Твитнуть
О чем Книга Иова? Стандартный ответ о страданиях. Но такой ответ меня, например, нисколько не удовлетворяет. Книга Иова о людях как таковых, об их отчужденности друг от друга и о человеке перед Богом.
Фундаменталистам очень хочется, чтобы Книга Иова (как и вся Библия) обладала некоей «исторической непогрешимостью», то есть чтобы действительно существовал вот именно этот конкретный Иов как историческое лицо и чтобы все эти длинные речи так дословно и произносились в реальности, причем именно в этой поэтической форме.
Книга Иова, конечно же, обладает несомненной достоверностью, но уж конечно не в том смысле, как думают фундаменталисты. Например, самого-то Иова и «не существовало», зато «существовали» его друзья. В обоих случаях я использую кавычки
Почему «не существовало» Иова? Потому что в книге ровно две литературные условности необыкновенная праведность Иова, доходящая до безгрешности, и его необыкновенные страдания. Эти две условности нужны для того, чтобы на их фоне лучше подчеркнуть абсолютную достоверность всего остального, то есть главного. А главное то, что вот друзья-то Иова «существовали». Существовали они потому, что они существуют всегда. И эти друзья все мы.
О них сейчас и поговорим.
Друзья Иова ни в коем случае не ходячие карикатуры. Эти образы поразительно реалистичны, вплоть до тончайших психологических нюансов в их речи, что показал, например, Меир Вайс. И вот что удивительно: невозможно представить человека, который, читая речи этих друзей, не соглашался бы с ними. Эти речи кажутся невероятно разумными. Но
Но они являются самой обыкновенной бессмыслицей как с точки зрения самого Иова, так и с точки зрения Бога, и последний аспект особенно удивляет всякого читателя.
Мы воспринимаем все эти речи так благодушно и искренне не понимаем, почему с этими речами не соглашается Господь, по одной простой причине: эти друзья Иова мы сами. И их речи это наши речи.
Названные выше литературные условности нужны для того, чтобы посрамить всю эту видимую мудрость их речей, но до читателя все равно не доходит. И это печально. Ибо это означает, что мы упускаем самое главное.
Даже если бы Иов был не таким праведником и даже если бы его друзья рассуждали не о таких невероятных страданиях, а, например, о том, что его дочь проститутка, а сын наркоман, от этого все равно ни капли правоты не добавилось бы к сущности этих речей. И если две названные условности убрать мы моментально оказываемся уже не в мире этой поэтической книги, а в нашем мире. И это мы рассуждаем о причинах чужих страданий, это мы судим о том, почему чей-то сын наркоман, а чья-то дочь проститутка, это мы высокомудрыми словесами выносим суждение о чужой жизни, это мы копаемся в том, чего не знаем и не понимаем, это мы делаем другого человека, нашего ближнего или дальнего, объектом беспардонного в своей самоуверенности суда. И все наши речи кажутся нам вполне разумными. Но они полная бессмыслица с точки зрения самого этого человека. И чтобы в этом убедиться, нам надо просто поставить себя на его место и послушать, что говорят о нас все наши «друзья». Часто ли мы соглашаемся с этими высокомудрыми рассуждениями?
Хорошая новость в том, что и для Бога все эти словеса такая же бессмыслица. А по-другому не бывает. Ибо знает сердце человеческое только Он.
И ведь Иисус говорил обо всем этом о суде, о сучке в глазу брата. Но мы воспринимаем это как благочестивые афоризмы. А ведь за этим стоит непреходящая бытийная истина: человеческий суд не может быть прав никогда по определению. Человек трагически отчужден от своего ближнего, но рискует высказывать суждения о том, во что просто не может проникнуть. Если мы понаблюдаем за своей реакцией на посторонние суждения о нас самих, мы заметим, что первая наша реакция даже не гнев и не обида, а просто недоумение.
В Книге Иова всего три позиции Иова, его друзей и Бога. С Иовом мы себя время от времени отождествляем. Чтобы отождествить себя с его друзьями, нам даже не надо прилагать усилий, ибо мы и так «друзья Иова». Это наше «обычное состояние». Отождествить свою позицию с позицией Бога вроде не получается. Означает ли это, что ситуация безвыходная и что мы обречены на это некрасивое поведение?
Четвертая позиция есть (и я говорю не о жене Иова). Четвертая позиция это позиция Христа, потому что Он Иов и Господь одновременно. (Иов ибо его страдания безвинны.) Поэтому интересно обратить внимание на те случаи, когда теоретически Христос мог бы стать в позицию друзей Иова, но удивительнейшим образом этого не делает.
«И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его» (Ин 9:2). Для вопрошающих ответ кажется очевидным: согрешил и он, и родители его, поэтому ответ Иисуса шокирует. Разумеется, мы знаем, что никаких безгрешных людей нет. И мы сказали, что в случае Иова это литературная условность. Но Иисус в данной ситуации именно распознает ситуацию Иова-и-его-друзей, то есть всю нашу трагическую ситуацию суждения о ближнем, и как бы специально буквализирует «ту» условность. Своим ответом Он выводит Бога из сферы человеческого суда, а также освобождает Бога от клеветнического обвинения со стороны людей, заключающегося в том, что это Он источник страданий. Нет, Он источник исцеления. Продолжение фразы: «чтобы на нем явились дела Божии». Дела Божии приносить не страдания, а исцеление.
«Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк 13:4-5). Иисус опять говорит «нет», где наша человеческая мудрость может сказать только «да». Вот почему ничего не изменилось бы, если бы Иов был не столь праведен. Ничего не изменилось бы в плане правоты или неправоты его друзей.
Ибо друзья Иова не могут быть правы.
Итак, заповедь Христа «не судите» не скучное слащавое нравоучение, а единственный способ выйти из трагической ловушки греховной отчужденности от ближнего и перейти на сторону Господа
Фундаменталистам очень хочется, чтобы Книга Иова (как и вся Библия) обладала некоей «исторической непогрешимостью», то есть чтобы действительно существовал вот именно этот конкретный Иов как историческое лицо и чтобы все эти длинные речи так дословно и произносились в реальности, причем именно в этой поэтической форме.
Книга Иова, конечно же, обладает несомненной достоверностью, но уж конечно не в том смысле, как думают фундаменталисты. Например, самого-то Иова и «не существовало», зато «существовали» его друзья. В обоих случаях я использую кавычки
Почему «не существовало» Иова? Потому что в книге ровно две литературные условности необыкновенная праведность Иова, доходящая до безгрешности, и его необыкновенные страдания. Эти две условности нужны для того, чтобы на их фоне лучше подчеркнуть абсолютную достоверность всего остального, то есть главного. А главное то, что вот друзья-то Иова «существовали». Существовали они потому, что они существуют всегда. И эти друзья все мы.
О них сейчас и поговорим.
Друзья Иова ни в коем случае не ходячие карикатуры. Эти образы поразительно реалистичны, вплоть до тончайших психологических нюансов в их речи, что показал, например, Меир Вайс. И вот что удивительно: невозможно представить человека, который, читая речи этих друзей, не соглашался бы с ними. Эти речи кажутся невероятно разумными. Но
Но они являются самой обыкновенной бессмыслицей как с точки зрения самого Иова, так и с точки зрения Бога, и последний аспект особенно удивляет всякого читателя.
Мы воспринимаем все эти речи так благодушно и искренне не понимаем, почему с этими речами не соглашается Господь, по одной простой причине: эти друзья Иова мы сами. И их речи это наши речи.
Названные выше литературные условности нужны для того, чтобы посрамить всю эту видимую мудрость их речей, но до читателя все равно не доходит. И это печально. Ибо это означает, что мы упускаем самое главное.
Даже если бы Иов был не таким праведником и даже если бы его друзья рассуждали не о таких невероятных страданиях, а, например, о том, что его дочь проститутка, а сын наркоман, от этого все равно ни капли правоты не добавилось бы к сущности этих речей. И если две названные условности убрать мы моментально оказываемся уже не в мире этой поэтической книги, а в нашем мире. И это мы рассуждаем о причинах чужих страданий, это мы судим о том, почему чей-то сын наркоман, а чья-то дочь проститутка, это мы высокомудрыми словесами выносим суждение о чужой жизни, это мы копаемся в том, чего не знаем и не понимаем, это мы делаем другого человека, нашего ближнего или дальнего, объектом беспардонного в своей самоуверенности суда. И все наши речи кажутся нам вполне разумными. Но они полная бессмыслица с точки зрения самого этого человека. И чтобы в этом убедиться, нам надо просто поставить себя на его место и послушать, что говорят о нас все наши «друзья». Часто ли мы соглашаемся с этими высокомудрыми рассуждениями?
Хорошая новость в том, что и для Бога все эти словеса такая же бессмыслица. А по-другому не бывает. Ибо знает сердце человеческое только Он.
И ведь Иисус говорил обо всем этом о суде, о сучке в глазу брата. Но мы воспринимаем это как благочестивые афоризмы. А ведь за этим стоит непреходящая бытийная истина: человеческий суд не может быть прав никогда по определению. Человек трагически отчужден от своего ближнего, но рискует высказывать суждения о том, во что просто не может проникнуть. Если мы понаблюдаем за своей реакцией на посторонние суждения о нас самих, мы заметим, что первая наша реакция даже не гнев и не обида, а просто недоумение.
В Книге Иова всего три позиции Иова, его друзей и Бога. С Иовом мы себя время от времени отождествляем. Чтобы отождествить себя с его друзьями, нам даже не надо прилагать усилий, ибо мы и так «друзья Иова». Это наше «обычное состояние». Отождествить свою позицию с позицией Бога вроде не получается. Означает ли это, что ситуация безвыходная и что мы обречены на это некрасивое поведение?
Четвертая позиция есть (и я говорю не о жене Иова). Четвертая позиция это позиция Христа, потому что Он Иов и Господь одновременно. (Иов ибо его страдания безвинны.) Поэтому интересно обратить внимание на те случаи, когда теоретически Христос мог бы стать в позицию друзей Иова, но удивительнейшим образом этого не делает.
«И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его» (Ин 9:2). Для вопрошающих ответ кажется очевидным: согрешил и он, и родители его, поэтому ответ Иисуса шокирует. Разумеется, мы знаем, что никаких безгрешных людей нет. И мы сказали, что в случае Иова это литературная условность. Но Иисус в данной ситуации именно распознает ситуацию Иова-и-его-друзей, то есть всю нашу трагическую ситуацию суждения о ближнем, и как бы специально буквализирует «ту» условность. Своим ответом Он выводит Бога из сферы человеческого суда, а также освобождает Бога от клеветнического обвинения со стороны людей, заключающегося в том, что это Он источник страданий. Нет, Он источник исцеления. Продолжение фразы: «чтобы на нем явились дела Божии». Дела Божии приносить не страдания, а исцеление.
«Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк 13:4-5). Иисус опять говорит «нет», где наша человеческая мудрость может сказать только «да». Вот почему ничего не изменилось бы, если бы Иов был не столь праведен. Ничего не изменилось бы в плане правоты или неправоты его друзей.
Ибо друзья Иова не могут быть правы.
Итак, заповедь Христа «не судите» не скучное слащавое нравоучение, а единственный способ выйти из трагической ловушки греховной отчужденности от ближнего и перейти на сторону Господа
Комментарий