Христианские стихи в память о Юленьке

[галина мишина]

Глоток

Вадим Шефнер

До обидного жизнь коротка,
Ненадолго венчают на царство,
От глотка молока до глотка
Подносимого с плачем лекарства.

Но меж теми глотками заметь!
Нам немало на выбор даётся:
Можно дома за чаем сидеть,
Можно пить из далёких колодцев.

Если жизнь не легка, не гладка,
Если жизнью шагаешь далёко,
То не так уж она коротка,
И бранить её было б жестоко.

Через горы, чащобы, пески,
Не боясь не тумана, ни ветра,
Ты пошёл от истоков реки
И до устья дошёл незаметно.

Вот и кончен далёкий поход,
Не лекарство ты пьёшь из стакана
Это губы твои обдаёт
Горьковатая зыбь Океана.

[галина мишина]

Вилюгов

Жизнь прожить не поле перейти.
Знаем мы о том не понаслышке:
Много трудностей, волнений на пути;
Спотыкаясь, набиваем шишки.

Но упорно движемся вперёд,
Обходя лукавого засады.
Год прошёл... Что новый принесёт:
Радости, заботы иль преграды?

Незачем нам голову ломать,
Со Христом, не пропадём в дороге!
Всё полезно будет принимать.
Нет основ для будущей тревоги.

Радость, сможет беды побороть;
Без забот, и жизнь пройдёт беспечно;
А преграды, пусть вкушает плоть,
Чтобы дух настроен был на вечность.

Будем сердцем Господу служить
И успех пребудет неизбежно.
А чтоб с верою молиться и любить,
Пусть нам всем сопутствует надежда!

[галина мишина]

Иосиф Бродский

Исаак и Авраам


М<арии> Б<родской>

"Идем, Исак. Чего ты встал? Идем".
"Сейчас иду". - Ответ средь веток мокрых
ныряет под ночным густым дождем,
как быстрый плот - туда, где гаснет окрик.

По-русски Исаак теряет звук.
Ни тень его, ни дух (стрела в излете)
не ропщут против буквы вместо двух
в пустых устах (в его последней плоти).
Другой здесь нет - пойди ищи-свищи.
И этой также - капли, крошки, малость.
Исак вообще огарок той свечи,
что всеми Исааком прежде звалась.
И звук вернуть возможно - лишь крича:
"Исак! Исак!" - и это справа, слева:
"Исак! Исак!" - и в тот же миг свеча
колеблет ствол, и пламя рвется к небу.

Совсем иное дело - Авраам.
Холмы, кусты, врагов, друзей составить
в одну толпу, кладбища, ветки, храм -
и всех потом к нему воззвать заставить -
ответа им не будет. Будто слух
от мозга заслонился стенкой красной
с тех пор, как он утратил гласный звук
и странно изменился шум согласной.
От сих потерь он, вместо града стрел,
в ответ им шлет молчанье горла, мозга.
Здесь не свеча - здесь целый куст сгорел.
Пук хвороста. К чему здесь ведра воска?

"Идем же, Исаак". - "Сейчас иду".
"Идем быстрей". - Но медлит тот с ответом.
"Чего ты там застрял?" - "Постой". - "Я жду".
(Свеча горит во мраке полным светом).
"Идем. Не отставай". - "Сейчас, бегу".
С востока туч ползет немое войско.
"Чего ты встал?" - "Глаза полны песку".
"Не отставай". - "Нет-нет". - "Иди, не бойся".

В пустыне Исаак и Авраам
четвертый день пешком к пустому месту
идут одни по всем пустым холмам,
что зыблются сродни (под ними) тесту.
Но то песок. Один густо песок.
И в нем трава (коснись - обрежешь палец),
чей корень - если б был - давно иссох.
Она бредет с песком, трава-скиталец.
Ее ростки имеют бледный цвет.
И то сказать - откуда брать ей соки?
В ней, как в песке, ни капли влаги нет.
На вкус она - сродни лесной осоке.
Кругом песок. Холмы песка. Поля.
Холмы песка. Нельзя их счесть, измерить.
Верней - моря. Внизу, на дне, земля.
Но в это трудно верить, трудно верить.
Холмы песка. Барханы - имя им.
Пустынный свод небес кружит над ними.
Шагает Авраам. Вослед за ним
ступает Исаак в простор пустыни.
Садится солнце, в спину бьет отца.
Кружит песок. Прибавил ветер скорость.
Холмы, холмы. И нету им конца.
"Сынок, дрова с тобою?" - "Вот он, хворост".
Волна пришла и вновь уходит вспять.
Как долгий разговор, смолкает сразу,
от берега отняв песчинку, пядь
остатком мысли - нет, остатком фразы.
Но нет здесь брега, только мелкий след
двух путников рождает сходство с кромкой
песка прибрежной, - только сбоку нет
прибрежной пенной ленты - нет, хоть скромной.
Нет, здесь валы темны, светлы, черны.
Здесь море справа, слева, сзади, всюду.
И путники сии - челны, челны,
вода глотает след, вздымает судно.
"А трут, отец, с тобою?" - "Вот он, трут".
Не видно против света, смутно эдак...
Обоих их склоняя, спины трут
сквозь ткань одежд вязанки темных темных веток.
Но Авраам несет еще и мех
с густым вином, а Исаак в дорогу,
колодцы встретив, воду брал из всех.
На что они сейчас похожи сбоку?
С востока туча застит свод небес.
Выдергивает ветер пики, иглы.
Зубчатый фронт, как будто черный лес,
над Исааком, все стволы притихли.
Просветы гаснут. Будто в них сошлись
лесные звери - спины свет закрыли.
Сейчас они - по вертикали - вниз
помчат к пескам, раскинут птицы крылья.
И лес растет. Вершины вверх ползут...
И путники плывут, как лодки в море.
Барханы их внизу во тьму несут.
Разжечь костер им здесь придется вскоре.

Еще я помню: есть одна гора.
Там есть тропа, цветущих вишен арка
висит над ней, и пар плывет с утра:
там озеро в ее подножьи, largo
волна шуршит и слышен шум травы.
Тропа пуста, там нет следов часами.
На ней всегда лежит лишь тень листвы,
а осенью - ложатся листья сами.
Крадется пар, вдали блестит мысок,
беленый ствол грызут лесные мыши,
и ветви, что всегда глядят в песок,
склоняются к нему все ближе, ниже.
Как будто жаждут знать, что стало тут,
в песке тропы с тенями их родными,
глядят в упор, и как-то вниз растут,
сливаясь на тропе навечно с ними.
Пчела жужжит, блестит озерный круг,
плывет луна меж тонких веток ночи,
тень листьев двух, как цифра 8, вдруг
в безумный счет свергает быстро рощу.

Внезапно Авраам увидел куст.
Густые ветви стлались низко-низко.
Хоть горизонт, как прежде, был здесь пуст,
но это означало: цель их близко.
"Здесь недалеко", - куст шепнул ему
почти в лицо, но Авраам, однако,
не подал вида и шагнул во тьму.
И точно - Исаак не видел знака.
Он, голову подняв, смотрел туда,
где обнажались корни чащи мрачной,
разросшейся над ним - и там звезда
средь них (корней) зажгла свой свет прозрачный.
Еще одна. Минуя их, вдали
комки "земли" за "корнем" плыли слепо.
И наконец они над ним прошли.
Виденье леса прочь исчезло с неба.
И только вот теперь он в двух шагах
заметил куст (к отцу почуяв зависть).
Он бросил хворост, стал и сжал в руках
бесцветную листву, в песок уставясь.

По сути дела, куст похож на все.
На тень шатра, на грозный взрыв, на ризу,
на дельты рек, на луч, на колесо -
но только ось его придется книзу.
С ладонью сходен, сходен с плотью всей.
При беглом взгляде ленты вен мелькают.
С народом сходен - весь его рассей,
но он со свистом вновь свой ряд смыкает.
С ладонью сходен, сходен с сотней рук.
(Со всею плотью - нет в нем только речи,
но тот же рост, но тот же мир вокруг).
Весною в нем повсюду свечи, свечи.
"Идем скорей". - "Постой". - "Идем". - "Сейчас".
"Идем, не стой", - (под шапку, как под крышу).
"Давай скорей", - (упрятать каждый глаз).
"Идем быстрей. Пошли". - "Сейчас". - "Не слышу".
Он схож с гнездом, во тьму его птенцы,
взмахнув крылом зеленым, мчат по свету.
Он с кровью схож - она во все концы
стремит свой бег (хоть в нем возврата нету).
Но больше он всего не с телом схож,
а схож с душой, с ее путями всеми.
Движенье в них, в них точно та же дрожь.
Смыкаются они, а что в их сени?
Смыкаются и вновь спешат назад.
Пресечь они друг друга здесь не могут.
Мешаются в ночи, вблизи скользят.
Изогнуты суставы, лист изогнут.
Смыкаются и тотчас вспять спешат,
ныряют в темноту, в пространство, в голость,
а те, кто жаждет прочь - тотчас трещат
и падают - и вот он, хворост, хворост.
И вновь над ними ветер мчит свистя.
Оставшиеся - вмиг - за первой веткой
склоняются назад, шурша, хрустя,
гонимые в клубок пружиной некой.
Все жаждет жизни в этом царстве чувств:
как облик их, с кустом пустынным схожий,
колеблет ветер здесь не темный куст,
но жизни вид, по всей земле прохожий.
Не только облик (чувств) - должно быть, весь
огромный мир - грубей, обширней, тоньше,
стократ сильней (пышней) - столпился здесь.
"Эй, Исаак. Чего ты встал? Идем же".
Кто? Куст. Что? Куст. В нем больше нет корней.
В нем сами буквы больше слова, шире.
"К" с веткой схоже, "У" - еще сильней.
Лишь "С" и "Т в другом каком-то мире.
У ветки "К" отростков только два,
а ветка "У" - всего с одним суставом.
Но вот урок: пришла пора слова
учить по форме букв, в ущерб составам.
"Эй, Исаак!" - "Сейчас, иду. Иду".
(Внутри него горячий пар скопился.
Он на ходу поднес кувшин ко рту,
но поскользнулся, - тот упал, разбился).
Ночь. Рядом с Авраамом Исаак
ступает по барханам в длинном платье.
Взошла луна, и каждый новый шаг
сверкает, как сребро в песчаном злате.
Холмы, холмы. Не видно им конца.
Не видно здесь нигде предметов твердых.
Все зыбко, как песок, как тень отца.
Неясный гул растет в небесных сверлах.
Блестит луна, синеет густо даль.
Сплошная тень, исчез бесследно ветер.
"Далеко ль нам, отец?" - "О нет, едва ль",
не глядя, Авраам тотчас ответил.
С бархана на бархан и снова вниз,
по сторонам поспешным шаря взглядом,
они бредут. Кусты простерлись ниц,
но все молчат: они идут ведь рядом.
Но Аврааму ясно все и так:
они пришли, он туфлей ямки роет.
Шуршит трава. Теперь идти пустяк.
Они себе вот здесь ночлег устроят.
"Эй, Исаак. Ты вновь отстал. Я жду".
Он так напряг глаза, что воздух сетчат
почудился ему - и вот: "Иду.
Мне показалось, куст здесь что-то шепчет".
"Идем же". - Авраам прибавил шаг.
Луна горит. Все небо в ярких звездах
молчит над ним. Простор звенит в ушах.



«Библия» на Яндекс.Фотках

[галина мишина]

Зачем и о чем говорить?
Всю душу, с любовью, с мечтами,
Все сердце стараться раскрыть
И чем же? одними словами!

И хоть бы в словах-то людских
Не так уж все было избито!
Значенья не сыщете в них,
Значение их позабыто!

Да и кому рассказать?
При искреннем даже желаньи?!
Никто не сумеет понять
Всю силу чужого страданья!

Бунин



«Библия» на Яндекс.Фотках

[галина мишина]

Верные приметы

Вера Кушнир

Если корочкой льда затянулись осенние лужицы,
А снежинки беззвучно по мглистому воздуху кружатся,
А дорожную слякоть морозы застали врасплох,
Значит осень прошла, и зима к нам пришла на порог!

Если тают снега и в проталинах видны подснежники,
И в саду под забором проснулися крокусы-неженки,
Если звонкие капли буравят под окнами льдинки,
Значит зиму опять победила весна в поединке.

Если солнце печет и деревья фруктовые клонятся,
Если мед собирает цветов золотая поклонница,
Если рожь колосится и лен в лиловатом дыму,
Значит лето к разгару пришло своему.

Если падают листья и ветер их носит по улице,
Я спокойна душой и ничуть ни о чем не волнуюся,
Если низкие тучи цепляют макушки у сосен,
Значит лето прошло, и теперь надвигается осень.

Если вдруг у тебя на висках седина показалася,
А тебе все казалось, что жизнь не начиналася,
Значит ценного времени мало, так мало осталося,
Значит старость к тебе незаметно, тихонько подкралася.

И не нужно быть умным, не нужно быть даже поэтом,
Чтоб о жизни читать по вот этим надежным приметам.
Нам газеты рисуют последних событий картину,
Мы читаем, что Бог возвращает Израиль в Палестину!

Нет приметы верней: у смоковницы ветки мягчают,
Оживает Израиль и Мессии приход предвещает!
Он сказал: «Я приду»! Что нам старость, усталость и жалость.
Он грядет! Это то, чего сердце спасенных заждалось.

Что зима и весна, что нам осень и жаркое лето!
Нам на Ближнем Востоке важнейшая светит примета:
Полным ходом сейчас возрожденье Израиля идет,
Значит скоро Спаситель во славе на землю придет!



«Библия» на Яндекс.Фотках

[paralipomenon]

Что скажешь ты Христу,
Когда придёшь в Его обитель?
Ты будешь говорить Ему,
Что Он твой Искупитель?
Что для Него ты приводил
Народы к покаянью,
И что Ему ты посвятил
Все добрые деянья?

Что от речей твоих о Нём
Народы вдохновлялись,
Они на подвиги, потом,
По миру отправлялись.
Что ты старался, исполнял
Всё правильно, по Слову,
Что бесов стаями гонял
Ты именем Христовым.

Христос посмотрит на тебя,
И взгляд Его лучистый
Всё осветит внутри тебя
И станешь ты нечистым.

В душе твоей, вместо плодов,
Волчцы растут и терны,
Там горечь непрощённых слов
С жестокостью безмерной.
Там отвержение живёт
Всю душу отравляя,
И ложь узоры там плетёт,
Гордыню обновляя.
А в дальнем уголке души
Сужденье притаилось,
И вожделение уже
В убийство превратилось.

А ведь на вид ты молодец!
Духовный ты, - что надо!
Христос промолвит, наконец:
«Не знаю тебя, чадо!
Прожил ты очень много лет,
Давал Я испытанья,
Чтоб чрез тебя Мой дивный свет
Сиял для мирозданья.

Чтоб научился ты любить
Любовью неземною,
Учился, как в прощеньи быть,
Чтобы пребыть со Мною.

Но выбрал ты суетный путь,
И о душе не думал.
Моя Божественная Суть
Не познана, как Я задумал.



Ночами Я к тебе взывал,
Ты днём был очень занят.
Я сны Свои тебе давал,
Чтобы на путь направить.

Мои товарищи с тобой
Служили, чтоб наставить.
Ты уничтожил их, друг мой,
И это не исправить.
Ты был соперником Моим,
Соперничав с друзьями,
И не дарил прощенья им
И стали вы врагами.

Я плакал, глядя на тебя,
Как ты в своей гордыне
Глядел на дело рук твоих,
Бесславя Моё имя.
Для достижения мечты
По душам шёл ты смело,
Ты отторгал их от Меня
Ради «благого» дела.
А Я ведь каждого из них
Омыл Своею Кровью.
Тебя, достигнуть чад моих
Послал, Моей любовью.

Ты наставленьем пренебрёг,
Ты думал Бог такой же!
Ты Божий мир не уберёг
В душе своей, похоже!

Где милосердие твоё,
Где кротость и смиренье?
Где мир, где вера, где любовь?
Где благость и прощенье?
И всё долготерпенье, друг,
Ты растерял с годами,
Когда травил ты всё вокруг
Ненужными речами.

Что ты любовью называл?
Свои земные чувства?
Ты Слово Божье почитай!
Любовь - Моё искусство!
Её ты, чадо, не достиг,
Как можешь быть со Мною?
Ведь Царство на любви стоит,
Непознанной тобою!
Как можешь жить в Моей стране,
Омытой Моей кровью,
Здесь вера действует вдвойне
Она срослась с любовью.




И ты хоть целый мир спасай
В своей великой цели,
И ты хоть горы книг читай
О ратном Божьем деле.
Ты можешь подражать во всём
Тем людям, что прорвались
Через оковы сатаны,
И чуда дожидались.

Но не достигнешь ты Меня
Не вырвав непрощенье,
Не вырвав горький корень зла,
Не вырвав отверженье.

Ведь жизнь дана тебе, мой друг
Не для забав со смертью,
Не для друзей, не для подруг,
Что жизнью твоей вертят.
Она дана тебе затем,
Чтоб ты познал Святого,
Чтобы закончив путь земной
Попал на пир Христовый.
Чтоб не стоял ты за чертой
Не узнанный, несчастный.
ТЫ ВЫРАСТИ ПЛОДЫ ЛЮБВИ
В ДУШЕ СВОЕЙ ПРЕКРАСНОЙ!

[Голаева Ирина]

Важно - чтобы мы жили так, как поем и стихи читаем.
А иначе такое называется - двуличием.

Когда на словах мы говорим -
"Что скажешь ты Христу,
Когда придёшь в Его обитель?
Ты будешь говорить Ему,
Что Он твой Искупитель?"

А на делах именно все и делаем к тому, чтобы оказаться на этом месте....

[Голаева Ирина]

ВОЗДУШНЫЙ ШАР

Воздушный шар поднялся над землёй.

И с гордостью взглянул на тленный низ.

О я лечу, я выше тварей всех,

я великан, я лучше звезд далеких,

все смотрят на меня

на мой полет и прыть.

Так думал этот шар воздушный,

пока не сдулся в миг и не поник.

Так могут люди быть такими же шарами,

что любят перед всеми выше всех летать,

Не ведая того, что воздуху не вечно

в их тленной яркой оболочке пребывать.

[Голаева Ирина]

ГОЛГОФА



Последний глоток

Как тревожна мгла,
Как суетен мир и ничтожен день.
Ещё один миг,
Впереди финал.
Не скрыться, не пасть, не пропасть, как тень.

Ты держишь ключи
Отвори же дверь.
Что было твоё, а за ней вопрос.
Остались секунды.
Не бойся, верь.
Не лечь, не сбежать под прикрытьем слёз.

Ты духом пройдёшь,
И у самой черты
Познаешь величье сего конца.
Ещё один шаг,
И твои следы
Тропою пролягут в чертог Отца.

[галина мишина]

Письмо Иисуса

Приветствую тебя! Как поживаешь?
Хотелось бы поговорить с тобой
Но временем ты не располагаешь,
Поэтому пишу к тебе домой.

Я и вчера был у твоей постели
И ждал, когда расстанешься со сном,
Чтоб сил придать, уверенности в деле,
И одарить счастливым новым днём.

Но ты лицом к стене отворотился,
Чтоб сон продлить на несколько минут.
А Я стоял и ждал, не торопился,
Так люди на земле не ждут.

Потом и вовсе времени не стало.
Ты мылся, одевался и ушёл
Но беглый взгляд твой в зеркало усталый
Сказам Мне, что не всё так хорошо.

На миг твой взгляд упал на Моё Слово.
Я думал, ты поговоришь со Мной.
Я был готов тебя утешить снова.
Но нет. Ты так увлёкся суетой.

И днём, Мой друг, Я вновь и вновь пытался
Вступить с тобой в полезный разговор.
Я дал Я ни на миг не отлучался,
Но не Меня искал твой слабый взор.

А помнишь завтрак? вкусненькую пищу
Всё это было от Меня.
Кого люблю те кушанья не ищут,
Те все сидят у Моего огня.

Потом обед, и вздох тяжелый снов.
А Я стоял так рядом, за спиной.
Я ждал, что ты промолвишь слово,
Что, наконец, заговоришь со Мной.

Что ты о чём-нибудь Меня попросишь,
Чтоб Я помог в решении проблем.
Но мысль тебя какая-то уносит,
И ты ко Мне всё так же глух и нем.

И когда весть к тебе пришла плохая,
И слёзы побежали в два ручья, -
Я так хотел их вытереть, мечтая,
Что наконец-то пригодился Я
Я отвлекал от мрачных мыслей,
Я солнышка лучами согревал.
Я сделал так, что радуги повисли,
Как разноцветный горный перевал.

Я ветерок послал тебе навстречу
И дождь пролил обильный стороной.
Все птицы пели песни целый вечер,
Но всё же ты не говорил со Мной.

И даже вечером, придя с работы,
Ты не был почему-то, друг, со Мной.
И в спешке приняв ужин, без заботы,
Вдруг канул в телевизор с головой.

Программа увлекла тебя надолго:
Она важна, как видно, для тебя.
Она важнее разговора с Богом
Зачем ты игнорируешь Меня?

Иль уйма дел, что ты хотел закончить,
Настолько ли важны сейчас?
Чтоб переделать их не хватит ночи,
А ты уже не размыкаешь глаз.

Ты выбился из сил. Я понимаю.
Изнемогая, бросился в постель.
Меня, увы, совсем не замечая,
А Я так много выслушать хотел.

Мысль обо Мне мелькнула на мгновенье,
Но было это сквозь пространство сна,
И к Моему большому сожаленью
Он одолел тебя до дна.

За целый день не проронил ни слова.
За что же ты не любишь так Меня?
Но завтра Я опять приду, чтоб снова
Благословить тебя в начале дня.

Не для того Я написал всё это,
Чтоб упрекнуть Тебя, доставить боль.
Но чтоб помочь и делом, и советом,
Чтоб проявить к тебе Свою любовь!

Общенье нам обоим нужно и полезно.
Я рядом буду. Я тебя дождусь.
Вдвоём, поверь, нам будет интересно.
С любовью, Твой Спаситель Иисус



«Библия» на Яндекс.Фотках

[галина мишина]

Душа моя, благослови Того,
Кто охраняет на пути в обитель.
О, Иисус, мой Дивный Искупитель!
С Тобою мне не страшно ничего!
Когда одолевают тень и страх,
Ты говоришь:не бойся, Я с тобою.
И слезы радости текут рекою!
Ты помнишь обо мне, хотя я пыль и прах.
Ты днем со мною, утром и в ночи;
Ты принимаешь уст мольбы и стоны
Зимой, когда пусты деревьев кроны
И летом, когда жаркие лучи.
Когда бушует ветер непогод,
Ты рядом, словно птица над птенцами;
И обнимаешь нежными рукани,
И укрываешь от мирских невзгод.
Когда на сердце радость и покой,
Ты разделяешь их со мной с любовью.
Уверенность, что я омыта кровью,
Дает соединиться мне с Тобой.
Во мне построил храм Спаситель мой.
Хоть тленно тело, но Твой дом прекрасный
Укроет душу в темный день ненастный
До той поры, когда вернусь домой.



«Библия» на Яндекс.Фотках

[галина мишина]

Я смотрю в голубое небо

Я смотрю в голубое небо,
в нём бездонного мира край!
Два крыла подарили мне бы
Улетела бы к Богу в рай!

Там простор необъятной дали,
Изумрудные города,
Там нет боли и нет печали,
Люди счастливы там всегда.

Бирюзовая бездна неба,
В нёй сапфировые моря...
Там святые греха не ведают -
Божий замысел Бытия!

Я смотрю в голубое небо,
Но притягивает земля...
Хоть на миг очутиться мне бы
Там, где Ангелы у Алтаря!

Где свободы благоуханье,
Где на воле душа летит,
Где не ведают о страданьи,
Изменённая плоть не болит.

Я смотрю в голубую вечность...
Улететь бы, - твержу я вновь...
В совершенную бесконечность,
Там где правит Божья Любовь!

Галина



Посмотреть на Яндекс.Фотках

[галина мишина]

По мотивам Псалмов

Ольга Тарасова

ПСАЛОМ 76

Мой голос к Тебе, и я буду взывать.
Мой голос к Тебе, и я буду внимать.
Лишь вспомню Тебя, мой Господь, трепещу,
В день скорби моей Твою правду ищу.
К Тебе мои руки простерты всю ночь,
Душа утешение сна гонит прочь.
Очей моих, Боже, не дашь Ты сомкнуть
Я так потрясен, что не в силах уснуть.
И слов я лишился, и дух изнемог,
Лишь с сердцем своим я беседовать мог.
Мои размышленья о дивных делах,
Свершенных Тобою в минувших летах,
О том, как с народом повсюду Ты был
И сколько чудес в их глазах сотворил,
О песнях, что пели отцы у огня
(Из них лишь немногие выучил я).
В моих помышлениях дух изнемог:
Ужели навеки отринул нас Бог,
Не видит, не внемлет, не благоволит,
И милость к народу уже не явит?
Ужель пресеклось Его слово навек,
Лишь гнев заслужил перед Ним человек?
«Вот горе мое, я себе говорил
Господь измененье десницы явил».
Всевышний, свят путь Твой! Кто больше велик,
Чем Бог наш, Он мышцею чудо творит!
Явил Ты могущество среди людей,
И бездны трепещут от силы Твоей,
Поток изливают с небес облака,
Грохочут громы, потрясая века,
От молний вселенная озарена
Стезя Твоя, Господи, в этом видна.
Путь в водах великих, путь в безднах морей
Кто может пройти по дороге Твоей?
Неведомы тропы, незримы следы
Сынов Своих верных когда-то вел Ты
Рукою Моисея, Аарона рукой.
Как стадо овец, шел народ за Тобой.

ПСАЛОМ 77

Внимай, народ, закону моему!
И ухо приклони к словам весомым!
Мне древние предания знакомы,
И ими я сегодня вас займу.
Что слышали, что в свой досуг узнали,
Отцы нам в назиданье рассказали,
Чтоб род грядущий знал о чудесах,
О славе Божьей и Его делах.
В Израиле закон положен был,
Чтобы народ пред Господом ходил,
Чтоб на Него он возлагал надежду,
Завет хранил и шел за Ним, как прежде.
Но сколько раз упрямые роптали
И в сердце своем Бога искушали:
То пища им не та, то нет воды,
То строгости Мойсеевы круты!
Не верили и бунтовали.
А Бог заботился о них, не оставлял,
Хлеб ангельский во всякий день давал;
Из скал текли потоки, словно реки
Он их рукой Моисея высекал,
Чтоб не иссякла вера человека.
Бог ночью их Собой обогревал,
А днем скрывал под облаком от зноя.
Народ высоковыйный все роптал
И вечно недоволен был судьбою.
Но ропот Божий гнев воспламенил,
И Он за это многих низложил.
Не подвергай дела Его сомненью,
Ведь только Он дарует нам спасенье!
Отцы упрямствовали в гордости своей
И гибли в суете исходных дней.
Когда несчастье всем им угрожало,
Тогда-то вспоминали, что есть Бог,
Устами льстили перед Ним немало
И вопияли, чтобы Он помог,
Но сердце сердце было далеко,
И благо забывалось так легко
Бог многократно гнев Свой отвращал,
Он помнил, что они лишь плоть, дыханье,
Растает даже след воспоминанья
И Он по милости Своей прощал.
В стране необитаемой, сухой
Народ, как стадо, вел Он за Собой,
Велел завет хранить, быть в послушанье,
Но так несовершенен род людской
Ни Божью цель он видел пред собой,
А плоти неуемные желанья.
Все повторялось снова много раз,
Все это происходит и сейчас.
Но Всемогущий верен в Своем слове:
Он нас ведет к обителям святым,
И прошлое как образы живым.
Бог Тот же. Он исполнит Свою волю.

ПСАЛОМ 78

Язычники пришли и надругались, Боже.
Твой храм, Иерусалим разрушен, уничтожен.
Развалины кругом, стервятники кружатся,
И звери, чуя кровь, на пир спешат собраться.
Святых Твоих, Господь, соседи окружили.
Мы все посрамлены, мы все лишились силы.
Доколе будет жечь Тебя, о Боже, ревность,
Доколе на народ пылать Ты будешь гневом?
Пролей Свой гнев на тех, кто Бога отвергает,
Кто имени Его в тиши не призывает,
За то, что сыновей Иакова сжирали,
Жилища и дворы мечом опустошали.
Не помяни грехов заблудших наших предков.
Ты знал моих отцов, они с Тобой в завете.
А нынче, посмотри: мы узниками стали.
Избавь нас и прости во имя Божье славы.
Зачем врагу кричать: «Где Бог их?» Дай отмщенье
За пролитую кровь, за все наши мученья!
Услышь тяжелый стон, обречены мы на смерть!
Помилуй нашу жизнь для радости и счастья!
Врагам да возврати их поношенья в недро,
А Свой народ веди из рода в род к победам.
Мы посохом Твоим ведомые издревле.
Ты создал сей народ и дал им эти земли.
Мы будем прославлять и петь Господне имя,
О новом возвещать святом Иерусалиме.



«Библия» на Яндекс.Фотках

[галина мишина]

АДАМ

Адам, униженный Адам,
Твой бледен лик, и взор твой бешен,
Скорбишь ли ты по тем плодам,
Что ты срывал, еще безгрешен?

Скорбишь ли ты о той поре,
Когда, еще ребенок-дева,
В душистый полдень на горе
Перед тобой плясала Ева?

Теперь ты знаешь тяжкий труд
И дуновенье смерти грозной,
Ты знаешь бешенство минут,
Припоминая слово "поздно".

И боль жестокую, и стыд
Неутолимый и бесстрастный,
Который медленно томит,
Который мучит сладострастно.

Ты был в раю, но ты был царь,
И честь была тебе порукой,
За счастье, вспыхнувшее встарь,
Надменный втрое платит мукой.

За то, что не был ты как труп,
Горел, искал и был обманут,
В высоком небе хоры труб
Тебе греметь не перестанут.

В суровой доле будь упрям,
Будь хмурым, бледным и согбенным,
Но не скорби по тем плодам,
Неискупленным и презренным.



«Библия» на Яндекс.Фотках

[галина мишина]

Зинаида Гиппиус

Час третий

Три раза искушаема была Любовь моя.
И мужественно борется... сама Любовь, не я.

Вставало первым странное и тупо-злое тело.
Оно, слепорожденное, прозрений не хотело.

И яростно противилось, и падало оно,
Но было волей светлою Любви - озарено.

Потом душа бездумная,- опять слепая сила,-
Привычное презрение и холод возрастила.

Но волею горячею растоплен колкий лед:
Пускай в оврагах холодно, - черемуха цветет!

О, дважды искушенная, дрожи пред третьим разом!
Встает мой ярко-огненный, мой беспощадный разум!

Ты разум человеческий, его огонь и тишь,
Своей одною силою, Любовь, - не победишь.

Не победишь, живущая в едином сердце тленном,
Лишь в сердце человеческом, изменном и забвенном.

Но если ты не здешнего - иного сердца дочь,-
Себя борьбою с разумом напрасно не порочь.

Земная ярость разума светла, но не бездонна.
Любовь! Ты власти разума, как смерти, неподклонна.

Но в Третий час к Создавшему, приникнув, воззови,-
И Сам придет Защитником рожденной Им - Любви.

1906



«Библия» на Яндекс.Фотках