Твитнуть
Что есть истина? Такой вопрос задал прокуратор римский Понтий Пилат своему подсудимому, Иисусу из Назарета (Иоанн. 18:38). Задать-то задал, но ответ услышать не пожелал, развернулся и вышел. Христу так и не пришлось отвечать на вопрос праздно философствующего политика-язычника.
Немного ранее, разговаривая с учениками, Иисус сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Иоанн. 14:6). Пилат об этом не знал. Он понимал истину лишь как философскую категорию. Как некое сокровенное знание, раскрывающее причину и сущность мироздания. Человеку духовному очевидно, что такого знания не существует. Тупиковый вопрос «Что есть истина?» он сразу исправит на единственно ведущий к ответу: «Кто есть Истина?». Для духовного нет сомнений в том, что причина и сущность мироздания в её Создателе. Истина это не личное знание, Истина это Личность.
Не имея веры в Бога, который есть Истина, прокуратор Понтий Пилат не особенно верил в существование истины даже в своём собственном понимании, то есть в виде знания. Впрочем, это обстоятельство не помешало именно его постановке вопроса стать классической. Стереотип утвердился даже в Церкви, и в обозримом будущем вряд ли сдаст свои позиции.
Суть вопроса в следующем. Начиная с эпохи ранней Церкви, и по сегодняшний день остро стоит проблема христианского единства. Трудность задачи породила несколько путей её решения, каждый из которых много раз имел возможность доказать свою состоятельность. Единства всё нет. Чтобы придти к нему, нужны общие для всех и всеми признаваемые критерии. Я считаю, что первый и главный из этих критериев торжество истины. Единства нет, потому что истина не торжествует. Мы знаем, что источником истины является Бог. Истина приходит в материальный мир из мира духовного, и утверждается в нём. Она является самой сильной и спасительной вещью в окружающем нас бытии. Но также она весьма хрупка, откровение о ней может оказаться похороненным под толстым слоем лжи, которой руководствуются люди. Как сделать так, чтобы свет истины всегда горел с недосягаемой высоты, и был одновременно близок к каждому человеку? И если Господь подарил нам истину, разве Он мог забыть позаботиться о её абсолютном превосходстве над ложью? По крайней мере, в Церкви!
Выясним, что говорят представители основных (к сожалению, самостоятельных друг от друга) христианских конфессий: католики, протестанты и православные.
Католическая Церковь заявляет: гарантом торжества истины является Церковь. На том простом основании, что она не ошибается, так как водима Духом Святым. Непогрешимость Церкви базовый принцип. Споры на эту тему не имеют смысла. Трудность, однако, в том, что на практике подразумевается не вся Церковь в своей совокупности верующих, а лишь её руководящий орган, находящийся в Ватикане, и принимающий решения демократическим большинством. Даже если мы не будем упоминать непогрешимость Папы Римского, юрисдикция Ватикана факт неутешительный для совершенного торжества истины. Строго говоря, мы можем говорить лишь об относительном торжестве. Поскольку я писал статью для людей, которые достаточно понимают проблему, чтобы не спрашивать: «А почему?», сразу перехожу к описанию следующей позиции.
Протестанты тезис о непогрешимости Церкви изначально отвергли. Понять это можно: так называемая «историческая» Церковь себя порядком дискредитировала. А поскольку Реформация вновь открыла людям Библию, то именно книга и была объявлена мерилом, надёжным отвесом истины. Но вот ведь штука: Библия у всех одна, а трактуем мы её ох, как по-разному! Встречаются два человека. У каждого в руках по Библии. А придти к согласию не могут! Что делать? Есть два варианта. Первый вариант: объявить друг друга еретиками и разбежаться. Данный способ пользуется большой популярностью, и в протестантизме повсеместно принят. Есть второй вариант: прибегнуть к посредничеству третьей стороны. Только сторона эта должна быть уважаема всеми участниками спора и, желательно, быть выше по статусу. Иначе её решение может быть учтено, но вряд ли принято как окончательное. И спор продолжится... Впрочем, и во втором варианте есть известная доля условности. Третья сторона может оказаться объективно неправой, а смирение у наиболее обиженного участника всё-таки не «резиновое». Рано или поздно придётся вспомнить, что «мы не католики, ходим не под Папой, а под Богом», и дать развернуться своей протестантской душе. Что неизбежно возвращает нас к первому варианту. И ничего страшного! Ведь ослушавшийся Папу католик перестаёт быть католиком, а протестант всегда остаётся протестантом. Потому-то протестантским течениям и движениям «несть числа».
Православная Церковь со свойственной ей основательностью занимает пунктирную линию между двумя крайними позициями. И заявляет, что истина заключена в Священном Писании и «согласном учении Святых Отцов». Под последним подразумеваются писания Отцов Церкви, не находящиеся в противоречии между собой. Таким образом, мы находим здесь и Библию, и Церковь (следует заметить, что опыт Святых Отцов составляет основу всего опыта Православной Церкви). Присутствует во всем этом также известная доля независимости от позиции иерархов. Вернее, если быть точным, их зависимость от мнения Библии и Святых Отцов. Вообще от всего исторического православного опыта. Это подкупает Но есть несколько существенных трудностей. Во-первых, загадочная фраза «согласное учение» намекает на тот факт, что есть и «несогласное». Поверьте, такое встречается! Святые Отцы частенько противоречат друг другу. И порой одного только собственного здравомыслия бывает недостаточно, чтобы во всём разобраться. Нужен наставник, духовный отец иными словами, другой человек. Во-вторых, даже с согласными Святыми Отцами не так всё просто. Многие из них жили так давно, что исторически они ближе ко времени написания Нового Завета, чем к нам. Стало быть, ментально и лингвистически почти так же далеки. А это означает, что толковать необходимо не только Библию, но и Святых Отцов. Вообще, процесс толкования в православии непрерывен. Это хорошо, потому что древнее не забывается, а осмысливается, дополняется новым значением и глубиной. И, боюсь, это плохо, потому что все эти тонны литературы живут своей жизнью, а Церковь своей. Заблуждений, похоже, меньше не становится. В-третьих, погружение в прошлый опыт и зависимость от него делает мир православия очень консервативным, даже где-то внутренне несвободным. Исключения, разумеется, есть. Но климат существенно они не меняют.
Итак, после небольшого обзора альтернативных взглядов рассмотрим проблему в целом. Начну с признания в том, что считаю общую протестантскую позицию наиболее безнадежной. Идея, что Библия может гарантировать торжество христианской истины, не выдерживает критики. Утратив связь с древней Церковью, протестанты перестали осознавать, что именно Церковь утвердила авторитет Писания. Давайте будем честными: Новый Завет как памятник духовной литературы родился именно в лоне Церкви и именно ею был возведён в канонический статус. На что опирается наша уверенность в богодухновенности Писания? Разве не на внутреннее духовное чувство? Будучи сами вдохновлены Святым Духом, мы способны уловить Его дыхание в библейском тексте. Человек, не имеющий Духа Божьего, не в состоянии даже постичь смысл написанного. Он лишь будет возмущаться его абсурдностью, пожалуй.
Католики, кстати, никогда не утрачивали понимания законодательной функции Церкви. И связанной с этой функцией ответственности. Впрочем, это не помешало им преступить ту опасную черту, за которой утверждение о неспособности Церкви ошибаться обрело абсолютный, божественный смысл. Но давайте не забывать: тому виной не безудержная мания величия, а уверенность в том, что Церковь водима Духом Святым. Ведь это Его Церковь! Раз Дух не ошибается, то не ошибается и Церковь. Потому что Они едины! Ошибающаяся Церковь не может претендовать на единство с Духом. Она вообще, по большому счёту, не может называться Церковью. Такой ход мыслей нестерпим для сознания добропорядочного католика. Протестанту проще: для него существуют только первоапостольская Церковь и современная Церковь. А между ними дым мракобесия. Причем современная Церковь время от времени склонна грезить первоапостольской как идеалом, так что её сознание собственной полноценности лишь условно. Католики же (как и православные) просто считают современную Церковь более опытной и зрелой, органично растущей из первоапостольского состояния.
И всё-таки, вопрос о неспособности Церкви ошибаться ждёт ответа! Давайте попробуем рассмотреть его с позиции 1Тим.3:15:
«чтобы, если замедлю, ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины».
У этих двух слов: «столп» и «утверждение» - примерно одно значение. Опора. Павел явно хотел добиться усиления смысла. Церковь есть опора истины! Вот он где, наш Гарант! На первый взгляд, «ларчик» открывается просто: у Церкви есть призвание быть опорой истины. Она должна быть верной своему призванию, но иногда способна серьёзно ошибаться. Тогда она перестаёт быть надёжной опорой. Но всё равно остаётся призванной. Так что призвание быть опорой и неспособность ошибаться слишком разные вещи. Теперь, как будто, осталось лишь объявить, что миллионы католиков по странному недомыслию подходили к вопросу не с того конца. Но в этот самый момент внутренний голос прошепчет: «Перестав быть опорой истины даже на время, разве Церковь не перестаёт быть Церковью Святого Духа?»
Круг замкнулся! Ответа нет!
Не получилось осилить самый трудный вопрос, попробуем ответить на просто трудный.
Интересно, кто как думает: Мартин Лютер был протестантским реформатором, или всё же католическим? Сказать, что католическим нельзя, исторически неверно. Хотя история явно пошла по худшему сценарию. Протестантским? Но позвольте, он не был вождём нового движения! Непонятно, чего у него было больше за случившиеся последствия, гордости или стыда. Сказывают, что последние его записанные слова перед смертью были такими:
Пусть никто не думает, что он в должной мере узнал Писание по той причине, что читал его... Мы без Церкви - нищие. Это - истинно.
Вот они, слова непонятого гения! Человек протянул Библию простому народу, перевёл её на немецкий язык Разве не он поднял авторитет Писания выше авторитета Церкви? Выходит, что нет. На исходе жизни Лютер записал мысль, которую в свою бытность молодым католическим монахом никогда не почёл бы за особое откровение. Он хотел принести просвещение, а пришло воинствующее невежество, прикрывающееся Писанием, чтобы оправдать кровопролитие.
Так что же, он вернулся к прежнему, до-реформаторскому, пониманию?
Сомневаюсь
Если нет, то какое значение он вкладывал в свои слова теперь?
О какой Церкви писал?
Немного ранее, разговаривая с учениками, Иисус сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Иоанн. 14:6). Пилат об этом не знал. Он понимал истину лишь как философскую категорию. Как некое сокровенное знание, раскрывающее причину и сущность мироздания. Человеку духовному очевидно, что такого знания не существует. Тупиковый вопрос «Что есть истина?» он сразу исправит на единственно ведущий к ответу: «Кто есть Истина?». Для духовного нет сомнений в том, что причина и сущность мироздания в её Создателе. Истина это не личное знание, Истина это Личность.
Не имея веры в Бога, который есть Истина, прокуратор Понтий Пилат не особенно верил в существование истины даже в своём собственном понимании, то есть в виде знания. Впрочем, это обстоятельство не помешало именно его постановке вопроса стать классической. Стереотип утвердился даже в Церкви, и в обозримом будущем вряд ли сдаст свои позиции.
Суть вопроса в следующем. Начиная с эпохи ранней Церкви, и по сегодняшний день остро стоит проблема христианского единства. Трудность задачи породила несколько путей её решения, каждый из которых много раз имел возможность доказать свою состоятельность. Единства всё нет. Чтобы придти к нему, нужны общие для всех и всеми признаваемые критерии. Я считаю, что первый и главный из этих критериев торжество истины. Единства нет, потому что истина не торжествует. Мы знаем, что источником истины является Бог. Истина приходит в материальный мир из мира духовного, и утверждается в нём. Она является самой сильной и спасительной вещью в окружающем нас бытии. Но также она весьма хрупка, откровение о ней может оказаться похороненным под толстым слоем лжи, которой руководствуются люди. Как сделать так, чтобы свет истины всегда горел с недосягаемой высоты, и был одновременно близок к каждому человеку? И если Господь подарил нам истину, разве Он мог забыть позаботиться о её абсолютном превосходстве над ложью? По крайней мере, в Церкви!
Выясним, что говорят представители основных (к сожалению, самостоятельных друг от друга) христианских конфессий: католики, протестанты и православные.
Католическая Церковь заявляет: гарантом торжества истины является Церковь. На том простом основании, что она не ошибается, так как водима Духом Святым. Непогрешимость Церкви базовый принцип. Споры на эту тему не имеют смысла. Трудность, однако, в том, что на практике подразумевается не вся Церковь в своей совокупности верующих, а лишь её руководящий орган, находящийся в Ватикане, и принимающий решения демократическим большинством. Даже если мы не будем упоминать непогрешимость Папы Римского, юрисдикция Ватикана факт неутешительный для совершенного торжества истины. Строго говоря, мы можем говорить лишь об относительном торжестве. Поскольку я писал статью для людей, которые достаточно понимают проблему, чтобы не спрашивать: «А почему?», сразу перехожу к описанию следующей позиции.
Протестанты тезис о непогрешимости Церкви изначально отвергли. Понять это можно: так называемая «историческая» Церковь себя порядком дискредитировала. А поскольку Реформация вновь открыла людям Библию, то именно книга и была объявлена мерилом, надёжным отвесом истины. Но вот ведь штука: Библия у всех одна, а трактуем мы её ох, как по-разному! Встречаются два человека. У каждого в руках по Библии. А придти к согласию не могут! Что делать? Есть два варианта. Первый вариант: объявить друг друга еретиками и разбежаться. Данный способ пользуется большой популярностью, и в протестантизме повсеместно принят. Есть второй вариант: прибегнуть к посредничеству третьей стороны. Только сторона эта должна быть уважаема всеми участниками спора и, желательно, быть выше по статусу. Иначе её решение может быть учтено, но вряд ли принято как окончательное. И спор продолжится... Впрочем, и во втором варианте есть известная доля условности. Третья сторона может оказаться объективно неправой, а смирение у наиболее обиженного участника всё-таки не «резиновое». Рано или поздно придётся вспомнить, что «мы не католики, ходим не под Папой, а под Богом», и дать развернуться своей протестантской душе. Что неизбежно возвращает нас к первому варианту. И ничего страшного! Ведь ослушавшийся Папу католик перестаёт быть католиком, а протестант всегда остаётся протестантом. Потому-то протестантским течениям и движениям «несть числа».
Православная Церковь со свойственной ей основательностью занимает пунктирную линию между двумя крайними позициями. И заявляет, что истина заключена в Священном Писании и «согласном учении Святых Отцов». Под последним подразумеваются писания Отцов Церкви, не находящиеся в противоречии между собой. Таким образом, мы находим здесь и Библию, и Церковь (следует заметить, что опыт Святых Отцов составляет основу всего опыта Православной Церкви). Присутствует во всем этом также известная доля независимости от позиции иерархов. Вернее, если быть точным, их зависимость от мнения Библии и Святых Отцов. Вообще от всего исторического православного опыта. Это подкупает Но есть несколько существенных трудностей. Во-первых, загадочная фраза «согласное учение» намекает на тот факт, что есть и «несогласное». Поверьте, такое встречается! Святые Отцы частенько противоречат друг другу. И порой одного только собственного здравомыслия бывает недостаточно, чтобы во всём разобраться. Нужен наставник, духовный отец иными словами, другой человек. Во-вторых, даже с согласными Святыми Отцами не так всё просто. Многие из них жили так давно, что исторически они ближе ко времени написания Нового Завета, чем к нам. Стало быть, ментально и лингвистически почти так же далеки. А это означает, что толковать необходимо не только Библию, но и Святых Отцов. Вообще, процесс толкования в православии непрерывен. Это хорошо, потому что древнее не забывается, а осмысливается, дополняется новым значением и глубиной. И, боюсь, это плохо, потому что все эти тонны литературы живут своей жизнью, а Церковь своей. Заблуждений, похоже, меньше не становится. В-третьих, погружение в прошлый опыт и зависимость от него делает мир православия очень консервативным, даже где-то внутренне несвободным. Исключения, разумеется, есть. Но климат существенно они не меняют.
Итак, после небольшого обзора альтернативных взглядов рассмотрим проблему в целом. Начну с признания в том, что считаю общую протестантскую позицию наиболее безнадежной. Идея, что Библия может гарантировать торжество христианской истины, не выдерживает критики. Утратив связь с древней Церковью, протестанты перестали осознавать, что именно Церковь утвердила авторитет Писания. Давайте будем честными: Новый Завет как памятник духовной литературы родился именно в лоне Церкви и именно ею был возведён в канонический статус. На что опирается наша уверенность в богодухновенности Писания? Разве не на внутреннее духовное чувство? Будучи сами вдохновлены Святым Духом, мы способны уловить Его дыхание в библейском тексте. Человек, не имеющий Духа Божьего, не в состоянии даже постичь смысл написанного. Он лишь будет возмущаться его абсурдностью, пожалуй.
Католики, кстати, никогда не утрачивали понимания законодательной функции Церкви. И связанной с этой функцией ответственности. Впрочем, это не помешало им преступить ту опасную черту, за которой утверждение о неспособности Церкви ошибаться обрело абсолютный, божественный смысл. Но давайте не забывать: тому виной не безудержная мания величия, а уверенность в том, что Церковь водима Духом Святым. Ведь это Его Церковь! Раз Дух не ошибается, то не ошибается и Церковь. Потому что Они едины! Ошибающаяся Церковь не может претендовать на единство с Духом. Она вообще, по большому счёту, не может называться Церковью. Такой ход мыслей нестерпим для сознания добропорядочного католика. Протестанту проще: для него существуют только первоапостольская Церковь и современная Церковь. А между ними дым мракобесия. Причем современная Церковь время от времени склонна грезить первоапостольской как идеалом, так что её сознание собственной полноценности лишь условно. Католики же (как и православные) просто считают современную Церковь более опытной и зрелой, органично растущей из первоапостольского состояния.
И всё-таки, вопрос о неспособности Церкви ошибаться ждёт ответа! Давайте попробуем рассмотреть его с позиции 1Тим.3:15:
«чтобы, если замедлю, ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины».
У этих двух слов: «столп» и «утверждение» - примерно одно значение. Опора. Павел явно хотел добиться усиления смысла. Церковь есть опора истины! Вот он где, наш Гарант! На первый взгляд, «ларчик» открывается просто: у Церкви есть призвание быть опорой истины. Она должна быть верной своему призванию, но иногда способна серьёзно ошибаться. Тогда она перестаёт быть надёжной опорой. Но всё равно остаётся призванной. Так что призвание быть опорой и неспособность ошибаться слишком разные вещи. Теперь, как будто, осталось лишь объявить, что миллионы католиков по странному недомыслию подходили к вопросу не с того конца. Но в этот самый момент внутренний голос прошепчет: «Перестав быть опорой истины даже на время, разве Церковь не перестаёт быть Церковью Святого Духа?»
Круг замкнулся! Ответа нет!
Не получилось осилить самый трудный вопрос, попробуем ответить на просто трудный.
Интересно, кто как думает: Мартин Лютер был протестантским реформатором, или всё же католическим? Сказать, что католическим нельзя, исторически неверно. Хотя история явно пошла по худшему сценарию. Протестантским? Но позвольте, он не был вождём нового движения! Непонятно, чего у него было больше за случившиеся последствия, гордости или стыда. Сказывают, что последние его записанные слова перед смертью были такими:
Пусть никто не думает, что он в должной мере узнал Писание по той причине, что читал его... Мы без Церкви - нищие. Это - истинно.
Вот они, слова непонятого гения! Человек протянул Библию простому народу, перевёл её на немецкий язык Разве не он поднял авторитет Писания выше авторитета Церкви? Выходит, что нет. На исходе жизни Лютер записал мысль, которую в свою бытность молодым католическим монахом никогда не почёл бы за особое откровение. Он хотел принести просвещение, а пришло воинствующее невежество, прикрывающееся Писанием, чтобы оправдать кровопролитие.
Так что же, он вернулся к прежнему, до-реформаторскому, пониманию?
Сомневаюсь
Если нет, то какое значение он вкладывал в свои слова теперь?
О какой Церкви писал?
Комментарий