Через крест к свету

[Georgy]

Per crucem ad lucem (1)
из сборника рассказов протоиерея Владимира Гофмана - «Персиковый сад».

Их было четверо. Отец Дионисий сразу подумал, что они братья, так мужчины были похожи друг на друга, различаясь разве что по возрасту: рослые, крепкие, с пронзительными черными глазами. Заговорил старший, совсем уже седой, в светлой спортивной куртке и в очках без оправы, сдвинутых на кончик носа. Батюшка, сказал он и погладил короткий серый ежик на голове, у нас мама при смерти. Хочет исповедаться и причаститься.Все четверо смотрели на священника. Она в сознании? спросил отец Дионисий, поправляя наперсный крест. Да-да, в сознании, ответил тот же мужчина, а молчавшие братья его согласно закивали. Она в этот храм ходила много лет Вы могли бы поехать с нами?Отец Дионисий вздохнул и поглядел в окно. Сгущались сумерки. Хорошо, сказал отец Дионисий, переводя взгляд с одного мужчины на другого и снова поражаясь столь явному их сходству. Сейчас соберусь и поедем.Видно было, что братья обрадовались. Мы поставим свечи, откашлявшись в кулак, произнес старший, и будем ждать вас в машине. Там у ворот фургон Volkswagen стоит, увидите.На улице моросил мелкий дождь. Отец Дионисий раскрыл зонтик и, придерживая подол рясы, пошел к машине, думая о том, в какой конец города его повезут на этот раз. Оказалось довольно далеко, в один из нагорных микрорайонов. Пока ехали, старший из братьев, он сидел за рулем, рассказывал о матери, о том, какой набожной она была в жизни. Что ж вы в ближайший храм не обратились? спросил отец Дионисий, думая, как поздно он вернется домой. Это ее желание пригласить священника из собора. Понятно.И тут один из сидящих сзади братьев сказал: Батюшка, я думаю, надо вам сказать э-э если это имеет значение, конечно. Мама у нас лютеранка. Как лютеранка? опешил отец Дионисий. Да так. Мы ведь из немцев будем. Предки по маминой линии еще с петровских времен в России жили, а отец из пленных в последнюю войну Они были, по словам матери, немецкой веры, а нас всех четверых да еще сестру крестили в русской церкви. Та-ак. Немцы, между прочим, не все лютеране, есть и католики. Мы в этом плохо разбираемся, ответил за всех старший.Отец Дионисий не знал, то ли попросить повернуть машину назад, то ли остановить, чтобы подумать о создавшейся ситуации, то ли ехать дальше и разбираться на месте. В конце концов выбрал последнее. Было только непонятно, как же это лютеранка по вероисповеданию ходила в православный храм? Почему? В городе, между прочим, есть лютеранская община. И католическая тоже. Сейчас, как известно, свобода совести, никаких запретов на религиозные убеждения нет. Хочешь в церковь, хочешь в секту иди, куда душе угодно. А может, она и не лютеранка вовсе? Да Лучше всего, подумал отец Дионисий, спросить у нее самой.Тем временем они приехали. Надо было все-таки сразу объяснить мне, что к чему, сказал он братьям, когда все пятеро поднимались по лестнице на пятый этаж покрашенной в желтый цвет «сталинки». Вы извините, конечно, но я даже не подумал об этом, ответил старший. И в голову не пришло. Христиане и христиане. А немцы, значит, не могут в русской церкви причащаться? спросил один из братьев, шедший последним.Отец Дионисий оглянулся. Дело не в том, немцы или не немцы. Лютеране не могут. Католикам в крайнем случае дозволено, и то через исповедь с отречением от католических заблуждений, а протестантам нет. Существует специальный чин присоединения их к Православию. Через миропомазание. Может, ваша мама все-таки католичка? Теперь уж и не знаю. Не ошибиться бы, сказал старший. Кажется, все-таки лютеранка. Сейчас спросим. Точно лютеранка, вмешался в разговор другой брат. Я помню, приходил пастор, они с матерью долго разговаривали. Потом мать сказала, что он из лютеранской церкви. Но молиться-то она ходила в наш собор? Вот именно.В двухкомнатной квартире с большой прихожей, в которой, несмотря на ее величину, пятерым мужчинам было тесно, тускло горело бра в виде сосновой шишки на бронзовой ветке и пахло лекарствами. Старший брат провел отца Дионисия через просторный зал, заставленный старинной мебелью, в маленькую комнату. На узком диванчике у окна лежала худая седоволосая женщина с резкими чертами лица. Добрый вечер, сказал отец Дионисий. Добрый вечер, тихо ответила женщина. Вот, батюшка, наша мама, представил больную старший. Другие братья в комнату не вошли. Ее зовут Марта. Хорошо, сказал отец Дионисий, снимая с груди дароносицу. Вы оставьте нас, мы поговорим и все выясним.Мужчина поклонился. Мы на кухне посидим, а двери закроем, чтобы вам не мешать. Если что-то будет нужно, вы кликните меня, меня зовут Петр. Петр Петрович Реймер.На вид больной было лет семьдесят. Тонкие черты лица и яркая седина волос, аккуратно уложенных в строгую прическу, выдавали в ней интеллигентную женщину, из тех, кто до глубокой старости, невзирая на болезни, следят за своей внешностью. Она внимательно смотрела на священника. «Похожа на учительницу из старого фильма», подумал отец Дионисий. Ваш сын сказал мне, что вы лютеранка? Да. В младенчестве меня крестили в кирхе. Это было в Риге. Но вы ходили в собор, в русскую церковь? Это так. А почему? В городе, насколько я знаю, есть лютеранская община. Я хотела окреститься в Православной церкви Вы христианка, вежливо перебил отец Дионисий. Вам не нужно креститься. Водное крещение совершается один раз. Апостол говорит: един Бог, едина вера, едино крещение. Я не знала этого. В храме сказали, что нужно все делать заново. Но я так и не решилась. Больная тяжело вздохнула и, помолчав некоторое время, продолжила: Видите ли, это долгая история. Едва ли нужно ее рассказывать. Я хотела стать православной, ходила в собор, крестила сыновей. Старалась воспитывать их в христианском духе А что же сами? спросил отец Дионисий. Сама?.. Видите ли На мне, батюшка, есть один грех, с которым я не решалась подойти к священнику. Теперь вот пришла пора умирать, и я не могу с такой ношей предстать перед Богом. Вот почему пригласила вас. Вы можете меня исповедать и причастить?

[Georgy]

Отец Дионисий ответил не сразу. Было о чем подумать. Я, конечно, исповедую вас и причащу, но так как вы принадлежите к лютеранской церкви, сначала надо присоединить вас к Православию. Существует такой чин. У меня, к сожалению, нет с собой нужной книги Что же делать? Душа, батюшка, горит!.. Доживу ли до завтра, один Бог знает.

Фото: milesija, orthphoto.net

Вы ведь долго ходили в собор, значит, с основами Православия знакомы? задал он вопрос. Знакома. Молитвы читаю уже много лет из православного молитвослова, знаю «Символ Веры» И с историей filioqe знакома. Я ведь всерьез готовилась ко крещению. Да и по профессии я преподаватель. Что вы преподавали? спросил отец Дионисий, думая, как точно он угадал в больной учительницу. Латынь. Я учила студентов латыни. В лингвистическом университете. Per aspera ad astra(2), произнес отец Дионисий знаменитый афоризм. Только это и вспомнилось ему из латыни. Per crucem ad lucem(3), ответила женщина усталым голосом и через силу улыбнулась.Отец Дионисий понял, что сейчас ей не до разговоров. Вы ученый человек и Ах, батюшка, оставьте. Morosophi moriones pessimi. Ученые дураки худшие из дураков. Так говорили древние. Разве голова управляет жизнью человека? Управляет сердце. А в нем нет покоя Успокоиться оно может только с Богом. Так, кажется, говорил Блаженный Августин? Я нашла Его, потому так хотела окреститься!.. Слава Богу, вас крестить не нужно, заметил отец Дионисий. А вот миропомазание необходимо. Вы потерпите немного, мы сейчас с вашим сыном съездим в собор за миром. Хорошо, я потерплю. Она посмотрела на журнальный столик старинной работы, весь заставленный пузырьками и коробками с лекарствами. Per crucem ad lucem Nuns aut nunquam(4).Еще час ушел на поездку в собор. На улице совсем стемнело и по-прежнему шел дождь. Когда, вернувшись, отец Дионисий вошел в комнату, больная лежала с закрытыми глазами. Свет стоящего в дальнем углу торшера падал на ее лицо, и оно казалось безжизненным. «Неужели умерла, испугался отец Дионисий, а я не причастил ее, буквоед несчастный, фарисей! Человек на пороге смерти, а я: Устав требует того! Устав требует этого! Она же христианка Еще по-латыни заговорил, недоучка!..» Но тут веки женщины дрогнули, и она открыла глаза. Слава Богу! Отец Дионисий облегченно вздохнул и открыл пузырек с миром. Печать Дара Духа Святаго, тихо произносил он тайносовершительную формулу и думал о том, какими сложными бывают человеческие судьбы.Больная дышала все тяжелее, лицо ее стало покрываться краской, в глазах появился лихорадочный блеск. Отерев влажной губкой миро на теле женщины, отец Дионисий закрыл крестильный ящик и приступил к таинству покаяния. Так в чем вы хотели исповедаться? Что мешало вам подойти к Чаше? спросил он, закончив чтение молитв перед причастием. Грехов много. Но один особенный. С ним я не могу умереть. Что это за грех? Господь прощает человеку все грехи? Да. Если человек искренне раскаивается в них. Помните благоразумного разбойника? «Днесь со Мною будеши в раи»(5) Да Семьдесят крат седмерицею Женщина замолчала, глядя в потолок, видимо, обдумывала то, что хотела сказать.Отец Дионисий ждал. Я убила своего ребенка, наконец произнесла она сухим шепотом. Вы сделали аборт? задал привычный вопрос отец Дионисий, потому что не раз слышал это от женщин на исповеди. Нет. Аборта я не делала. Я убила ребенка своими руками.Наступила тишина. Отец Дионисий не знал, что сказать, глядел в лицо женщины, которое изменилось осунулось и постарело. Глаза ее были открыты, и из них медленно одна за другой выкатывались слезы. Я убила его своими руками, повторила она мертвым голосом.Во рту у отца Дионисия пересохло. Он хотел спросить больную, как это произошло, но она, не дожидаясь вопроса, заговорила сама: Война застала меня в Ленинграде с трехмесячной дочкой на руках. Это был мой первый ребенок. Известно, что пережили ленинградцы в блокаду Я вас только прошу, мои сыновья они ничего не должны знать Не беспокойтесь. Отец Дионисий коснулся ее руки. Тайна исповеди. Да-да, конечно. Дело вот в чем. Та девочка она не была сестрой Петру и другим мальчикам. За их отца я вышла замуж позже, уже после войны. Мой первый муж, русский офицер, погиб под Москвой в первые же месяцы Мы умирали от голода. Я видела, как угасает моя дочка, и тогда решилась на это на убийство. Мне и сейчас, спустя полвека, снится ее плач тоненький голосок пронзает сердце И та подушка Наволочка в цветочек Боже мой!.. Вот так все случилось.Она замолчала. Тишину в комнате нарушало только ее прерывистое дыхание. Но ни стона, ни плача не вырвалось из груди умирающей, и отец Дионисий, слушая рассказ, поражался силе воли этой женщины. Она до последнего держала в руках свои чувства. Я схоронила девочку и поклялась, что никогда, ни при каких обстоятельствах не сделаю аборта. Теперь можно сказать, что клятву я выполнила. Но я тогда даже не подозревала, как тяжело жить на свете с таким грехом. Все эти годы моя душа не переставала болеть. Я растила сыновей, взяла на воспитание девочку-сироту ничего не помогало. Давно уже мне стало понятно, что рана моя не заживет никогда. Ладно, я стерплю. Только бы Господь простил меня, грешную. Я я боюсь встречи с ней там, хотя понимаю, что мы едва ли увидится, у Бога разные обители для невинных жертв и убийц И с Ним я боюсь встречи. Не бойтесь, тихо сказал отец Дионисий. Он прощает. Грех это рана, которую грешник наносит себе сам. Она будет болеть долго, может быть всю жизнь, потому что сами себя мы имеем право не прощать.Больная провела языком по запекшимся губам. Помилуй меня, Боже, по великой милости ТвоейОтец Дионисий понял, что больше говорить она не сможет и, взяв в руки требник, прочел разрешительную молитву: «Господи Боже наш, Петрови и блуднице слезами грехи оставивый» Потом, наклонившись над больной, причастил ее Святых ТаинПетр Петрович Реймер повез отца Дионисия в собор. Дождь кончился. Отец Дионисий молча смотрел в окно, не замечая ни этих огней, ни проносящихся мимо машин. Ему все слышался голос женщины, ровный, бесстрастный, в своей сдержанности переполненный нестерпимой болью. «В нем не было надежды, думал отец Дионисий. Не было. Но было раскаяние. А раскаяние спутник надежды. Она придет. Обязательно придет. И тогда ей уже не будет сниться пронзающий сердце тихий детский плач и подушка в цветастой наволочке с небольшой вмятиной посередине»Отец Дионисий не мог знать, что завтра в пять часов утра ему позвонит Петр Петрович и скажет, что его мама Марта Реймер, в крещении Марфа умерла.

Сноски

1 Через крест к свету (лат.).
2 Через тернии к звездам (лат.).
3 Через крест к свету (лат.).
4 Теперь или никогда (лат.).
5 Ныне же будешь со Мною в раю (церк.-слав.).