Твитнуть
Одно время назад я сделал для себя незначительное, на первый взгляд, открытие. Вполне вероятно оно и вовсе не заслуживало бы упоминания, если бы по мере того, как я стал размышлять над ним, мне не пришли в голову некоторые занимательные мысли.
Суть открытия, в общем-то, довольно проста и не претендует на сколь либо далеко идущие и оригинальные выводы. С другой стороны, бывает же так, что какая-нибудь мелочь таит в себе совершенно немыслимые вещи, служа той малой дверью, которая открывает вход в доселе неведомый и безграничный мир.
Как бы то ни было, с недавних пор я стал подмечать, что, говоря об Иисусе Христе, я обычно называю Его именно Христом, а не Иисусом, как это делал в бытность протестантом. На этом, казалось бы, самое время поставить точку, и мы непременно это сделаем, только несколько позже.
Так вот, удивившись тому, чему удивляться по идее не следовало бы, и мысленно задержавшись на этом «открытии», я стал размышлять, действительно ли это так, и, если да, почему. Не стоило особых трудов заметить, что дело не только / столько во мне, сколько в традициях двух церквей-конфессий. Действительно, в протестантском обиходе как-то больше принято обращаться к Христу по имени (взять хотя бы «Иисус любит тебя»), тогда как в православии большинство в речи ли, в книгах, с амвона (кафедры) называет Его не иначе как Христос. Понятно, обобщать в данном случае вряд ли стоит, тем более, что это всегда дело последнее и неблагодарное, но вот отметить для себя преобладающую в церквях тенденцию-закономерность вполне уместно и, предположу, безобидно.
Обнаружив сей факт, в поисках всевозможных причин я стал вспоминать, как Иисуса Христа называет само Евангелие и апостолы. Все четверо евангелистов, точно сговорившись, в своем повествовании называют Его по имени, которым Он был наречен с рождения. В этом, само собой, нет ничего удивительного, ведь то, кем для читателя станет Иисус Христом ли Мессией или останется просто Иисусом из Назарета, решается в процессе исследования Евангелия и следования ему. Неудивительно и то, что искренне преданные Писанию протестанты говорят о Нем аналогичным образом, т.е. употребляя имя собственное.
Интересно другое: при личном обращении ко Христу, как это опять-таки видно из Писания, никто из учеников не называет Его по имени, но обращается в соответствии с традицией «Равви (Учитель)», «Господи» и проч. Иными словами, обращаясь ко Христу, ученики обращаются к Нему не просто как к человеку Иисусу, но как к Учителю, ниспосланному от Бога, как бы ненароком отмечая Его посланничество и миссию.
По моему сугубо внутреннему ощущению, не претендующему на объективность, по тому, как нам привычнее называть Христа, отчасти можно судить о том, какая из сторон Его Личности ближе нам самим, и в каких отношениях мы состоим с Ним (в самом деле, не называем же мы отца или мать по имени, а ведь Бог наш Небесный Отец). К примеру, когда кто-либо привычно называет Его Иисусом, на мой взгляд, он обращается к Нему в первую (хотя не единственную!) очередь, как к Человеку, когда же мы называем Его Христом, тем самым как бы взываем к Его Божеству, видя в Нем скорее человечного Бога, нежели божественного Человека.
Человека во Христе видели все как верующие, так и неверующие. Но далеко не все видели в человеке по имени Иисус Того Самого обетованного Христа. И когда мы говорим «Иисус», здесь еще не требуется веры. Вера нужна, чтобы сказать «Христос» (при условии, конечно, что мы отдаем себе отчет в том, что говорим).
Ученики, как уже отмечалось, не обращались к Нему напрямую ни «Иисус», ни «Христос». Однажды только, будучи спрошен Самим Христом, Петр выпалил дерзновенно: «Ты Христос Сын Бога Живаго». И на каком-то интуитивном уровне я чувствую, что именно в этой фразе-исповедании, ставшей краеугольным камнем христианской Церкви, кроется ответ на вопрос, почему православные называют Его, как правило, Христом.
Дело в том, что имя в данном случае не играет определяющей роли. Да, оно тоже по-своему обозначает Его призвание, но как бы номинально. С тем же успехом Христа могли звать и Давид, и Савл, и Симеон. И при этом Он точно так бы оставался Христом. Вообще, надо сказать, у Бога нет, и не может быть имени «Кому уподобите вы Меня?» Имя требуется там, где нужно выделить кого-либо из среды ему подобных. Бог же, Который априори не уподобляем никому, Сам не нуждается в именах и определениях, т.к. вся Вселенная, за исключением человека, и без того знает Своего Творца. Те же имена Божьи, которые мы встречаем в Ветхом Завете, суть лишь человеческие определения присущих Ему свойств-характеристик, Сам же Бог остается до конца непознаваемым и неопределяемым, Великой Тайной.
И вот эта-то Великая Тайна, на мой взгляд, открывается нам во Христе. Христос с одной стороны Человек, по имени Иисус, а с другой Сын Божий. И видеть в Иисусе Христа означает веровать в Него.
Когда я смотрю всякие вполне добротные фильмы или даже мультфильмы, в основном западные, о жизни и деяниях Иисуса Христа, я вижу прекрасного, совершенного человека по имени Иисус, и не более. Тайна же Его Личности остается целиком сокрытой, нетронутой, так что режиссер и не пытается раскрывать ее зрителю, ограничиваясь лишь внешней стороной дела. И вот получается, что мы видим доброго, жизнерадостного, прекрасного видом человека, любящего детей, чудотворца и великого проповедника, суть же незримо ускользает от нас мы прельщаемся внешним фактором. От этого, то есть отсутствия раскрытия подлинной Тайны Христовой, остается осадок некой недоговоренности, неполноты, и в конечном итоге, профанации. Как будто нам показали все, и притом в мельчайших подробностях, но скрыли самое главное. В этом смысле, богодухновенные иконы удивительным образом являют нам именно Христа, Его взгляд, Его лик, Его душу.
С другой стороны, первое вполне естественно. Ведь для того, чтобы заглянуть в сердце Иисуса и познать Христа, нужно быть больше, чем великим режиссером нужно быть еще и великим христианином. А это, к сожалению, редко бывает, и тем более совпадает.
Иными словами, «Христос», на мой взгляд, отражает самую суть Иисуса, сердце Бога, но чтобы проникнуть туда, в эту удивительную глубину, чтобы не просто признать Христа в Иисусе из Назарета, но чтобы встретить Его внутри себя, необходимо прожить с Ним определенное и довольно продолжительное время.
Сугубо мое предположение, но все же: по мере того, как человек живет со Христом, ищет и познает Его, Он будет становиться для такого человека все больше Христом, и все так же Иисусом, не переставая быть и тем, и другим.
И как раньше мне было непривычно называть Его Христом куда естественнее казалось называть по имени, как родного и близкого человека, так теперь я говорю о Нем почти исключительно «Христос», как будто именно в этом слове заключена для меня вся суть Его предвечного божественного бытия, вочеловечения, жизни, скорби, распятия и воскресения.
18.05.2009
Суть открытия, в общем-то, довольно проста и не претендует на сколь либо далеко идущие и оригинальные выводы. С другой стороны, бывает же так, что какая-нибудь мелочь таит в себе совершенно немыслимые вещи, служа той малой дверью, которая открывает вход в доселе неведомый и безграничный мир.
Как бы то ни было, с недавних пор я стал подмечать, что, говоря об Иисусе Христе, я обычно называю Его именно Христом, а не Иисусом, как это делал в бытность протестантом. На этом, казалось бы, самое время поставить точку, и мы непременно это сделаем, только несколько позже.
Так вот, удивившись тому, чему удивляться по идее не следовало бы, и мысленно задержавшись на этом «открытии», я стал размышлять, действительно ли это так, и, если да, почему. Не стоило особых трудов заметить, что дело не только / столько во мне, сколько в традициях двух церквей-конфессий. Действительно, в протестантском обиходе как-то больше принято обращаться к Христу по имени (взять хотя бы «Иисус любит тебя»), тогда как в православии большинство в речи ли, в книгах, с амвона (кафедры) называет Его не иначе как Христос. Понятно, обобщать в данном случае вряд ли стоит, тем более, что это всегда дело последнее и неблагодарное, но вот отметить для себя преобладающую в церквях тенденцию-закономерность вполне уместно и, предположу, безобидно.
Обнаружив сей факт, в поисках всевозможных причин я стал вспоминать, как Иисуса Христа называет само Евангелие и апостолы. Все четверо евангелистов, точно сговорившись, в своем повествовании называют Его по имени, которым Он был наречен с рождения. В этом, само собой, нет ничего удивительного, ведь то, кем для читателя станет Иисус Христом ли Мессией или останется просто Иисусом из Назарета, решается в процессе исследования Евангелия и следования ему. Неудивительно и то, что искренне преданные Писанию протестанты говорят о Нем аналогичным образом, т.е. употребляя имя собственное.
Интересно другое: при личном обращении ко Христу, как это опять-таки видно из Писания, никто из учеников не называет Его по имени, но обращается в соответствии с традицией «Равви (Учитель)», «Господи» и проч. Иными словами, обращаясь ко Христу, ученики обращаются к Нему не просто как к человеку Иисусу, но как к Учителю, ниспосланному от Бога, как бы ненароком отмечая Его посланничество и миссию.
По моему сугубо внутреннему ощущению, не претендующему на объективность, по тому, как нам привычнее называть Христа, отчасти можно судить о том, какая из сторон Его Личности ближе нам самим, и в каких отношениях мы состоим с Ним (в самом деле, не называем же мы отца или мать по имени, а ведь Бог наш Небесный Отец). К примеру, когда кто-либо привычно называет Его Иисусом, на мой взгляд, он обращается к Нему в первую (хотя не единственную!) очередь, как к Человеку, когда же мы называем Его Христом, тем самым как бы взываем к Его Божеству, видя в Нем скорее человечного Бога, нежели божественного Человека.
Человека во Христе видели все как верующие, так и неверующие. Но далеко не все видели в человеке по имени Иисус Того Самого обетованного Христа. И когда мы говорим «Иисус», здесь еще не требуется веры. Вера нужна, чтобы сказать «Христос» (при условии, конечно, что мы отдаем себе отчет в том, что говорим).
Ученики, как уже отмечалось, не обращались к Нему напрямую ни «Иисус», ни «Христос». Однажды только, будучи спрошен Самим Христом, Петр выпалил дерзновенно: «Ты Христос Сын Бога Живаго». И на каком-то интуитивном уровне я чувствую, что именно в этой фразе-исповедании, ставшей краеугольным камнем христианской Церкви, кроется ответ на вопрос, почему православные называют Его, как правило, Христом.
Дело в том, что имя в данном случае не играет определяющей роли. Да, оно тоже по-своему обозначает Его призвание, но как бы номинально. С тем же успехом Христа могли звать и Давид, и Савл, и Симеон. И при этом Он точно так бы оставался Христом. Вообще, надо сказать, у Бога нет, и не может быть имени «Кому уподобите вы Меня?» Имя требуется там, где нужно выделить кого-либо из среды ему подобных. Бог же, Который априори не уподобляем никому, Сам не нуждается в именах и определениях, т.к. вся Вселенная, за исключением человека, и без того знает Своего Творца. Те же имена Божьи, которые мы встречаем в Ветхом Завете, суть лишь человеческие определения присущих Ему свойств-характеристик, Сам же Бог остается до конца непознаваемым и неопределяемым, Великой Тайной.
И вот эта-то Великая Тайна, на мой взгляд, открывается нам во Христе. Христос с одной стороны Человек, по имени Иисус, а с другой Сын Божий. И видеть в Иисусе Христа означает веровать в Него.
Когда я смотрю всякие вполне добротные фильмы или даже мультфильмы, в основном западные, о жизни и деяниях Иисуса Христа, я вижу прекрасного, совершенного человека по имени Иисус, и не более. Тайна же Его Личности остается целиком сокрытой, нетронутой, так что режиссер и не пытается раскрывать ее зрителю, ограничиваясь лишь внешней стороной дела. И вот получается, что мы видим доброго, жизнерадостного, прекрасного видом человека, любящего детей, чудотворца и великого проповедника, суть же незримо ускользает от нас мы прельщаемся внешним фактором. От этого, то есть отсутствия раскрытия подлинной Тайны Христовой, остается осадок некой недоговоренности, неполноты, и в конечном итоге, профанации. Как будто нам показали все, и притом в мельчайших подробностях, но скрыли самое главное. В этом смысле, богодухновенные иконы удивительным образом являют нам именно Христа, Его взгляд, Его лик, Его душу.
С другой стороны, первое вполне естественно. Ведь для того, чтобы заглянуть в сердце Иисуса и познать Христа, нужно быть больше, чем великим режиссером нужно быть еще и великим христианином. А это, к сожалению, редко бывает, и тем более совпадает.
Иными словами, «Христос», на мой взгляд, отражает самую суть Иисуса, сердце Бога, но чтобы проникнуть туда, в эту удивительную глубину, чтобы не просто признать Христа в Иисусе из Назарета, но чтобы встретить Его внутри себя, необходимо прожить с Ним определенное и довольно продолжительное время.
Сугубо мое предположение, но все же: по мере того, как человек живет со Христом, ищет и познает Его, Он будет становиться для такого человека все больше Христом, и все так же Иисусом, не переставая быть и тем, и другим.
И как раньше мне было непривычно называть Его Христом куда естественнее казалось называть по имени, как родного и близкого человека, так теперь я говорю о Нем почти исключительно «Христос», как будто именно в этом слове заключена для меня вся суть Его предвечного божественного бытия, вочеловечения, жизни, скорби, распятия и воскресения.
18.05.2009
Комментарий