Твитнуть
«Природа сфинкс . И тем она верней
Своим искусом губит человека...»
(Ф.И.Тютчев)
Кредо
Когда бы мог мне кто ответить откуда всё, зачем и как?
Я б стал простой рубаха-парень, а не затворник, не чудак.
Приятель мне сказал: не парься, умей по жизни успевать,
Ведь жизнь дана для наслаждений! Не для того, чтобы зевать.
Но слышу и другие толки: смирен и кроток будь душой,
Мирских заветов опасайся, до жизни жадный труп живой.
Ведь наслажденье со страданьем в ней тесно переплетено
И что, порой, мы видим добрым, несёт одновременно зло.
«Он тешится, она страдает» не зря в народе говорят,
И нелегко успеть по жизни, не отдавив кому-то пят.
Амбивалентность, как проклятье, терзает дух, снедает плоть,
Так что же, доброе иль злое, в себе я должен побороть?
Пожалуй, стоит слушать старых, годами опытных людей,
Раскрыть истории страницы, Писание ещё верней.
Я погрузился в то, что сдюжил калейдоскоп судеб, страстей.
Кровь, ненависть, обман, насилье. И наслаждение? Людей?
Так что же наслажденье? Чувство. И их у нас известно пять,
Они даны к существованью иль наслажденья получать?
Вкус нам зачем и обонянье? Дурные яства избегать?
А может, чтобы объедаться, а может, чтобы смаковать?
Ничто так не ласкает слух как музыка, и лесть, и голос милой,
Но времена меняются; и музыка не та, а голос милой что за ерунда?
Футбол, красотки, шоу-представления, роскошные машины привлекают нас;
От вида ж нищеты, уродства, старости и горя старательно отводим глаз.
Гораздо больше наслажденья приносят нам прикосновенья,
Не все конечно, не всегда. Ну, скажем, тёплая вода;
Иль, будь то, руки массажиста. Особо милые уста.
Ну, а объятия любимой, тут нет сравнения, о да!
Хоть то простые наслажденья, в них есть, однако, опасенья,
Тем паче в сложных (наркота). А если дух совсем недобрый
Захочет наслаждать себя? Завистливость, гордыня, жадность,
Где эгоизм закрыл глаза. Насколько могут быть ужасны услады этакого зла!
Одна жена какая скука. Подайте-ка любовниц всех мастей, винца.
А может лучше «ширануться»? А завтра что-нибудь ещё повеселей...
Иному мало сытым быть, коль рядом сыты остальные,
Нет, нет, пусть будут голодны и пусть завидуют постыло.
А если от природы кто красив, силён, умён он пожалеет,
Настигнет ненависть завистника его уродлив, хилый станет, поглупеет.
Завистнику порой и власть не власть, других поскольку не унизит,
И славы ему явно мало, если других бесславие не видит.
Поставив целью жизни наслажденья, сбеситься может ненароком человек,
В презрении к собратьям видя оправданье иль в зависти возненавидя век.
В души потёмках сеется аморалист, а там, глядишь, насильник и садист.
Кто поборол в себе добро поработит такого зло.
Есть мнение лечить их надо. Идея впрямь от сатаны.
Я врач очки мне не втирайте, его лукавые сыны.
Пороки совести, души, не люди лечат. Та «больница»,
Отнюдь, не на земле стоит. Она названия имеет диспатер, гадес, орк, аид...
Туда, путём лишенья жизни, сим обеспечивать «транзит»
Ещё Господь велел евреям (см. Исход, см. Левит).
И в этом нет бесчеловечности, как часто «гуманист» твердит,
Христос (нет выше человечности!), Отцу не противостоит.
Другое дело, что убить хоть по закону и во благо общества,
Есть в этом вера и любовь, да только мало.
Пожертвовать собой ради других вот Праздник веры и любви!
Не это ли Христа ученье показало?
Движенье к Празднику и Праздник не одно и то же,
Хоть разделить их тоже невозможно.
И то и это делать можно, в силу веры нужно,
Коль разум есть и сердце не недужно.
Ведь даже вор, коль он в законе,
«Болезнь» ту «вылечит» за раз.
Хоть он нам вовсе не образчик,
Сколь хуже образцы у нас!
Миндальничать не станет человек в угрозу эпидемии,
Тем более, «инфекции» души бояться должен он.
И не по слову ли Апостола Петра (Симона)
Погиб Анания с Сапфирою и Маг Симон?
Несправедливости и зла у жизни много, не оттого ль
Судью-защитника всегда искали Бога. Или богов.
Взывая к солнцу, ветру, речке с берегов. Свершали жертвы идолам,
Поклоны клав. Носили чучела, водили хороводы у дубрав.
Пророк мидийский поучал единобожию,
Заречник избранный прилежно Пятикнижье изучал.
Индийский принц под деревом баньян стремился к просветлению,
А поздний плод Аравии уже с пелёнок саблю наточал.
Но что мне до религий тех времён, земель, народов,
Я русский. Православие моя родная мать.
Пришёл к своим здесь тоже, кажется, проблемы;
Как гладь обычая и матери покой вопросом нарушать?
Ты говоришь: я постоянна, неизменна,
От дней апостольских до настоящих дней.
Как странно это слышать, будто б не было
Воинственных Соборов в памяти твоей.
Сдаётся мне ты изменилась, не успев оформиться,
В те времена, когда в помине не было Руси.
Тогда тебя с пути прямого, ценной кровью политого,
Философы, политики, сумели, всё же, сбить и увести.
Ты в первые века уже дробилась, к 16-му разделясь на Запад и Восток,
Иль это просто Запад откололся? В 16-м в себе ещё разок.
Положим так, Восток остался прежним, но почему в 17-м тогда,
Уже восточный ствол здоровый раскололся?
Иль это снова кто-то откололся? А если говорить о постоянстве,
Его не Аввакум нарушил Никон, а наша церковь чтит его наказ.
И кабы не заступник Никона, царь Алексей (тишайший),
Сектантами б сегодня звали нас.
Мне грустно, мама издали, казалась ты такой,
Как о тебе твои служители вещают.
Но я приблизился и увидал «морщины»,
Что рясы, бороды и ладан закрывают.
Нам важным кажется и исполненьем завещанья,
Как дружно чаши храмовой касаемся одной.
Но разве не важней, вкушая от одной небесной Чаши,
Делиться благостью, не разделяясь меж собой?
3 1.01.11
Своим искусом губит человека...»
(Ф.И.Тютчев)
Кредо
Когда бы мог мне кто ответить откуда всё, зачем и как?
Я б стал простой рубаха-парень, а не затворник, не чудак.
Приятель мне сказал: не парься, умей по жизни успевать,
Ведь жизнь дана для наслаждений! Не для того, чтобы зевать.
Но слышу и другие толки: смирен и кроток будь душой,
Мирских заветов опасайся, до жизни жадный труп живой.
Ведь наслажденье со страданьем в ней тесно переплетено
И что, порой, мы видим добрым, несёт одновременно зло.
«Он тешится, она страдает» не зря в народе говорят,
И нелегко успеть по жизни, не отдавив кому-то пят.
Амбивалентность, как проклятье, терзает дух, снедает плоть,
Так что же, доброе иль злое, в себе я должен побороть?
Пожалуй, стоит слушать старых, годами опытных людей,
Раскрыть истории страницы, Писание ещё верней.
Я погрузился в то, что сдюжил калейдоскоп судеб, страстей.
Кровь, ненависть, обман, насилье. И наслаждение? Людей?
Так что же наслажденье? Чувство. И их у нас известно пять,
Они даны к существованью иль наслажденья получать?
Вкус нам зачем и обонянье? Дурные яства избегать?
А может, чтобы объедаться, а может, чтобы смаковать?
Ничто так не ласкает слух как музыка, и лесть, и голос милой,
Но времена меняются; и музыка не та, а голос милой что за ерунда?
Футбол, красотки, шоу-представления, роскошные машины привлекают нас;
От вида ж нищеты, уродства, старости и горя старательно отводим глаз.
Гораздо больше наслажденья приносят нам прикосновенья,
Не все конечно, не всегда. Ну, скажем, тёплая вода;
Иль, будь то, руки массажиста. Особо милые уста.
Ну, а объятия любимой, тут нет сравнения, о да!
Хоть то простые наслажденья, в них есть, однако, опасенья,
Тем паче в сложных (наркота). А если дух совсем недобрый
Захочет наслаждать себя? Завистливость, гордыня, жадность,
Где эгоизм закрыл глаза. Насколько могут быть ужасны услады этакого зла!
Одна жена какая скука. Подайте-ка любовниц всех мастей, винца.
А может лучше «ширануться»? А завтра что-нибудь ещё повеселей...
Иному мало сытым быть, коль рядом сыты остальные,
Нет, нет, пусть будут голодны и пусть завидуют постыло.
А если от природы кто красив, силён, умён он пожалеет,
Настигнет ненависть завистника его уродлив, хилый станет, поглупеет.
Завистнику порой и власть не власть, других поскольку не унизит,
И славы ему явно мало, если других бесславие не видит.
Поставив целью жизни наслажденья, сбеситься может ненароком человек,
В презрении к собратьям видя оправданье иль в зависти возненавидя век.
В души потёмках сеется аморалист, а там, глядишь, насильник и садист.
Кто поборол в себе добро поработит такого зло.
Есть мнение лечить их надо. Идея впрямь от сатаны.
Я врач очки мне не втирайте, его лукавые сыны.
Пороки совести, души, не люди лечат. Та «больница»,
Отнюдь, не на земле стоит. Она названия имеет диспатер, гадес, орк, аид...
Туда, путём лишенья жизни, сим обеспечивать «транзит»
Ещё Господь велел евреям (см. Исход, см. Левит).
И в этом нет бесчеловечности, как часто «гуманист» твердит,
Христос (нет выше человечности!), Отцу не противостоит.
Другое дело, что убить хоть по закону и во благо общества,
Есть в этом вера и любовь, да только мало.
Пожертвовать собой ради других вот Праздник веры и любви!
Не это ли Христа ученье показало?
Движенье к Празднику и Праздник не одно и то же,
Хоть разделить их тоже невозможно.
И то и это делать можно, в силу веры нужно,
Коль разум есть и сердце не недужно.
Ведь даже вор, коль он в законе,
«Болезнь» ту «вылечит» за раз.
Хоть он нам вовсе не образчик,
Сколь хуже образцы у нас!
Миндальничать не станет человек в угрозу эпидемии,
Тем более, «инфекции» души бояться должен он.
И не по слову ли Апостола Петра (Симона)
Погиб Анания с Сапфирою и Маг Симон?
Несправедливости и зла у жизни много, не оттого ль
Судью-защитника всегда искали Бога. Или богов.
Взывая к солнцу, ветру, речке с берегов. Свершали жертвы идолам,
Поклоны клав. Носили чучела, водили хороводы у дубрав.
Пророк мидийский поучал единобожию,
Заречник избранный прилежно Пятикнижье изучал.
Индийский принц под деревом баньян стремился к просветлению,
А поздний плод Аравии уже с пелёнок саблю наточал.
Но что мне до религий тех времён, земель, народов,
Я русский. Православие моя родная мать.
Пришёл к своим здесь тоже, кажется, проблемы;
Как гладь обычая и матери покой вопросом нарушать?
Ты говоришь: я постоянна, неизменна,
От дней апостольских до настоящих дней.
Как странно это слышать, будто б не было
Воинственных Соборов в памяти твоей.
Сдаётся мне ты изменилась, не успев оформиться,
В те времена, когда в помине не было Руси.
Тогда тебя с пути прямого, ценной кровью политого,
Философы, политики, сумели, всё же, сбить и увести.
Ты в первые века уже дробилась, к 16-му разделясь на Запад и Восток,
Иль это просто Запад откололся? В 16-м в себе ещё разок.
Положим так, Восток остался прежним, но почему в 17-м тогда,
Уже восточный ствол здоровый раскололся?
Иль это снова кто-то откололся? А если говорить о постоянстве,
Его не Аввакум нарушил Никон, а наша церковь чтит его наказ.
И кабы не заступник Никона, царь Алексей (тишайший),
Сектантами б сегодня звали нас.
Мне грустно, мама издали, казалась ты такой,
Как о тебе твои служители вещают.
Но я приблизился и увидал «морщины»,
Что рясы, бороды и ладан закрывают.
Нам важным кажется и исполненьем завещанья,
Как дружно чаши храмовой касаемся одной.
Но разве не важней, вкушая от одной небесной Чаши,
Делиться благостью, не разделяясь меж собой?
3 1.01.11
Комментарий