Твитнуть
О разном восприятии Христа
Как не бывает на свете двух совершенно одинаковых людей (да и зачем они были бы нужны одинаковые люди?), точно так не существует в мире двух одинаковых мироощущений, восприятий окружающего мира, двух идентичных пониманий Христа. Есть только одно полное и совершенное восприятие Христа это восприятие Христа Отцом. Мы же, в меру нашей удаленности от совершенства и личностных особенностей, воспринимаем Христа по-своему отчасти верно, а отчасти и ложно. Поскольку, по словам апостола Павла, теперь мы видим как бы гадательно и пророчествуем отчасти, потом же (в будущем веке) узрим Бога, как Он есть. Но и теперь мы призваны совершенствоваться в само- и Богопознании и продвигаться к конечной цели полноте совершенства во Христе Иисусе: совершенства в вере, любви и разумении.
Во время земной жизни Христа люди, встречавшие Его на своем жизненном пути, воспринимали Его по-разному. Он и Сам интересовался у учеников, что говорят о Нем в народе. Ученики отвечали, что все судят по-разному: для одних Он добр, для других же смутьян и развращает народ.
Кроме того и Сам Христос по-разному являл Себя разным людям в зависимости от их состояния. Ярых противников нещадно обличал, дабы раз навсегда сорвать с них лукавую маску, сомневающихся наводил на размышления притчами, кающихся и плачущих грешников жалел, и, казалось, с ними был особенно ласков, к наиболее же близким людям собственным ученикам был одновременно милостив и требователен, и не позволял никому, кроме Себя, обличать их, поскольку менее достойный не вправе обличать более достойного.
И вот сегодня каждый из нас, в меру своей греховности и духовности, воспринимает Христа по-своему. Идущий на пути к Богу представляет Его добрым, всепрощающим и избавляющим от напастей. И Сам Бог привлекает такого человека к Себе удостоверением Своей любви и спасения. И человек словно бы на крыльях любви, со слезами радости и сокрушением о грехах, спешит в Отчие объятья. И «рождается человек в мир» - в Царствие Небесное.
Проходит время, эмоции отходят на другой план, и тот же самый человек приходит к заключению, что на явленную ему любовь Божью он непременно должен ответить упорядочиванием собственной жизни, отказом от греховного образа жизни и избранием пути богоугодного. И вот у вчерашнего духовно новорожденного появляются первые заботы когда Отец учит Свое чадо, растолковывая ему «что такое хорошо, и что такое плохо». Это, так сказать, следующая, вторая ступень духовного становления личности уровень закона, через который проходит, или, по крайней мере, должен в идеале проходить каждый человек по мере духовного взросления.
Этот период можно уподобить тому человеческому возрасту, когда земной отец говорит ребенку: «не трогай спички, утюг или розетку» и одновременно «убери игрушки на место, учись самостоятельно одеваться». В этом возрасте у ребенка появляются первые, довольно смутные обязанности но, несмотря на них, живет он по-прежнему относительно вольготно, беззаботно и безответственно. Отец оберегает ребенка от возможных неприятностей, защищает от всех потенциальных зол, и окружает малыша бесконечной лаской и заботой. Если это не всегда справедливо в отношении земных родителей, то, что касается Родителя Небесного, это всегда неизменно так.
Но время идет, ребенок взрослеет и меняется меняются и Его взаимоотношения с Отцом. Они становятся более взрослыми, серьезными, доверительными. Теперь сын воспринимает Отца не только как внешнего раздаятеля благ, никак не участвующего в его жизни-игре, но практически как равного себе, который уже не просто окружает его любовью и заботой и говорит, что можно, а чего нельзя, но и возлагает на него определенные обязанности и ожидает действенной отдачи. Многие из нас помнят то время, когда наши родители впервые стали требовать от нас убрать комнату или даже квартиру, выбить ковер, сходить в магазин и так далее. Не забыли мы и того, с какой неохотой выполняли их поручения еще бы, ведь мы по-прежнему оставались, хотя и подросшими, но все-таки детьми, и всем своим несознательным существом противились тому, что воспринимали как покушение на нашу свободу и беззаботность.
Это третий по счету возраст в том числе духовный подростковый, когда наш духовный человек особенно стремительно меняется и растет и наиболее отчаянно противится чужой, как бы навязываемой ему извне воле воле Другого. Пресловутое противостояние отцов и детей начинает достаточно отчетливо проявляться именно в этот период. Неспроста апостол Павел говорит о четырех духовных возрастах (три из которых мы уже упомянули в настоящей статье) младенца, отрока, юноши и отца. По его же признанию, когда апостол был младенцем, то по-младенчески мыслил но человек не может вечно оставаться младенцем, иначе ему грозит превратиться в урода. Христианин, согласно апостолу, призван быть младенцем на злое, но не по уму по уму же он должен стать совершеннолетним.
И вот здесь, на мой взгляд, во время так называемого переходного духовного возраста, человек наиболее уязвим, потому как усиливается соблазн остаться «младенцем в вере» - счастливым, беззаботным, беспечным. И соблазнившись, человек рискует превратиться в вечного младенца с той лишь разницей, что Отец более не будет позволять ему беспрепятственно пользоваться Его благодатью, которая прежде освящала душу, а теперь начинает ее развращать. Так человек теряет ласку Божью и ожесточается на Христа. Он хочет жить как прежде, не понимая того, что прошлого уже не вернуть, как нельзя войти в одну реку дважды. Это была бы уже совсем другая река и совсем другой человек.
И вот здесь крайне важно понять, к чему призывает Господь, не отступиться и не оступиться, но продолжать с верой идти вперед. Если Он призывает к ответственному служению, тогда как нам хочется просто любви и ласки, если Он вдруг стал казаться холодным, безучастным и далеким то это вовсе не оттого, что Он оставил нас, и даже необязательно оттого, что мы оставили Его, но только лишь потому, что Он «спрятал лицо Свое от нас», дабы мы снова взыскали и нашли Его но уже не как неразумные дети, но как совершеннолетние сыновья. Это совсем другой уровень взаимоотношений, и подлинная любовь Христова любовь, которая кажется нам пугающей и нелюбовной, но любовь, которая единственно и способна взойти на крест и пожертвовать собой ради других. Духовная любовь есть любовь отдающая, тогда как любовь душевная есть всегда любовь берущая, пользующаяся любовью другого, но не рождающая в ответ подлинной любви, духовного подвига.
Младенческая, душевная любовь усваивает человеку потребительское отношение к жизни, тогда как любовь истинная, духовная, призывает к самоотверженному служению. Стоит ли удивляться, что многим из нас такая любовь оказывается не по нутру не таким мы себе представляли Христа в нашем христианском младенчестве. И вот мы уже спешим отречься от Того, в чьей бесконечной любви купались еще вчера потому, что Он внезапно стал таким чуждым и неприступным. Не потому ли покинул отчий дом и блудный сын, когда вырос, и не потому ли старший сын стал таким черствым, живя с отцом, что стал воспринимать отца, преломляя его образ через собственное нелюбящее сердце?
Человек, «доколе в детстве», хотя и ограничен некоторыми правилами, все же достаточно свободен, независим и предоставлен себе. Когда у ребенка хорошее настроение он даже может сделать «подарок» родителям, что-нибудь особенно приятное для них. И всякий раз его непременно похвалят и поставят в пример другим. Когда же ребенок взрослеет, он еще не вправе делать, что ему вздумается, подобно взрослому, но на него уже возлагаются определенные неприятные для него обязанности. Так и мы, будучи в христианском детстве, любили делать «подарки» Богу по своему усмотрению и настроению. Когда же мы вырастаем, «другой свяжет нас и поведет, куда не хотим» - иными словами мы будем руководствоваться не собственными желаниями или вдохновением, но исключительно волей Божьей. Ее же мы зачастую воспринимаем как некое насилие над собою, своей личностью (не ведая, что это и есть воля Божья благая и совершенная), вовсе не потому, что некто действительно насилует нашу волю и нарушает нашу свободу, но напротив, единственно оттого, что Христос указывает нам на нашу несвободу, уязвляет ее. Будь мы свободны, в нас не было бы подобного противоречия и бунта. Но поскольку мы связаны по рукам и ногам собственными прихотями и похотями, и привыкли творить свою волю, называя ее Христовой (тогда как следовало бы наоборот преобразовывать нашу волю в соответствии с Божьей), то и любое, самое безобидное пожелание в свой адрес (причем интуитивно мы понимаем, что пожелание это, при правильном отношении, будет нам же во благо) непременно воспринимаем в штыки.
Говоря о разном восприятии одного и того же Христа, представляется уместным провести параллель с огнем: когда одинокий путник заблудится в темном лесу (а мир сей, вне всякого сомнения, есть такой темный и страшный лес), он начинает в отчаянии звать на помощь и, если ему посчастливится увидеть вдали мерцающий огонек идти по направлению к нему. И едва завидев во тьме такой огонек, еще не догадываясь, что он ему сулит быть может, это горит костер разбойников человек в радостной надежде устремляется туда. По мере приближения к огню, тьма постепенно рассеивается она уже не такая густая и кромешная, как была прежде. Таким образом, огонь мало-помалу начинает освещать его путь. Этот огонь, видимый на расстоянии, еще не согревает по-настоящему, но он дает нечто важное надежду и жизненный ориентир. Приближаясь к огню, к костру, подходя к нему вплотную, замерзший путник греется возле него в каком-то смысле он достиг цели и может переждать ночь в относительной безопасности от диких зверей, и в тепле, и дождаться, когда взойдет солнце в нашем случае, когда в наших сердцах взойдет Солнце Правды - Христос.
И вот Христос подобен этому огню как сказано о Нем в одном из неканонических евангелий: «кто близ Меня близ огня». Но Христос призывает нас не только греться около Него, но стать одним с Ним, позволить Божественному огню пронизать насквозь наше греховное естество, чтобы в пламени духа сгорела наша душевная нечистота и греховность. И вот насколько радостно узреть вдали огонек, уверовать в Бога, насколько приятно нежиться в лучах Его любви, настолько страшно прикоснуться к этому огню, войти в него, позволить огню сжечь тебя дотла. Не об этом ли огне говорил Христос в Свой предсмертный час: «огонь пришел Я свести на землю, и как жажду, чтобы он возгорелся». Здесь, повторюсь, особенно велик соблазн разочароваться во Христе ведь изначально мы ожидали отнюдь не креста, а единственно прощения, спасения и жизни вечной.
И вот сегодня каждый из нас, в зависимости от его близости или удаленности от источника Света представляет себе Христа в соответствии с собственным пониманием, желанием и воображением. Но подлинно познал Христа лишь тот, кто позволил Его огню войти в свою душу и чья душа навеки загорелась этим неугасимым огнем. Все, что было до этого, приобретает смысл только в свете этого последнего и решительного шага и обессмысливается, если человек, дрогнув, обратился назад. Мне кажется, многим и многим не хватило именно вот этого последнего шага, чтобы достичь подлинной близости ко Христу. Не потому ли в последний момент пал Иуда, разочаровавшись в Учителе, да и многие другие ученики более не в силах были выносить Его слова? Не потому ли те, кто должен был первым встретить и узнать Христа пастыри и священники народа Божия воспротивились явлению в мир суда Божественной правды, Божественного огня? Не потому ли, что огонь этот обжигает не руки души, что он сжигает все, не оставляя душе ничего своего этот огонь жесток, бескомпромиссен, но он спасительно жесток, и тот, кто не пройдет сквозь этот огонь, и тот, через кого этот огонь не пройдет не может по-настоящему войти в Царствие Небесное. Не будем забывать и о том, что чем ближе мы ко Христу, тем одновременно и радостней, и труднее нам находиться рядом с Ним, потому что «скорби Христовы умножаются в нас». Так или иначе, путь к Нему лежит через крест. Как совершенно, на мой взгляд, справедливо заметил один человек «в раю нераспятых нет».
21.02.2009
Комментарий