Последнее прибежище. рассказ

[Тимофей-64]

Последнее прибежище
Основано на реальных событиях. Прототипы всех героев живы на момент написания

- Слышь, отец, - окликнул Димку у магазина известный местный алкаш Ленчик. Всех, связанных с церковью он звал отцами, независимо от наличия сана, да и всех бородатых тоже.
Димка нехотя повернул к нему «башню».
- Денег, я знаю, ты мне не дашь, - продолжал проситель, - просто купи мне, пожалуйста, что-нибудь поесть.
- А что именно?
- Да просто хлеба и банку каких-нибудь консервов.
- Хорошо. Димка скрылся за дверью магазина.
Ленчик был относительно трезв, если его вообще видали трезвым. Жизнь он прожил бурную, хотя, как водится, не слишком длинную. Он хромал, и был кривым на один глаз, это были последствия какой-то пьяной разборки. С прошлой зимы у магазина он попадался уже один. Вся его компания, постоянно шумевшая тут при входе, теперь исчезла. Отравились метанолом, жидкостью для очистки стекол, как их называют в деревне, «фуфырями». Ленчик тогда как-то не оказался с ними рядом, и потому выжил.
Когда Димка выходил из магазина, он увидел Ленчика в окружении двух своих знакомых протестантов. Первым был Витька, здоровенный детина, некоторое время рубивший здесь дома и бани. Он тоже в молодости пошумел нехило, но теперь образумился, не пил, не курил и не матерился. Верующим стал. Другой Саня, примерно с аналогичным прошлым, был там в их общине даже более продвинутым. Как вскоре понял Димка, Ленчик на днях заходил к ним в собрание (они арендовали какую-то брошенную квартиру в старом бараке), и там его угостили и «обработали». Теперь «обработка» продолжалась.
- Ну, смотри, Ленчик, - напирал Саня, - ты же чудом уцелел. Вот Господь тебя помиловал, из таких ям тебя достал. Пора тебе уже к Нему повернутся, привести с ним отношения в порядок.
- Да, я знаю, - соглашался Ленчик, - Бог меня хранит. Я ведь тогда что-то другое раньше их выпил. Где-то застрял. Прихожу туда, к Зинке, - они уже лежат. Зинка чуток лизнула, ей сразу худо сделалось. Не стала больше пить. А пацаны этой хрени нализались по полной. Ой, блин, водка «Аврора» называется. Достаточно одного залпа песец! Зинка успела хоть соседке сказать, чтоб скорую вызвали. Легко отделалась, просто ослепла. А эти все один за другим там в больнице загибались. Четыре трупа. И я бы там был, просто не успел.
Лексика у Ленчика была, конечно, не нормативная, но мы ее здесь упростим.
- Да я помню, - отозвался Саня, - тогда и траур был по поселку, прокуратура приехала. Гоняли и шмонали этот магазин, но главное ты-то еще живой. Бог тебя сохранил, значит, что-то ждет от тебя.
Димка и сам припомнил всю эту зимнюю историю, и этот закрывавшийся хозяйственный магазин. Вины никакой у торговцев не было. Все было легально, продавали антиобледенительную жидкость для автомобилей, без которой зимой по слякотным, посыпаемым дорогам ездить просто невозможно. Предупредительные надписи на бутылке были, пацаны знали, что пьют яд. Вот если бы они купили эту же гадость у бабки-фуфырщицы, она могла бы и сесть. Кончилось дело тем, что магазин открылся вновь, только сменил название. «Черный кот», так заманивавший покупателей веселой картинкой, превратился просто в «Хозяюшку».
- Да, Бог меня хранит, - соглашался Ленчик, неуклюже пытаясь перекреститься. Не знаю только, зачем.
- Затем, чтоб ты имел с Ним жизнь вечную, - вставил Витька.
- Какая там вечная! Моя уже кончается. Недолго осталось, да без смерти не помрешь.
- И куда ж ты такой придешь там, как думаешь? - спросил Саня.
- Ой, не спрашивай, - махнул рукой Ленчик. Черти в аду меня увидят, такого косого еще сами испугаются.
- Ну, так знай, что Христос и пришел к таким кривым и косым. Таких и собрал, и очистил, кто уверовал. Думаешь, я хороший? Я, может, побольше твоего по жизни накосячил, и Витька тоже. Но вот Он же нас призвал и спас. И ты тоже призван, раз жив остался, из стольких смертей живым вынут. Санька продолжал давить на Ленчика.
- Не, я не спорю, - отбивался Ленчик. Вы с ним, конечно, молодцы, да. Теперь живете правильно. Но не всем же дано. Я так не могу.
Тут уже и сам Димка вставился:
- Хочешь сказать: умираю, но не сдаюсь? Сражаюсь против Бога и Его призывов насмерть?
- Да куда сражаться, я уже не сражаюсь, я уж ноги протягиваю.
- Ну, ты хоть на секундочку представь, - Димка продолжал надавливать, - что если Саня прав. Ты просто предположи, просто на всякий случай: а вдруг вот помрешь и этим ничего не кончится? А вдруг черти тебя там не испугаются? Тогда как быть? Возьмут и не разбегутся?
- Да ладно. Будь что будет, - вяло отмахивался Ленчик.
Религиозный диспут возле магазина еще сколько-то продолжался. Но Витька с Саней быстро перешли на агитацию Ленчика просто поехать в христианский реабилитационный центр.
- Ты смотри ж, живешь в этом бараке-призраке, ни света, ни воды, ни полена дров. Вот придет осень, ты ж там просто не выживешь, - убеждал Витька.
- Ладно, я подумаю, - отмахивался Ленчик, - Еще дожить до осени надо. Сейчас там пока нормально.
Он захромал в свой барак, давно уже приговоренный под снос, отрезанный от электричества, в котором он оставался последним еще живым жителем.
В лесном краю, где жил Димка со своими знакомыми, пути их пересекались, поскольку все трое так или иначе были связаны с лесом. Витька плотничал, Саня работал на валке леса, а сам Димка пилил дрова и на работе, и по частным заказам. Все понимали толк в бензопилах, чинили их в одних и тех же местах, так что встречались часто. И поскольку все трое оказались христианами, хотя и разных направлений, то уважали и понимали друг друга.
Димка уже и забыть успел об этом разговоре у магазина с Ленчиком, как через три дня Витька позвонил ему и попросил помочь с заготовкой дров в этом самом реабилитационном центре для бывших наркоманов и алкашей. У Димки была своя хорошая бензопила и колун, он нередко подрабатывал дровами, а потому, конечно, согласился. Особенно потому, что Витьке в этом деле он отказать не мог, поскольку тот сам был когда-то клиентом этого заведения.
Витька был здоровенный детина, очень сильный, но уже с подточенным здоровьем. Его плотницкая работа, тяжелая и квалифицированная, отнимала у него массу времени. На заготовку дров у Витьки времени не хватало, хотя он и помогал иногда своей, с позволения сказать, alma-mater. Димка был посвободнее, и времечко для этого выкроил. Собрав все причиндалы к пиле, он подсел к Витьке в машину, и они отправились.
- Сами они там с пилами не справятся, - сообщил Витька. Работать не умеют. Как зажмут полный газ, так и не отпускают. Уже так и сожгли одну пилу.
Димка смотрел за окно. Стояло лето. Хорошая сухая погода, хотя хотелось бы уже и дождика. Димка с пилой обращался бережно, заправлял ее только нужным маслом, следил за заточкой и износом цепей. Никогда ее не перегружал, особенно летом. Поэтому прекрасно понимал, о чем идет речь.
Реабилитационный центр был частной территорией. В довольно глухой теперь деревне, а некогда большущем селе, стояла двухэтажная школа дореволюционной постройки. В советское время она тоже служила школой, но деревня постепенно вымирала, как и все кругом, и оказалась школа брошенной. И вот, в те годы безвременья, которым даже нет названия, кроме цифрового: девяностые, - купил эту школу некий благотворитель, Павел Петрович. Купил по соображениям чисто религиозным, благотворительным. Он был членом (а может, и пастором) протестантской общины (Димка так и не понял, какого именно толка, но это неважно). И вот, как говорится, Бог положил им всем на сердце, что вручили они Павлу Петровичу сию заботу. Понятно, что одному человеку приобрести такое здание и отремонтировать было не под силу. Но жертвователи тут нашлись, и стала бывшая школа то ли коммуной, то ли обителью, то ли исправительным учреждением.
Димка так и не узнал, откуда взялись клиенты, как они здесь появляются и исчезают. Но образ Ленчика живо стоял у него перед глазами, чтобы понимать, с кем примерно придется иметь дело. Очевидно, большинство насельников было привезено из города. Центр действовал уже давно, школа была начерно отремонтирована и приспособлена под жилье. Другое дело, что здание было столь большим, со столь высокими потолками, что занято было не полностью, а отапливалось-то полностью при помощи котловой системы. И это отопление требовало много дров. Димка это понимал и только охал заранее.
Много дров это еще мягко сказано. Ну, наверное, где-то за сто кубометров в год потребляла эта котловая система. Это пять или шесть машин с шестиметровыми бревнами, от двадцати до сорока штук в каждой, которые все предстояло распилить, расколоть и сложить.
- Прошлую зиму, - доложил Витька, - топились, не знаю как. На каждый день напилят что-то там в снегу сырого и несут. Сухие дрова прикончили еще в декабре. Суют эту мокрятину чуть не со снегом в котел, а он такой хитрой конструкции, для сырых не предназначен. Коптит, коксуется, гаснет. Надо все останавливать, разбирать его, чистить, опять зажигать. А сухих-то дров все нет. Замотали меня. И сами намерзлись.
- А что ж с осени не заготовили? спросил Димка.
- Неорганизованные потому что, раздолбаи, - Витька тщательно избегал ненормативной лексики. В общине бывших она была запрещена. - Я им говорю: ну это же ваше, вы должны же сами о себе подумать. Сами мерзнуть будете, ваше ведь жилище, ваше пристанище.
- Последнее прибежище негодяев, - усмехнулся Димка.
- Ну, все-таки скажи: бывших негодяев, - неожиданно кротко ответил Витька, как будто не обидевшись совсем. Мы уже совсем не те, что прежде.
Димка вдруг почувствовал неловкость и удивился Витькиному незлобию. Он вдруг вспомнил, что Витька и сейчас может еще одним подзатыльником сбить его с ног. А каким по молодости был страшно вспомнить.
- Ну, это поговорка такая, - Димка попробовал замять свою бестактность и ради этого поскорее вернулся к теме. А они-то что отвечают?
- А они так смотрят, что им все предоставят, что кто-то за них все сделает. Или как на зоне, погонят работать под конвоем. Ну, тогда они еще что-то сделают. А сами-то работать никак не рвутся, даже для себя. Не умеют, нет привычки, нет уже и здоровья у большинства. А сейчас по лету надо успеть. Дровяник есть. Кроме дровяника хотя бы расколоть и в штабеля сложить. Высохнут.
«М-да - думал Димка. Вот такие Ленчики, как наш, месяц только, как бросившие пить. В принципе, что с них взять?»
Павел Петрович назначил Витьку здесь этаким бригадиром. Витя успел жениться на клиентке этого же заведения, которая была помоложе его и как-то не успела еще глубоко втянуться в подонскую жизнь. Первый ребенок у них родился прямо в ребцентре, и Павел Петрович помог им выселиться оттуда и найти в той же деревне свое хорошее жилье. Но за порядком в том доме Витька остался присматривать. Ведь с прошлой жизнью он расстался по-настоящему. И первым делом он своими руками срубил в ребцентре хорошую баню для всех. Димка знал об этом и с грустью прикидывал на нее еще кубов двадцать дров на год.
- Ладно, - соглашался он, - сколько успеем. А большая куча-то?
- Ну, сейчас уже поменьше, высотой где-то метра два. Я и сам ведь кое-чего делал, просто мне на все стороны не разорваться.
- М-да, посмотрим. Раскидаем как-нибудь.
Еще пока ехали, Димка смекал, что двухметровая высота подразумевает, небось, под собою еще и десятиметровую ширину, и всю эту эстакаду бревен надо раскидывать на две стороны. А потом будет некуда раскидывать, пока не расколешь и не вывезешь поленья. Потом только снова пилить. И так не один день. Не подвела бы пила, уж слишком на улице тепло, как бы не перегрелась.
Штабель и вправду издали смотрелся очень приличным. Подойдя ближе, Димка увидел, что и сами бревна были явно разного возраста. Сверху лежали свежие стволы, к счастью, не очень толстые. А внизу были старые осины, провалявшиеся в этой куче и прошлую зиму, и, может, еще одну, опиленные с одного из торцов, где можно было к ним подобраться, чтобы оторвать пенек и тут же бросить его в печку. Димка даже представил себе, как поутру эти замерзшие ребята вылезают из здания, тащатся по снегу на эту кучу, заводят кое-как побитую пилу и тупой цепью отгрызают этот кляч, разбивают чем-то на части и тащат в кочегарку со снегом, чтобы выдавить из него эти несчастные живительные калории. И все потому, что по весне и по лету не озаботились.

[Тимофей-64]

Старое двухэтажное здание было простой прямоугольной формы с широкой старой трубой наверху. Первый этаж кирпичный, второй деревянный, рубленый, обшитый доской с облупленной краской. Крыша недавно была перекрыта шифером. Вместо крыльца простой навес и две лавочки при входе. Невдалеке виднелась и новая баня, Витькина гордость. Дальше еще какие-то сараи и хозяйственные постройки. Насельники обители держали и свою скотину, и приличных размеров огороды, и теплицы. Значительную часть своего рациона они производили и выращивали сами.
Димку провели в гостевую комнату, скромную, но чистую, с туалетом и душевой кабинкой, чему он весьма обрадовался заранее. Здесь, на территории, был свой колодец, своя насосная станция и водопровод. В летний зной работа с пилой запорошит тебя мелкими опилками за пару часов, и душ под конец дня здесь будет весьма кстати. В этой комнате останавливается и сам Павел Петрович, когда приезжает, а также и прочие гости.
Димка бросил вещи, быстро переоделся, натянул на пилу шину и цепь, и вышел к рабочему месту. Штурмовать такую гору предстояло ему, начиная сверху. У подножия валялись отпиленные клячи и чурки, а рядом был брошен инструмент: кувалда, клин и самодельный колун: тяжелый топор, приваренный к железной трубе.
- Ну и наработают они таким инструментом, - сказал Димка Витьке. Правда, что раздолбаи. Ты им нормальный-то колун не можешь добыть?
- А нормальный это какой? отозвался Витька. Сейчас они дорого стоят, да и ломаются.
- Наверное, сломаются, если по ним кувалдой долбить, как ты думаешь? Надо ж учить личный состав! Вот смотри: старая советская классика.
Он достал из сумки свой колун и повертел в руке. Старым советским в нем было только железо, а ручка была новая деревянная.
- И по рукам не бьет, и кувалды не надо. Не на такие же дрова кувалду-то доставать! Здесь ничего трудного. И резать-то надо, как я понял полуметровки?
- Да, можно и сантиметров по шестьдесят, - согласился Витька. - Влезут. Даже лучше. Коротышки быстрее уронят поленницу. Я и сам больше люблю старые колуны, не эти НАТОвские. Нашими можно одной рукой работать.
- Ну ладно, пусть поработают, пока я пилю. Пришли кого-нибудь. Пока кидаю на ту сторону кучи, пусть освобождают здесь. А то затоваримся на обе стороны, будет не подойти.
- Пришлю сейчас, - согласился Витька. Только ты их обгонишь все равно. Пилить-то оно быстрее получается. Ты уж им помоги, ладно. А я за заправкой схожу и пришлю их.
- Ладно, пусть хоть наколотое убирают, - согласился Димка. Телега-то есть?
- Сейчас, все будет, - Витька пошел к зданию.
Димка дернул шнур стартера и погрел немного пилу на холостом ходу. Забрался на верх кучи, и начал резать то, что попроще. На его счастье дрова оказались относительно чистыми, не валявшимися в грязи и не очень толстыми. Димка не спешил, не давал большой газ и большую подачу. Поработав, остановил пилу, скинул напиленные чурки, крюком подтянул следующие стволы в удобное положение.
Работа пошла хорошо. Цепь наточена, масло подобрано правильно, сам пильщик осторожен. Дровам можно было только позавидовать: березка, осинка, ольха, все чистое. Да и кидать все-таки не вверх, а вниз. «Молодец водитель, - подумал Димка, - хорошо, что толстое вниз положил, а тонкое наверх». Внизу кучи виднелись и почти метровые диаметры. Будь они наверху, к ним было бы нелегко подступиться.
Снизу подошли двое мужиков, кативших телегу. Это была большая решетка на роликах, взятая, видимо, из какого-то магазина. На ней удобно было развозить кучу коробок по ровному бетонному полу, но только не по грунтовой дороге, не по ямам и кочкам.
- Экая у вас шайтан-арба, - выругался Димка, слезая с кучи, - надувных-то колес нету, чтоб по грунту возить?
- Уж что есть, - ответил один из пришедших, - но мы с ней справляемся.
То был парень лет так тридцати пяти, но Димка и не пытался разгадывать их возраст, зная, что для этих людей внешний вид весьма обманчив. Прошлая жизнь вполне способна состарить человека прежде времени, а может и не слишком сказаться на его внешности. По большому счету Димке эти ребята были безразличны, нужно было выполнить большой объем работы, это главное.
- Может поколет кто из вас? спросил Димка. Мне не хочется отвлекаться, потому что если у меня пила остынет, то она потом плохо заводится. Я уж попилю.
- Ладно, пилите, - ответил парень и взял топор, приваренный к трубе.
Шмяк, - лезвие застряло где-то в середине кляча, а парень шмякнул по нему сверху кувалдой. Топор тонул в древесине, но широкий кляч и не думал подаваться.
- Ой, братцы, ну что вы делаете, совсем офигели! возмутился Димка. Колуна нормального не видели?
Он схватил свой колун и шлепнул в край другого кляча.
- Осина колется по сегментам, - Шмяк! шмяк! с третьего удара большой кусок с корой оторвался, - И так идем по кругу всего пенька, - Димка треснул с другой стороны тоже пару раз и оторвал и оттуда кусок. И так по всей окружности, - продолжал он свою лекцию, махая колуном. Отбитые куски он располовинил одной рукой, подбираясь постепенно к середине.
- Ладно, оставлю вам нормальный колун, - закончил он борьбу с пеньком и перевел дыхание, - только уж кувалдой по нему не смейте бить, а то разобьете затылок. Потом не заваришь. Да по нему и не требуется, он не вязнет. У него угол лезвия правильно подобран. А по радиусам только елку колют да сосну, потому что она сучками пронизана. Осину же сегментами с краешку и березу так же. Ну, и давайте как-то поворачивайтесь, А то напилю-то быстро, кидать клячи будет некуда.
Пила за это время, к счастью, не успела остыть и быстро завелась. Димка решил отработать с нею, сколько возможно, а потом отложить ее до завтра и заняться с колуном. Братья тоже начали работать: первый взялся колоть, второй, который выглядел постарше, грузил тачку. Когда он ее нагрузил, они вдвоем за два конца повезли ее к дровянику. Димка, взглянув сверху, понял, что один такую тачку точно не докатит до цели, столь не подходящим было это странное приспособление. Но он решил больше не раздражать людей своими советами, понимая, что должен здесь помочь, чем сможет. В конце концов, ему самому норму никто не отмерял. «Сколько смогу, столько помогу, а там уж пусть сами разбираются, - думал он. Но вообще-то понятно, что с такими темпами им до зимы не управятся». Понятно было и почему в прошлую зиму они топили какими-то сырыми обрубками, когда на этом самом месте у них валялись целые, не распиленные стволы.
Минут через сорок один из мужиков, грузивший телегу, исчез незаметно для Димки. Другой еще остался ее грузить. Димка прервался и помог ему дотащить ее до сарая. Тащить ее, эту шайтан-арбу, действительно, было противно: то у нее колесо заклинивало, то она так и норовила опрокинуться на какой-нибудь кочке.
- А где этот-то? спросил Димка, когда дотащились до сарая. Он еще вернется?
- Отозвали Серегу на коровник. Там мужиков тоже нет.
Димка в мыслях и сам переходил к ненормативной лексике. Вернувшись к своей пиле, он понял, что с нее на сегодня хватит. Дальше кидать напиленное было уже просто некуда. Димка снял шину и цепь, почистил, заправил и успокоился. Тут как раз позвали на обед. Димка убрал пилу под крышу и решил после обеда взяться за колун.
Трапезная и кухня были в одном зале, бывшем классе, наверное. Вдоль стены шли газовая плита, мойка, кухонные столы. Посередине комнаты стояло еще четыре стола, за которыми уже расселись обитатели приюта. Там было пятеро мужчин и пятеро женщин. Каждый получал тарелку с похлебкой и пробирался на свое место.
- А ты что, новенький? спросила Димку одна из женщин, помоложе, с каким-то странным взглядом.
- Нет, это не наш. Это Дима. Он приехал помочь нам с дровами, - вставил слово тот самый Серега, что помогал возить дрова.
- А, спасибо, - ответила тетка, - Пусть Бог благословит. А я Света, я дочка Божия, с детства сирота, нет у меня другого Отца, кроме Бога.
И она двинулась к мойке какой-то странной походкой. Димка догадался, что у нее перенесен инсульт, отсюда и нарушения и в движениях, и в мимике. Потом он заметил подобные же нарушения координации и речи и у других насельников. Еще одна тетка просто мычала, но не односложно, а как бы пытаясь говорить членораздельно и осмысленно. Удивительно, что ее сестры по несчастью ухитрялись прекрасно ее понимать. Переспрашивали и получали глубокие кивки в ответ.
Димка помолился и перекрестился еще в коридоре, и, взяв свою тарелку, занял свободное место. Не давая супу остыть, принялся было за еду, не заметив, что остальные чего-то ждут. Последним за стол присел Серега, оглядел все ли на месте и сказал, так и не вставая:
- Отец Небесный, мы благодарим тебя за этот день и за эту пищу. Благослови те руки, что подали ее нам, от Твоей благословляющей все руки. И дай нам вкусить от даров Твоих с благодарением во славу Твою. Во имя Господа Иисуса Христа.
Все ответили «аминь» и только после этого принялись за свои ложки. Димке в новинку была такая молитва, но он порадовался, что хоть как-то призывают Господа. Он никому не задавал никаких вопросов, никого даже не рассматривал, имея в виду больше всего свою работу.
Суп был настолько наваристым и вкусным, что от второго Димка даже отказался, опасаясь, что просто не сможет работать. Солнце пригревало уже очень серьезно, и махать колуном на жаре было более чем потогонной работой. Димка выпросил большую бутылку компота, развел его еще водой, чтобы было не так сладко, и довольно быстро двинулся к выходу.
«Ужин будет только в семь часов, - узнал он. Значит, еще пять часов махать колуном. Кабы не жара, так ничего бы страшного. Но надо сделать задел на завтра. Завтра, как раз по холодочку и пиле полегче будет».
Невдалеке от кучи росли высокие старые липы, посаженные очевидно еще деревенскими школьниками. Сейчас они давали хотя бы какую-то тень. Димка быстро это сообразил, и встал на той стороне кучи дров, которая еще прикрывалась. Взглянув на солнце, смекнул, что когда тень уйдет с этого места, то тень другой липы придет на другую кучу. И опять можно будет оставаться хотя бы в полутени.
Перемотав запястья эластичным бинтом, он взялся за дело. Свежие отпиленные чурки кололись не сложно, их не нужно было колоть тонко, как колют в обычную печную топку. В котел легко влезали бы и толстые поленья. Некоторые из них Димка колол пополам, просто чтобы они легче высохли. Серега с напарником вскоре тоже пришли помогать. Димка поставил их к телеге, понимая, что с колуном они завязнут. Ему все-таки хотелось расчистить на завтра место для работы с пилой.
Он обгонял своих помощников, несмотря на их старание. Они тоже как-то оживились, видимо, почувствовав, что у этой противной кучи стволов появляется реальная возможность исчезнуть вовсе, а дровяник наконец-то наполнится. Артелью работать всегда получается веселее. Через час Димка перебрался на другую сторону кучи, снова под тень лип. Потом тень все-таки исчезла вовсе. Потом исчезли и помощники вместе со своей страшной тележкой. Наконец, исчез и компот в бутылке. Кучи наколотого росли, но гора не пиленого леса и не колотых чурок как-то не казалась меньше.
Около шести часов Димка сдался уже и сам. Почувствовал, что с него хватит. И не по погоде, и не по возрасту ему. Пошел перед ужином и помылся в душевой кабинке. Чуточку полежал, просыхая на отведенном ему диване. Ему стало полегче, хотя мышцы побаливали.
В столовую на этот раз он пришел не спеша, и на этот раз заметил висевший на двери список правил. Запрещалось пить, курить, блудить, воровать и материться. Нарушителям грозило изгнание из обители. «Если совершенные действия, - подумал Димка на юридическом языке, - не повлекут за собой уголовной ответственности». Усмехнувшись, он попросил сперва компоту и присел на свое место.
- Ну, ты молодец, как ты столько успел! такую фразу он услышал даже не один раз.
- Ну, не пью же и не курю, - счел нужным похвастаться этим Димка, учитывая, куда попал. Да и поторапливаюсь, хоть что-то успеть.
На ужине внезапно появился Витька и присел рядом с Димкой. Он уже как бы давно кончил это заведение, но иногда здесь кормился, так как нес тут служение. Единственная машина для обители была у него и все транспортные дела, соответственно, висели на нем.
- А что для бани надо отдельно еще отвозить дрова? спросил Димка у Витьки.
- Нет, там вон Макарыч пилит горбыли, отходы с лесопилки, - кивнул в ответ Витька на входящего мужика. Димка вспомнил, что видел эту фигуру чуть поодаль себя.
- И что, он ручной ножовкой пилит? удивился Димка, склонившись тихонько к столу.
- Да еще и тупой. Привык. Он больше ничего и не умеет. Так и пилит по досочке каждый день, зимой и летом. Витька тоже склонился и говорил вполголоса. Зато все дрова для бани напиливает и складывает в штабеля. Уж сколько машин перепилил
- Давай я тебе это пилой за два часа сделаю, - предложил Димка. Козлы соорудим, и чик-чик.
- Не надо, пусть работает. Этого коня оглобли держат. Он так живет здесь уже лет десять, а когда его спросят, все говорит, что третий год. Идти ему больше некуда. Вместо дома престарелых здесь подвизается. Это же лучше ему. На другую работу его все равно не переставишь.
Димка озадачился уже всерьез. Теперь он внимательно взглянул на мужиков, подходящих к столу. Двое из пяти были очевидными инвалидами. Причем один из них занимался на кухне выпечкой хлеба. Действительно, в этой деревне выгоднее было привезти сразу несколько мешков муки и выпекать хлеб самим, в своей электрической печи. Димка только сейчас приметил ее в углу. Кстати, он догадался, почему здесь хлеба дается в обрез, по одному кусочку, хотя супа и каши достаточно. Только Серега со своим напарником выглядели еще бодрячками, но и им работы было много: огород, теплицы, коровник Трудоспособных женщин тоже было не более трех, причем две из них были заняты на кухне.
Серега меж тем точно так же благословил трапезу, и все заработали ложками. Кончили быстро, но Димка не спешил. Только сейчас обезвоженность организма дала себя знать. Холодного компота уже не осталось, только горячий чай. Димка наливал его, давал чуть остыть, пил этот вкусный горячий настой на всяких травах. Пил, потел и снова пил, и напиться никак не мог. Витька сказал, что сейчас у них будет молитвенное собрание. Димка уже и не мог никуда спешить, а ложиться спать вроде было рано.

[Тимофей-64]

Витька тоже пил чай рядом и Димка спросил его так же тихонько:
- Значит, все кто более-менее оправился и может вернуться домой, и есть, куда вернуться, не остаются здесь?
- Да есть и такие. Придут в себя, привыкнут жить нормально и привет. А некоторые явно сбегают в бездну. Вот как раз на днях был один такой. На свободу все рвался. Я ему говорю: ты понимаешь, куда ты бежишь? У тебя ж ни кола, ни двора. Будешь опять с бомжами фуфыри квасить? Понимаешь, говорю ему, что это явная смерть?
- А он?
- Да что, он. Бубнит одно: я здесь не могу. Так и ушел тишком с утра по дороге на райцентр. Я по делам ехал, нагнал его. Идет по жаре уж с ног падает. Уговариваю его: давай заберу тебя. Ужин будет, макароны даютТак и не вернулся. Насильно же не возьмешь. Уже и не жив, наверное
Все больше и больше Димка понимал, что на серьезную помощь в мужском деле здесь рассчитывать всегда будет трудно.
Отошедшие на двадцать минут насельники собрались снова за те же столы, только уже вытертые. На этот раз начали стоя. Тот же Серега сказал такую молитву:
- Господи, благодарим тебя за этот прожитый день, за то что дал нам и труд, и пищу во славу Твою. Благодарим Тебя, что можем собираться здесь, слушать слово Твое и вникать в него в простоте сердца. Просвети нас Духом Твоим Святым, чтобы слово Твое действовало в нас и было живым во славу Твою. Во имя Господа нашего Иисуса Христа.
Хором прочли Отче наш по-русски, по синодальному переводу. Димке уже доводилось слышать такие их молитвы, он не слишком удивлялся и тихо присел со всеми на лавочку.
Оказалось, что разбирают они утреннюю проповедь одного известного проповедника, нашего соотечественника. У него много было этих проповедей, и каждое утро заводили они очередную аудиозапись прямо через телевизор, стоявший в углу. Потом Димка и сам слышал эти проповеди, и они ему нравились. Пастор часто цитировал Златоуста и других отцов Церкви, а в своем разборе не отвлекался от самого евангельского текста. На сегодня им выпала беседа о кротости, на слова Блаженны кроткие. Саму беседу, звучавшую утром, Димка с Витькой не слышали.
Разбор получился у насельников примерно таким же, как работа. Речистых было маловато. Серега и две женщины еще связали пару слов, пересказывая видимо, услышанные мысли пастора. Серега даже достал тетрадку, в которой, вероятно, утром делал себе пометки. Потом воцарилось довольно тягостное молчание. Димка сообразил, что сейчас не так уж бестактно будет, если он поделится своими познаниями. Он попросил слова и кратко рассказал о том, как тогда евреи ждали от Мессии военных побед и изгнания римлян, а Иисус именно отговаривал их от этой войны. Привел и слова псалма, что кроткие наследуют землю, святую землю Палестины, и что Христос цитирует эти слова со своим уроком для своих современников. Он предупреждает их о бесполезности борьбы против Рима, угрожает, что встав на такой путь, они потеряют свою землю. Рассказал Димка и о том, как все это исполнилось спустя сорок лет, в Иудейскую войну. Говорил он минут пять или семь, но выслушали его с большим интересом и оживлением. Димка не хотел сильно выделяться и вовремя заткнул фонтан.
И тут уже Витька, видимо, поймав аудиторию на разогреве, воспользовался моментом и сказал свою проповедь. Какие были под ней тайные намеки и недоговорки, понятные только насельникам, Димка так и не узнал. Да и не надо было ему это знать.
Витька заговорил о кротости, о том, чтобы избавляться от зависти. Чтобы не считать, на сколько крошек сосед получил больше. Говорил, чтобы всякий, кто посильнее, заботился о том, кто послабее. Говорил и о том, что есть дела, общие для всех, крыша над домом одна, и котел в кочегарке один на всех, и надо всем, кто только может, кто, сколько сможет, помочь на уборке дров и так далее. Говорил и том, чтобы терпеть трудности и с благодарностью принимать все, что на нас наваливается, потому что сами мы виноваты в жизни, наделав много плохого в ней.
Говорил он дольше Димки. И так просто и складно у него получалось, что прямо-таки не хуже, чем у батюшки. Понятно, что Витька, конечно, нигде не учился, но бывал в собраниях и проповедников послушал, и видимо, книжки даже какие-то читал, кроме потертой своей Библии. В этой аудитории он был, конечно, в авторитете, но тоже опасался злоупотреблять им. Димка не видел в нем этакого «деда советской армии». Хотя со своей комплекцией Витька мог бы навести на них ужас. Но в своей проповеди по поводу кротости Витька и сам был вполне кроток.
Когда он умолк на секунду, вставилась одна из теток, из тех, что выглядела относительно здоровой.
- А я скажу, благодарна я Господу, что попала в тюрьму. Просидела два года. Но там я начала ходить в храм и молиться. Там бросила пить. Вернулась я, полгода держалась. Ну вот, сорвалась от полного одиночества. Потому я и тут. В четырех стенах быть все время одной очень трудно. Но я исправлюсь. Родственников у меня уже не осталось. Но пока я там была, уже никого не осталось и из моей компании. Кто умер, кто сел. Бог меня одну вот так уберег.
Косая физиономия Ленчика невольно всплыла у Димки в памяти при этих словах. Что-то очень похожее: вот я жив, а вся моя компания не жива. Значит, действительно, кого-то из них Бог избирает?
Кстати, за этой женщиной Димка заметил и то, что она не стеснялась креститься и молиться по-православному, с ним самим поговорила потом, как с православным, но в эту компанию вписалась совершенно нормально. Была сестрой среди сестер, и они тоже нисколько не напрягались этим. Все братья и сестры во Христе и братья по несчастью, и на этом уровне так чудесно не ощущалось никаких конфессиональных различий. Но это удивило Димку лишь потом, а сейчас он просто вспомнил Ленчика. Который тоже, кстати, не делал никакого различия между Димкой и Витькой по признаку церкви.
- Ну, это бывает по-разному, - вдруг развил тему Витька. Меня Господь все-таки от тюрьмы уберег. Ну, то есть, от крайней ходки. Я уверовал не в тюрьме, а в вытрезвителе. Дошел до ручки, болел уже насмерть, уже чувствую, что помираю. И взмолился: Господи, ну дай мне еще немножко времени исправиться. Услышал Господь. Все пошло на поправку. Уже здесь был. Вроде почти выбрался. И тут до меня докопались. Приехали, забрали. Светило мне года два, наверное. И судья меня знал, я ж там у себя в городке погремел довольно громко. Так я и говорю в последнем-то слове: да, понимаю, что виноват, все приму, сколько дадите, но сейчас я уже совсем не тот, что был тогда. А в душе чувствую, что я все потеряю, если загремлю на нары. Кое-как, еле-еле встал с Божьей помощью на путь истинный, а там меня опять все это засосет. Молюсь только: Господи, да будет воля твоя. Ну, в общем, дали мне условняк. Вернулся я сюда. А там вот и Маринку встретил, и вот, поженились мы, и вот теперь я есть то, что есть. Не лучше я вас, все мы одинаковые, и надо нам, конечно, помогать друг другу.
Все чуть потупились, и Серега сказал, вставая:
- Ну ладно. Давайте помолимся. Отец Небесный, мы приходим к престолу благодати Твоей со всеми нашими болезнями и нуждами. Благодарим тебя за твою милость и благодать, за этот вечер, за возможность слышать и понимать слово Твое. Благослови Господи те руки, что дают нам пищу и кров. Благослови Господи Павла Петровича и его семью, даруй ему во всем помощь и содействие, сохрани его от всяких напастей и искушений, пошли ему здоровья и долгих лет
«Ну, конечно, исполать нашему епископу», подумал Димка, задавив невольную улыбку, но Серега продолжал:
- И благослови Господи брата нашего Дмитрия и труды его для нас. Пошли ему тоже всякое благополучие и помощь. Мы тоже благодарим Тебя и за него, за всех, кто поддерживает здесь нас
Дальше Димка уже и не слышал, ему стало совсем неловко от такого внимания к своей персоне, и еще от чего-то. Стали расходиться на ночь. Димка готовился встать пораньше, ловить утреннюю прохладу. Потому и пошел немедленно ложиться спать. На столе в своей келье он уронил взгляд на книгу. Это было Евангелие, подарочное издание с иллюстрациями. Машинально открыв книгу, он попал на страницу о гадаринском бесноватом.
И вышли видеть происшедшее, и придя к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисуса, одетого и в здравом уме, и ужаснулись.
Ужаснулся и сам Димка, и слезы невольно брызнули у него из глаз. Он представил себе, как трудно должно быть, было милиционерам вязать этого Витька, когда он был еще буйный, как тот бесноватый, и тогда не могли они его привести в здравый ум, а сделал это Господь одним своим повелением. И вот, перед ним теперь человек одетый и в здравом уме, и вокруг него все такие же. Димка и представить не мог, что евангельское в его жизни вдруг исполнится так буквально.
«Негодяй, - прошептал Димка самому себе, уткнувшись в подушку, - такой же дом может стать и твоим последним прибежищем. Ну как ты мог так на них глядеть! А они еще молятся за тебя, благодарят и хвалят тебя. За что, спрашивается?».
«Спасенные. Ожившие мертвецы. На одного такого десяток-другой собутыльников, которых уже нет, кого уже скосила эта дьявольская сила греха. Господь их достал, оберегает, терпит неужели ты их презираешь?»
Впрочем, все-таки недолго он мочил свою подушку, сон скосил его практически сразу. Наутро он был кротким и нетребовательным. Никого не звал на помощь, никого не подгонял, ни на кого не рассчитывал. Глаза пугают руки делают. С Божьей помощью и с помощью своих помощников с дровами справились.

[И р и н а]

Прекрасно! Тепло, душевно, прочитала залпом. Спасибо.

Тимофей, есть ли где-то еще ваши произведения? Хотелось бы почитать.

[Ольга Владим.]

А мне Ваш рассказ, Тимофей, напомнил вот это свидетельство -

[Тимофей-64]

Прекрасно! Тепло, душевно, прочитала залпом. Спасибо.

Тимофей, есть ли где-то еще ваши произведения? Хотелось бы почитать.

Ну если художественного, то это немного.
Вот:
ПРОТЕСТАНТКА (повесть) - К неправославным христианам <!--%IFTH1%0%-->- <!--%IFEN1%0%--> - Статьи - За евангельское православие
Ну и дальше там, на нашем сайте можете сами посмотреть.

Спасибо за теплую оценку

[Ольга Владим.]

Спасибо за теплую оценку

Да, читается хорошо, не подумала бы, что непрофессиональный писатель.

Вы не зарыли свой талант, а Тимофей?

[Тимофей-64]

А мне Ваш рассказ, Тимофей, напомнил вот это свидетельство -

Я только немного уплотнил в повествовании реальные встречи, диалоги, события, немного разнесенные по времени.
А так ничего не выдумывал.

- - - Добавлено - - -

Да, читается хорошо, не подумала бы, что непрофессиональный писатель.

Вы не зарыли свой талант, а Тимофей?

Написано у меня больше графоманского.
Но художественного - маловато. Для меня это сложнее.
Ну кликнете ссылку - повесть мою. Если интересно.
Там все о том же.