытали такой сильный шок, что их вывели из эксперимента и заменили.
Один из заключенных, пришедших на замену, № 416, пришел в ужас от обращения охранников и объявил голодовку. Его на три часа заперли в тесном чулане для одиночного заключения. В это время охранники заставляли его держать в руках сосиски, которые он отказывался есть. Другие заключенные видели в нем хулигана. Чтобы сыграть на этих чувствах, охранники предложили другим заключенным выбор: или они откажутся от одеял, или № 416 проведет в одиночном заключении всю ночь. Заключенные предпочли спать под одеялами. Позже Зимбардо вмешался и выпустил № 416.
Зимбардо решил прекратить эксперимент раньше времени, когда Кристина Маслач, студентка, не знакомая прежде с экспериментом, выразила протест против устрашающих условий тюрьмы после того, как она пришла туда провести беседы. Зимбардо упоминает, что из всех пятидесяти свидетелей эксперимента только она поставила вопрос о его соответствии морали. Хотя эксперимент был рассчитан на две недели, через шесть дней он был прекращен.
Выводы

Результаты эксперимента использовались для того, чтобы продемонстрировать восприимчивость и покорность людей, когда присутствует оправдывающая идеология, поддержанная обществом и государством. Также их использовали в качестве иллюстрации к теории когнитивного диссонанса и влияния власти авторитетов.

Стэнфордский тюремный эксперимент Психологос

[Maurerfreude]

Stanford Prison Experiment

Автор: Валентина Шевяхова
Опубликовано: June 15, 2001, 12:00 am Оценка посетителей сайта: 5.25 (проголосовало: 4) Летом 1971 года исследовательской группой Стэнфордского Университета во главе с Филиппом Зимбардо был проведен эксперимент по моделированию тюремной жизни. Спустя почти тридцать лет у него появилась собственная страница www.prisonexp.org.

Целью эксперимента было ответить на вопросы: какое влияние тюремная жизнь оказывает на заключенных или, наоборот, охранников? Каковы психологические последствия тюремной жизни? Из 70 волонтеров, вызвавшихся участвовать в 2-хнедельном эксперименте за плату в 15 долларов в сутки, исследователями были отобраны 24 студента мужского пола, с нормальным здоровьем, не имеющих каких-либо психических отклонений и криминального прошлого. Методом "орел и решка" они были разделены на "тюремщиков" и "заключенных".

Имитация тюремной жизни была такой успешной (исследователи прибегли к помощи настоящей полиции, построили в университете камеры и коридоры, провели над "заключенными" ряд унизительных процедур, заковали их в цепи и присвоили каждому идентификационный номер), что запланированный двухнедельный эксперимент был, в результате, прерван на седьмые сутки. По словам Филиппа Зимбардо, уже через несколько дней "тюремщики" превратились в настоящих садистов, а "заключенные" пришли в крайне подавленное состояние.

История о том, какова была динамика этого эксперимента, какие события и изменения в поведении испытуемых заставили исследователей прервать его на неделю раньше, рассказывается на 42 страницах сайта Stanford Prison Experiment. Каждая из страниц иллюстрирована фотографиями; кроме того, некоторые из слайдов предоставляют возможность просмотреть короткие видеоклипы, где зафиксированы наиболее интересные этапы эксперимента.

Сайт также содержит раздел "Discussion Questions", где предлагается ряд вопросов для обсуждения: какие процедуры применяются полицейскими при задержании, и как они влияют на самочувствие задержанных? Как бы Вы себя вели, работай Вы охранником в тюрьме? Как Вы считаете, каковы были бы последствия, если в качестве испытуемых были выбраны, скажем, женщины? Насколько этично вообще было проводить этот эксперимент?

Ссылка "Related links" отправляет посетителя к списку работ, в которых обсуждаются результаты стэнфордского эксперимента, а также проводятся другие исследования по изучению тюремной жизни. Кроме того, здесь содержатся адреса интернет-представительств правительственных и иных организаций, связанных с институтом тюрьмы: Federal Bureau of Prisons, Criminal Offender Statistics , Prison Legal News etc.

Stanford Prison Experiment | Валентина Шевяхова

[Maurerfreude]

Стенфордский тюремный эксперимент


Одним из самых впечатляющих девиантологических исследований, выполненных социальными психологами стал Стенфордский тюремный эксперимент. Это наиболее полная версия описания экспериментальной процедуры, перепечатанная с сокращениями из: Э.Пайнс, К.Маслач. Практикум по социальной психологии. СПб.: Изд-во ПИТЕР, 2000.
Примечание редактора. Одним из наиболее впечатляющих примеров того, какую власть могут иметь над людьми ситуация и социальные роли, является эксперимент по имитации тюрьмы, проведенный Филиппом Зимбардо и его коллегами. В этой работе исследователи полностью воссоздали обстановку тюрьмы как материальную, так и психологическую и наблюдали за поведением людей, которые находились там почти неделю. Хотя участники эксперимента сначала воспринимали происходящее с ними как ролевую игру «понарошку», они вскоре погрузились в мощную реальность этой социальной среды. В приведенной ниже статье Зимбардо описывает свой эксперимент и рассказывает закулисные подробности этой захватывающей и спорной работы.
Стенфордский тюремный эксперимент
Филипп Д. Зимбардо
Тишина воскресного утра в Пало-Альто, Калифорния, была нарушена воем сирены патрульной машины полиция прочесывала город, производя массовые неожиданные аресты студентов колледжа. Каждому подозреваемому предъявляли обвинение в уголовном преступлении, сообщали о его конституционных правах, заставляли поднять руки и встать лицом к стене, обыскивали и заталкивали на заднее сиденье полицейской машины, чтобы доставить в полицейский участок для оформления протокола. В некоторых случаях любопытные соседи, которые были свидетелями ареста, выражали сочувствие и соболезнования семьям этих злополучных молодых людей
После снятия отпечатков пальцев и оформления идентификационных документов для «досье» подозреваемого (файл централизованной информационной картотеки) его помещали в одиночную камеру, где он ломал голову над тем, из-за чего он мог попасть в такую переделку. Через некоторое время его с завязанными глазами перевозили в «Стенфордскую окружную тюрьму». Здесь происходило его превращение в заключенного: его раздевали догола, обыскивали, проводили санобработку и выдавали ему тюремную форменную одежду, постель и туалетные принадлежности. Отдавая приказы, конвоиры кричали на заключенного и подталкивали его, если он подчинялся недостаточно быстро.
Вечером смотритель тюрьмы приветствовал своих новых подопечных, произнеся импровизированную речь: «Как вам, наверное, уже известно, я начальник этой тюрьмы. Каждый из вас доказал, что по той или иной причине не может нормально функционировать во внешнем мире, который находится за этими стенами, вам не хватает чувства ответственности, которое необходимо хорошему гражданину нашей великой страны. Мы, персонал этой исправительной тюрьмы, поможем вам узнать, в чем заключаются ваши гражданские обязанности. Сейчас я расскажу вам наши правила. Очень скоро эти правила будут вывешены в каждой камере. Мы хотим, чтобы вы их выучили и могли рассказывать наизусть по пунктам. Если вы будете выполнять все эти правила, вести себя честно, раскаетесь в своих преступлениях и измените свое отношение к жизни, то мы с вами отлично поладим».
За этим последовало чтение шестнадцати основных правил поведения заключенных (которые были написаны смотрителем тюрьмы и ее персоналом, состоявшим из 11 надзирателей): Правило 1. Заключенные не должны разговаривать и шуметь во время отдыха, после отбоя, во время еды и находясь за пределами тюремного двора. Правило 2. Заключенные должны принимать пищу в установленное режимом время и только в это время. Правило 3. Заключенные не должны двигать, ломать, портить или как-либо повреждать стены, потолки, окна, двери или другое тюремное имущество Правило 7. Заключенные должны обращаться друг к другу только по идентификационным номерам. Правило 8. Заключенные должны обращаться к охранникам «господин надзиратель» Правило 16. За невыполнение любого из перечисленных выше правил заключенный может быть наказан. Большинство из девяти заключенных, которые «совершили свое первое преступление», сидели на койках в своих голых камерах, оглушенные и потрясенные неожиданными событиями, которые так внезапно изменили их жизнь.
При перевозке подозреваемых из полицейского участка в исправительное учреждение, то есть в Стенфордскую окружную тюрьму, было допущено только одно отклонение от установленного порядка: заключенным завязали глаза, чтобы они не знали, где они теперь будут жить. Ситуация включала в себя еще нескольких необычных штрихов: заключенные были одеты в странную униформу, состоявшую из рабочего халата (или балахона) и колпака, сделанного из чулка, а на лодыжке у каждого из них была цепь. Конвоиры тоже не были похожи на «настоящих» охранников: по своему внешнему виду они не отличались от большинства длинноволосых, напоминающих хиппи, заключенных, только на них была военная форма защитного цвета. Что же это была за тюрьма?..
Это была, на самом деле, особая тюрьма, первая и поэтому единственная в своем роде. Описанные выше молодые люди были мнимыми заключенными и надзирателями, участвовавшими в социально-психологическом эксперименте по исследованию групповой динамики в имитированной тюрьме. Это исследование было задумано и «поставлено» Крэйгом Хэйни, Куртом Бэнксом, Дэвидом Джаффи и мной
Первоначально мы ставили перед собой следующие вопросы: Как люди будут адаптироваться к непривычной и чуждой им ситуации, в которой так называемые «заключенные» теряют свою свободу, гражданские права и право на тайну частной жизни, в то время как так называемые «надзиратели» получают власть и социальный статус? Что является причиной жестокости и насилия, якобы царящих в американских тюрьмах, свойства характера обитателей тюрем, в которых, как принято считать, «социопатических» преступников охраняют «садисты-надзиратели», или особенности самой социально-психологической среды, в которую попадают заключенные?
На основе проведенных нами наблюдений мы смогли дать полные или, по крайней мере, частичные ответы на эти вопросы и, кроме того, обнаружили новые проблемы, о которых мы не знали до тех пор, пока непосредственно с ними не столкнулись. Но что важнее всего, в результате исследования тюремной жизни некоторые наши основные ценности, установки и когнитивная ориентация претерпели серьезные изменения. Несмотря на то, что во время эксперимента мы этого еще не осознавали, мы были одновременно и «испытуемыми», находившимися под влиянием своих ролей тюремного персонала, и экспериментаторами, управлявшими событиями этого эксперимента.
На исследователей воздействовали те же силы, благодаря которым с группой обычных, здоровых и разумных индивидов произошла метаморфоза, превратившая их в жалких заключенных и в надзирателей, развращенных патологическим влиянием власти, доминировавшей в этой тюремной среде. Эти силы были настолько мощными, что я был вынужден прекратить эксперимент раньше запланированного срока, закрыв тюрьму всего через шесть суток после начала ее работы. <>
Опыт тюремного заключения
Общение с Карло Прескоттом возродило мое детское увлечение тюремной темой, вызванное кинофильмами Джеймса Кэгни, Хамфри Богарта, Джорджа Рафта и Бродерика Кроуфорда и романами об Острове Дьявола. В то лето мы с ним вместе проводили в Стенфорде серию семинаров под названием «Психология тюремного заключения». На этих семинарах я учился не только у Карло, но и у приглашенных им гостей: у инспектора, который занимался его досрочным освобождением; у бывших соучастников его преступления и у других людей, которые побывали в тюрьме либо в качестве заключенных, либо в качестве надзирателей. Я надеялся понаблюдать за жизнью тюрьмы изнутри, но на свою просьбу посетить одно из местных исправительных учреждений получил отказ.
К концу учебного года, выслушав огромное количество рассказов Карло и посвятив много времени чтению, которое заменяло мне реальный опыт, я почувствовал, что достаточно хорошо разобрался в психологических компонентах тюремного заключения, чтобы начать его исследование тем методом, которым я лучше всего владею с помощью нормального эксперимента, Карло будет консультантом, Джаффи вернется обратно в Стенфорд из Чикаго, где он подрабатывал летом, чтобы стать смотрителем тюрьмы, Крэйг Хэйни и Курт Бэнкс, которые тогда были аспирантами и работали со мной над другой темой, должны были стать интервьюерами, сборщиками данных и психологическими консультантами. Я должен был играть двойную роль главного исследователя и начальника тюрьмы.
Сначала эксперимент будет описан в традиционной форме, принятой для сообщения об исследованиях коллегам на страницах профессиональных журналов.


Стенфордский тюремный эксперимент | Shiza.com.ua

[Maurerfreude]

Стенфордский тюремный эксперимент 2


Краткое содержание эксперимента
Исследовалось психологическое влияние исполнения ролей «надзирателя» или «заключенного» в контексте экспериментального моделирования тюремной среды. План эксперимента был довольно прост и предусматривал только одну варьируемую переменную случайное распределение испытуемых на роли надзирателей и заключенных. Испытуемые играли эти роли в течение длительного периода времени (почти целую неделю) в среде, которая материально воссоздавала обстановку, близкую к тюремной. Методология создания и поддержания психологического состояния тюремного заключения была основана на функциональном моделировании существенных характеристик «настоящей тюремной жизни».
Надзиратели могли самостоятельно проводить процедуры введения заключенных в тюремную обстановку и поддерживать тюремный режим, подчиняясь лишь определенным ограничениям. Узники, добровольно согласившиеся на все условия учреждения, где они теперь жили, различными способами справлялись с возникавшими у них стрессами и трудностями. За поведением обеих групп испытуемых проводили наблюдения, которые записывали и подвергали анализу. Зависимые переменные относились к двум основным типам: 1) взаимодействия между группами испытуемых и взаимодействия внутри каждой группы, которые записывались на видео и аудиопленку и наблюдались непосредственно; 2) индивидуальные реакции, полученные с помощью анкетирования, опросников настроений, личностных тестов, ежедневных отчетов каждой смены надзирателей и постэкспериментальных интервью.
Испытуемые

В эксперименте участвовали 24 испытуемых, выбранные из 75 человек, которые откликнулись на газетное объявление, приглашавшее добровольцев-мужчин для участия в психологическом исследовании «тюремной жизни» с оплатой 15 долларов в день. Каждый респондент заполнил подробную анкету, касавшуюся его биографических данных, медицинского и психиатрического анамнеза, предыдущего опыта, установок и склонностей по отношению к источникам психопатологии (включая случаи участия в преступлениях). Кроме того, с каждым респондентом провел интервью один из двух экспериментаторов. В конце концов, для участия в эксперименте были выбраны 24 испытуемых, которые были сочтены наиболее устойчивыми (физически и психически), наиболее зрелыми и проявлявшими наименьшую склонность к антиобщественному поведению. Методом случайного распределения половина испытуемых была назначена на роли надзирателей, а половина на роли заключенных.
Испытуемые были нормальными, здоровыми мужчинами студентами колледжей, которые на лето приехали в Стенфорд. В основном они относились к среднему классу и принадлежали к белой расе (за исключением одного испытуемого-азиата). При выборе испытуемых выполнялось условие, чтобы до начала эксперимента они не были знакомы друг с другом. Такая предосторожность принималась для того, чтобы не разрушить ранее существовавшие дружеские связи и не допустить никакого переноса на экспериментальную ситуацию уже установившихся отношений или моделей поведения.
Испытуемые, попавшие в окончательную выборку, накануне дня начала эксперимента выполнили ряд психологических тестов, но результаты тестирования не обрабатывались до окончания эксперимента, чтобы избежать какой-либо селективной необъективности со стороны экспериментаторов-наблюдателей.
Таким образом, наш анализ результатов основывается на данных, полученных на десяти заключенных и одиннадцати надзирателях, помещенных в наши экспериментальные условия.

Помещение тюрьмы

Тюрьма была построена на участке коридора длиной 35 футов в подвале здания факультета психологии Стенфордского университета. Были сооружены две стены, которые перегородили коридор. В одной из них была сделана единственная дверь, которая вела к блоку камер, а в другой находилось маленькое окошко для наблюдения. Три лабораторные кладовые были превращены в маленькие камеры (размером 6 на 9 футов) обычные двери были заменены черными стальными решетками, а вся мебель вынесена.
Из мебели в камерах стояли только койки (с матрасом, простыней и подушкой) для каждого заключенного. Чулан, находившийся напротив камер, служил карцером для одиночного заключения; он был очень малых размеров (2x2x7 футов) и не освещался. Кроме того, в соседнем крыле здания использовались еще несколько комнат: казарма для надзирателей (для переодевания в форму или в обычную одежду), спальня для смотрителя и начальника тюрьмы и комната для проведения интервью и тестирования. За окном для наблюдения на одном конце «двора» (маленькая внутренняя комната, изображавшая огороженный двор тюрьмы) находилось видеозаписывающее оборудование; там же было достаточно места для нескольких наблюдателей.
Подробности проведения эксперимента

Испытуемые-заключенные круглосуточно находились в имитированной тюрьме в течение всего периода исследования. Они были произвольно распределены по три человека в каждую из трех камер; остальные, были запасными и ждали вызова, находясь у себя дома. Испытуемые надзиратели работали по 8 часов сменами по три человека; они находились в тюремной обстановке только в течение своей рабочей смены, а все остальное время жили своей обычной жизнью.
Ролевые инструкции

Всем испытуемым сказали, что они совершенно случайным способом будут назначены либо на роль надзирателя, либо на роль заключенного, и все они добровольно согласились играть любую из этих ролей за 15 долларов в день в течение срока, не превышающего двух недель. Они заключили договор, гарантировавший им минимально достаточный рацион питания, одежду, жилье и медицинское обслуживание, а также денежное вознаграждение, а взамен подписали «намерение» исполнять предписанную им роль в течение всего эксперимента.
Из текста договора было ясно, что тем испытуемым, которые получат роли заключенных, следует ожидать, что во время тюремного заключения они будут находиться под надзором (они будут лишены или почти лишены права на уединение), а некоторые их основные гражданские права будут приостановлены, за исключением права не подвергаться физическому насилию. Они не получили никакой другой информации о том, чего им следует ожидать, или инструкции по поведению, соответствующему роли заключенного. Тем, кто на самом деле был назначен на эту роль, сообщили по телефону, чтобы они находились у себя дома в то воскресенье, когда должен был начаться эксперимент.
Испытуемые, назначенные на роли надзирателей, присутствовали на организационном собрании накануне дня поступления заключенных в тюрьму. Там они были представлены основным исследователям, «начальнику» тюрьмы (автору) и студенту-старшекурснику, который был ассистентом исследователя и исполнял административную роль «смотрителя» тюрьмы. Испытуемым сообщили, что мы хотим попытаться имитировать тюремную обстановку, ограничиваясь лишь рамками практических и этических соображений.
Перед ними была поставлена задача «поддерживать в тюрьме порядок на разумном уровне, необходимом для ее эффективного функционирования», но конкретные способы выполнения этих обязанностей в явной форме указаны не были. До их сведения был доведен тот факт, что хотя многие из чрезвычайных обстоятельств, с которыми они могут столкнуться, принципиально непредсказуемы (например, попытки побега заключенных), в их обязанности входит быть подготовленными к таким непредвиденным происшествиям и уметь надлежащим образом справляться с разнообразными ситуациями, которые могут возникнуть.
Смотритель тюрьмы проинструктировал надзирателей, сообщив им детали административного характера, в том числе: рабочие смены, обязательное ежедневное составление отчетов о деятельности надзирателей и заключенных за смену, составление отчетов о «серьезных инцидентах», где подробно описываются необычные происшествия, и режим раздачи пищи, работы и отдыха заключенных. Чтобы испытуемые начали привыкать к своим ролям еще до того, как в тюрьме появится первый узник, надзиратели помогали на завершающем этапе подготовки тюремного комплекса ставили койки в камеры, вешали на стены таблички, подготавливали казарму для надзирателей, передвигали мебель, бачки с охлажденной водой, холодильники и т. п.
Надзиратели в основном думали, что нас в первую очередь интересует исследование поведения заключенных. Но нас, конечно же, в такой же степени интересовало и влияние, которое окажет исполнение испытуемым роли тюремного надзирателя на его поведение и субъективное состояние.
Для того, чтобы поведение надзирателей отражало их истинные реакции на экспериментальные тюремные ситуации, а не просто их способность выполнять инструкцию, им преднамеренно давали лишь минимальные указания по поводу того, каким должен быть надзиратель.
Однако экспериментаторы в явной форме категорически запретили применение телесных наказаний и физического насилия и подчеркнули обязательность выполнения этого правила. Таким образом, с единственным, но заслуживающим упоминания исключением, роли надзирателей изначально были относительно неструктурированными и требовали от каждого из них деятельности, необходимой для взаимодействия с группой заключенных, а также с другими надзирателями и тюремным персоналом.
Форменная одежда

Чтобы у испытуемых возникло чувство обезличенности, для каждой группы была введена одинаковая форменная одежда. Форма надзирателей состояла из простых рубашек и брюк защитного цвета, им полагалось носить свисток, полицейскую дубинку (деревянную) и зеркальные темные очки, которые скрывали глаза. Форма заключенных состояла из свободного миткалевого балахона с идентификационным номером на груди и на спине, легкой цепи с замком на лодыжке, резиновых шлепанцев и колпака, сделанного из нейлонового чулка. Нижнего белья им не полагалось. Каждому заключенному выдали зубную щетку, мыло, мыльницу, полотенце и постельное белье. Брать с собой в камеру личные вещи не разрешалось.
Мы одели заключенных и надзирателей таким образом для того, чтобы усилить групповую идентичность и ослабить индивидуальную уникальность внутри каждой из групп. Форма защитного цвета должна была придавать обстановке военизированный характер, а свисток и дубинка служили символами власти и силы. Фасон формы для заключенных был разработан не только для обезличивания заключенных, но и для того, чтобы унизить их и служить символом их зависимого и подчиненного положения. Цепь на ноге постоянно напоминала им (даже во сне, когда она ударяла по другой ноге) о враждебности окружающей среды. Благодаря сделанному из чулка колпаку стирались все различия, связанные с длиной и цветом волос или прической (в некоторых «настоящих» тюрьмах и в армии тот же эффект достигается бритьем головы). Из-за плохо сидевшей формы заключенные испытывали неловкость при движениях, поскольку эти «балахоны» были надеты на голое тело, заключенные были вынуждены принимать непривычные позы, больше походившие на женские, чем на мужские. Все это тоже было частью подавляющего личную волю процесса превращения в заключенного.
Стенфордский тюремный эксперимент - 2 | Shiza.com.ua

[Maurerfreude]

Стенфордский тюремный эксперимент 3


Процедура приема заключенных в тюрьму

С помощью полицейского отдела города Пало-Альто все испытуемые, назначенные на роль заключенных, были неожиданно «арестованы» у себя дома. Офицер полиции объявлял каждому из них, что он подозревается в совершении кражи со взломом или вооруженного ограбления, сообщал ему его законные права, надевал ему наручники, тщательно обыскивал (часто за этим наблюдали любопытные соседи) и, посадив на заднее сиденье полицейской машины, доставлял в полицейский участок. Там испытуемые проходили через стандартную процедуру снятия отпечатков пальцев и подготовки идентификационного файла, а затем их помещали в камеру предварительного заключения. Каждому узнику завязывали глаза, после чего один из экспериментаторов и испытуемый-надзиратель отвозили его в нашу мнимую тюрьму. В течение всей процедуры ареста, проводившие его полицейские сохраняли официальную серьезность, отказываясь отвечать на какие-либо вопросы и давать пояснения по поводу связи между этим «арестом» и имитационным тюремным исследованием.
Когда арестованный прибывал в экспериментальную тюрьму, его раздевали догола, опрыскивали препаратом против вшей (дезодорант-спрэй) и на некоторое время оставляли обнаженным одного на тюремном дворе. После выдачи форменной одежды и фотографирования для «личного дела» заключенного помещали в камеру и приказывали ему не разговаривать.
Административные порядки
Когда все камеры были заселены, заключенных приветствовал смотритель, который прочитал им тюремные правила (составленные надзирателями и смотрителем). Их надо было запомнить и соблюдать. К заключенным надо было обращаться только по номерам, написанным на их форме, это тоже было одним из способов их обезличивания.
Заключенным полагалось скудное трехразовое питание, им разрешалось три раза в день под конвоем посещать туалет и предоставлялось право ежедневно в течение двух часов читать или писать письма. Им предписывалось работать, за что они должны были получать почасовую оплату, которая и составляла их дневной заработок 15 долларов. Режим предусматривал два свидания в неделю, а также время для просмотра фильмов и занятий физкультурой. Три раза в день заключенных строили в шеренгу для «переклички» (один раз за рабочую смену каждого надзирателя).
Сначала цель переклички состояла в том, чтобы удостовериться в присутствии всех заключенных и проверить, знают ли они тюремные правила и свои идентификационные номера. Первые формальные переклички длились только около 10 минут, но с каждым следующим днем (или ночью) их продолжительность спонтанно возрастала и иногда достигала нескольких часов. Надзиратели изменили многие из предварительно установленных административных процедур или не выполняли их, а некоторые права заключенных были забыты персоналом тюрьмы по ходу исследования.
Решение прекратить исследование

Теперь мы имели дело уже не с интеллектуальной работой по проверке гипотезы, которая согласно канонам научной методологии должна проводиться совершенно бесстрастно. Мы погрузились в переживания настоящего момента: страдания заключенных, необходимость управлять людьми, а не переменными, эскалация силы и все неожиданные вещи, которые происходили вокруг и внутри нас самих.
В четверг вечером моя невеста Кристина Маслач пришла в тюрьму, чтобы помочь интервьюировать заключенных. Когда она подготавливала магнитофон и материалы интервью, я указал ей на шеренгу заключенных, которые с завязанными глазами и, едва волоча ноги, шли под конвоем в туалет. Когда я спросил, видела ли она заключенных (наш «цирк») она отвела взгляд и ответила со слезами на глазах: «То, что вы делаете с этими ребятами, ужасно». Прошла почти неделя эксперимента, но это был первый голос, который разрушил иллюзию реальности нашей тюрьмы. Он напомнил нам, что это были не заключенные, а ребята, которые не сделали ничего такого, что могло бы оправдать наше обращение с ними, и что эксперимент вышел из-под контроля.
Ни один человек и более чем 30 наблюдателей, которые приходили посмотреть (через окно для наблюдения) на наше исследование, ни один из дюжины родителей и друзей заключенных, которые дважды приходили на свидания, не усомнились в основных исходных положениях нашего эксперимента. Слезы Кристины нарушили консенсус «огруппленного мышления» Ее эмоциональной реакции оказалось достаточно для того, чтобы восторжествовал разум, и мы решили прекратить исследование на следующее утро, чтобы все испытуемые могли посвятить целый день групповым процедурам дебрифинга и индивидуальным интервью. Таким образом, наша запланированная на две недели имитация тюрьмы, была прервана после шести дней и ночей исследования, ставшего для каждого из нас незабываемым переживанием, из которого мы до сих пор извлекаем уроки
Результаты

У нас имеется большое количество результатов, относящихся к тем событиям и формам поведения, которые мы оценивали и записывали на пленку. Здесь приводится лишь краткий обзор этих результатов, чтобы мы смогли уделить основное внимание рассмотрению и обсуждению открытий, сделанных с помощью нашей экспериментальной парадигмы.
1. Структурный анализ записанных на видеопленку 25 случаев взаимодействия между заключенными и надзирателями ясно указывает на существование резких различий между этими двумя группами. Для поведения надзирателей были характерны следующие черты: приказы, оскорбления, угрозы, вербальная и физическая агрессия и обезличивающее отношение к заключенным. Заключенные сопротивлялись, отвечали на заданные им вопросы и задавали вопросы. Но в поведении заключенных наиболее примечательны не особые качественные характеристики, а низкий базовый уровень активности. С каждым следующим днем заключенные становились все пассивнее, редко предпринимали действия по своей инициативе и в лучшем случае только реагировали на требования надзирателей.
2. Уровень вербальной и физической агрессии надзирателей постоянно повышался с течением времени. Каждый из надзирателей в тех или иных случаях проявлял жестокость по отношению к заключенным и унижал их. Однако некоторые делали это только иногда, в то время как примерно одна треть надзирателей систематически проявляли агрессивность и настолько деградировали, что их поведение можно было назвать садистским. Казалось, что им было приятно видеть страдания заключенных.
3. У заключенных наблюдалась заметная тенденция к возрастанию негативизма, депрессии и склонности причинять вред другим людям. Все заключенные испытывали сильные душевные страдания. Половина из них (5 испытуемых) не смогли эффективно с ними справиться, и из-за крайней депрессии, острой тревоги или психосоматических заболеваний их пришлось освободить.
Ни в одной из полученных нами до эксперимента личностных оценок испытуемых не наблюдалось различий, которые позволили бы прогнозировать (или объяснить постфактум) столь резкие различия в поведении между заключенными и надзирателями или между самыми жестокими и самыми снисходительными надзирателями. Единственными диспозиционными оценками, связанными с явным поведением в этой ситуации, являлись показатели по F-шкале авторитарности и время, в течение которого заключенный продолжал участвовать в исследовании. По-видимому, заключенным с большей склонностью к авторитарности было психологически проще переносить авторитарную атмосферу тюрьмы. Созданную нами среду можно вполне справедливо охарактеризовать как авторитарную.
Записывая частные разговоры заключенных, мы узнали, что почти все, о чем они разговаривали (90%), было непосредственно связано с тюремными условиями, пищей, правами, наказаниями, тревогами, жалобами. Таким образом, даже когда заключенные были одни и не участвовали в унизительных столкновениях с надзирателями, они, тем не менее, сохраняли иллюзию тюремного заключения, разговаривая о нем, а не о своей прошлой или будущей жизни (как мы ожидали).
Один из наиболее примечательных случаев за все время эксперимента произошел во время заседания комиссии по досрочному освобождению. Каждого из пяти заключенных спрашивали, согласен ли он отказаться от всех заработанных в тюрьме денег, если его досрочно освободят (от участия в исследовании). Трое из пяти заключенных ответили согласием и выразили желание сделать именно так. Отметим, что исходным мотивом для участия в исследовании было обещание денежного вознаграждения, а всего лишь через четыре дня заключенные были готовы полностью отказаться от денег.
Еще удивительнее то, что когда заключенным говорили, что такую возможность надо обсудить с персоналом тюрьмы и только после этого можно принять решение, то каждый из них покорно вставал и под охраной надзирателя возвращался обратно в свою камеру. Если они считали себя просто испытуемыми, которые за деньги участвуют в эксперименте, то у них больше не было никакого стимула оставаться участниками исследования, и они могли легко выйти из ситуации, вызывавшей у них столь явное отвращение, путем отказа от дальнейшего участия. Но данная ситуация приобрела над ними такую мощную власть, имитированная среда стала для них настолько реальной, что они уже не могли понять, что их первоначальный и единственный мотив участия в эксперименте больше не существовал. Поэтому они возвращались в свои камеры ожидать от своих тюремщиков решения о «досрочном освобождении».
8. Если попытаться ответить на наши исходные вопросы, то вполне очевидно, что в тюрьме сложилась угрожающе патологическая обстановка; со стороны надзирателей это проявлялось в жестокости и злоупотреблениях властью, со стороны заключенных в стойких проявлениях приобретенной в тюрьме беспомощности. Индивиды, тщательно подобранные по критериям нормальности, здравомыслия и однородности их личностных черт, через несколько дней стали действовать таким образом, что вне данного контекста их поведение было бы сочтено аномальным, безумным, невротическим, психопатическим и садистским. Их поведение определялось исполняемой ролью, и его нельзя было объяснить ранее существовавшими чертами характера или, так называемой «преморбидной» (травмирующей) историей.
Стенфордский тюремный эксперимент - 3 | Shiza.com.ua

[Maurerfreude]

Стенфордский тюремный эксперимент 4


Открытия
Эта подвальная тюрьма, которая причинила столько страданий и способствовала торжеству зла, стала также неожиданным источником знания Открытия, которых я собираюсь коснуться в этой статье, имеют отношение к темам власти, времени, обезличенности и правилам
Власть

Власть это самая важная переменная в социальной психологии в то же время наиболее игнорируемая В нашей имитированной тюрьме власть была главным фактором, от которого зависели все и вся. Со всеми нами постепенно, но неуклонно происходила метаморфоза мы начинали ориентироваться на власть. Типичная хроника такой метаморфозы представлена в записях из дневника одного из надзирателей:
До начала эксперимента. Поскольку я пацифист и не склонен к агрессии я не могу себе представить, чтобы когда-нибудь я мог охранять других живых существ и/или плохо обращаться с ними.
После организационного собрания. Покупка форменной одежды в конце собрания подтверждает игровой характер этого дела. Сомневаюсь, что многие из нас разделяют ожидания экспериментаторов по поводу «серьезности» будущего исследования.
Первый день. Уверен, что заключенные будут насмехаться над моим внешним видом, поэтому выработал свое первое стратегическое правило никогда не улыбаться, чтобы они ни говорили и ни делали. Это означало бы признать, что все это только игра Я останавливаюсь у камеры 3 и суровым басом говорю номеру 5486: «Чему ты улыбаешься?» «Ничему, господин надзиратель». «Мы проследим, чтобы ты не улыбался». (Уходя, я чувствую себя глупо.)
Второй день. Номер 5704 попросил сигарету, а я проигнорировал его просьбу сам я не курю и не мог ему посочувствовать Между тем я чувствую симпатию к номеру 1037, поэтому решил с ним не разговаривать После переклички и отбоя мы с надзирателем Д, громко разговаривали о том, как пойдем домой к своим девушкам и что мы с ними будем делать.
Третий день (подготавливаясь к первому вечернему свиданию). Предупредив заключенных, чтобы они ни на что не жаловались, если не хотят, чтобы свидание было быстро прекращено, мы, наконец, впустили первых родителей. Я позаботился о том, чтобы присутствовать во дворе во время свидания, потому что это была моя первая возможность манипулировать людьми. Это как раз тот вид власти, который мне нравится больше всего быть заметной фигурой и иметь почти полный контроль над всем, что говорится или о чем умалчивается. В то время как родители и заключенные сидели на стульях, я сидел на краю стола, болтая ногами, и возражал против всего, что мне только было угодно. Это был первый момент эксперимента, который мне по-настоящему понравился. Номер 817 мне надоедает, стоит за ним присмотреть.
Четвертый день. Психолог сделал мне выговор за то, что я надел заключенному наручники и повязку на глаза перед тем, как увести его из (консультационного) кабинета, а я возмущенно ответил, что это необходимая мера безопасности и, кроме того, моя обязанность.
Пятый день. Я пристаю к «Сержанту», который упрямо продолжает «перевыполнять» все приказы. Я выбрал его, чтобы поиздеваться над ним особо, потому что он сам на это напрашивается и, кроме того, он просто мне не нравится. Настоящие неприятности начинаются во время обеда. Новый заключенный (416) отказывается есть сосиску, мы кидаем его в карцер, приказав держать в каждой руке по сосиске. У нас кризис власти, это непослушание может лишить нас полного контроля над остальными заключенными. Мы решили сыграть на солидарности заключенных и сказали новенькому, что все остальные будут лишены свидания, если он не съест свой обед Я прохожу мимо и колочу дубинкой по двери карцера. Я очень сердит на этого заключенного за то, что он доставляет неудобства и неприятности другим. Я решил накормить его насильно, но он не стал есть. Я размазал еду по его лицу, я не мог поверить, что это делаю я. Я ненавидел самого себя за то, что заставлял его есть, но его я ненавидел еще больше за то, что он не ел.
Шестой день. Эксперимент окончен. Я очень рад, но поражаюсь тому, что некоторые другие надзиратели несколько разочарованы, потому что они теряют деньги, а некоторые потому что им это очень нравится.
Применение власти сначала было средством контроля над непослушными заключенными, помогало более эффективно проводить административные процедуры и так далее но вскоре власть сама по себе стала доставлять удовольствие. Власть начали использовать не для достижения какой-нибудь конкретной цели, а в качестве политической декларации о необходимости признания и принятия существующего положения вещей. Например, применение силы, издевательства и агрессия со стороны надзирателей стабильно нарастали день ото дня, несмотря на то, что сопротивление заключенных, которое изначально служило оправданием этих действий, уменьшалось и постепенно прекратилось.
Возрастало не только количество прямых актов применения власти со стороны надзирателей, но и число случаев косвенного использования символов власти. Надзиратели, например, постукивали дубинками по своим ладоням или по мебели, расхаживали с важным видом и принимали самодовольные позы, подкрепляя, таким образом, пустяковые бессмысленные приказы. В то время как обладающие властью надзиратели, казалось, становились выше ростом, смиренные заключенные уменьшались в росте в буквальном смысле, сутулясь и опуская головы.
В конце исследования мы задали всем испытуемым вопрос: по каким критериям, по их мнению, происходило распределение на заключенных и надзирателей? Надзиратели считали, что это распределение не имело никакой систематической рациональной основы; в восприятии заключенных, наоборот, существовала очевидная причина «потому что надзиратели были выше ростом». Таким образом, заключенные сами, в конечном счете, наделили надзирателей особой властью; они помогали создать образы своих наводящих страх тюремщиков.
Время

Поскольку в тюрьме нет ни окон, ни часов, по которым можно было бы следить за ходом времени, нет значительных событий, достойных стать метками времени в памяти, тюрьма становится машиной времени, которая играет шутки с человеческими представлениями о времени
Заключение в тюрьму нарушает непрерывность жизни, отрывая узника от его прошлого, отдаляя будущее и вводя в качестве главной системы отсчета времени ограниченное непосредственное настоящее. Из-за бесконечной рутины и однообразной повседневной деятельности начинает казаться, что время идет по кругу; жизнь не расчленяется на отличающиеся друг от друга содержательные линейные промежутки, а напоминает движение муравья по ленте Мёбиуса. Не имеет значения, кто ты, кем ты был и даже кем ты станешь. Главное это насколько ты защищен и какой властью обладаешь сейчас. В атмосфере, где первостепенное значение приобретает выживание, будущее становится непозволительной роскошью. Точно так же опасно слишком часто возвращаться мыслями в прошлое если оно вызывает ностальгию, то вы не захотите возвращаться в уродливое настоящее или потеряете бдительность и окажетесь неподготовленными к нападкам, которые возможны в любой момент
Поскольку в восприятии узника главным вопросом является выживание, то тюремное заключение неизбежно приводит к постоянной фиксации внимания на настоящем, из-за чего люди теряют жизненную перспективу. Они чрезмерно остро реагируют на незначительные стимулы и не умеют планировать важные события например свои действия после того, как, наконец, настанет день освобождения. <>
В результате незаметного искажения чувства времени, у узников тюрьмы происходят необратимые изменения основополагающих аспектов мышления, эмоциональной сферы и социального взаимодействия, и жизнь заключенных лишается смысла
Стенфордский тюремный эксперимент - 4 | Shiza.com.ua

[Maurerfreude]

Стенфордский тюремный эксперимент 5


Обезличенность

Условия, которые снижают чувство собственной уникальности человека и лишают его индивидуальности, порождают антисоциальное поведение, например агрессию, вандализм, воровство, мошенничество, грубость, а также равнодушие к другим людям И наоборот, просоциальному поведению способствуют такие факторы среды или межличностные условия, которые усиливают у человека чувство социального признания и самоидентичности. В ответ на ощущение, что тебя никто не знает и знать не хочет, возникает нежелание замечать других людей или заботиться о них. Золотое правило «поступать с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой» тускнеет по мере того, как обезличенность уничтожает мотивационную основу контроля над своим социальным поведением.
В тюрьмах предусмотрены специальные меры для достижения максимума обезличенности. Это обязательное ношение форменной одежды, по которой можно отличить заключенных от надзирателей. Фамилии могут быть заменены номерами, которые, с административной точки зрения, становятся важнее имен. Индивидуальные особенности стираются посредством бритья голов у новых заключенных, обязательной для заключенных и надзирателей стандартной длины волос, стандартной пищи (в стандартных мисках и кружках), которую едят стандартными столовыми приборами в установленное время. Потеря индивидуальности усиливается за счет ограничения количества личных вещей и деталей личного характера в камере, а также путем неожиданных обысков заключенных и их камер.
В окружающей их со всех сторон обезличенной среде у заключенных возникает потребность в индивидуальности, которая вынуждает их делить свой мир на «мое» и «не мое». Поскольку у них такая маленькая личная территория, то ее приходится защищать (часто ценой своей жизни), если они вообще хотят иметь хоть какую-нибудь ситуационную идентичность. Для заключенного кусок мыла, полотенце или карандаш становятся драгоценным имуществом, за которое он готов драться, если на него кто-нибудь посягнет. Это его вещи а в мире, где ему почти ничего не принадлежит, все свое надо защищать. Этой же потребностью объясняются ссоры, которые часто возникают в психиатрических больницах из-за того, что один пациент сел или облокотился на кровать другого пациента. Когда твоей территорией является только твоя кровать, то, несмотря на то, что она похожа на все остальные кровати в палате, она не такая, как все другие, потому что она твоя и является физическим продолжением твоего «Я». <>
Материальная структура тюрьмы внушает всем, кто находится в ее стенах, прямую, непосредственную и постоянно повторяемую мысль. Это место отличается от всех других мест, где тебе приходилось жить, и от мест, где живут уважаемые, достойные доверия и нормальные люди, но разве этого же нельзя сказать о наших психиатрических больницах, домах престарелых и жилых кварталах дешевых домов для бедных? Дегуманизация тюремной среды очевидна также и в планировке помещений, которая способствует процессу обезличивания, сводя к минимуму возможность любого уединения, кроме одиночного заключения.
Коллективный прием пищи в столовой, коллективные физические упражнения во дворе или в коридорах, камеры с решетками вместо дверей или похожие на клетки для животных, которые просматриваются со всех сторон, означают, что заключенный потерял право на частную жизнь, уединение и индивидуальный подход. Заключенным приходится психологически обособляться, создавать себе личную жизнь в мечтах или фантазиях, чтобы уединиться в толпе или быть невидимыми, несмотря на постоянное наблюдение за ними стражников и других заключенных. В нашей имитированной тюрьме некоторые заключенные нарушали правила специально для того, чтобы их посадили в одиночку, то есть в карцер, который они считали спасительным местом покоя и уединения.
Длинные коридоры, голые камеры и серые стены обеспечивают минимум разнообразия сенсорной информации и способствуют притуплению чувств, как и монотонность ежедневного режима приема пищи, работы, отдыха и всего остального, когда человек является как бы деталью технологического процесса.
Тюрьмы, как и другие общественные институты, способствуют обезличиванию также путем лишения человека возможности выбора и подавления проявлений эмоций. Человеческий потенциал может быть раскрыт только тогда, когда индивидуумы могут свободно выбирать. Мужчины и женщины могут свободно управлять своими судьбами и не попадать под контроль других именно потому, что они способны производить выбор «Индивидуальная воля» и «свобода выбора» угрожают тюремной атмосфере, поэтому эти понятия переопределяют и подменяют «своеволием», «упрямством» и «революционным обструкционизмом».
Лишить человека свободы выбора значит разрушить основной ингредиент человеческой природы. Это наиболее деструктивный фактор тюремной дегуманизации. Когда отрицание возможности выбора имеет место во всей среде, действующие лица становятся «подопытными животными», а индивиды лишь пассивно обрабатывают поступающую из внешней среды информацию. Такие люди теряют способность к самоуправлению, а также когнитивную способность изменять последствия воздействия враждебных внешних сил. Систематически лишая узников возможности даже самого мелкого выбора, тюрьма опошляет и делает бессмысленной их жизнь. Это завершающий акт дегуманизации. «Нищие не могут выбирать» напоминаем мы бедным и всем остальным, кого тоже заключили в тюрьму.
Когда люди теряют возможность переживать эмоции или обедняется их эмоциональная экспрессия, это считается признаком серьезных психологических нарушений, например, при аутизме или шизофрении. При отсутствии эмоций нет основы для эмпатии, для привязанности к другим, для любви, заботы, для боязни последствий для себя, которые вытекают из собственных действий. Человек без эмоций становится роботом, автоматом, животным и самым опасным потенциальным врагом человечества. Вместо того, чтобы способствовать более полному и нормальному выражению эмоций заключенных, тюрьма выполняет прямо противоположную функцию, создавая условия, в которых эмоции искажаются, сдерживаются и подавляются. В обстановке тюремного заключения эмоции надо сдерживать, поскольку они представляют собой спонтанные, импульсивные, часто непредсказуемые индивидуальные реакции. В организациях, задачей которых является управление индивидами с девиантным поведением, такая эмоциональная экспрессия рассматривается как источник потенциальной опасности и должна находиться под контролем. <>
Мы должны, в конце концов, признать, что состояние обезличенности возникает не только в тюрьме и прочих местах, куда люди попадают не по своей воле. Когда окружающая среда воспринимается людьми как враждебная, люди сами стремятся к защитному камуфляжу анонимности. Поэтому мы можем судить о гуманности среды также и по количеству социальных индикаторов, указывающих, на то, что люди предпочитают анонимность. По мере того, как растет преступность, поступают оскорбительные телефонные звонки, убийства становятся обычными, а выдающихся людей похищают ради получения выкупа, граждане хотят раствориться в толпе, быть фоном, а не фигурой. Они изымают свои имена из телефонных книг, а адреса из официальных картотек. Люди также стараются жить и одеваться таким образом, чтобы не привлекать к себе чрезмерного внимания то есть вообще не иметь стиля жизни.
Ученый, занимающийся прикладными социальными науками, должен проявлять особое внимание к состояниям анонимности, которая делает всех нас потенциальными вандалами и убийцами или хамелеонами и ничтожествами.
«Если вы будете выполнять все эти правила то мы с вами отлично поладим». Если же не будете, то в последнем правиле всегда сказано, как вы будете наказаны. Мы знаем, что правила являются главной основой всех институциональных подходов к управлению людьми. Организации отличаются только по количеству установленных в них правил и по степени их явности и подробности, но организаций без правил не бывает. Правила налагают на межличностные отношения безличную внешнюю структуру. Они устраняют из социального взаимодействия неопределенность. Они делают человеческое поведение более предсказуемым путем снижения числа идиосинкразических реакций и индивидуализированных интерпретаций того, как следует себя вести. Правила устраняют потребность в личных объяснениях или оправданиях любого желаемого образа действий. Достаточно одного того, что так полагается «по правилам».
В институциональной обстановке количество правил быстро растет. Они начинают жить своей собственной жизнью, их продолжают подкреплять даже после того, как они устаревают, и те, кто обеспечивает их соблюдение, уже не могут вспомнить их первоначальной цели. Принудительные правила автоматически навязывают людям властные отношения: кто-то должен обладать властью для их проведения в жизнь, а кто-то должен им подчиняться. Те, кто подчиняется, часто начинают ожидать, что управляемая правилами среда создаст определенный порядок, и даже уважают его.
В ответ на мой вопрос о том, какими характеристиками обладают хорошие надзиратели, многие заключенные, с которыми я переписываюсь, отвечали, что это люди, которые придерживаются инструкции, справедливы и являются настоящими профессионалами, потому что не делают ни для кого исключений. С точки зрения заключенных, на такого человека можно положиться и его поведение предсказуемо, потому что он тоже подчиняется правилам.
Одним из незамеченных психологами аспектов тюремного (и обычного повседневного) управления с помощью принудительных правил являются последствия подчинения правилам и их нарушения. Поскольку правила это формулировки, описывающие ожидаемое поведение или нормы стандартного поведения, подчиняясь правилам, человек просто делает то, что от него ожидают, и его поведение остается незамеченным. Таким образом, складывается парадоксальная ситуация чем больше существует правил, определяющих поведение, и чем точнее человек выполняет все правила, тем реже случаи, когда он получает положительное подкрепление.
Поскольку от людей ожидают соблюдения правил, то оно не вознаграждается. Однако нарушение правил всегда бывает замечено и сопровождается наказанием. На самом деле единственный надежный способ проверить строгость контроля за соблюдением правил в новой ситуации это нарушить правило и посмотреть, последует ли за этим наказание. Суровость наказания зависит от институциональных санкций, от индивидуальных предпочтений агента, осуществляющего контроль, и от того, насколько дегуманизированно воспринимается объект наказания. Таким образом, существование множества явных принудительных правил снижает вероятность модификации поведения с помощью подкрепления, в то же самое время, повышая вероятность использования методов наказания. <>
И последнее, что мне хотелось бы сказать о правилах, они с удивительным коварством настолько глубоко укореняются в нашем социальном программировании, что в течение всей жизни продолжают влиять на наше поведение в ситуациях, которые лишь отдаленно напоминают исходную. В некоторых случаях соблюдение правила может даже оказаться контрпродуктивным или антисоциальным, потому что внимание будет приковано к тем аспектам ситуации, которые связаны с соблюдением правила, а принципиальный характер ситуации будет недопонят.
Когда ученые, занимающиеся прикладными социальными науками, указывают на мощные силы, которые в определенных ситуациях могут разрушить личность, наши представления о характере и идентичности и даже моральные ценности, они должны также признать наличие предварительной социальной подготовки, с помощью которой культуры наделяют властью символы, устанавливают созданные из ничего, но обусловленные стимулы и связывают поведение произвольными правилами.


Стенфордский тюремный эксперимент - 5 | Shiza.com.ua

[Maurerfreude]

Постер &quot;Эксперимента&quot;: Броуди снова жертва

29.06.2010Вышел постер фильма "Эксперимент" с Эдриэном Броуди в главной роли. Это римейк немецкого фильма "Эксперимент" и, соответственно, как минимум вторая экранизация Стэнфордского тюремного эксперимента. Как минимум потому что было еще несколько порнографических. Броуди играет тут несчастного заключенного, жертву жестокости охранников собственно, мы и так понимаем, что для него это самое органичное амплуа, вспомним "Пианиста".
Постер к фильму Эксперимент


В Стэнфорде, напомним, в 1971 году поставили простенький эксперимент. Набрали группу студентов-добровольцев и по жребию разделили их на "заключеннных" и "охранников". Прошло совсем немного времени и заключенные начали привычно издеваться над беззащитными охранниками, применять к ним пытки, унижать их напомним, это были их товарищи, однокурсники и друзья. Через шесть дней эксперимент остановили и мир уже никогда не будет прежним. Некоторые подробности можно найти в Википедии, ну и вообще поищите, об этом много написано.
Даты начала проката еще нет, сценарий пишет Пол Шеринг ("Побег"), в роли главного охранника Форест Уитакер.


Постер Эксперимента: Броуди снова жертва. Новости кино. Кино на Фильм.Ру

[Kentron]

ну и.....??

[Thyra]

Здесь все сводится к тому, хочешь ли ты быть "причиной", или "следствием". Это по Хаббарду, если что. Каждый, конечно же, хочет быть причиной, то есть, инициировать действие. Кроме особо робких.

В этом эксперименте перед "тюремщиками" поставили задачи - запугать, унизить. Один из них, ради исследовательского интереса, проявил в этом изобретательность. В рамках эксперимента это можно как-то оправдать. А в жизни?

Если сравнивать позиции власти, тюремщик - это экстремальный вариант. Гораздо ближе и понятнее менеджер, у которого в подчинении хоть несколько человек. Задача менеджера -- выполнять задания через других людей. Многие хорошо решают задачи, но очень немногие так же хорошо решают их через других людей. Менеджеров учат, например, оценивать тип личности подчиненных и контролировать их поведение соответствующим образом. При этом нужно быть нелицеприятным, справедливым, не превышать полномочий и вообще, балансировать между дисциплиной и свободой, черным и белым, так сказать.

[Maurerfreude]

ну и.....??

Такова природа человеческая. Некоторые говорят, что "душа человеческая по природе христианка". Это неправда. По своей природе человеческая душа вот это.

Лишь один только разум и регулярная дрессировка делают нас людьми.

[Kentron]

Некоторые много чего говорят, а когда дело дойдет до фактов сразу в кусты.

С Вами согласен!

[Maurerfreude]

Некоторые много чего говорят, а когда дело дойдет до фактов сразу в кусты.

С Вами согласен!

Строго говоря, сам Татиан Сириец, составитель Диатессарона, писал, что "душа сама по себе есть тьма". Соображал!

[Kentron]

Maurerfreude

А Вы как думаете зная Все об этом эксперименте, вы тоже бы ''проявили'' себе таким образом как охранники ?